Культ героического в наградах СССР

Ни одно государство, ни одно общество, ни одна группа никогда не откажутся от высших проявлений самоотверженности своих членов во имя спасения и сохранения социального целого. Культ обывательства, мещанства, характерный для постиндустриального общества в неменьшей степени, чем для общества потребления, тотчас сменяется культом героического, когда этому обществу и его фундаментальным ценностям угрожает серьезная опасность. Именно поэтому простые обыватели довольствуются выслужными наградами за долголетний добросовестный труд, а высшие награды большинства государств мира предназначены для героев.

Наградная система СССР представляет в этом отношении блестящий пример. Она и лучше всех знакома российскому читателю. Формирование наградной системы РФ еще не завершено, число пожалованных новыми наградами относительно невелико, а советские ордена и медали, полученные нашими дедушками и бабушками, отцами и матерями, хранятся как семейные реликвии почти в каждом доме[1]. Уже простой контент-анализ названий советских наград показывает, что ряд почетных званий, орденов и медалей СССР имеет прямое отношение к культу героического в советском обществе.

О социологии наградного дела и ее основных понятиях

Первым в области социологии наградного дела можно считать исследование24-летнего студента Питирима Сорокина «Преступление и кара, подвиг инаграда. Социологический этюд об основных формах общественного поведения и морали». Книга была опубликована в 1914 году[2], но из-за последовавших затем войн и революций основательно забыта. Неоспоримая заслуга молодого Сорокина в том, что он, опираясь на труды И. Бентама, других европейских моральных философов и философов права, впервые делает награду предметом социологического исследования. Сорокин выступает адептом позитивистской традиции, восходящей к О.Конту и представленной в трудах его учителей М.М.Ковалевского, Е.В.деРоберти, опирается на «психологическую теорию права» Л. И. Петражицкого. Но прежде всего он равняется на Э. Дюркгейма, книга которого «О разделении общественного труда» (1893) произвела на него сильное впечатление, ориентируется на достижения «коллективной психологии» и этнологии начала ХХ века.

Критический анализ вклада Сорокина в социологию наградного дела заслуживает отдельной публикации. Заметим только, что наш подход существенно отличается от сорокинского как в предметном, так и в теоретико-методологическом отношении. С нашей точки зрения, предмет социологии наградного дела— наградная система. Она исследует все многообразие социальных отношений, возникающих в связи с развитием и функционированием наградных систем, а также социальные институты награждения — государственные, религиозные, общественные, корпоративные, социально-групповые и т. д. У социологии наградного дела есть исторический, структурно-функциональный, национальный, интернациональный и другие аспекты. Она опирается главным образом на эмпирический архивный материал: законодательные акты, формировавшие наградные системы, статуты наград, наградные акты (документы), статистику награждений, реально-исторические примеры награждений и т.д. Не последним источником являются также мемуары, дневники и письма награжденных. Однако ясно, что, прежде чем изучать практику награждений, необходимо иметь ясное представление о том, что такое награда.

Концептуальный ответ на этот главный социально-философский вопрос образует центральную часть социологии наградного дела, собственно социологию награды. Ее предмет — награда как социальный феномен. Исследование социального феномена награды предполагает выявление и определение ее сущности, основных социальных функций и феноменальных форм. Разумеется, «награда» как предмет социологического исследования не тождественна объекту социологического исследования под названием «награда» с характерным для него многообразием материально-вещественных воплощений. Объем понятия награды, рассматриваемой как объект, чрезвычайно широк. Не будет преувеличением сказать: наградой может быть все, что имеет моральную, материальную и иную ценность в данном обществе в данное время.

