Московская магнитная аномалия

Не секрет, что москвичей в Москве не осталось. Почти не осталось. Настоящих, у которых и дедушки и бабушки здесь родились. Современное население Москвы - это те, кто приехал сюда учиться, работать и остался жить. В Москве нет доминирующей этнической группы, невозможно определить фенотип москвича. Сложно сказать, как он одет, что ест, чем занимается.

Считается, что больше всего в Москве украинцев. С этим могут поспорить армяне или таджики. Но в этом небольшом исследовании речь все равно пойдет о выходцах с Украины. Не об украинцах по национальности или гражданству. А о тех, кто приехал в Москву оттуда.

Можно было бы сделать большую таблицу - из 1000 опрошенных, возрастной группы такой-то, столько-то процентов приехали работать, из них с семьями: И так далее. Но, к сожалению, это не имеет смысла. Потому что большинство - строители, сиделки, нянечки, проститутки, торговцы - могли приехать откуда угодно и жить точно так же где угодно. А меньшинство - копирайтеры, программисты, менеджеры - не дают картины. Они не поддерживают связи с диаспорой. Они - сами по себе. Их дети будут москвичами.

Москва - это миф. И у людей, которые сюда приехали, есть своя мифология - мифы о Москве и мифы о себе самих.

В процессе исследования выяснилось - территория значения не имеет. Важен лишь сам человек. А Москва - это только звездочка на карте, вокзал. В Нью-Йорк уехать сложнее - дорого, и необходим язык. Все едут сюда не потому, что хотят приехать в Москву, а потому, что хотят уехать оттуда. Впрочем, они сами о себе расскажут.

Меркотун

24 года (в Москве - 4 года)

А что мне там делать-то? Отец квасит, мать с ума сходит. Брат женился. Друзья спиваются. И я когда поняла, что со мной все то же самое будет, что хорошего меня ничего не ждет, тогда я и свалила оттуда. Не потому, что я в Москву хотела. Апотому, что я там не хотела оставаться. Вот, знаешь, я там на выставку ходила - коллекция разных ядовитых пауков. Какой-то мой земляк их собирал по всему миру. Каких там только гадов не было - страшные, мохнатые, лапы не пересчитаешь: А опасный для человеческой жизни - только один: «пойманный автором коллекции в окрестностях Кривого Рога». То есть в какой-нибудь южной Африке безопаснее, чем там.

Уехала как бы в институт поступать. Приехала. Оказалось, что без экзаменов берут только в институт Сербского или Склифосовского. Потолкалась чуть-чуть там, сям. Пошла в свой заборостроительный: даже называть его не хочу. Но хоть какая-то корка.

Москва. Думала, Москва начнется сразу в поезде. Я сюда в СВ ехала! Последний раз в жизни - других билетов не было. Мне кассирша говорит:

- Поедешь завтра в плацкарте?

А я понимаю, что завтра уже уехать не смогу. Что надо сегодня.

Захожу, сажусь. Сидит дядька такой в подвернутых джинсах, шерстяных носках из собаки, лысый, в очках. И лицо такое: носа очень много, как будто его в детстве пылесосом затянуло: Я ему:

- Здрасьте. Вместе поедем.

Кивает.

