Путь иджтихада

Исторически сложилось так, что территория России стала местом соприкосновения двух цивилизаций — православия и ислама, уникальным регионом сосуществования тюркской и славянской культур. Народы, исповедующие разные религии, за долгие годы совместного жития воспитали в себе стремление познавать
и уважать культуру соседа и, самое главное, ценить мир и покой в своем доме.

За полвека до крещения Руси 16 мая 922 года ислам суннитского толка ханифитского мазхаба был добровольно принят булгарами — предками татар и стал
официальной религией Волжской Булгарии, вошедшей в XIII столетии в состав
Золотой Орды. На его распространение серьезное влияние оказала «исламская
революция» Узбек-хана. В 1312 году Узбек отказался от Свода законов («Ясы»)
Чингисхана, по которому все конфессии признавались равными, и принял ислам
в качестве государственной религии Золотой Орды. Это была не просто реформа,
но кровавая революция, потребовавшая подавления сопротивления мурз (дворян). В то же время она не коснулась русских, которые оставались православными[1]. После распада Золотой Орды ислам оставался официальной религией Казанского ханства.

С середины XVI века, когда Казань была присоединена к России, для ислама
наступили трудные времена. Но с принятием в 1773 году указа Екатерины II о веротерпимости начинается его возрождение. Особым периодом в развитии ислама
стали конец ХIХ — начало ХХ веков, когда началось реформаторское движение
среди татар.

Пророк Мухаммед сказал: «Воистину, Аллах в начале каждого столетия будет
посылать умме человека для обновления религии». Такие люди появились среди
татар в ХIХ веке и положили начало религиозному течению, получившему название джадидизма (ал-джадид с арабского — обновление).

В 1804 году богослов Габденнасыр Курсави написал трактат, в котором призвал
татар к модернизации ислама. Он писал: «Вы не истинные и правоверные мусульмане. Вы отступили от Корана Аллаха и преданий Пророка». Он отверг мазхабы
и предложил обратиться к самой Священной книге и критически оценить существующие традиции. В глазах современников оказывалось, что следование таклиду (авторитету) не было способом спасения, нужен был самостоятельный поиск —
иджтихад. При этом для Курсави общественное мнение не могло выступать критерием истины. Он считал, что ученый, убежденный в истинности своих рассуждений, их соответствию «прямому пути», сам мог считаться джамаат (общество
мусульман), а потому имел право действовать по собственному усмотрению, даже если его поступок осуждался большинством. Человек, отстаивающий истину, равновелик общине. Эта мысль была революционной. Идеи Курсави продолжала развивать блестящая плеяда татарских богословов.

Пафос джадидов состоял в борьбе с таклидом за критическое мышление,
за высокое образование любого мусульманина, равноправие мужчин и женщин,
толерантность в отношении к другим религиям, открытость к культурным достижениям Европы. Вся современная татарская культура имела источником джадидизм. После революции 1917 года джадидизм выразился в теории «исламского
социализма», разработанной Мирсаидом Султан-Галеевым. Султан-Галеев пал
жертвой сталинских репрессий, но его идеи получили широкое распространение
в арабском мире.

Реформаторов, вступивших в борьбу со средневековыми традициями, нельзя
представлять еретиками. В Коране можно найти стихи в защиту и той и другой
позиции. Ислам далеко не так монолитен, как его иногда представляют. В нем
возможен плюрализм идей.

Стихи Корана, относящиеся к мекканскому периоду откровений Пророка, обращены ко всем людям. Сказано: «О люди, Мы создали вас от мужчины и женщины; Мы разделили вас на народы и племена, чтобы вы знали одни других» [49:13][2].
В них не делается различий в правах мужчины и женщины, запрещается применение силы для обращения в ислам, ясно выражено терпимое отношение к людям
других религий.

В мединский период аяты обращены в большей степени к арабам VII века
и им в отношении язычников предписано: «Убивайте их всюду, где встретите,
и выгоняйте отовсюду, откуда они вас выгнали» [2:191]. Появляется ряд аятов, делающих женщин неравноправными с мужчинами. Сказано: «Мужчины выше
женщин тем, чем Бог возвысил их одних над другими, и тем, что они дают им из
имущества своего» [4:34].