Что же представляет собой награда как социальный феномен? На наш взгляд, у всех видов наград — прошлых, настоящих и будущих — есть одно общее, причем необходимое и существенное свойство. Их объединяет функция символизации. Любая награда символизирует прежде всего то социально-значимое действие, за совершение которого ее вручают, а также многое другое. Мы исходим из того, что символическая функция есть порождение, продукт (эргон) человеческого социума и одновременно творческая, движущая сила его развития (энергия)[3]. Функция символизации социальна, ибо ее возникновение возможно только в общности, а общность, в свою очередь, может конституироваться в социум и воспроизводиться в качестве такового только через посредство символических форм. Отсюда следует, что наградная символика имеет социальную природу, что она сущностно и необходимо связана с самой человеческой социальностью. Итак, первым тезисом нашей концепции является утверждение, что награда — это социальный символ.

Однако в отличие от любого другого социального символа — а им может стать в силу определенных обстоятельств любая вещь — награда является не просто символом, но специализированным символом, или знаком символа. Награда концентрирует в себе огромный символический капитал, содержит потенциал социальных действий, способный мобилизовать энергию как элит, так и народных масс. Если речь идет о государственной награде, то она символизирует прежде всего чувства и волю, представления и идеи, значимые для исторически конкретного государства, его политической идеологии и политики. Поэтому она может быть эффективным инструментом политической власти и господства, средством управления деятельностью граждан.

Так как награда символизирует сложнейший комплекс социально-значимых смыслов, для выполнения функции символизации ей самой требуется отчужденная символическая форма, лишенная всякого утилитарного предназначения, — форма эстетически совершенного знака. Вот почему общее социологическое понятие награды включает в себя как ядерный элемент понятие наградного знака, или наградного знака отличия. Важнейшей составной частью последнего является фалероним. Термин «фалероним» был введен в обращение в 1973 году А. В. Суперанской, специалистом в области лингвистики[4]. Корень термина, «фалера», происходит от греческого «walara» и латинского phalerae (в латинском языке употреблялось всегда во множественном числе): «большая медаль», «бляха». Когда речь заходит о «награде», которую можно увидеть, взять в руки, потрогать пальцами, то чаще всего имеют в виду как раз наградные знаки отличия (например, ленты), а среди них в первую очередь фалеронимы — ордена, медали, кресты, звезды, значки и т. п. Таким образом, следует различать, по крайней мере, три значения термина «награда», которые входят друг в друга, подобно матрешкам: 1) собственно награда как социальный феномен; 2) наградной знак, или наградной знак отличия; 3) фалероним.

По сравнению с макроскопической оптикой социологии наградного дела исследование награды как социального феномена можно назвать микроскопическим. Его объектами становятся отдельные составные элементы награды, в частности кавалерские костюмы, орденские и медальные ленты, фалеронимы, гербы, вензеля, эмблемы, традиционные символы, формы, цвета и т. д. в их многообразном, но всегда индивидуализированном сочетании. Они представлены в том числе на знаменах, флагах, штандартах, вымпелах, наградном холодном и огнестрельном оружии, на орденах, медалях, знаках отличия, орденских звездах и т.д. или их заменителях (фрачных копиях, лентах на планках, копиях для повседневного ношения и т. п.). Но в понятие награды как социального феномена входят также наградные документы, ритуалы и церемонии орденских организаций, регулируемые гражданским и обычным правом ритуалы и церемонии вручения, ношения, хранения, передачи наград. С социологической точки зрения последние не менее — если не более — важны, чем сами наградные знаки отличия, поскольку обнаруживают социально-символический смысл награды в институционально опосредованной деятельностной форме.

Следующий вопрос, который возникает, если принять тезис о том, что награда — это социальный символ: что именно символизирует награда? Общий ответ, данный выше, еще не раскрывает содержания главного понятия — социальной значимости. Награду вручают не за совершение социального действия, а за совершение действия, обладающего социальной значимостью либо особой социальной значимостью. Так, работа, которую каждый из нас выполняет, есть комплекс действий, социальный характер которых очевиден и неоспорим, поскольку они включены в систему общественного разделения труда. Но за труд нас обычно не награждают, а вознаграждают: каждодневная работа оплачивается, а не удостаивается награды. Заработная плата — не награда. Социальное действие «значимо», если конкретный социум в социально-исторически определенных времени и пространстве с учетом конкретных обстоятельств и условий, оговоренных в статусе награды, придает какому-то поступку особый положительный смысл. Социум считает его «выдающимся» в лучшем смысле, т. е. выделяющимся из ряда обычных поступков, «отличным» от других, также положительного свойства, но рутинных. Награда и есть знак такого отличия. Итак, второй тезис нашей концепции — утверждение о социальной значимости вознаграждаемого поступка (серии поступков, поведения, образа жизни).