А я уезжала - хуже не придумаешь: денег мало, один только московский телефон- и то боялась, что девушка куда-нибудь на юга смоталась. Ехала с одним рюкзачком, взяла в дорогу книжку самую толстую - Джойса. Большая такая, черная - крупными буквами написано ULYSSES. Сосед этот мой так неодобрительно на нее взглянул. А у меня еще температура была. Ну ладно, думаю, хрен с ним. Вот принесут мне влажную простыню за 14 гривен, я сразу лекарство выпью и спать завалюсь - благо полка верхняя. Принесли. Только я уснула: Он пошел за чаем. Вернулся. Без чая. Снова за ним пошел. Опять неудачно. Как ты понимаешь, он замком все время щелкает. Стал шуршать газетой. Опять пошел за чаем. Удалось. И тут он стал размешивать сахар ложечкой! Потом он достал жареную курицу: Слушай, вот ты социолог, ну напиши ты какое-нибудь исследование: «О таланте есть курицу в поезде независимо от времени суток». Курица - не самое страшное. У него был свежий огурец. И он им с удовольствием хрустел! Не думай, я не хотела есть. Я хотела его убить! А потом: Потом он стал ногтем разглаживать фольгу. Медленно и старательно. Я уже не хотела его убить. У меня от температуры все звуки умножались на десять. Я хотела умереть сама. Он пошел в туалет, потом отнес стакан, потом вернулся за подстаканником: Наконец, он заснул. Ты уже догадалась: он начал храпеть! Я думала: боже, еще двенадцать часов, и все это закончится. В Москве ведь столица, там совсем другие люди. И я сочиняла еще тему для диссертации - понимаешь, ведь только славяне так ведут себя в общественных местах: русские, белорусы, украинцы: Я уснула все-таки, и тут этот жестяной стук в дверь: «Российский таможенный контроль, приготовьте паспорта». Потом проводница открывает купе своим ключом и говорит:

- Кто у меня тут американец?

И этот мой сосед отвечает:

- Я.

- Питер Джексон? - ну или еще как-то так.

- Да.

- Куда едете?

- В Москву.

- Цель визита?

- Я там работаю.

И я понимаю, что я брежу. Что этого не может быть, что: У меня цель визита тоже спросили - я им как родителям ответила: учиться. Учись, говорят, дело хорошее.

Приехала. Город как город. Хорошо, что ночью светло. И главное - никому нет до меня дела! Я иду по улице и никого не знаю, и меня никто не знает.

Приняла первое решение взрослое в своей жизни: зашла в бар, чтобы напиться. А бармен мне работу предложил. Так там теперь и работаю. Комнату снимаю. Комнату со столба сняла (смеется). Объявление прочитала. У старенькой бабушки. У нее нет никого - квартиру, говорит, на тебя запишу. Спасибо, что регистрацию мне сделала. Жить проще стало. Работаю по десять часов. К концу смены ноги подкашиваются. Иду с разносом, только и думаю, как бы его не опрокинуть - за битую посуду вычитают. А если клиента испачкаешь, могут и выгнать. Чего там только не бывает: Проверки все время. Ходят всякие с мензурками и весами. Мы же все взвешивать должны- столько-то мяса, столько-то гарнира: Естественно, это долго, и никто этого не делает. А если проверяющий заметит - штраф, увольнение, заведение могут закрыть. Я видела, как подносы роняют, как чеки глотают: Я лучше тебе не буду рассказывать. Ты же мою фамилию напишешь. А мне работать.

Арбузов

32 года (в Москве - 4 года)

Вот смотри: нормальная у меня фамилия? Нормальная, да? У вас же драматург такой был - Арбузов. А я когда сюда приехал, меня сразу обзывать стали. Как только узнают, что я с Украины, сразу - Гарбузов (с ударением на первом слоге и фрикативным «г». - М.К.). Да вы же, москвичи, вообще не по-русски говорите. У вас даже акцент какой-то дебильный. Даже дикторы плохо говорят. Вот я если постараюсь, я могу грамотнее говорить по-русски, чем вы. Вот что ты все на «а» тянешь? О! Случай хочешь расскажу? Мы с товарищем приехали в Питер на утреннем поезде, пошли кофе пить там недалеко от вокзала. Он - москвич, я из Днепропетровска. И нам официант такой хмурый, утренний говорит: «Понаедут тут москвичи: да вы же булку называете хлебом, а поребрик бордюром!» Он нас из-за этого вообще за людей не считал. А вы буряк свеклой называете. Делай выводы!

