Розы и подшипники

Не так уж много лет назад аббревиатура «МШПЗ» над главной проходной Московского шарикоподшипникового завода внушительно смотрелась на фоне соседних пятиэтажек. Завод был тогда единственной достопримечательностью микрорайона: не было поблизости станции метро, а ее название — «Дубровка» — не
приобрело еще печальной известности. И не было рядом многоэтажного здания
из металла и стекла с вывеской «Европейская подшипниковая корпорация», в соседстве с которым знаменитый завод выглядит теперь неприметно. Можно было
бы даже сказать — сиротливо, если бы московский «Шарик» не являлся вот уже
более двух лет дочерним предприятием этой самой Европейской подшипниковой корпорации (которая, заметим, хоть и называется «европейской», на деле
контролирует подшипниковое производство исключительно на просторах СНГ,
в том числе и азиатских).

Разителен контраст между шикарным офисным и старым заводским зданиями, и не только в смысле бедности и богатства. На заводе прежде всего замечаешь
одновременное присутствие разных эпох. Есть, к примеру, станки, вывезенные
в качестве трофеев из Западной Европы в 1945 году. От них, правда, к сегодняшнему дню трофейными остались только корпуса, «начинку» не раз поменяли, но
рабочие шутят: «Гитлер на этих станках войну проиграл, а мы коммунизм не построили». Есть десятилетней давности механизмы с числовым программным управлением — ЧПУ (еще недавно, в годы перестройки, чиновники произносили
эти три буквы с благоговейным придыханием). Есть, наконец, современные автоматы, блеском металла напоминающие соседний офис корпорации.

Но смешение времен явлено не только в «железе». Менеджер в полосатом
галстуке разговаривает по мобильному телефону на фоне Доски почета. Доска
вполне советского вида, с розами по углам, но продолжает функционировать,
т. е. пополняться новыми рабочими лицами. Недалеко от Доски почета можно
увидеть еще одно свидетельство того, что руководство завода поощряет добросовестный труд: автомобиль «Ока», приз будущему победителю заводского соревнования. А за пределами «Шарика» у его рабочих есть возможность выиграть
и другие автомобили. Представитель администрации завода рассказал, что не так
давно два заводских слесаря заняли призовые места на слесарном смотре, проводимом московской мэрией, и получили по «Москвичу». Представитель, правда,
не упомянул, что вскоре после смотра оба слесаря с завода уволились.

Впрочем, это не значит, что с «Шарика» бегут как с тонущего корабля. «Тонущий корабль» — это скорее про МШПЗ второй половины девяностых. Тогда завод
стремительно терял заказы и с такой же стремительностью сокращались рабочие
места. В 2000 году контроль над заводом получила возникшая тогда же Европейская подшипниковая корпорация (ЕПК), объединившая три наиболее мощных
подшипниковых завода — МШПЗ, Волжский (Волгоградская область) и Светлогорский (Казахстан). Борьба за передел подшипникового рынка на пространстве
бывшего СССР завершилась созданием единой управляющей корпорации, в ведении которой оказался практически весь рынок сбыта. ЕПК спасла «Шарик» от
окончательного разорения и сумела заморозить число рабочих мест. Текучесть кадров существенно снизилась — в первую очередь благодаря относительной финансовой стабилизации. Даже работники, почем зря критикующие администрацию, признают, что при новых хозяевах зарплату если и задерживали, то не более
чем на день. Сама администрация прибавляет к этому, что в фонд заработной платы направляется 50 процентов прибыли. Но то, какова в этих 50 процентах доля
каждого конкретного рабочего, в огромной степени зависит от его специальности. Специальность определяет, «на сделке» ты или «на тарифе». Сдельщики — это
в основном рабочие достаточно редких специальностей, требующих особой подготовки, например операторы автоматизированных линий или кузнецы. У сдельщиков при большом количестве заказов месячный заработок вполне может перевалить за 20 тысяч рублей, а в менее удачные месяцы он в полтора-два раза
меньше (помимо платы за объем выработки, завод гарантирует сдельщикам минимальную заработную плату - около ста рублей в день). Что касается «тарифщиков», то для большинства из них зарплата в 10 тысяч — недостижимая мечта. Хорошим считается оклад в 8 тысяч, у многих оклад меньше. «Твоими бы устами да
мед пить, — сказал пожилой электромонтер, когда я предположил, что рабочий
его уровня получает хотя бы «червонец». — И работаем пять дней, с утра и до звонка. В столовую обедать не ходим, сухпаек носим из дома. Тогда, глядишь, денег
и хватает. Иногда на заводе шабашку находим. Недавно некоторые из наших подрядились вентиляцию после работы чинить».

