В поисках идентичности

Ulla Lahauer. Ritas Leute. Eine deutschrussische
Familiengeschichte. Rohwolt Verlag
GmBH, 2002. 432 S. (Улла Лахауер. Ритина
родня. История одной немецко-русской
семьи. Издательство Ровольт).

Минувший XX век был богат драматическими
событиями: мировые войны, глобальные
трансформации экономических систем, распад и объединение государств, расцвет и падение диктатур и демократий. Все это вынуждало перемещаться с континента на континент,
из страны в страну миллионы людей. В числе
мигрантов XX века — «русские немцы».
С конца 1980-х годов в Германию переселилось около двух миллионов
немцев преимущественно из
Казахстана, Украины, России. Переселившиеся в Германию с бывших территорий
СССР «русские немцы» получают поддержку от правительства, но интеграция их,
особенно старшего поколения, происходит медленно.
Живут семьи переселенцев
обособленно, замкнутыми
сообществами. «Коренные
немецкие граждане» порой
относятся к ним достаточно
враждебно.

Знакомство немецкой
журналистки Уллы Лахауер
и «русской немки» Риты Паульс произошло случайно. Улла Лахауер, снимавшая
в начале 1990-х годов документальный фильм о жителях отдаленной
архангельской деревни Кобелево, прониклась сочувствием к молодой местной жительнице-инвалиду и пригласила ее в Германию для протезирования. Понадобился
переводчик. Им стала бывшая карагандинка,
а к тому моменту студентка немецкого университета Рита Паульс.

Открытый характер Риты способствовал
превращению делового контакта в близкое
знакомство. Улла познакомилась с семьей
Риты. Отличия в менталитете и образе жизни
новых немецких граждан бросились в глаза
наблюдательной журналистке. В ней проснулся интерес исследователя, возникло желание понять, что же это за люди — «русские
немцы». Улла решила описать историю жизни
многочисленных родственников Риты, всей
ее родни.

Жанр работы — история семьи — определяет ее строение: в ней сведен воедино целый
ряд сюжетов, отражающих непростые судьбы
пяти поколений членов семьи Риты. Повествование щедро снабжено необходимыми историческими
справками, а также комментариями, личными впечатлениями и размышлениями
автора.

Некоторые сюжеты связаны между собой сквозными
темами. Одна из них — это история немецких колонистовменнонитов[1]. Предки Риты со
стороны отца — выходцы из
восточной Пруссии (сейчас
это территория Польши).
В Пруссии меннониты появились примерно с середины
XVI века. Они селились вдоль
Вислы, в низменностях, расположенных подчас ниже
уровня моря. Для освоения
заболоченных земель меннониты прокладывали дренажи,
сооружали дамбы по образцу голландских.
Глубокую религиозность они успешно сочетали с высокой технической культурой.

В России первые немецкие колонисты
появились в середине XVIII века. Императрица Екатерина II пригласила их для того, чтобы они подавали пример культурного земледелия русским крестьянам. В начале XIX века
в низовьях Днепра была основана меннонитская колония Хортица, где и родился прадед
Риты Иоганн Паульс.

А ее прабабушка Хелене Фрёзе родом из
другой меннонитской колонии — Лизандерхе.
Эта колония возникла в середине XIX века на
территории нынешней Саратовской области — на левом берегу Волги, вблизи соляного
тракта, ведущего от озера Эльтон в европейскую часть России. Семью Хелене к переезду
в Россию подтолкнул введенный в Пруссии
в 1847 году закон о всеобщей воинской повинности. Держать оружие в руках противоречило религиозным установкам меннонитов.
В царской России меннониты были освобождены от службы в армии, а воинскую повинность они усердно исполняли на гражданской
службе, занимаясь облесением степей.

Менониты осваивали засушливые заволжские степи так же прилежно, как и болота низовий Вислы. В зоне рискованного земледелия колонисты добились урожаев,
в несколько раз превышающих урожаи окрестных крестьянских хозяйств, на которые,
к сожалению, немецкая культура земледелия
влияла мало. Контакты между немцами-колонистами и русскими крестьянами сводились к отношениям «хозяин — наемный работник».

В Россию приезжали не бедные семьи:
каждая из них при переезде должна была подтвердить обладание довольно существенным
имуществом, по 350 талеров на человека. Все
эти деньги ушли на создание в бесплодной степи благодатного оазиса, где меннониты замкнуто жили, сохраняя и передавая от поколения
к поколению свою культуру и традиции.

Неустанный труд, а также использование
новейших сельскохозяйственных машин
и приемов агротехники, которые были доступны благодаря сохранявшимся связям с Пруссией, заложили основу богатства меннонитов.
Но их благоденствие закончилось с началом
коллективизации. Запасы зерна, позволявшие
выживать в условиях регулярно повторяющихся засух, были реквизированы. Начались голодные бунты, в которых участвовали все поволжские крестьяне, не только немцы. Затем
наиболее богатые немцы-колонисты были
«раскулачены» и сосланы на Крайний Север и
в Сибирь. Предки Риты, как менее зажиточные, попали в карагандинские степи.