А меня как-то сразу за москвича принимать стали. Я иду просто, никого не трогаю, и тут ко мне тетка одна метнулась - не знаете, говорит, как к Смоленскому пассажу выйти. А я только что мимо прошел - туда, говорю, идите. А вот менты меня что-то за москвича не принимают: да они сами, по-моему, все «не местные». Вот он стоит такой несчастный, злой, ловит меня. И готов отпустить за пятьдесят рублей, за двадцать - сколько дам. И мне же этого полтинника не жалко. Просто у него власть есть, а денег нет. Вот что обидно. У власти должен быть авторитет. А так они стоят, как будто подаяние просят. Но я уже научился паспорт с собой никогда не брать. Паспорт нельзя, если он не московский. Любой другой документ- хоть направление на анализ мочи: Кстати, ты знаешь, какая несправедливость? Вот у вас эти полисы медицинские - вы с ними можете во всей России лечиться. А если полис не московский, то в Москве - будь добр, за денежки. Это почему так? А?

Я маму свою сюда перевез. Устроил ее с ребенком сидеть. Все довольны - мама, Юлечка эта, ее родители: Один только человек недоволен - репетитор Юлечкин по французскому. «У нее неистребимый акцент!» Ха-ха!

Вообще-то вы - москвичи - не должны обижаться. Что сюда все едут. Это нормально. У нас же не по уму все. Нет города - финансового центра, культурного, научного: У нас все в одном городе собрано. Вот все и едут.

Просто Москва - это какой-то ориентир. Сюда едут не потому, что здесь хорошо, а потому, что везде еще хуже. Если бы билеты на Луну продавались, люди бы и туда уезжали.

Ваюта

26 лет (в Москве - 2 года)

Как я уезжала! Ах, как я уезжала. Я с парнем своим рассталась. А мы с ним долго встречались, даже пожениться хотели. А он такой сволочью оказался! Мы с ним еще учились вместе, в одном дворе выросли. Так вот он по этому двору стал на своей машине разъезжать - каждый день новую б:. привозил. И мне бабки, эти, которым делать нечего, все докладывали, мать их: Ничего, что я ругаюсь? Это я, кстати, здесь начала. На рiдной Украiне не ругалась. Там с этим строго. Особенно в Западной - там к маме даже на «вы» обращаются. Не поматеришься, в общем, всласть. А здесь - пожалуйста. Никто и внимания не обращает. Так о чем я говорила-то? А! У меня родители к тому времени уже в деревню к бабке переехали - ей с ними не так страшно, да и им полегче - у отца астма. После Чернобыля что-то расхворался: уж не знаю, что он там делал. Но я даже сама помню, когда это все взорвалось, я из школы шла и под дождь попала. И дождь был желтый. И я сама пришла домой вся желтая, и отлеживалась потом полдня. А я была здоровым ребенком, в общем-то. Так о чем: А! Ну и, в общем, я квартиру продала. Продала и в Москву поехала. Так что стартовый капитал у меня был. Квартира хорошая у нас была на Червонноармийской улице. А я здесь купила однокомнатную на «Водном стадионе»: Знаешь, где это? Ново..енево, конечно, но хоть как-то. А то я первые два месяца по друзьям да по знакомым шарашилась. Это, я тебе скажу: Вообще, если хочешь все бросить, уехать, новую жизнь начать - главное, собутыльников с родины не привозить. Чтобы ностальгии не было. Все: новая жизнь, значит, новая жизнь. Никаких старых людей. И вообще, ни с кем связь не поддерживать - только новые знакомые!

Они говорят:

- Ищи работу.

- Где? - говорю.

Они говорят:

- В Интернете.