Противоречия между стихами мекканского и мединского периодов слишком
очевидны, и их невозможно примирить — одни отрицают другие. Поэтому мусульманские правоведы посчитали аяты мекканского периода отмененными как
более ранние. Но дата откровения не является критерием, по которому можно одни аяты считать по силе выше других. Если бы это была реальная отмена, тогда
сам Пророк не включал бы так называемые «отмененные» аяты в текст Корана.
Как известно, под его непосредственным контролем были подготовлены главные
учителя Корана и он очень внимательно следил за правильностью заучивания сур.

Ряд предписаний Корана сформулирован очень жестко, в категоричной форме, но порой они не применимы в специфических условиях. Сказано: «Ешьте
и пейте до времени, пока будете в состоянии отличить на заре белую нитку от черной; после этого строго соблюдайте пост до ночи» [2:187]. Как держать пост около полярного круга, где солнце не восходит? Муса Бигиев, один из глубочайших
татарских теологов, прекрасно понимавший и букву, и дух Корана, предложил
свое решение. Он проанализировал другой аят: «Пост должен продолжаться определенное число дней» [2:184], в котором он видит указание для тех, кто живет в таких географических широтах, где невозможно различить день и ночь. В работе
«Пост в длинные дни» он пишет: «Согласно очевидному наставлению Священного Корана, пост в таких регионах никогда не является обязательным. Ибо пост наложен в качестве такового только на определенное количество дней, то есть там, где дни и ночи по своей долготе сопоставимы друг с другом. А на полюсах, где год
состоит из одного дня и одной ночи или в холодных областях приполярья, где дни
и ночи длятся на протяжении недель и месяцев, пост, в силу своей ограниченности по времени в днях, конечно же, исключен из жизни обитающих там людей. Таковое проистекает из особенностей географической области».

Тем самым решение заключается не в том, чтобы одни аяты объявлять отмененными, а другие действительными, а в понимании того, что они обращены
к разным аудиториям, к разным эпохам. Такое различение и толкование аятов
исключительно важно с точки зрения современности. Ваххабизм ориентируется
на насилие в борьбе с другими религиями и даже течениями в исламе. Призывая
к «чистоте» ислама, он на самом деле следует ханбалитскому мазхабу в его крайнем выражении, для которого характерно полное отрицание рационализма —
Коран якобы понять нельзя, в него можно только уверовать. Тем самым он отстаивает традиционализм, не признающий никаких новых явлений. Для ваххабизма
жизнь остановилась в Аравии еще в Х веке. Но времена меняются, а вместе с тем
и суры Корана нуждаются в современном толковании.

Например, джихад в средние века, когда политика силы была обычным явлением, естественно трактовался как война с неверными. Но после Второй мировой
войны, когда средства ведения войны оказались столь мощными, что создают угрозу существованию всего человечества, международное право, регулирующее
конфликты, все чаще позволяет избежать применения силы.

Пророк различал малый джихад с применением силы и высший джихад, который предполагает мирное продвижение ислама с помощью Корана. Сказано:
«Не повинуйся неверным, но веди с ними упорную войну этой книгой и мечом» [25:52]. Малый джихад нужен был, когда существовала угроза мусульманам
со стороны других государств, когда ислам завоевывал новые территории, ведя
себя адекватно средневековой эпохе. Сегодня вопросы войны и мира регламентируются иначе. Поэтому под джихадом следует понимать то, что это слово буквально и означает — «усердие», битву с «дунья» — материальным миром за духовное начало, борьбу с неверием в себе. Такой смысл дан Господом на все времена.
Малый джихад, если он справедлив, то объявляется в целях самообороны, для
борьбы с насилием и тиранией, что вполне вписывается не только в текст Корана, но и в рамки международного права.

Во времена Пророка Мухаммада не было оружия массового поражения. В то
время призывы к борьбе с неверными имели совершенно иной смысл и предполагали иные средства. Сегодня мусульманам следует опираться на вечную идею
всеобщей солидарности, ниспосланную в мекканский период, ибо человечество,
стремящееся кдобру, и есть одно из проявлений Аллаха.