Выселение и разорение их имущества,
противоречащие каким-либо представлениям о законе и праве, меннониты восприняли
кротко, как кару Господню. Сосланные сооружали землянки и вновь принимались
трудиться ради выживания. Старики и дети
погибали. В 1931–1933 годах погибли в невыносимых условиях оба прадеда и прабабушка Риты. Выжили только молодые и самые здоровые. Среди них дед и бабка
Риты — Мария и Хайнрих Паульс.

Трогательна история любви молодых
спецпоселенцев, познакомившихся перед самой войной. Недолгим было их семейное счастье. В 1941 году сестра Марии Анна поделилась куском хлеба с беглым немецким
военнопленным. Соседка донесла. Посадили
и Анну, и Хайнриха как главу семьи. Из лагеря вернулась только Анна. Самый младший
сын Марии, которого тоже назвали Хайнрихом, знал отца только по фотографиям.

В условиях ссылки меннонитам все труднее было сохранять привычные формы жизни. Священники, главные носители духовной
традиции, погибли первыми. Их участь разделили большинство мужчин. Обособленность
меннонитов от остальных немцев-колонистов была нарушена. Женщинам, поглощенным заботами о выживании семей, с трудом
удавалось поддерживать некоторые традиции. В семье Риты сохранилась старинная
библия, по которой детей дома учили немецкому языку. Хайнрих Паульс-младший, отец
Риты, познакомился ближе с историей и обычаями меннонитов уже после переезда в Германию, когда возобновились воскресные чтения Библии и стала возможной поездка на
историческую родину, в Восточную Пруссию.

Карагандинский послевоенный котел
переплавил всех — и спецпоселенцев, и бывших зеков, и комсомольцев-энтузиастов —
в «единую общность — советский народ». Кажется, что история про меннонитов закончилась и началась история жизни «простой советской семьи». Жизнь Хайнриха-младшего
(для друзей и коллег — Андрея Паульса) ничем особенным не отличалась от жизни соседей — русских, украинцев, корейцев, казахов.
Оптимистичный по натуре Андрей уверенно
вписался в «советский образ жизни». Как
и все, служил в армии. Пока служил, познакомился со своей будущей женой — русской
деревенской девушкой Тосей Кирилловой.
Тося поехала с мужем в Караганду. По советским меркам престижная и хорошо оплачиваемая профессия крановщика позволяла Андрею прилично содержать семью — любимую
жену и дочерей Лену и Риту. Паульсы получили квартиру в новом микрорайоне Караганды. Одним из первых в своем доме Андрей купил легковушку. Жизнь текла по обычному
для советского времени кругу: работа, дом,
летом еще и дача.

Мать жила с семьей младшего сына, но о
передаче меннонитской традиции потомкам
речь уже не шла. Дома говорили по-русски.

Как было принято в большинстве советских
семей, о прошлом не вспоминали и не обсуждали его. Рита, как и сестра Лена, была обычной карагандинской пионеркой, затем комсомолкой. Лето проводила в сибирской
деревне у русской бабушки. Ее мировоззрение формировали не столько родители,
сколько школа и двор, впоследствии также
музыкальное училище, куда Рита поступила,
проявив незаурядные способности к пению.

Может быть, на Рите, крещенной в православной церкви, и завершился бы этот рассказ о меннонитах, но история повернула посвоему. Перестройка быстро подорвала
экономическое благополучие семьи крановщика. А распад Советского Союза не только
в одночасье сделал Паульсов гражданами другого государства — независимого Казахстана,
но и быстро раскрошил псевдомонолит «единого советского народа». Проснулось национальное самосознание казахов, и Паульсы
вместе со многими другими неожиданно оказались зачисленными в разряд «русских оккупантов». Тут уж даже самые терпеливые и лояльные к бывшей советской родине немцы
стали задумываться об отъезде на «историческую родину».

И вот, после казахских степей, холмистый пейзаж долины Рейна, одной из самых
живописных в Европе, после однообразия
советских пятиэтажек — ухоженные улочки
и домики, после закрытого города Караганды — европейская свобода (перешел через
мост, и ты в другой стране, например в Люксембурге или в Бельгии). Но первый восторг
вскоре сменился другими чувствами. Паульсы трудолюбивы и прилежны, но переселенцам живется не так уж просто. Бабушка Мария, несмотря на сохранившийся с детства
правильный немецкий язык — хохдойч, чувствует себя одиноко: с соседями, как в карагандинском дворе, не пообщаешься, сказывается разница между русским и немецким
менталитетом. Хайнрих тоскует без работы — пятидесятилетнему крановщику трудно найти хорошее место на рынке труда. Тося с трудом осваивает немецкий язык,
утешает себя тем, что обустраивает жизнь
максимально привычным образом — во дворе дома, как на даче под Карагандой, сооружена летняя кухня, в огороде зреют помидорчики излюбленного на юге России сорта
«бычье сердце». Лена, учительница музыки
по образованию, оставила свою специальность, так как для подтверждения ее квалификации в Германии пришлось бы забросить
семью и учиться два года в Штутгарте. Она
переквалифицировалась в коммерсанта и открыла магазин для «русских немцев», торгует всем понемногу. Рита учится на переводческом отделении университета, но мечтает
о карьере певицы.