А я этого Интернета в глаза не видала. Ну, меня посадили, кнопки все нажали, мышь вручили - ищи. На этой, на «жоб-точка-ру». Я смотрю - там тест на скорость печатания. А у нас в школе специальность была - машинистка и стенография. Ну ладно, думаю, если кнопки тут все так же, как на машинке, расположены, то хули мне этот компьютер. А грамотная я всегда была. Стала печатать. А там все слова какие-то дурацкие, нет чтобы связный текст. В общем, напечатала. Они мне говорят, то есть пишут: «Ваша скорость - 200 знаков в минуту. Если вы пройдете у нас курс обучения и ваша скорость возрастет до 300 знаков в минуту, мы можем предложить вам место оператора в пейджинговой компании». А там надо было в сберкассу идти платить, чтобы они эти тесты прислали. Да и в пейджере работать - только глаза портить. «А другую работу, - говорят, - мы вам можем предложить прямо сейчас». Давайте, говорю, предлагайте. Знаешь, что мне предложили? Ни за что не догадаешься! Работать машинисткой в морге! Ну, вот он труп анатомирует и диктует: «вскрываю грудную клетку:» А я должна печатать.

Пошла. А что делать? Меня стошнило тут же: Я убежала. Дня три снова туда собиралась. Думаю, работать не буду, хоть извинюсь. Прихожу. Они улыбаются, все.

- Нормально, - говорят, - не стесняйся, со всеми так поначалу бывает. Попробуй еще раз.

Ну, в общем: меня не сразу стошнило. И убежала я не так быстро. И пошла туда на следующий день. Потом привыкла. Сижу, печатаю. Там кости трещат, пила зудит - а я бутерброд жую. Освоилась. Я там полгода проработала. А потом стала за психику свою беспокоиться. Это же ненормально, думаю, каждый день на мертвяков смотреть. Бродский, конечно, работал мойщиком трупов: Ну, так я же и не Бродский. Сейчас в эскорте работаю. Посидеть, поулыбаться, по-французски поговорить, потанцевать: Мне что, сложно? А клиент сделку какую-нибудь заключает. Выходит, и я не совсем бесполезная. Ну, конечно, я с ними сплю иногда - если они мне нравятся. Но я не проститутка. Мужчин, я считаю, должно быть трое - для души, для тела, для хозяйства. Так что - живу нормально. Даже замечательно!

Печерица

32 года (в Москве - 3 года)

Я сюда жениться приехал.

Сижу у себя в Киеве. Делать нечего. В телевизоре - межсезонье: по одному каналу футбол, по другому - хоккей. Вечером опять - бильярд, коньяк. А мне уже тридцать лет почти. Делать что-то надо. Дай, думаю, съезжу куда-нибудь. Собрался. В Москву. Приехал днем. Решил в театр сходить. Купил билет, купил букет цветов актрисе какой-нибудь: В общем, там ни одной женской роли не было. И пьеса какая-то странная, современная, хоть и историческая - «Голуби».

И так я тут и остался. Засосало. Иду по городу - везде работу предлагают. Иденьги-то неплохие. Машинистом в метро, учеником водителя троллейбуса, дежурным у эскалатора, курьером, еще кем-то: У нас такое объявление только повесь - тут же очередь выстроится. А тут - будто никому и не надо. А у тех, кому надо, прописки нет московской или еще чего-то, чего требуют.

Ну, у меня-то проблем с работой не было. Я же программист. Сразу неплохо устроился. Теперь вот в банке. Но знаешь, у меня тридцать процентов от зарплаты забирают, потому что я не резидент. Нелегал то есть.

И я все время за девушками ухаживал. Странные вы, москвички. Одна говорила, что у меня губы похожи на куриную жопу. Я так, например, даже не знаю, как выглядит куриная жопа. Но - она в этом разбиралась, видимо. Она была в таких вещах специалистка. Другая вообще была сумасшедшая. Ей казалось, что у нее большие ноги. А ей хотелось, чтобы ноги были маленькие. Ну или чтобы все думали, что у нее ноги маленькие. Поэтому она покупала обувь на два размера меньше, чем нужно. И мы не могли с ней никуда пойти - просто потому что она не могла ходить. Я разорился на такси. А может, она хотела, чтобы я ее на руках носил? Мне потом девушка еще одна сказала, что эта ногастая, наверно, меня очень любила - потому что носить маленькую обувь и так мучиться можно только из-за большой любви. Не знаю. Думаю, ноги у нее были нормальные, а она сама - нет.

