Конь Бурак и российский орел

В феврале 2003 года, беседуя с генеральным секретарем Организации «Исламская
конференция» (ОИК) Абдель-Вахидом Бельказизом, я и не предполагала, что
окажусь так близко к истине, задав ему вопрос: «Может, со временем и Россия
станет членом ОИК?». Марокканец Бельказиз тогда от души посмеялся этой
шутке, но не оправдал моих надежд: не дал провокационный ответ на провокационный вопрос. Вопрос, честно говоря, казался мне даже нелепым. Марокканец
ответил осторожно: «Россия пока с такими предложениями к нам не обращалась». Он дал понять, что в саудовском городе Джидда, где находится штаб-квартира организации, ничего подобного от Москвы и не ожидают.

Разговаривали мы в малайзийском Куала-Лумпуре, где проходил саммит
Движения неприсоединения. Накануне Абдель-Вахид Бельказиз побывал в Москве с рутинным рабочим визитом.

Организация, которая может расти только вширь

В Куала-Лумпуре персоной генсека ОИК мало кто интересовался. В кулуарах
саммита стоял тогда зловещий шепот, все обсуждали один только вопрос: «Будет
или нет война в Ираке?» Журналисты гонялись за теми, кто хоть как-то мог повлиять на развитие ситуации. Генсек ОИК в их число не входил. И хотя в начале
марта ОИК и собралась на посвященный иракскому кризису чрезвычайный саммит в Катаре, мусульмане на нем поговорили, и только. ОИК никогда не была
влиятельной организацией. И уж конечно, она не могла, да и не пыталась предотвратить войну США против Ирака, начавшуюся 20 марта.

Большинство исламских государств, которым хотя бы по уставу Организации «Исламская конференция» положено проявлять «исламскую солидарность» и защищать братьев по вере, безропотно сдали Ирак американцам,
а кое-кто обнаружил для себя в этой войне сиюминутные выгоды. Эти события
еще раз показали: исламское братство если где и существует, то только в пределах отмороженных организаций вроде «Аль-Каиды». Что касается ОИК, то она
давно, на мой взгляд, относится к категории учреждений, неспособных ни цвести, ни плодоносить, разве что только расти вширь. Знаток бюрократии Сирил
Паркинсон призывал прикрывать такие трупы простыней и поскорее выходить
на свежий воздух.

Через полгода в том же Куала-Лумпуре, где президент России находился
с официальным визитом, Владимир Путин доказал, что самая невероятная идея
рано или поздно может стать реальностью. Президент высказал пожелание
о вступлении России в ОИК. На первых порах, оговорился он, в качестве наблюдателя. Такая формулировка не исключает, что сенсационное заявление сделано
с дальним прицелом. Тем более, что Путин пошел дальше и 16 октября впервые
в истории России, хотя пока только в качестве гостя, принял участие в саммите
ОИК, состоявшемся в той же Малайзии.

Неужели российское государство станет 58-м членом ОИК?

Лучший способ развалить любую организацию — внедриться в нее. А если
серьезно, то едва-едва не переходящие в овацию аплодисменты, которыми дружно встретили президентское предложение политологи, аналитики, депутаты и религиозные деятели, озадачивают. Особенно если учесть, что откровению Путина
не предшествовала широкая общественно-политическая дискуссия на тему вступления страны в ОИК. А вопрос-то не праздный.

США и Франция до такого не додумались

В советские времена отношений у Москвы с ОИК не было практически никаких.
Как и вообще с враждебной Советскому Союзу Саудовской Аравией, считающейся главным кошельком, а следовательно, и распорядителем ОИК. После развала СССР зарубежные мусульмане заинтересовались постсоветским пространством и начали, не скупясь, отстегивать энные суммы на пропаганду ислама.

В 1992 году в ОИК вступили Азербайджан, Туркмения, Киргизия, Таджикистан. В 1995 и 1996 годах соответственно — Казахстан и Узбекистан. Тогда же
на конференциях ОИК стали появляться первые делегации из России — как гости. В их состав, однако, входили и люди одиозные. К примеру, лидер Союза мусульман России Надир Хачилаев (этим летом в родном Дагестане его изрешетили автоматными очередями); молодой, но напористый Абдул-Вахед Ниязов,
приобретший стойкую репутацию мусульманского Остапа Бендера.

В те же годы один из высокопоставленных сотрудников российских спецслужб в беседе со мной заметил на условиях анонимности, что некоторые благотворительные исламские организации (прежде всего базирующиеся в Саудовской Аравии) доставили нашим правоохранительным органам немало забот,
помогая чеченским сепаратистам.