Но если это так и награда действительно символизирует социально-значимые смыслы, то возникает третий вопрос, который подводит нас к сути дела. Чем руководствуется социум, устанавливая те или иные награды? Произволен ли выбор социума в установлении наград, и если да, то насколько? Тот факт, что система «кнута и пряника» воспроизводится в любом социуме, известен. Но до сих пор обращали мало внимания на то, что «пряники» — такие феноменально разные у разных народов и в разные времена — по сути сделаны из одного теста. Сравнительный анализ наградных систем приводит к однозначному выводу: основу всякой наградной системы образуют награды, апеллирующие к тем социальным смыслам и ценностям, которые принято называть «фундаментальными». Они фундаментальны, так как служат становлению социума, образуют его базис, способствуют его спасению и сохранению, т. е. выживанию человеческого рода.

Стало быть, можно предположить, что основные функции награды имеют социобиологическую природу. Системы наказаний и поощрений (отличий) воспроизводятся в любом социуме как раз потому, что сущностно-необходимо связаны с происхождением и функционированием самой человеческой социальности. С этой точки зрения, у социума нет и не может быть «выбора» в том, устанавливать ли вообще награды — без них он не может существовать. Формирование наградных систем относится к разряду естественно-исторических процессов, которые абсолютно не нуждаются в том, чтобы их контролировала какая-либо высшая рефлексивная инстанция (например, «общественное сознание»), подобно тому как не нуждаются в осознании основные физиологические процессы внутри человеческого тела.

Зато имеет смысл говорить об относительной произвольности выбора в установлении тех или иных наград в то или иное время, поскольку такой выбор может быть исторически случайным, индивидуально-вкусовым, чисто рациональным или, наоборот, чисто эмоциональным и т. п. Ведь награды учреждают не боги, но всегда господствующие верхи общества, главным образом правящие власти — вожди, монархи, президенты, правительства и их ближайшие помощники. А у них, как правило, свое элитарное в'идение общества, его насущных проблем и потребностей. Хотя для социологии наградного дела единицей наблюдения является наградная система, а не отдельные награды или даже наградные подсистемы, тем не менее постановка проблемы эффективности функционирования конкретной исторической системы наград представляется обоснованной и уместной.

Правда, в любой сформировавшейся наградной системе рациональная «произвольность» учреждения отдельных наград релятивизируется, как сказал бы немецкий социолог Ф.Тённис, человечески-родовой «сущностной волей». Так, в любой развитой наградной системе есть награды для высших и низших социальных страт, гражданские и военные, за кратковременные исключительные достижения, подвиги (героизм) и за долголетний общественно-полезный труд (выслугу) и т. д. Все они объективно необходимы любому социуму. Если в наградной системе отсутствует по меньшей мере один из таких подсистемных блоков, то это свидетельствует о ее развивающемся либо недоразвитом характере и дает социологически релевантную информацию для размышлений. Итак, третьим тезисом нашей концепции является утверждение о социобиологической природе основных социальных функций наград.

Все многообразие социальных функций награды можно свести, по нашему мнению, к трем: награда выполняет 1) социально-интегративную функцию, или функцию включенности индивида или группы в социум и подтверждения его (ее) лояльности правящей в нем власти; 2) социально-дифференцирующую функцию, или функцию фиксации достигнутого общественного статуса (места в социальной иерархии); 3) социально-коммуникативную функцию, или функцию средства общения в социуме и пропаганды социально значимых смыслов. Каждая из этих функций не противоречит другим, а, наоборот, дополняет их. Приведем развернутую характеристику социальных функций награды.