В общем, мне повезло. Я нашел себе прекрасную девушку. Она настоящая москвичка - из Ашхабада. И мы собираемся с ней жить долго и счастливо.

Киевец

28 лет (в Москве - 5 лет)

Я вообще-то из Минска. Но у меня отец - военный. Поэтому мы под Киевом ввоенном городке жили. Скукотища. Я от скуки замуж вышла, от скуки ребенка родила. Но - все слава богу. Значит, и от скуки что-то хорошее бывает. И тут вскучищу эту ребенок мой приходит из школы: «Мама, кто такой вантух»? Я не знаю. Муж не знает. Родители не знают. Ни в одном словаре нет.

- Откуда ты, деточка, слово такое выкопала?

- В учебнике, - говорит.

- Неси учебник.

И правда - сказка в стихах: «Вылез вантух огорченный из коричневой трубы». Учить назавтра, а мы, кто такой вантух, не знаем.

Слава богу, у меня учителки ихней телефон был. Звоню ей.

Она говорит:

- Сама не знаю. Это, говорит, новая украинская поэтесса, у нее всегда все непонятно. Я ей завтра позвоню, а то сегодня поздно уже - неудобно.

Ну и что ты думаешь, кто такой вантух? Это как домовой, только который живет в ванной. Это она сама слово такое придумала, и детям нашим такое в школе теперь преподают. А «Золотого петушка» они там не читают. Вообще - на Пушкина у них за всю программу иностранной литературы два урока отпущено. А на вантуха этого:

Ну я и говорю муженьку своему - собирайся, поедем отсюда. Нечего нам тут делать. Нам ребенка надо выучить. Поедем в Москву. А она уж потом сама решит, куда ей - в Париж или в Лондон. Нам, главное, образование ей дать хорошее. Остальное приложится.

Родители, конечно, убивались. Да и нам пояса пришлось затянуть. Кому он тут нужен, мой электрик? Своих, что ли, не хватает? Вот ездит теперь в бригаде - дачи всякие строят, дворцы эти загородные. Однажды он сейф какой-то обесточивал, так его чуть не убило - хорошо, товарищи оттащили. Мы его месяцами не видим. Мне тоже работать пришлось.

А я никогда не работала. В цветочный ларек пошла - букеты крутить. «Сделайте мне, - говорят, - букет из трех роз». Тьфу на вас! Букет - это минимум семь цветов, плюс зелень еще. Или пришла тут невеста одна: росточку маленького, глазки-щелочки, ротик злой, скукоженный, платье у нее будет в кружавчик, и она еще гвоздички любит. Хочет себе беленькие в букетик. Я гляжу на нее и думаю - еще на лбу надо написать «стерва», если кто не понял. Знаешь, как гвоздика по-латыни будет? Sterviosa! Хозяйка у меня - дура малолетняя, ей мужик ейный ларек этот купил. Ходит, учит меня, как букет со стенкой сделать и как герберы сломанные на булавку сажать. Что я, сама не знаю?

Так и живем. Ни кола ни двора. По съемным квартирам мечемся. Зато дочка в хорошей школе учится. У нее и жизнь хорошая будет.

Митропан

48 лет (в Москве - 29 лет)

Я в армии служил в Мытищах. Понравилась мне Москва. Демобилизовался, поехал к своим, просидел там две недели, со всеми выпил - скучаю. Чего мне в этом Скадовске делать-то - на консерве работать? или портовым? Тут хорошо, конечно, что море - но оно, когда всегда есть, на него и внимания не обращаешь. У меня родители, я помню, могли за все лето даже не искупаться ни разу.

Понял, что надо возвращаться. Поехал в институт поступать. Как пошел в строительный, так до сих пор и строю. Сначала чернорабочим устроился, стипендии-то не хватало - фильм про Шурика помнишь? Вот это про меня. Только не так весело. Потом прорабом стал. Комнату дали. Познакомился с одной: Ну, я встретил вас и все такое: Поженились. Потом мы жилой комплекс строили. Нам там, как молодой семье, квартиру однокомнатную дали. Там у нас и сын родился. Вот так и стал я москвичом.