Лишь год назад отношения между ОИК и Россией вышли на уровень дипломатических контактов. «Тема ОИК, однако, остается в России малоизученной.
К нам, специалистам, с вопросами на этот счет не обращались. Никаких записок
мы не готовили, исследований о плюсах и минусах более тесного сближения
с этой организацией не проводили. Мы давно просим выделить финансирование
на создание специального научно-исследовательского российского центра
по проблемам ислама — безрезультатно», — сказал на днях автору заместитель
директора Института востоковедения РАН Анатолий Егорин.

Глава Совета муфтиев России Равиль Гайнутдин уже высказал мнение, что вступление России в ОИК «поможет бороться с международным терроризмом». Каким
образом? С международным терроризмом сегодня борются и США, и Франция,
и Италия, и Китай, и Израиль — да все без исключения. Во многих странах, как
и в России, тоже есть мусульманская община (к примеру, во Франции — 9 процентов от общей численности населения, в США — от 2 до 3 процентов).
Из стран, не причисляющих себя к исламскому миру, в ОИК мы попросились
первыми.

Конечно, из 57 государств, нынешних членов ОИК, называют себя исламскими не все. Не все несут, как Саудовская Аравия, огромные расходы по поддержанию жизнедеятельности организации, так как вклад каждого определяется
в соответствии с состоянием национальной экономики. Но дело не в названиях.
И не в деньгах. И даже не в процентном соотношении численности мусульман
к остальному населению, хотя в основном входящие в эту организацию страны —
с подавляющим мусульманским большинством. Дело в самоидентификации.

Страны-члены ОИК все-таки считают себя частью исламского мира. Например,
нет в ОИК Индии, хотя мусульман в этой миллиардной стране немало — 14 процентов. Индия не идентифицирует себя с исламским миром.

Внутренне расколотые страны

Исключением, хотя и с натяжкой, можно считать Ливан. Карты там путает активное христианское меньшинство, но, подчеркнем, все-таки меньшинство. Ну
и еще в последние годы в светской Турции возникло острое желание вступить
в Евросоюз, при том, что в стране действуют мощные фундаменталистские партии, из-за чего американский политолог Самюэль Хантингон назвал ее «внутренне расколотой страной». Европейцы отреагировали нервозно. Бывший президент
Франции Валери Жискар д’Эстен объяснил, что в его глазах Турция не являлась
европейской страной, он причислял ее к другому, исламскому, миру.

А к какой, в конце концов, цивилизации причисляет себя Россия? К западной?
Исламской? Славяно-православной? В России на этом естественном, казалось бы,
вопросе почему-то лежит печать неполиткоректности. Можно сколько угодно говорить об особом пути России. О том, что мы можем в равной мере стремиться
и в ОИК, и в Евросоюз. Что мы ни Восток, ни Запад, ни Азия, ни Европа, а Азиопа. Что наш двуглавый орел веками смотрит в разные стороны и хотя крылья пообжег и летает-то невысоко, но шею еще не свернул. Но не мешало бы знать, а куда
мы стремимся на самом деле? Куда идем? В чем заключается наша национальная
стратегия? А если она не до конца проработана, то стоит ли торопиться? Упоминается и о том, что Россия — оригинальный мостик между Западом и Востоком.
Но похоже, что мы, как всегда, — это подмечал еще Николай Бердяев, — «стоим
на краю пропасти и размышляем, как ее перепрыгнуть, вместо того, чтобы строить
надежный мост»? Правда, иногда кажется, что даже и не размышляем.

Среди доводов в пользу вступления России в ОИК есть и такой: наша 20-миллионная мусульманская община (около 13–14 процентов от общей численности
населения) имеет право быть представленной в международной исламской организации. Сразу заметим, что у нас проблемы не только со стратегией и самоидентификацией, но и со статистикой. Вернее, ее отсутствием. Сколько сегодня
в России мусульман, точно не знает никто. Называют цифры и больше 20 миллионов, а учитывая данные переписи 1989 года, и меньше — максимум 13 миллионов (9 процентов населения).

Не спорю, российская мусульманская умма (община) имеет право быть представленной в ОИК. В организации сейчас десять наблюдателей. Среди них не
только государства (как Центральноафриканская Республика, Босния и Герцеговина), но и движения, общины, организации (ООН, Турецкая община Кипра, Лига арабских государств, филиппинское Национально-освободительное движение
Моро, Организация африканского единства и другие). То есть представлять наших мусульман может не государство Россия, а отдельный орган. Так пусть наши
мусульмане, разобщенные и расколотые, сначала договорятся, какая организация
(существующая или специально созданная) будет их в ОИК представлять?