Во-первых, индивид[5], получая награду, теснее сплачивается с общностями, составляющими данный социум, и одновременно показывает свою лояльность правящей власти, поскольку, принимая награду из ее рук, демонстрирует, что именно в ней видит легитимное представительство данного социума. Во-вторых, пожалование наградой — это гражданско-правовой акт, укрепляющий честь и достоинство гражданина, фиксирующий достигнутый им уровень общественного статуса и социального признания, который раскрывает перед ним новые карьерные и иные социально-институциональные возможности, но который одинаково дистанцирует его от круга людей с более низким и более высоким общественным статусом. В-третьих, попадая благодаря награде на более высокую ступень общественной иерархии, индивид одновременно входит в новую для него социальную организацию или социальный круг, каковыми являются орденские кавалерские, ветеранские, лауреатские и прочие организации и общности. Ордена, медали, ленты и т. п. выступают в роли социально-коммуникативных знаков, помогая распознавать «своих» среди других, идентифицировать и демонстрировать себя как отличного от остальных. Вместе с тем заключенная в наградных знаках символика выполняет во время их ношения пропагандистскую идеологическую функцию, представляя владельца награды живым олицетворением некоего социально значимого ценностного и нормативного образца, с которого можно и должно брать пример.

Если связать воедино сформулированные выше тезисы с изложенным выше взглядом на основные функции награды, то ее социальная сущность предстанет в виде феноменологического единства социальных чувств и воли, представлений и понятий (идей). Как символическое выражение социальных чувств и воли награда есть благодарность за верность. Как символическое представление социальных отношений и места в общественной иерархии награда есть инструмент власти и господства, овеществленная честь. Как символическое обозначение принадлежности к социальным группам, организациям и институтам награда есть социально-коммуникативный знак и средство пропаганды. Такова в самом общем виде концепция награды как социального феномена, составляющая ядро социологии наградного дела[6].

Героическое в советских наградах: верификация

Наградная система СССР просуществовала почти 70 лет и за это время полностью сформировалась. Подсистемные блоки военных и гражданских наград в наградной системе СССР были в целом сбалансированы. Но в названиях и статутах некоторых гражданских наград встречаются необычные для мирного времени термины, которые несут в себе героический, воинственный дух. (Здесь и далее под «мирным временем» подразумевается социально-исторический период определенного государства, в который оно существует без официального объявления войны другому государству или ряду государств, а также без ведения военных действий на собственной территории с регулярной армией другого государства или ряда государств.) На наш взгляд, факт наличия в названиях и статутах советских гражданских наград смысловых элементов, характерных для боевых наград военного времени, свидетельствует о культе героического в наградах СССР, который они как инструмент социальной политики советской власти активно стимулировали и пропагандировали.

Начался культ героического с самых первых наград Советской России. Речь идет о первом советском ордене — ордене Красного Знамени РСФСР, утвержденном ВЦИК 16 сентября 1918 года. Хотя это была военная награда, о ней нельзя не упомянуть, так как ею награждали во время Гражданской войны, которое «мирным» никак не назовешь, и после нее вплоть до 1924 года, когда был учрежден орден СССР «Красное Знамя» (переименованный 11 января 1932 года в орден Красного Знамени). Для Красной армии, формировавшейся железной рукой наркомвоена Л.Троцкого, первая боевая награда была необходима как воздух. Н.И.Подвойский, один из организаторов Красной армии, 13 августа 1918 года послал в Реввоенсовет телеграмму следующего содержания: «Настоятельно высказываюсь за установление знака героя и знака героизма»[7] (курсив мой. — А.М.). Орден Красного Знамени РСФСР и стал наградным знаком героя.