Хотя я - настоящий хохол. Видишь, какой я здоровенный, усы у меня черные, только чуб не растет. Мне бы станичным быть! А я вот тут. Но зато в Москве еда хорошая. Ты что думаешь, все эти галушки, да борщи с чесноком, которые моя мама готовила, - это все вкусно? Это тебе вкусно - один раз в жизни попробовать. А мне - надоело. После армии-то, конечно, снова понравилось. А потом опять надоело. А здесь, когда голодуха вся эта кончилась, когда деньги есть, а детей кормить нечем, когда магазины хорошие появляться стали - каких только продуктов нету. Всего и не попробуешь. Я вот оливки люблю с анчоусами. С орехами тоже вкусно, но я с анчоусами люблю.

Нас с женой как-то друзья на дачу пригласили на шашлыки. А мы не смогли детей пристроить и только к утру до них доехали.

- Не обиделись? - спрашиваем.

А они нам:

- Пустое. Чего обижаться. Давайте чай пить с трюфелями.

Сели за стол, и правда - целая тарелка трюфелей в блестящие обертки завернутых. Ну, я подхватился, взял самый большой - чаю себе налил со зверобоем - разворачиваю, а там мясо, да еще с кетчупом. Они, оказывается, оставшиеся шашлыки всю ночь по кусочку в фольгу заворачивали. Не лень же было! Зато смешно.

Мне только, знаешь, чего в Москве не хватает? Винограда! Чтобы на улицах рос, и на балконах - чтобы красиво было, а то город какой-то серый.

Сухорукова

47 лет (в Москве - 30 лет)

Ой, лапуля, давно это было. Мне вообще-то все равно, куда было ехать. Чи Москва, чи Одесса. Учиться надо было. Подружка моя вот в Москву собралась. Ну и я за компанию. Вот и все. Поступили мы обе. Я на учителя физкультуры, она - на учителя физики. Хорошо же мы жили! На дочь свою смотрю - у нее все тусовки. Вот, мама, фотографии: это мы в клубе, это мы на дискотеке, а это бар такой открылся: А мы что? Наши-то фотографии? Вот мы в Гурзуфе, вот мы в Пицунде, вот мы в Прибалтике, вот мы в горах. Мы все на сборы разные ездили. Я волейболистка была, но в секции ходила: и горный туризм, и байдарки, и стрельба из лука. Там и с мужем своим познакомилась. Как он пел! Высокий, даже выше меня, загорелый, с гитарой. Вот за эти песни я и полюбила его. У нас студенческая свадьба была. Сразу несколько пар женились. И все хорошо живут. У меня вон дочь уже взрослая. Сынок все по командировкам мотается. У него дело свое во Владимире. Не надо было его Володей называть. Надо было назвать Вашингтоном, может, и дела бы у него тогда в другом городе были.

Я смотрю на свою дочь и думаю, что она не сможет сесть в поезд и уехать жить в совершенно незнакомый город. Мне-то, конечно, хорошо - так спокойнее. Но что-то очень важное ваше поколение утратило - дух авантюризма, что ли. Вот мои дети - уже москвичи. Я знаю их одноклассников, однокурсников. Вообще ваше поколение знаю. Так ребята, которые приехали сюда из провинции учиться и работать, мне кажется, намного перспективнее, чем москвичи. Чем даже мои дети. Потому что у тех, кто здесь родился, есть какой-то комплекс москвича - уних слишком хорошие исходные данные. Они уже в Москве, им стремиться никуда не надо, у них и так есть больше, чем у многих. Они здесь живут, но никак этот город лучше не делают, они вообще ничего не делают. Они с тем же успехом могли бы жить не в столице, а у меня в Ирпене. А те, кто приезжают, вынуждены как-то крутиться, чтобы выжить. И вот мы их всех видим - они сочиняют песни, они пишут сериалы, они работают в банках, они водят такси. Провинциалы делают Москву столицей.