Существует мусульманская умма как цивилизация, объединяющая людей одной веры. Но есть и отдельные народы со своими национальными традициями
и суверенитетом. Умма не поглощает и не отменяет существования народа. У каждого народа специфические условия существования — климат, окружение, потребности. Татары волею судеб оказались северным форпостом ислама, они находятся
на границе Запада и Востока не только географически, но и в культурном плане.
Этим во многом объясняются особенности исламской субцивилизации в России[3].

Россия — светское государство, большинство населения которого составляют
православные. В то же время российские условия для мусульман не чуждые, не привнесенные и не вынужденные, они родились в этой стране и считают ее
своей. Эта страна не хуже и не лучше, чем мусульманские государства, она просто другая. Российские мусульмане не могут ориентироваться на Саудовскую
Аравию, и вряд ли христианская Европа им может быть примером. Миллионы
мусульман выросли в России с убеждением, что живут и должны жить в светской
стране, считаясь с той культурой, которая выработана за многие столетия. В постперестроечный период наблюдался всплеск интереса к религии, затем эти процессы стабилизировались, и сегодня можно говорить об устойчивых предпочтениях. Согласно социологическим опросам, среди татарской молодежи
свыше 80 процентов считают себя мусульманами, но только два процента посещают мечеть не реже раза в неделю, четыре процента — раз в месяц. Откровенных атеистов в Татарстане меньше одного процента, но и соблюдающих все религиозные обряды мало. Очень немногие (один-три процента) посещают занятия
по основам религии (ислама и православия)[4].

Татарская молодежь стремится в современные университеты, а многие ориентируются на европейские учебные заведения, предпочитая из иностранных
языков английский. Он помогает в бизнесе, политике, науке. Среди татар (горожан/селян) доля желающих, чтобы их дети знали арабский язык, составляет 13/25 процентов, на турецкий ориентированы 10/19 процентов, на западноевропейские языки — 74/33 процента. Среди татарской молодежи количество
желающих изучать западноевропейские языки еще выше, чем среди их родителей. Тенденция такова, что арабский становится ритуальным или же чисто профессиональным языком.

Россия производит высокотехнологичную продукцию, что требует развития
собственных научных школ и системы высшего образования. Наши главные конкуренты находятся на Западе, а потому мы вынуждены вводить стандарты, близкие к европейским. Мы не можем ориентироваться на такие исламские страны, как Судан, Пакистан, Иран или Саудовская Аравия. Там не производят тяжелые
грузовики, самолеты и вертолеты, они не производители, а потребители этой
продукции, а значит не могут помочь нам стать более конкурентоспособными.

Все эти факторы создают условия, в которых развивается российская исламская субцивилизация. Для нас Европа не чуждая и не враждебная цивилизация.
Она ориентир для повышения культуры и образования, получения высоких технологий, в то же время главный конкурент в ряде секторов экономики. У нас
ислам неизбежно становится европейским.

«Евроислам» в большей мере отражает культурный аспект ислама, нежели его
ритуальную часть, оставляя последнее на усмотрение самого человека.

Сегодня невозможно повторить джадидизм буквально. Общество стало более
секулярным, изменились система образования и экономика. Идет жесткая конкуренция идей, технологий, экономических систем. Одно только появление Интернета можно сравнить по масштабности и глубине влияния с изобретением печатной книги. Это подлинная революция, меняющая лицо мира. Чем ответит
ислам на этот вызов времени?

Под термином «евроислам» следует понимать современную форму джадидизма. Богословская составляющая джадидизма не была единообразной — с позиций обновления ислама выступали очень разные теологи: вполне умеренные,
как, например, Гатаулла Баязитов, или довольно радикальные реформаторы типа
Мусы Бигиева.

Существует принципиальный вопрос, который требует решения перед лицом
быстро меняющегося мира — это соотношение традиций («констант») и модернизации в религии.

В мире происходит глобализация экономических, образовательных, культурных и других процессов. Средства массовой информации стали охватывать весь
мир и влиять одновременно на различные страны и цивилизации. Причем СМИ
обладают таким влиянием, что узкая группа людей может навязать свое мнение
обществу. В такой ситуации модернизация не должна проходить за счет стабильности. Традиции — стабилизирующий фактор, но они легко могут превратиться
в тормоз. Модернизация дает преимущества в конкуренции, но она может разрушить сами основы общественных структур. Вопрос меры в сочетании «констант»
и новаций — ключевой для развития мусульманской уммы.