Улла Лахауер с немецкой дотошностью
разрабатывает каждую значимую тему. Любопытно наблюдать за деталями советского быта 1970–80-х годов, пропущенными через
восприятие немецкой журналистки. Еще интереснее следить за ее реакцией и оценками.
Своеобразная двойная рефлексия заставляет
задуматься над некоторыми вопросами, ответы на которые казались очевидными какихнибудь пятнадцать лет назад. Например, почему восемнадцатилетняя комсомолка Рита
Паульс в споре со старшими родственниками
могла убежденно заявить, что миллионы репрессированных, к которым относились и ее
ближайшие предки, были жертвой «исторической необходимости».

Тщательно, насколько это возможно, исследует автор самый драматический временной интервал: 1930-е — начало 1950-х годов,
маршруты ссылок и историю лагерей, в которые попадали персонажи ее книги, а вместе
с ними тысячи ни в чем не повинных «раскулаченных» или огульно обвиненных в измене
родине.

С интересом описывает Улла историю,
быт, уклад жизни и сибирской деревни, родной деревни матери Риты, и бывшей «великой стройки коммунизма», а ныне умирающего города Караганды, и маленького
магаданского поселка золотоискателей УстьОмчуга, куда в погоне за заработками завез
Ритину сестру муж, и крымских и канадских
меннонитских колоний, через которые пролегал жизненный путь двоюродного деда Риты. Обширна Ритина родня, причудливы ее
судьбы. Улла исполнена уважения к каждому
человеку, попавшему в фокус ее внимания.

В ходе исследования, в которое Рита оказалась вовлечена не только как респондент,
но и как соисполнитель, меняется ее сознание и самовосприятие. И Рита, и ее отец начинают глубже осознавать свою связь с немцами как нацией. Тема самосознания
и самоидентификации — еще одна сквозная
тема книги. Автора удивляет, что эпохальный
факт воссоединения Германии слабо отразился в сознании членов семьи «русских немцев», поглощенных проблемами адаптации
на новом месте жительства. В последние годы, отмеченные резкими социальными
трансформациями, и русские немцы, и немцы вообще, и не только немцы вынуждены
задуматься над экзистенциальными вопросами: «Кто я? И кто среди окружающих “свой”,
единомышленник?» Эти вопросы очень актуальны, например, для сегодняшних русских,
россиян, живущих на развалинах советской
империи. Кто “свой” для жителя мегаполиса?

Кто «свой» для жителей малых городов и сел?
Кто «свой» для русских, живущих на территориях бывших советских республик, а ныне
независимых государств? Ответить на эти вопросы не так легко, да и ответы порой бывают
не слишком утешительными. Вслед за Ритой
и Уллой невольно задумывается и читатель.
И это одно из достоинств книги.

Занимательна история самого исследования: оно продолжалось около пяти лет, в течение которых автор проделал путь, сопоставимый с окружностью земного шара. Работа во
многих архивах России, Казахстана, Германии, Канады. Расшифровка десятков многочасовых интервью, в том числе чудом сохранившихся рассказов людей, уже ушедших из
жизни. Электронная переписка с историками, личные и телефонные беседы со всеми,
кто может дополнить картину повествования
новыми деталями.

Книга Уллы Лахауер получилась очень
информативной и многогранной. При этом
она написана простым языком, легко читается. Жаль, что сегодня она доступна только немецкоязычному читателю. Думаю, что русский перевод расширил бы ее читательскую
аудиторию именно в Германии, хотя и в России благодаря очевидным литературным достоинствам эта книга не осталась бы незамеченной.

---

[1] Меннониты — непротивленческая протестантская секта; возникла
на рубеже 30– 40-х годов XVI века в Нидерландах после поражения Крестьянской
войны 1524–1526 годов и Мюнстерской коммуны 1534–1535 годов. Название связано
с именем Менно Симонса (Menno Simons, ум. 1561) — католического священника,
перешедшего в 1531 году в анабаптизм и позднее реорганизовавшего остатки анабаптистской
секты в новую общину. Самыми существенными чертами христианина меннониты считают
смирение, отказ от насилия (даже если оно совершается ради общего блага), нравственное
самосовершенствование. Крестят лишь взрослых. Чуждаясь современной цивилизации,
меннониты и сегодня придерживаются подчеркнуто старомодных форм в одежде, прическе,
образе жизни. С 1930 года существует Всемирная конференция меннонитов (центр в Канаде).