Однако на самом фалерониме не было слова «герой», слов, производных от него или близких по смыслу. У тех, кто не знает эмблематической легенды ордена, это может вызвать недоумение. Знакомство с ней развеивает сомнения. В нашу задачу не входит полная интерпретация символического смысла всех элементов эмблемы ордена Красного Знамени — это тема отдельного исследования. Отметим лишь главные. В верхней части фалеронима изображено красное знамя с надписью «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» — мессианско-эсхатологический интернационалистский лозунг, призывающий к мировой революции, которым К.Маркс и Ф. Энгельс заканчивают «Манифест коммунистической партии» (1848год). Ниже по окружности помещен лавровый венок (символ победы и славы). В центре на белом эмалевом фоне расположены скрещенные факел, древко знамени. Винтовка со штыком, молот рабочего или мех крестьянского плуга (символы единства трудящихся и защитников советской власти), прикрытые пятиконечной красной звездой. В середине звезды на белом эмалевом фоне изображены серп и молот в обрамлении еще одного лаврового венка. Эмблематическая деталь, которая, в плане рассматриваемой нами темы, представляет наибольший интерес,— это горящий факел. В центре виден его корпус, по краям выступают нижний и верхний концы, которые располагаются, соответственно, в местах 19:00 и 13:00 часового циферблата. Что он символизирует? Факел горит «в память тех героев, что не пожалели собственной жизни в боях за свободу и завоевания революции»[8].

Второй наградой Советской России стал орден Трудового Красного Знамени РСФСР (учрежден 12.12.1920, около 170 награждений)[9] с надписью в центре фалеронима: «Герою труда»[10]. Боевой дух военного времени встречается в названиях таких медалей, как «За трудовую доблесть» (1938, более двух миллионов награждений), «В ознаменование 100-летия со дня рождения В. И. Ленина. За доблестный труд» (1972, около девяти миллионов награждений, без номера). Существовала также медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне1941–1945 годов» (1945, около 16,1 миллиона награждений), но она относилась к военному времени, когда в труде нередко была необходима именно доблесть. На обратной стороне золотой медали «Серп и Молот» (1940) как знака звания «Герой Социалистического Труда» (1938, около 20 тысяч награждений) — «высшей степени отличия за заслуги в области хозяйственного и социально-культурного строительства» — написано: «Герой Социалистического Труда».

В статутах некоторых орденов и медалей также встречаются термины, относящиеся, скорее, к боевым, чем к мирно-гражданским действиям. Так, например, за «ударный труд» награждали медалью «За трудовое отличие»[11]. Сейчас многим слова «ударный», «ударник» еще кажутся привычными, но, вероятно, уже через два-три поколения они будут вызывать недоумение. В самом деле, инициаторы возникшего в середине 20-х годов в СССР движения за «ударные», т. е. высокие, темпы работы и повышение производительности труда («ударничество») и переросшего позднее при активном содействии государства в движение «ударников коммунистического труда» позаимствовали старый военный термин. Причем новое значение быстро вытеснило старое. Так, «ударник», согласно словарю С.И.Ожегова (кроме значения «передовой работник, добившийся высоких результатов в труде» как почетного звания), означает: (1) «военнослужащий, входящий в состав ударной войсковой группы (устар.)»; (2а) «часть затвора стрелкового оружия или орудия для разбивания капсюля патрона при выстреле» и (2б) «ударяющая деталь в механизме, инструменте». Рассмотрим с этой точки зрения упомянутые выше награды более детально.

Медалью «За трудовую доблесть», согласно статуту, награждали прежде всего «за самоотверженный творческий труд, перевыполнение норм выработки плановых заданий и социалистических обязательств, повышение производительности труда и улучшение качества продукции»[12]. Эта первая, ключевая, фраза в длинном перечне целевого предназначения медали. В первой редакции статута от1938года формулировка предназначения короткая, однако содержит основные смысловые термины: «за самоотверженную трудовую деятельность и проявленную при этом доблесть». Представление о хронологии награждений этой медалью дают данные, собранные С. С. Шишковым и М. В. Музалевским[13]: 

1939 1-1545	1940 6106-6437	1942 11187-11994	1943 19123
1944 28100	1945 41358-49784	1946 61690	1948 70686

Медаль сохраняла статус номерной (т. е. имела на фалерониме индивидуальный номер) до 20.05.1948. Таким образом, если исходить при подсчете из последнего известного номера, относящегося к 1948 году, то на годы Великой Отечественной войны вместе с тяжелыми послевоенными годами приходится около100тысяч награждений, что составляет приблизительно пять процентов от двух миллионов общего числа награждений этой медалью.

