Будущее политического ислама

[*]

Книга посвящена рассмотрению феномена политического ислама, тех вызовов,
которые политический ислам бросает миру и с которыми сталкивается сам, а также основных тенденций его развития.

Термины «политический ислам» и «исламизм» используются в книге как синонимы. Исламистами автор называет всех, кто полагает, что «ислам как вероучение
содержит важные указания относительно того, каким образом должно быть устроено общество и какая политика должна проводиться в современном исламском мире, и стремится каким-либо способом воплотить в жизнь эти идеи». Термин «исламский фундаментализм» обозначает позиции только тех исламистов, которые
придерживаются «буквального и узкого прочтения Корана», полагают, что обладают единственно правильным пониманием ислама, и, соответственно, нетерпимы
по отношению к любым воззрениям, отличающимся от их собственных. Фундаментализм не следует отождествлять с традиционализмом. Фундаменталисты могут
призывать к отказу от традиции ради «возврата к основам». Все фундаменталисты —
исламисты, но не все исламисты — фундаменталисты, поскольку к исламистам относятся и те, кто толкует ислам в модернистском или либеральном ключе.

Политический ислам, строго говоря, нельзя рассматривать как идеологию,
альтернативную другим идеологиям, таким как фашизм, социализм, либерализм
и коммунизм. Целесообразнее рассматривать его как некий «словарь», «культурное облачение», в которое может облекаться та или иная идеологическая позиция. Политический ислам всякий раз предстает как конкретное политическое
движение, которое делает ислам основой своей политической культуры. Исламизм — это не идеология, а религиозно-культурно-политическое обрамление деятельности политически ангажированных мусульман.

Сам по себе термин «политический ислам» нейтрален. Оценочные суждения
возможны в отношении воззрений, целей и средств конкретного исламистского
движения.

Политический ислам — это разнообразные движения, в той или иной форме
выражающие устремления различных социальных групп в различных странах исламского мира. Этим движениям должна быть предоставлена возможность выразить свои взгляды, сформулировать программы, а также воплотить свои идеи на
практике при условии, что эти идеи не противоречат современным нормам международного сообщества.

Политический ислам не представляет собой ничего экзотического. Он теснейшим образом связан с теми современными политическими, социальными, экономическими и моральными проблемами, с которыми сталкивается практически
и весь остальной мир, по меньшей мере весь «развивающийся мир». Исламисты,
как и прочие политические силы в развивающемся мире, стремятся на свой лад
разрешить насущные проблемы, связанные с процессами модернизации и глобализации, резкими переменами во всех сферах повседневной жизни, урбанизацией,
изменениями социальной структуры, размыванием традиционных ценностей.
Ими движет стремление найти формы представительного и компетентного управления; желание создать справедливое общество, способное справляться с мощными политическими, экономическими и культурными «вызовами» Запада.

Важнейшим из факторов, определяющих жизнь современного исламского мира, является острое осознание того обстоятельства, что всего за несколько столетий
область исламской цивилизации, занимавшей некогда лидирующие позиции в мире, превратилась в «отстающий, бессильный и маргинализированный регион».
В качестве основного объяснения исламисты указывают на внутренний моральный и духовный упадок мусульманских обществ. В то же время исламисты
выделяют и другие факторы упадка исламской цивилизации. Одним из них считается «смерть исламской интеллектуальной силы и любопытства», что привело
к угасанию творческой мысли в исламской теологии, философии, науке и технологии. Атрофия интеллектуальной силы, в частности, проявилась в крушении
исламских наук, а также в пассивности по отношению к научным и технологическим достижениям Запада.

Ко внешним факторам, обусловившим упадок исламского мира относят монгольские нашествия, изменения в мировых торговых путях, создание колониальной системы и т. д. Вместе с тем «упадок исламского мира» вовсе не означает
застоя, отсутствия крупных исторических изменений. Двадцатое столетие стало
свидетелем самых разнообразных изменений во всех сферах жизни исламского
мира и в его отношениях с внешним миром, прежде всего в отношениях с Западом. Вообще сравнение с западным миром служит основным методом оценки
исторической траектории самой исламской цивилизации. Размежевание с Западом должно способствовать, по представлениям исламистов, восстановлению
мощи и достоинства исламского мира.