Важнейший тезис евроислама состоит в особом акценте на иджтихаде —
методе критического осмысления как необходимом условии современного
толкования Корана.

Богословы боятся рационализма, якобы исключающего веру. Известный
малазийский теолог Сейд Мухаммад Накыб аль-Аттас считает высшей формой
познания интуицию. «Мы признаем, — пишет он, — существование еще одного
уровня, отличного от рациональной истины, — надрационального или трансцендентального уровня существования, доступного лишь пророкам и святым, а также
проницательным умам, владеющим глубочайшим знанием»[5]. В таком варианте
трактовка ислама становится уделом избранных и совершенно непозволительна
невежественной толпе[6]. Египетский ученый Юсуф аль-Кардави, призывая к иджтихаду, в то же время пишет: «Недопустимо оставлять положение дел таким, когда каждый желающий имел бы доступ к иджтихаду, ибо это приведет к анархии
и смуте»[7]. Он считает, что есть те, кто достоин, и те, кто недостоин иджтихада. Богословы ссылаются на выдающихся мыслителей Средневековья, которые ограничивали круг людей, имевших право на иджтихад. Это вполне объяснимо. В то
время уровень образования населения был таков, что не все могли позволить себе
размышления на богословские темы. Сегодня всеобщая грамотность и доступность высшего образования меняют ситуацию — каждый может самостоятельно
изучать Коран, причем на родном языке.

Ислам постепенно переходит на национальные языки, и это правильно, ибо
Господь слушает наши сердца, а не то, что на языке. Сейд Мухаммад Накыб альАттас ввел понятие мусульманского языка, под которым он понимает «внедрение
базового словаря мусульманской терминологии в языки народов, исповедующих
эту религию»[8]. Действительно, татарский язык насыщен арабизмами, которые
достаточно полно отражают мусульманскую терминологию и фактически делают
излишним для широкого круга верующих знание арабского языка. Лингвистическая национализация ислама представляется неизбежной в ХХI веке. Одно из чудес, созданных Господом, — это многочисленные народы, каждый из которых говорит на своем языке. Сказано: «К числу чудес Его принадлежит создание небес
и земли, разнообразие ваших языков и цветов. В этом тоже — знамение для вселенной» [30:22]. Если бы Господь захотел, то всех бы сделал одним народом, говорящим по-арабски. Но Он этого не сделал. Каждый народ живет своей жизнью,
в собственной культурной среде.

Ислам был послан на землю, чтобы отвратить людей от невежества и наставить на путь справедливости. Таклид консервирует мышление, а мазхабы консервируют общественные отношения на уровне Средневековья, и только иджтихад
позволяет выйти на дорогу прогресса.

Об исламе в основном судят по ритуалам, которые несли важную социальную
функцию, особенно в условиях средневековой Аравии. Они приучали к цивилизованному поведению полудикие племена. Современная цивилизация воспитывает в людях умеренность в еде и принятии спиртных напитков, настоятельно рекомендует есть качественное мясо и соблюдать гигиену. Эти правила давно стали
общечеловеческими. Ислам — это не ботинки, которые жмут. Это метод раскрепощения личности. Сказано, что Пророк послан для того, чтобы снимать «с них
тяжесть их и цепи, бывшие на них» [7:157].

Господу не нужно слепое поклонение. Мухаммад сказал: «Аллах не любит ненужного фанатизма и крайностей в проявлении веры». Он не одобрял монашества и не требовал соблюдения обрядов сверх того, что человек может.

Многие исторические нормы сегодня потеряли свою значимость. Например,
запрет рисовать образ человека был связан с конкретным периодом в становлении ислама, когда нужно было бороться с идолами. Но сегодня расстреливать из
пушек изваяния Будды, как это сделали талибы в Афганистане, — дикость.