Звание «Герой Социалистического Труда», согласно статуту, присваивалось «лицам, которые проявили трудовой героизм, своей особо выдающейся новаторской деятельностью внесли значительный вклад в повышение эффективности общественного производства, содействовали подъему народного хозяйства, науки, культуры, росту могущества и славы СССР». Хронология награждений[14] золотой медалью «Серп и Молот» такова:

1940 1-3	1942 22_26	1943 52-78	1944 197
1945 202-226	1948 252-2684	1949 3145-4910	1952 6403
1954 6745-6754	1957 7616-7817	1958 8582-9395	1960 9437-10268
1962 10371	1964 10439-10446	1965 10458-10463	1966 12867-12874
1967 12919	1969 13052	1975 16736	1976 17974

К 1.06.1976 общее число награждений около 20 тысяч[15]. Таким образом на годы Великой Отечественной войны приходится приблизительно 250 награждений золотой медалью «Серп и Молот», что составляет1,3процента от 20 тысяч, а если исходить при подсчете из номеров, относящихся не только к военным, но и к тяжелым послевоенным годам (1948–1954), то это составляет 33,7 процента от указанного числа. В действительности же процентное значение еще меньше, так как награждения продолжались до начала 90-х годов.

Здесь чрезвычайно важен сравнительный анализ. Так, в Российской империи не существовало ни одной награды, в которой бы слово «труд» сочеталось со словами «доблесть», «героизм». Последние традиционно относились к ратным, боевым подвигам и всегда украшали воинские награды. В самом деле, почему в мирное время в обществе должны быть проблемы, решение которых требует от граждан доблестных, самоотверженных, героических поступков, а возможно, и жертв? Конечно, и в мирной жизни всякое бывает, но учреждение наград и большое число награждений ими свидетельствуют о массовом социальном явлении. Не стоят ли за героизацией труда экономические проблемы, неразрешимые в условиях господствующего общественного строя?

Корректно истолковать эти языковые символы можно только с учетом особенностей той государственной идеологии, которая намеренно стремилась к милитаризации общественной жизни и общественного сознания в мирное время. Делалось это одновременно (1) в целях подготовки к отражению внешней агрессии мирового империализма против социалистического Отечества и (2) для создания напряженного социально-психологического климата в обществе, который был благоприятен для внутрипартийных, внутригосударственных и прочих чисток, выявления «врагов народа». Милитаризация экономической политики и политико-экономических отношений мирного времени говорила о сознательном выборе руководителей страны в пользу силового решения проблем и насильственной мобилизации человеческих ресурсов, об отношении к людям как «человеческому материалу» наподобие неисчерпаемых ресурсов природы. Известно, что И.В.Сталин, вытеснив Л.Троцкого с политической сцены страны, а потом из государства, осуществил многие из его антинародных идей, которые способствовали формированию тоталитарного политического режима, в частности идею «трудовых армий» (в основном из зэков ГУЛАГа) по типу боевых резервов, которые бросают в прорыв на «трудовых фронтах». Кстати, термин «трудовой фронт» можно обнаружить на двух юбилейных медалях СССР, правда, в них он относится к военному времени. Это медали «ХХХ лет Победы в Великой Отечественной войне1941–1945годов» и«40лет Победы в Великой Отечественной войне1941–1945годов», которые предназначались трем категориям лиц: 1) «Участнику войны», 2) «Участнику трудового фронта», 3) без надписи — для иностранных граждан.

Отдельного разговора заслуживает в этом плане блок специальных женских наград СССР за многодетность и воспитание детей, прежде всего звание «Мать-героиня», которое наряду со званиями Героя Советского Союза, Героя Социалистического Труда, званий «Город-герой» и «Крепость-герой»[16] было в Советском Союзе высшей степенью отличия. Блок специальных женских наград был введен Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 июля 1944 года № 118/11 «Об увеличении государственной помощи беременным женщинам, многодетным и одиноким матерям, усилении охраны материнства и детства, об установлении почетного звания “Мать-героиня” и учреждении ордена “Материнская слава” и медали “Медаль материнства”»[17].