С шабашкой за пределами завода проблемы не только у электромонтеров, но
и у рабочих других специальностей, «сидящих на тарифе» (а это еще, например,
слесаря): все они работают полную рабочую неделю, и ни на что больше сил не
хватает. Заниматься же левыми заказами прямо во время смены, как это часто делают рабочие на разваливающихся предприятиях, на МШПЗ не очень сподручно. Обычно рабочий вполне загружен заказом самого завода. К тому же у большинства на заводе нет фиксированного рабочего места, многие работают
одновременно на нескольких станках. А из-за постоянного технического перевооружения почти каждый год необходимо осваивать новое оборудование. Впрочем, рабочие тем не менее почему-то недовольны случившейся в ноябре сменой
заводской охраны, одна из основных задач которой следить, чтобы рабочие не
выносили металл (для этих целей в главной проходной установлена специальная
арка с металлоискателем).

Однако даже «тарифщики» увольняются сейчас с завода по собственному желанию довольно редко. Те, кто уходит, идут в основном в частные московские
фирмы, где в последнее время неожиданно возрос спрос на самые традиционные
рабочие специальности. «По правде говоря, ничего неожиданного в этом нет: молодежь таким специальностям не обучается. На всю Москву сейчас есть только
одно ПТУ, где готовят слесарей-инструментальщиков. На заводе остались в основном рабочие старше 40 лет. Новые рабочие места появляются, а новые рабочие — нет», — говорит электрик Сергей М., в октябре уволившийся с завода и работающий сейчас в частной фирме в Тушино. Зарплата у Сергея стала в полтора
раза выше. Однако больше, чем зарплата, его радует относительно чистый воздух
на рабочем месте и отсутствие зимой сосулек в помещении.

На место ушедших, как обычно, приходят иногородние. Впрочем, число лимитчиков в последнее время сократилось вдвое (главным образом из-за общего
сокращения рабочих мест на заводе) и составляет ныне 150 человек. Без специальности иногороднего человека на завод сейчас не возьмут: побаиваются так называемых временщиков — людей, ищущих любую возможность зацепиться за
столицу и временно использующих для этого завод. Стараются набирать профессиональных рабочих, готовых остаться на «Шарике» надолго, в основном из
близлежащих областей — Калужской, Ивановской, Липецкой. Сибиряков и кавказцев почти нет.

С семьями на завод не едут: в заводском общежитии пространства для членов
семей не предусмотрено вовсе, а снимать квартиры в городе накладно. «Правда,
некоторые женятся уже на заводе, и им мы предоставляем отдельные комнаты», —
не без гордости заметил представитель заводской администрации, сопровождавший нас по общежитию, и показал одно из таких семейных жилищ. Кровати, стол,
шифоньер — все как в средней провинциальной гостинице. Так же выглядят и все
остальные комнаты на последнем этаже общежития, где только что закончился
ремонт. Этажами ниже ремонт еще идет, на втором пока не начинался. Именно на
второй этаж и зазвал нас потихоньку от наших провожатых 26-летний слесарь Дмитрий, сказав: «Посмотрите, как мы здесь жили все эти годы». Покосившиеся
двери, цементный пол, не везде прикрытый рваным линолеумом, текущие краны.
Сейчас обитателей второго этажа временно поселили в уже отремонтированной
части общежития.

«Лишь бы не подняли плату за общагу после ремонта, — сказал Дмитрий. —
Сейчас платим всего 200 рублей в месяц, причем сюда входят проживание, вода,
электричество и даже прачечная».

При таких расценках Дмитрий даже из своей невысокой «тарифной» зарплаты умудряется ежемесячно высылать деньги семье, живущей в небольшом городке черноземья в основном за счет своего огорода.