Идентичность исламистских движений обеспечивается их апелляцией
к исламу как религии, однако эти движения не воспринимаются населением как
единственные носители соответствующих исламских ценностей. Ислам как вера
«предшествует» политическому исламу, поэтому он не является простым инструментом реализации тех разнообразных целей, которые преследует последний.
Политический ислам сегодня стремительно эволюционирует. Более того, это
наиболее динамичная политическая сила в современном исламском мире. Позападному образованные мусульманские элиты представляют собой весьма незначительный сегмент политического спектра и не оказывают сколько-нибудь
существенного влияния на массы. Вестернизированный язык элит еще даже не
стал частью массового политического дискурса.

Основная причина силы и действенности политического ислама заключается
в том многообразии функций (политических, социальных, психологических
и экономических), которые он играет в жизни исламского мира.

Сегодня исламистские движения — главный источник программ реформирования, социальных изменений. Установление социальной и экономической
справедливости связывается с понятием «исламской экономики». Однако содержание этого понятия довольно расплывчато. С одной стороны, исламисты не являются сторонниками интенсивного государственного вмешательства в экономическую жизнь. С другой стороны, они, как правило, выступают сторонниками
протекционистских мер и этатистской экономической модели, что вызвано опасениями неблагоприятного воздействия глобальных процессов и стремлением
использовать государство для установления «справедливого» экономического
порядка.

Одна из причин популярности исламистских движений — активная деятельность по предоставлению тех социальных услуг, которые не в состоянии предоставить государство. Эти движения оказывают содействие в получении образования, медицинских услуг, жилья, проведении свадеб и т. п. широкому кругу людей,
прежде всего бедным слоям.

Исламисты, в первую очередь те, кто не находится у власти, становятся главными приверженцами демократии и прав человека, поскольку именно они страдают от их отсутствия. Исламисты активно выступают за либерализацию и демократическое реформирование политического порядка. Однако исламисты,
пришедшие к власти, не демонстрируют подобных устремлений.

Исламистские движения участвуют в создании институтов гражданского
общества в исламском мире, причем делают это более активно, чем партии других ориентаций. В результате их активности как в теоретической, так и в практической плоскости появляются новые зоны и сферы деятельности, свободные
от контроля государства.

Социальная роль политического ислама заключается и в том, что вольно или
невольно он выступает как средство выражения определенных классовых интересов, классового сознания и классовых ценностей. Обычно исламисты получают наибольшую поддержку со стороны низшего среднего класса, мелкой буржуазии и городского населения. Они опираются на государственных чиновников,
студентов, интеллектуалов. Вместе с тем исламисты не приемлют марксистского
подхода к обществу, считая марксизм учением, которое делит людей на враждебные друг другу классы, ведет к политике ненависти и зависти, не признает естественных различий между людьми.

Многие из ролей и функций политического ислама свидетельствуют о стремлении исламистских движений так или иначе содействовать позитивным социальным изменениям. Однако политический ислам (как правило, фундаменталистского толка) используется также и в интересах наиболее реакционных
элементов общества, выступающих против прогресса и образования.

Позиции фундаменталистских течений отчетливо проявляются, к примеру,
в их понимании роли женщин. Опираясь на буквальное прочтение Корана, они
провозглашают необходимость придерживаться самых консервативных воззрений по этому вопросу. В то же время исламские модернисты указывают на то, что
современное толкование Корана не оставляет сомнений относительно полного
равенства мужчин и женщин.

Говоря о внешнеполитических функциях политического ислама, автор отмечает, что исламистские движения поддерживают всех мусульман мира, права которых, как они считают, ущемляются. В качестве империалистических и колониальных, угнетающих мусульман сил сегодня рассматриваются не столько страны
Запада, сколько Китай, Россия, Индия, Сербия, Израиль и Филиппины. Исламисты, обладающие государственной властью, как, например, в Иране, придерживаются скорее сугубо прагматических позиций при выборе объектов критики
или поддержки.

Целый ряд функций политического ислама совпадает с функциями, которые
выполняют и другие идеологии, например, национализм, коммунизм, либерализм. Вообще политический ислам образует составную часть политической жизни и политической культуры исламского мира. Ключевыми ценностями политического ислама провозглашаются социальная справедливость, укрепление
морали, сохранение исламской культуры, восстановление силы и достоинства
исламского мира, укрепление его мощи перед лицом внешних угроз, легитимность правительства, социальное благополучие и социальная благотворительность, экономическая справедливость, эффективное и некоррумпированное
управление обществом. Практически все партии используют исламский «словарь» для формулирования своих ценностей, целей и задач. Светский «словарь»
используется главным образом немногочисленной вестернизированной элитой.
Выбор населения определяется в конечном счете тем, как та или иная партия или
движение реализует указанные ключевые ценности и цели.