Пророк Мухаммад сказал: «Для всего есть свой путь. Путь же в рай открывает знание». Приобретение знаний есть главнейшая обязанность мусульманина.
Это категорический императив. Истинный мусульманин — это образованный человек, уважающий и постигающий науки. Стремление познать себя, окружающий мир, Вселенную и есть познание истины, т. е. самого Аллаха. Сказано: «Он все обнимает знанием Своим» [65:12]. Обнимает все — потому что Он и есть Вселенная. Любая наука, любое знание есть шаг к Господу, который ждет не слепого
поклонения, а пользы от деятельности человека. Пророк Мухаммад советовал:
«Кто научится сколько-нибудь наукам с целью научить других, тому Бог даст спасение семидесяти святых».

По смыслу Корана правоверный не может быть рабом Аллаха, потому что
у него была свобода выбора и он сознательно исповедует исламские заповеди.
Ислам — религия свободного человека.

Пророк сказал: «Весь мир сотворен местом молитвы». Между человеком
и Господом нет посредника. Священнослужители и община всего лишь помощники или учителя, не более того. Когда Господь призовет в Судный день, там не
будет рядом ни имама, ни муфтия, ни общины. Там не будет адвокатов. Сказано:
«Бойтесь дня, в который одна душа ни в чем не заменит другую, когда не примется ничье заступничество ни посредничество и когда не будет помощи» [2:48]. На
пути к истине священнослужители выполняют функцию указательных знаков на
автобане, но они не должны быть лежащими полицейскими.

Ритуалы не могут быть критерием, по которому можно отличить верующего
от неверующего. Термин ибадат (служение) обнимает всю совокупность служения, а «на своей конечной, высшей стадии ‘ibadah приобретает значение знания— ma’rifah»[9]. Таким образом, было бы неправильно его сводить лишь к обрядам поклонения. Если человек сказал: «Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммад —
пророк Его», тогда он верующий, а ритуалы и обряды лишь укрепляют эту веру,
но не определяют ее.

Религия — частное дело. Религия из церковного действа, социального феномена все больше становится интимным, сугубо личностным. Люди не любят вмешательства в свою жизнь и внешнего диктата, предпочитая свободный внутренний
выбор. Пророк говорил: «Истинно, религия — легкость, и тот, кто будет чрезмерным в религии, проиграет. Так выпрямляйтесь, и приближайтесь, и радуйтесь!»
Ислам призывает к справедливости, а она недостижима без равенства мужчины и женщины. Стихи Корана в сурах «Женщины», «Свет», «Союзники» закрепляют неравноправие женщины. Они написаны в мединский период и сегодня выглядят анахронизмом. Турецкий богослов Хайдар Баш считает бессмысленным
обсуждать вопрос прав женщины. «Ставить на повестку дня такие проблемы, как
права женщины, предоставление ей прав — в своей основе нелепо, ибо никто не
может наделять женщину правами, она получает их от рождения. Любой человек
от рождения обладает правом на жизнь, имущество, честь и достоинство»[10]. По
Корану могут существовать рабы, в шариате они приравнены к имуществу наравне с верблюдом. Эти нормы, как и права женщин, нуждаются в пересмотре.

Верховенство мужчины над женщиной признается в Коране при условии, что
мужчина обеспечивает безопасность женщины и содержит ее [4:34]. В странах,
где эти функции берет на себя общество, а женщина экономически независима,
исчезает основание для такого верховенства. Женщина нуждалась в опеке в средневековом обществе, где тяжелый физический труд падал на плечи мужчин. Сегодня исчезает разделение труда по половому признаку.

В стихах Корана, ниспосланных в Мекке для всего человечества и на вечные
времена, нет различий в положении женщин и мужчин. Это и должно стать основным принципом шариата ХХI века.

По Корану Бог един, но религии разные, причем различия наиболее зримы
в обрядах. Если не брать в расчет откровения мединского периода, когда исламская община еще только создавалась во враждебном окружении, Коран весьма
терпим ко всем людям, творящим добро. Сказано: «Тем, которые уверовали, иудеям, христианам, сабеянам и всем, кто уверовал в Бога и в последний день и кто
творил добро, будет награда от Господа, и им не будет ни страха, ни печали» [2:62].
Быть правоверным для Господа предпочтительно, но это требование не является
категорическим. Творить добро для людей — безусловное предписание Аллаха.