Спасение дальней мечети

Вступление в ОИК предполагает, что страна-член будет придерживаться определенных позиций в международных вопросах, особенно если в них затронуты
интересы мусульманских сообществ. Своему созданию Организация «Исламская
конференция» обязана ближневосточному конфликту. Первая учредительная
встреча лидеров стран-основателей состоялась в марокканской столице Рабате 25 сентября 1969 года (1389 год по мусульманскому летоисчислению). За два
года до этого арабские страны пережили унизительное поражение в июньской
Шестидневной войне с Израилем. Идея объединения усилий мусульман, в первую очередь арабов, во имя победы в борьбе против одного маленького, но неожиданно мощного врага витала в воздухе. Непосредственный же толчок к образованию ОИК дали драматические события в Иерусалиме 21 августа 1969 года.

Расположенная на Храмовой горе Иерусалима мечеть Аль-Акса (в переводе
«Дальняя») — святыня, памятник средневековья. Предания гласят, что однажды
ночью пророк Мухаммад, оседлав мифического коня Бурака, перенесся чудесным образом на эту удаленную от Аравии гору, где молился и, сопровождаемый
архангелом, прошел семь небес.

В злополучный день 21 августа 1969 года в мечети случился грандиозный пожар. Сгорели реликвии, пострадали бесценные интерьеры, в том числе минбар
(возвышение, с которого читаются проповеди) из редких сортов дерева и слоновой
кости — принято считать, что это был дар великого султана Саладина. На реставрацию мечети было потрачено около 9 миллионов долларов, их выделил иорданский король и другие арабские спонсоры. Толпы возмущенных мусульман потребовали возмездия, ведь на следующий день власти Израиля вынуждены были
признать, что причиной пожара стала не электропроводка или другая случайность,
а поджог. Его совершил турист из Австралии Денис Михаэль Рохан. При аресте он
твердил о некоем голосе, нашептывающем ему о его особой миссии сжечь мечеть.
Израильтяне его задержали, признали невменяемым и вскоре выслали на родину.

О полубезумном туристе говорят разное, например, что он был не иудеем,
а протестантом. Однако для миллионов мусульман этот пожар стал катастрофой, большей даже, чем поражение в войне. Распространялись слухи, что израильтяне тушили огонь не водой, а… бензином. Через месяц после этого в Рабате
и состоялась первая встреча лидеров мусульманского мира, приведшая к созданию ОИК.

В 1969 году в организацию вошли первые 25 членов из нынешних 57-ми. Это
были арабские, африканские, азиатские страны. Среди них было государство, существующее лишь на бумаге, — Палестина. Они объявили, что намерены сообща
защищать честь и достоинство мусульманских народов, их веру и независимость.
Вошедшие в ОИК государства обязались «искоренять колониализм во всех его
проявлениях» и «поддерживать борьбу палестинского народа, помочь ему вернуть права и освободить земли».

После перестройки Россия, отойдя от односторонней поддержки палестинцев, как это было в советские времена, старается придерживаться принципа пресловутой «равноудаленности» или, если угодно, «равноприближенности» в ближневосточном конфликте. На Ближнем Востоке нельзя «стоять на одной ноге»,
«летать на одном крыле» — так традиционно объясняют российские дипломаты
сравнительно новую для себя задачу поддерживать одинаково хорошие отношения и с палестинцами, и с израильтянами. Членство в ОИК, конечно, не будет
означать, что дипломатические отношения с Израилем снова надо разорвать, как
это было в 1953 году (после взрыва бомбы на территории советской миссии
в Израиле, всего на несколько месяцев) и в июне 1967 (вплоть до 1991 года).
Однако определенная коррекция, исходя из духа ОИК, была бы логична.
По крайней мере, судьба священного города Иерусалима, за который проливают
кровь израильтяне и палестинцы, должна быть решена однозначно: члены ОИК
договорились, и это записано в Уставе, что Джидда — временная штаб-квартира
организации — до «освобождения» Иерусалима.

Скандальная история на последнем саммите ОИК, связанная с выступлением
ушедшего в конце октября на пенсию малайзийского премьера Махатхира, только
доказывает, что тесное сближение с этой организацией может поставить Россию в неловкое положение. Собственно, в таком положении и оказался президент
Путин, когда хладнокровно выслушал в Малайзии 16октября встреченную аплодисментами пламенную речь Махатхира о том, что «миром правят евреи».

Как занять место Америки

Хор, одобряющий озвученную президентом идею вступления в ОИК, изыскивает
сейчас в ней самые неожиданные преимущества. Русская православная церковь
объявила, что вступление в исламскую организацию позволит России защищать
христианские меньшинства в мусульманских странах. Тем самым Москва с ходу
подвергает сомнению честность наших будущих соратников по организации:
ведь исламские государства-то утверждают, что со свободой вероисповедания
у них все в порядке. «Таким образом, Россия может в каком-то смысле занять место Америки, которая такую функцию не выполняет», — эту надежду, по сообщению агентства «Интерфакс», выразил на одном из круглых столов сотрудник
Секретариата по взаимоотношениям Церкви и общества отдела внешних церковных сношений Московского патриархата Роман Силантьев.