Многообразие исламистских движений, а также многообразие их социальных и политических функций наглядно свидетельствуют о том, что политический ислам не представляет собой какой-то единой идеологии, которую следует
принимать или отвергать как нечто целое.

Для будущего политического ислама, особое значение имеют такие идеологические позиции, как исламский радикализм и исламский либерализм, которые
автор обозначает как «исламистские полярности».

Исламский радикализм образует небольшой сегмент исламского интеллектуального и политического спектра, однако его значение определяется воинственностью и готовностью некоторой части активистов к насильственным действиям, в том числе к крупным террористическим акциям. Все исламистские
радикалы являются фундаменталистами, т. е. придерживаются узкого, буквального и нетерпимого толкования ислама. Большинство из них к тому же разделяют то или иное утопическое видение панисламского государства.

Радикалы и фундаменталисты, по существу, не в состоянии предложить решение тех серьезных проблем, с которыми сталкиваются мусульмане. Приверженцев этих воззрений, по мнению автора, неизбежно ожидает маргинализация
в тех мусульманских сообществах, которые ищут действенных решений своих
проблем. Однако нельзя говорить о близком конце эпохи радикального ислама,
поскольку нынешние политические, социальные и экономические условия способствуют появлению значительного числа людей, готовых к насильственным
действиям, которые легко рекрутируются радикальными организациями.

Либеральный, или модернистский, исламизм признает ценности демократии, прав человека, плюрализма и гражданского общества как в полной мере совместимые с исламом, которому изначально был присущ «мультикультурализм».
Главная задача модернистов — переинтерпретация священных текстов с тем, чтобы выработать понимание ислама, совместимое с большинством современных
социальных и политических ценностей. Ключевым инструментом в достижении
такой цели является «иджтихад» как средство применения базовых исламских
принципов к новым неведомым ранее ситуациям.

Идут ожесточенные споры относительно границ применения иджтихада и того, кто имеет право на иджтихад. Здесь главными противоборствующими сторонами выступают улемы, с одной стороны, и «исламские интеллектуалы», получившие западное образование, а зачастую и проживающие в западных странах, —
с другой. Эти интеллектуалы стремятся оспорить традиционную монополию
клириков на «авторитетный иджтихад».

Радикализм и либерализм какое-то время будут существовать вместе, но в конечном счете победа будет на стороне либерализма, во всяком случае так завершилась эта борьба в истории других мировых религий.

На Западе плохо осведомлены об основных идеологических течениях и тенденциях в «третьем мире» за исключением тех, которые напрямую затрагивают
жизнь людей в западных странах. Вместе с тем даже поверхностное ознакомление
с идеологическими процессами в странах третьего мира показывает, что политический ислам имеет много общего с иными идеологиями, являющимися реакцией на глобальные изменения современного мира. Сопротивление вестернизированным правящим элитам в странах третьего мира начиная с 1970-х годов
принимало и принимает форму религиозно ориентированного национализма.
В неисламских странах мусульмане также используют фактор этничности для отстаивания своих интересов. Исламский закон не позволяет проводить этнические
различия, однако политическая реальность нередко заставляет поступать иначе.
Исламизм тем самым вовлекается в процессы, связанные с проблемами мультикультурализма.

Исламисты не оригинальны и в своем зачастую негативном отношении к глобализации, которая воспринимается как западный, прежде всего американский
проект. Отрицательно отношение исламистов к секуляризму также во многом
совпадает не только с позицией религиозных сил в третьем мире, но и многих
христиан и иудеев в западных странах. Это касается в первую очередь вопросов,
связанных с моральными устоями общества, ценностями и т. п.

Исламистские движения могут рассматриваться одновременно и как «консервативные», и как «прогрессивные». Автор отмечает, что эти характеристики
в данном случае могут оказаться не очень полезными. Движения оказываются
«консервативными» в одних отношениях и «прогрессивными» — в других.
В общем же, рассмотрение политического ислама в мировом контексте способно прежде всего содействовать пониманию того, что политический ислам представляет собой скорее движения, модернистски ориентированные на изменения,
а не на консервацию настоящего или прошлого.