Пророк Мухаммад продолжал монотеистическую традицию и внушал уважение к последователям других религий. В исламе нет претензий на то, что божественные блага могут принадлежать только его последователям. Они ниспосланы
всем народам и всем людям без исключения, ведь Аллах милостив и милосерд.
Поэтому Муса Бигиев утверждал, что «спасено будет все человечество», «чтобы ни
один из несчастных людей не оказался обделенным этим бескрайним милосердием и чтобы перед людьми не закрылись широко открытые ворота бесконечной Его
милости». Он разработал теорию «Абсолютной Божьей милости», по которой благодать Господа объемлет все его творения, вне зависимости от того, какого вероисповедания они придерживались при жизни. Сказано: «Господи, говорят они, Ты
все объемлешь милосердием и знанием» [40:7]. Из этого стиха видно, что милосердием Господа охвачены не только мусульмане, но все без исключения. Наша
жизнь всего лишь мгновение по сравнению с вечностью. И если Господь подвергнет немусульман, т. е. большинство человечества, вечным мучениям, то божественный гнев окажется много выше его божественного милосердия.

Когда-то воинственность была чертой всех религий. Мусульмане с мечом
в руке создавали халифаты. Христиане Европы устраивали крестовые походы.
Католики и протестанты воевали друг с другом с редким ожесточением. Но меч
вложен в ножны. Сегодня важно в каждой религии увидеть призыв к добру и милосердию. Именно это делает человечество уммой. Сегодня бессмысленно говорить об иджме (консенсусе) в рамках только мусульманской общины. Международные нормы стали выше интересов отдельных государств и общин, а значит
и шариат нуждается в соответствующей корректировке.

Немусульман не следует объявлять врагами, полагая, что это угодно Господу.
На самом деле это угодно экстремистам, не проникшим в глубинный смысл коранических стихов. Господь примет человека, если он делает добро. А если он при
этом верует, то он тем более угоден Аллаху. Сказано: «Кто, делая добро, будет в то
же время верующим, того усилия не останутся втуне, они будут записаны» [21:94].

Человечество движется от раздробленности к единству и солидарности, что
выражается в возникновении общепланетарных институтов, международного
права и общечеловеческой морали.

Однако после 11 сентября в мире нарастает исламофобия, хотя терроризм не
имеет религиозной природы. Мир раскололся на христиан, иудеев и мусульман,
и образовавшаяся трещина может стать пропастью. Объединить расколотый мир
могут только новые ценности. Они не могут быть чисто либеральными, но не могут быть и традиционно-исламскими.

Сближает Восток и Запад иджтихад, который есть не что иное, как начало
либерального мышления. Если свободная личность тянется к образованию и наукам, стремится к прогрессу общества, то это вполне приемлемо как для западной, так и для исламской культуры.

---

[1] В 1313 году Узбек-хан выдал митрополиту Руси Петру ярлык, в котором были следующие
слова: «Если кто-либо будет поносить христианство, плохо отзовется о церквах, монастырях
и часовнях, тот человек будет подвергнут смертной казни» (цит. по: Фахретдин Ризаэтдин.
Ханы Золотой Орды. Казань, 1996. С. 94). Кстати, сам Узбек-хан выдал свою дочь за
московского князя и разрешил ей принять христианство.

[2] В квадратных скобках даны ссылки последовательно на номер суры и аята Корана в переводе
Д. Н. Богуславского. См.: Коран. Стамбул, 2001.

[3] Ислам Северного Кавказа имеет свои собственные традиции, которые во многом отличаются
от ислама Европейской части и Сибири.

[4] Мусина Р. Н. Этноконфессиональные процессы в Республике Татарстан // Ислам
и христианство в диалоге культур на рубеже тысячелетий. Казань, 2001. С. 261–264.

[5] Сейд Мухаммад Накыб аль-Аттас. Введение в метафизику ислама — изложение
основополагающих элементов мусульманского мировоззрения. М.; Куала Лумпур, 2001.
С. 143.

[6] Там же. С. 37.

[7] Юсуф аль-Кардави. Современный иджтихад: от беспорядка к порядку. Казань: Иман, 2001. С. 67.

[8] Сейд Мухаммад Накыб аль-Аттас. Указ. соч. С. 36.

[9] Сейд Мухаммад Накыб аль-Аттас. Указ. соч. С. 70.

[10] Хайдар Баш. Права женщины в Исламе. Казань, 2001. С. 16.