«Вряд ли в обновленном общежитии мы избавимся от старых проблем», — говорит «хозяйка» общежития Валентина Семеновна, благообразная женщина
в белом халате. У нее уверенный взгляд человека, который давно уже перестал чему-либо удивляться — по крайней мере, на рабочем месте. Может быть, это своего рода фирменный знак многоопытной коммунальщицы. Основной проблемой, по словам Валентины Семеновны, остается пьянство в день зарплаты
и сразу после. Борются с ним жесткими административными мерами. На первом
этаже общежития вывешивают «молнии» — на ватмане печатными буквами сообщается: «За пьянство и недостойное поведение Иванов выселен из общежития»,
«Хулиганство стоило Петрову места в общежитии. Кто следующий?» Это значит,
что дебошир потерял не только крышу над головой: выселение из общежития немедленно ведет к увольнению с завода. Как же могут бороться сегодня за свои
права те, кто не хочет уходить с завода, но при этом не владеет высокооплачиваемыми специальностями, позволяющими работать на «сделке»? Администрация
заявляет, что готова к прямому диалогу с рабочими по всем вопросам, касающимся условий труда. В реальности диалог получается не всегда. Уже упомянутые слесаря, выигравшие на городском смотре «Москвичи», прежде чем уйти с завода,
просили, чтобы им «за квалификацию» подняли зарплаты на тысячу-полторы.
Дойти с этой просьбой они смогли только до начальника цеха. По свидетельству
рабочих, эта инстанция является последней при многих спорах. Но компетенция
начцеха ограничена — в частности, не в его власти поднимать заработок отличившемуся работнику. Говорят, что пробиться выше трудно, но на вопрос: «А кто-нибудь пытался?» — отвечают уклончиво. Исполнительная дирекция завода и представители собственника проводят плановые встречи с рабочими раз в полгода, но
до обсуждения прозы жизни, т. е. зарплат, дело там, как правило, не доходит.

Как это часто бывает, борьбу за интересы малообеспеченных рабочих возглавил человек, лично не испытывающий многих их трудностей. Это лидер заводской ячейки профсоюза «Защита» Сергей Сычев. Выходец с Урала, он действительно обладает внешностью уральского мастерового, какими их изображали на
дореволюционных открытках. Сергей имеет элитную высокооплачиваемую специальность кузнеца-штамповщика.

Возглавляемый им профсоюз — альтернативный, кроме него на заводе есть
официальные профорганизации, входящие в систему Федерации независимых
профсоюзов России. Администрация утверждает, что будет разговаривать только
с последними. Но Сычев уверен, что ему и его единомышленникам позволят
принять участие в работе над новым коллективным договором между администрацией и рабочими. Администрация неофициально предложила активистам «Защиты» войти в комиссию по подготовке договора в качестве представителей цехов, однако Сычев настаивает, чтобы они присутствовали там именно как
посланцы профсоюза.

Так или иначе, очевидно, что полностью игнорировать «Защиту» руководство завода не решается. Причиной тому целая серия «малых дел» по защите прав
рабочих, предпринятая Сычевым со товарищи и принесшая им популярность
среди части заводчан. Например, «Защита» спорит с администрацией о размерах
оплаты труда по тарифу. Точнее, о величине так называемой «единицы» - денежной суммы, умножая которую на разные коэффициенты, и получают тарифные
оклады (например, у генерального директора — 140 единиц, у слесаря-сборщика — 35 единиц). Также Сычев намерен заставить администрацию предоставлять
рабочим «вредных» специальностей полагающиеся по закону дополнительные
дни к отпуску. По этому поводу уже было несколько судебных процессов: пока
они идут с переменным успехом — выигрывает то одна, то другая сторона. Вообще, различие в трактовке законов рабочими и администрацией составляет один
из самых распространенных сюжетов в рассказах Сычева о своей борьбе.

Что касается официальных профсоюзов, то довольно прохладное отношение
к ним у рабочих объясняется не только их соглашательством с администрацией,
но и тем, что ФНПР в Москве прочно ассоциируется с городскими властями.
А московскую власть рабочие подозревают в желании лет через десять снести завод и, согласно своим планам реконструкции столицы, возвести на его месте
комплекс элитного жилья. Слухи подогреваются тем обстоятельством, что несколько заводских жилых домов в соседнем микрорайоне недавно действительно
были снесены.

Быть может, именно это распространенное на постсоветском пространстве
ожидание «большого конца» объясняет, почему многие рабочие, знающие и уважающие профсоюзного активиста Сычева, не слишком хорошо осведомлены
о его борьбе за их права. И в частности, вовсе не представляют, каким способом
Сычев намерен улучшить их материальное положение. Один рабочий, как водится, тут же предложил проверенный путь: отобрать у одних (конкретно, у экс-президента Ельцина — бюджетные средства, полагающиеся на его содержание,
а у известного теледеятеля — зарплату) и поделить между другими. Он, правда, не
уточнил, делить между всеми гражданами или только между работниками
МШПЗ. Но в любом случае организации, готовые воплотить подобный проект, на
завод в настоящее время не попадут: путь преградит недавно смененная охрана.