При рассмотрении проблемы терроризма важную роль может сыграть проведение различия между «психологией политики» и «психологией терроризма».
Психология политики имеет дело с формированием политических убеждений
и политических позиций. Почему люди становятся либералами, консерваторами
или радикалами даже в практически тождественных условиях? Здесь решающую
роль может сыграть личностное психологическое оснащение индивида. Исламское общество и культура не являются исключением в этом отношении. Вместе
с тем среди людей, живущих в суровых условиях, выше будет число людей,
склонных к насилию, чем в благополучных обществах. На Ближнем Востоке индивид, склонный к радикализму, найдет много причин и поводов, побуждающих
его к радикальному действию. В сегодняшнем исламском мире терроризм представляется многим наиболее эффективной и адекватной формой реакции
на угнетение со стороны собственного государства и на политику США, которые
будто бы унижают мусульман и ущемляют их интересы мусульман.

Мало надежды на то, что существующие на Ближнем Востоке политические
институты способны решить какие-либо серьезные проблемы. У терроризма есть
поэтому благодатная почва даже несмотря на то, что значительное большинство
населения не принимает в нем активного участия.

Понять причины и мотивы терроризма еще не значит устранить его.
Ни США, ни другие страны не должны оставаться безучастными перед лицом
опасности терроризма. Для борьбы с ним требуется международное сотрудничество. В то же время следует оказать содействие в устранении тяжелых условий существования в исламском мире. Только в этом случае можно надеяться на успех
западного призыва к «молчаливому большинству» в исламских странах решительно высказаться против экстремизма.

Для анализа и оценки перспектив политического ислама полезно рассмотреть,
как ведет себя «исламизм, пришедший к власти». Исламисты пришли к власти
в трех государствах — Иране, Судане и Афганистане. Во всех трех случаях это произошло недемократическим путем — вследствие социальной революции, военного переворота и гражданской войны. Приход к власти посредством силы неизбежно создает авторитарную структуру и «наследство насилия», которые препятствуют
эволюции в сторону умеренности и законности. Кроме того, исламисты оказались
не в состоянии преодолеть традиционные слабости политической культуры своих
стран и продемонстрировать свое превосходство над предшествующими режимами
во внутренней и внешней политике. Ни один из режимов не сумел убедить население в том, что его правление несет людям благо. Однако это лишь — «первый
блин». В вопросе отношения к государственному управлению, как и в других ключевых политических вопросах, таких как демократия, выборы, политическая деятельность, исламистская мысль проделала заметную эволюцию в последние несколько десятилетий и, вероятно, будет эволюционировать и дальше.

Исламисты, не обладающие государственной властью, будут оказывать значительную поддержку процессам демократизации и утверждения прав человека,
играющим решающую роль в политической либерализации. В странах, где уже
протекают процессы демократизации, исламисты будут приспосабливаться к существующим порядкам и нормам. В странах же с неустойчивыми демократическими традициями исламисты будут не более надежной опорой демократии, чем
большинство других партий.

В то же время в социальной сфере исламисты скорее всего останутся на консервативных позициях, особенно в вопросах общественной морали и относительно роли женщин в обществе.

Будущее политического ислама зависит от способа решения им нескольких
ключевых проблем. Политический ислам испытывает значительное воздействие
со стороны многообразных «внутренних» и «глобальных» сил. Во многих исламских странах существует запрет на деятельность всех политических партий,
а в некоторых — и на деятельность религиозных политических партий. Такое положение может сохраниться и в будущем. Вместе с тем будет нарастать процесс
политической либерализации и демократизации.

Либерализации будут содействовать также ряд других процессов, происходящих в окружающем мире. Исламисты должны занять те или иные позиции
в связи с процессами культурной диверсификации, проистекающими в мире.
Исламистам необходимо научиться справляться с проблемами плюрализма —
религиозного, этнического, политического, социального и т. п., в том числе
и с проблемами, порождаемыми возрастающим плюрализмом воззрений
и позиций внутри самого ислама. Значительные трудности для исламистов
возникают в связи с утверждением секуляризма в мире и с проникновением
секуляризма в исламские страны. Особый вызов для исламистов представляет
собой западный материализм. Осмысление всех этих проблем может осуществлять исламская диаспора на Западе, обладающая необходимыми для этого
ресурсами.

Исламистам надлежит разработать ясное, позитивное и конструктивное видение общества и государства. Если исламистские партии сосредоточатся исключительно на поисках «подлинности» в исламе, то обрекут себя на роль тех, кто
только говорит «нет» и не способен указать пути в будущее.