Лена

43 года (в Москве - 7 лет)

Кричалка:

Уважаемые пассажиры, хочу предложить вам ручки на гелевой основе. Одна ручка- пять рублей, три ручки на десять, имеются различные цвета.Стержни к этим ручкам - шесть стержней, десять рублей. Шариковые ручки - по рублю. Ручка-корректор - одной стороной ручка пишет, другой стирает, десять рублей. Универсальный пятновыводитель, выводит пятна на всех видах тканей. Инструкция на-а... упаковке. Двадцать рублей. Cуперчистотел. Поможет вам избавиться от бородавок, папиллом, сухих мозолей в течение трех дней. Тридцать рублей. Паутинка, предназначена для работы без иглы, без сшивания, три метра - десять рублей. Антикомариные пластины - десять рублей, одноразовые платочки - четыре, три упаковки на десять. Суперклей - три рубля. Лейкопластырь телесного цвета, три пластины на десять рублей. Антимоль, антинакипин, карандаш «Диан» для чистки поверхности утюгов, мешки для мусорных ведер емкостью тридцать литров, темного цвета, и игральные карты, в колоде 36 и 54 листа - все это по десять рублей. Батарейки - четыре - десять, две - на пять. И часы - будильник, в комплекте вместе с батарейкой - двадцать рублей.

Я вообще работаю на шоколаде. Я уже пять лет проработала на шоколаде: немножко потеряла здоровье уже, потому что он очень тяжелый, очень - но это мой любимый товар. А он же тает - вот сейчас жарко было, и шоколад не идет. Так я перешла на другой товар, первый раз за пять лет. Я люблю продавать батончики, я люблю предлагать от кашля, я люблю предлагать... Бабаевский шоколад.

Ну... Я как-то... не сталкивалась. Может быть... Так нет, тут-то нет, у нас-то какая система, мы закупаем разрешение, это разрешение является... разрешение на торговлю, и все. В электропоездах. Мне все равно, я купила разрешение, я взяла сумку и пошла, все остальное меня как бы не интересует. Потому что я никуда стараюсь не влазить.

Я - я педагог. Я заведующая детского сада. Пятнадцать лет проработала. Двадцать лет, в общей сложности, из них пять воспитателем.

Можно подумать, по разговору не слышно. С Луганска. Нет, ну, все равно, как бы я ни старалась, то есть я вот даже и не хочу стараться... Вот, ну все равно слышно. Естественно. У нас просто Восточная Украина, нам легче, потому что я вот все время работала на русском языке. У вас просто здесь свой диалект, свой... вот такой вот, знаете, протяжный, красиво, конечно, красиво, у нас не такой.

Во-первых, заходишь. Во-первых, это как своеобразное выступление, каждый раз заходишь в вагон, как выступаешь. То есть люди сразу смотрят на тебя. Я так - сама себе предлагаю, и чувствую все взгляды, взгляды мужчин, взгляды женщин. Вижу, кто презрительно смотрит, кто-то с уважением, кто жалеет, кто вообще там: оценивающе. То есть выходишь как на сцену, и это повторяется каждый день по несколько раз. Здесь не каждый выдержит. Здесь... очень тяжело. Морально, и... вот так вот. Ну вот, допустим, сейчас, я стою, чего-то поправляю, че-то там, че-то у меня там, где-то там - то есть все равно у меня где-то рука тянется, что-то поправить, как-то... выглядеть более, так, это самое... Да, чтобы как-то выглядеть более цивильно, для того, чтобы люди... не шарахались, это... тот же самый театр. Ну, а если чувствую себя плохо - лучше уйти. Потому что... Люди тоже тебя чувствуют. Чувствуют, какой ты злой, и: ничего не идет, совершенно, абсолютно. Даже пластины от комаров.