Мне вспомнился мой давний знакомый, православный отец Харис Ибрагим,
представляющий в Кувейте Антиохийскую церковь. Он сетовал, что безуспешно
пытается наладить более плодотворные связи с Русской православной церковью.
Власти Кувейта этому отнюдь не препятствовали. Главной проблемой священника, как всегда в таких случаях, был недостаток денежных средств на развитие
прихода. Чтобы помочь ему, в ОИК вступать совсем не обязательно. А вот надеяться, что благодаря вступлению России в ОИК исламское королевство Саудовская Аравия тоже позволит строить на своей территории христианские храмы —
по меньшей мере, наивно. Этого не добились, хотя и пытались, даже США.

Скорее уж, наоборот. «Вполне вероятно, что благодаря вступлению России
в ОИК в нашу страну пойдут какие-то новые финансовые потоки. Но они будут
целенаправленными, потому что эта организация, как правило, выдает кредиты
на возведение мечетей, издание Корана и тому подобные нужды, но никак не
на строительство какого-то автозавода, чем занимаются отдельные фонды», —
считает замдиректора Института востоковедения РАН Владимир Исаев.

Место же Америки Россия вряд ли займет до тех пор, пока показатели нашей
экономики не перестанут выглядеть так постыдно в сравнении с американскими.
Наши братья-мусульмане, хотя и недолюбливают янки, отношения-то развивают, в первую очередь, с ними.

А еще один довод в пользу вступления в ОИК — это, дескать, поможет урегулированию чеченского конфликта — вызвал у моего собеседника, исламиста,
диссидента и эмигранта из Саудовской Аравии Мухаммада аль-Масаари гомерический хохот. «Но это же профанация! — смеялся он. — Ведь сначала надо решить
эту проблему, а потом уже вступать в ОИК. Хотя это и не бог весть какая организация, но надо же и честь знать». «Поэтому, — добавил он, — многие в ОИК будут против. Принятие страны, где идет война с нашими братьями, дискредитирует организацию». Впрочем, может это и есть тайный замысел Москвы?

Золотые горы накануне выборов

Мухаммад аль-Масаари объясняет заявление президента Владимира Путина политическим расчетом, международной конъюнктурой и, прежде всего, стремлением наладить отношения с Саудовской Аравией. Желание Москвы подружиться с богатыми арабами совпало с попытками саудовской династии внести разнообразие в свои внешние связи после того, как у Эр-Рияда возникла напряженность в отношениях с Вашингтоном. Напомним, 15 из 19-ти камикадзе, протаранивших 11 сентября 2001 года башни-близнецы в Нью-Йорке и Пентагон
в Вашингтоне, были из Саудовской Аравии.

В июле 2002 года в прессе появились первые сведения о закрытых совещаниях
в Пентагоне, на которых обсуждались варианты избавления Америки от слишком
тесной дружбы с Саудовской Аравией, где, как ни крути, находится 26 процентов
мировых запасов нефти. Саудовские инвесторы постепенно стали выводить свои
капиталы из США — суммы исчисляются сотнями миллиардов долларов.

«Если мы наладим отношения с королевством, то в Россию можно привлечь
около 60 миллиардов саудовских инвестиций и вкладов. Наши банки достаточно
надежны», — это уже из статьи, опубликованной в сентябре этого года в арабской
газете «Аль-Хайат», которая цитирует работающего в Эр-Рияде высокопоставленного российского дипломата. Какая идиллия! Только пока саудовцы почемуто переводят свои капиталы не в Россию, а в Европу. Тем не менее на всякий случай арабы действительно обещают россиянам крупные контракты и золотые
горы. Напомним, что заявление Путина насчет ОИК было сделано накануне долгожданного приезда в Москву в начале сентября 79-летнего наследного принца
Саудовской Аравии Абдаллы ибн Абдель-Азиза Аль Сауда.

Наконец, сказано это было в другом крупном королевстве исламского мира — Малайзии. Визит президента туда был очень успешным: подписан почти
миллиардный контракт по продаже современных российских истребителей
«Сухой». В октябре этого года Малайзия принимает, по ротационному принципу,
председательство в ОИК. С 16 по 18 октября этого года в Куала-Лумпуре состоялся саммит организации. Обсуждение российского членства — своеобразный подарок для малайзийской дипломатии.

И еще один конъюнктурный момент: в России — предвыборная пора, а среди избирателей, естественно, есть и мусульмане. Обещание Путина, чем бы оно
ни было продиктовано, разве это не сильный предвыборный ход?