Исламисты не могут позволить себе игнорировать консервативное большинство общества, и это может заставить их занять в высшей степени консервативные позиции и даже выступать за сохранение социального статус-кво. До сих пор
исламистские движения демонстрировали отчетливый социальный и экономической консерватизм, несмотря на очевидную необходимость в существенных
реформах в социальной и экономической сферах. Сосредоточивая свое внимание на борьбе с коррупцией, исламисты, по существу, обходят проблемы явного
неравенства в распределении экономических благ, разрыва в доходах, феодальных порядков в землевладении и т. п.

Либеральные исламисты в конце концов вынуждены будут порвать с консервативными и фундаменталистскими исламистами. Рассматривая этот спектр
в целом, можно констатировать удивительный факт крайне незначительной роли его «левого сегмента». Коммунисты и социалисты, столь заметные в эпоху холодной войны, в настоящее время фактически утратили свои позиции. В то же
время вряд ли можно считать вероятным полное исчезновение левых, поскольку
левые всегда образуют составную часть политического спектра там, где есть насущные социальные и экономические трудности и проблемы.

Исламисты всех ориентаций должны определиться с тем, отвергают ли они
западные политические ценности как таковые или потому, что эти ценности являются западными по своему происхождению. Концентрация усилий на отрицании западных политических ценностей ставит под сомнение независимость
исламистских идей. Исламистам следует свободно и независимо провозглашать
свои ценности и идеи безотносительно к тому, совпадают ли они с западными
или нет.

Исламистам предстоит дать ответ и на практические социально-экономические вопросы, прежде всего предстоит определиться в отношении «трех
основных кризисных зон арабского мира»: отсутствие политических свобод,
препятствующее использованию человеческого потенциала и проведению реформ; недопустимо низкий уровень образования населения, делающий невозможным адаптацию к условиям современного мира; низкий социальный статус женщины.

Наконец, к числу наиболее серьезных вызовов, с которыми сталкивается и
будет сталкиваться политический ислам, следует отнести возможное воспроизведение в исламском мире той эволюции, которую проделывает религия в «постмодернистскую эпоху» в западном мире, где индивид самостоятельно выбирает
наиболее подходящую для себя систему верований.

В заключение Фуллер формулирует свой прогноз относительно направления
движения политического ислама и проблем, с которыми ислам будет сталкиваться в ближайшие два десятилетия.

— Исламистские движения будут сталкиваться со значительно большим
числом требований и подвергаться большему давлению. При этом следует сдерживать только те движения, которые используют насильственные формы деятельности.

— Ухудшатся отношения между «международным исламом» и США.

— Будет возрастать напряжение в отношениях между мусульманами, проживающими на Западе, и населением западных стран.

— Вследствие всего этого многие исламистские движения будут сосредоточивать свою деятельность не столько на решении своих основных задач, связанных с укреплением мусульманского общества, сколько на мерах по самозащите
и даже ударах возмездия. Однако в эту ловушку попадут не все исламистские
движения.

— Исламисты будут более активны в поддержке национально-освободительных движения исламских меньшинств. Россия и Африка будут особенно уязвимы
при использовании религиозного фактора в этнических столкновениях.

— Судьба политического ислама неразрывно связана с реформами. Он будет
главной силой в осуществлении реформ, особенно в закрытых обществах.

— Политический ислам будет движим теми же силами и проблемами, что
движут им в настоящее время, поскольку эти проблемы вряд ли исчезнут. Если же
исламисты будут игнорировать их, то дело реформ перейдет в иные руки, скорее
всего в руки левых сил.

Сценарий на несколько следующих десятилетий может быть более оптимистическим, если международный порядок примет менее конфронтационный вид
и терроризм пойдет на убыль; если Вашингтон будет занимать более благожелательные позиции по отношению к исламскому миру; если будет справедливо разрешена палестинская проблема; если в исламском мире будут осуществляться реформы, поддерживаемые США; если будет улучшаться ситуация в большинстве
развивающихся стран и особенно в странах исламского мира; если появятся условия, побуждающие население исламских стран перестать симпатизировать
терроризму против США.

Юрий Кимелев

---

[*] Graham E. Fuller, THE FUTURE OF POLITICAL ISLAM (New York: Palgrave Macmillan, 2003).
XIX, 227.
Грэхем Фуллер (Graham E. Fuller) — в прошлом офицер Центрального разведывательного
управления, работавший в Турции и Иране, бывший заместитель главы Национального
Совета по Разведке, ныне главный политический аналитик корпорации RAND — автор
нескольких нашумевших монографий, в том числе: «The Arab Shi’A: The Forgotten Muslims
(2000), «Turkey’s New Geopolitics: From the Balkans to Western China» (1993), и частый автор
журнала «Foreign Affairs».