Я ходила еще с хозтоваром, а ходили с батончиками: три на десять. Такая электричка, забитая - вообще, как говорится, всем не влезть. И такая женщина заходит: «Уважаемые пассажиры:», - и все так сразу (морщится) - шо ж она щас предложит. Такая мнется вся: «Хочу предложить вам... пирожки, с капустой и с печенкой». Мужчина грит: «Женщина, давайте я вам дам десять рублей, и вы товар съешьте сами, эти три пирожка, но пожалуйста, никуда не ходите, стойте на месте». Ну, она встала. Нина заходит - а я ж, такая же, встала, все, и уже некуда мне, у меня ж вообще, у меня сумка большая, никуда не пройти. Нина заходит, такая. Крутится, мнется: «Уважаемые пассажиры, хочу предложить вам батончики Бабаевской фабрики, три на десять». Этот мужчина опять: «Женщина, давайте я вам дам двадцать рублей, а вы съешьте сами батончики». Эта встала. И тут заходит мужчина, такой... Грязный-грязный - а была осень. Или даже зима. И он такой - в бушлате таком грязном, бородатый такой (изображает пьяного): «Уважаемые пассажиры, всем добрый вечер. Хочу предложить вам книгу. Книга... в трезвом переплете. Написал ее автор. В трезвом состоянии». Все не выдержали, был такой хохот, он сначала ничего не понял. А че такое, а че я сказал? А жена следом - нормально, нормально говорил все. И он начинает идти, представляете? А женщина там стояла, такая - в обалденно красивой шубе. Я вот запомнила ее, такая элегантная, такая вся из себя - и она начинает выги... выгинается. А он начинает вперед идти. Проходит возле нее (изображает, как протискивается): «Извини-ииите, извини-иите», - рядом проходит, у него идет торговля. Раз, раз, раз, раз - и проходит. И тут эти закопошились, эта с пирожками, там же торговля пошла, а мы как две тетери - давай! - и эти - не пустили, этих уже не пустили. Этот доходит, доходит до конца, во второй вагон, а вагон темный. Представляешь? Шо делать? Он тогда возвращается, он грит: «Ув: уважаемые, кто еще не купил книгу?» - и опять идет, опять мимо этой женщины. А это женщина вообще уже упала (смеется). Ну таких случаев столько, их просто надо запоминать - ну, допустим, мужчина у нас такой был... Заикается, пожилой такой, заикается. И... рекламирует щетки зубные. «Уважаемые пассажиры:» А я тут сижу, у меня ж реклама большая, я подсказываю ему, чтобы он короче. Все такие сидят, ну ты представь, все уставшие, уже никто ничего не хочет, то посмотрят, то так... Я его - пихаю, и он: «Если вы возьмете эти щетки, ваш рот всегда будет полон кариесу». Вагон - покатился. А он не понимает, смотрит на меня: «А ч-чего я сказал?» «Ты все правильно сказал, - говорю, - иди». Я после этого уже торговать не могу.

Вообще - тут многие пьют, тут тяжело, и морально, и физически. Вот у нас один парень на линии работал, Сергей, еще когда батончики три на десять. И вот он зашел вечером в вагон, выпивший, и говорит: «Уважаемые пассажиры, хочу предложить вашему вниманию батончик:» - и сел. Сидит, сидит. А потом встал, и громко так, на весь вагон: «Москали проклятые, вы батончики исть будете, чи нет?!» И пошел. Взя-али!

Я ведь сначала не понимала. А как-то на вокзале, Сева стоит, смотрит, народ идет: «Смотри, Лена, наши кормильцы идут». Я грю: «Где?» Не поняла сначала. А ведь это ж правда: вот ты у меня пластырь возьмешь на десять рублей - я уже могу буханку хлеба купить. С одной стороны, тяжело, у нас ведь не зарплата, я вот четыре вагона прошла, ничего не продала, у меня ничего нет. Но зато деньги я себе забрала, а они зарплаты сидят, ждут, так что: Везде одинаково.

Здесь без семьи жить нельзя. Тут или, извини, пойдешь налево - или семью привози. Я вот семью привезла. Дочь у меня сейчас в колледж пошла, муж в супермаркете работает, вторая дочь в пятом классе.