Звание «Мать-героиня» присваивалось женщинам, родившим и воспитавшим10 детей. Присвоение звания производилось по достижении последним ребенком возраста одного года и при наличии в живых остальных детей матери. Так, без особых сантиментов, формулируется в статуте целевое предназначение этой высшей степени отличия. Вторичное присвоение звания и награждение орденом «Мать-героиня» статутом ордена не предусмотривалось. Однако при присвоении звания учитывались, кроме того, «дети: усыновленные матерью в установленном законом порядке; погибшие или пропавшие без вести при защите СССР или при исполнении иных обязанностей военной службы либо при выполнении долга гражданина СССР по спасению человеческой жизни, по охране социалистической собственности и социалистического правопорядка, а также умершие вследствие ранения, контузии, увечья или заболевания, полученных при указанных обстоятельствах, либо вследствие трудового увечья или профессионального заболевания»[18].

«Инструкция о порядке представления многодетных матерей к присвоению высшей степени отличия — звания “Мать-героиня” и награждению орденами “Материнская слава” и медалями “Медаль материнства” и вручения наград» от4января 1982 года оговаривала и такую немаловажную деталь, как рождение близнецов: «В случае рождения близнецов многодетная мать представляется к награждению только одной наградой, соответствующей общему числу рожденных и воспитанных ею детей»[19]. Справки, подтверждавшие наличие детей, считались, согласно этой инструкции, действительными в течение года, а учет в специальном журнале по единой форме многодетных матерей, подлежащих награждению, возлагался на отделы социального обеспечения исполнительных комитетов городских, районных, окружных Советов народных депутатов[20].

Указом ПВС СССР от 27 октября 1944 года были удостоены звания «Мать-героиня» первые четырнадцать советских женщин. В их числе — жительница поселка Мамонтовка Московской области Анна Савельевна Алексахина, воспитавшая двенадцать детей[21]. 1 ноября 1944 года в Кремле А. С. Алексахина получила орден «Мать-героиня» под номером «1». Она отправила на фронты Великой Отечественной войны восьмерых сыновей, четверо из которых не дожили до Победы[22]. Несмотря на то что звание было учреждено вместе с орденским знаком еще в военное время, большая часть награждений им приходится на мирное время. Представление о хронологии награждений орденским знаком звания «Мать-героиня» дают следующие данные[23]: 

1944 1-124	1947 21547	1950 31692	1961 66126
1966 88136	1983 свыше 371000	1989 429609	к 1991году около 500000

Официальное приравнивание матери, имеющей 10 и более детей, к «героине» было фактическим признанием крайне тяжелыми условий для рождения и воспитания детей в СССР в конце и после Великой Отечественной войны до середины 70-х годов. К исходу 70-х — началу 80-х годов число награждений стало расти как снежный ком, в основном за счет среднеазиатских союзных республик. Возможно, в те годы надо было менять статут награды, так как ее престиж и ценность начали снижаться. Ясно, что культ героического, распостраненный на понятия «мать» и «материнство», имел вполне понятное социально-демографическое объяснение. «Женский» блок, традиционно присутствующий во многих наградных системах (в Российской империи он был представлен более чем десятью специальными женскими наградами, из которых особенно выделялись две[24]), в наградной системе СССР трансформировался в специально выделенный «материнский», чтобы стать инструментом политики в области рождаемости. Государству необходимо было восполнить людские потери (в основном мужские), понесенные в годы Великой Отечественной войны.

Орден «Мать-героиня» увенчивал блок наград за многодетность и воспитание детей. На первых подступах к нему находились медаль Материнства двух степеней (соответственно за 5 и 6 детей) и орден «Материнская Слава» трех степеней (соответственно за 7, 8 и 9 детей). Большая часть награждений ими также приходится на мирное время. О хронологии награждений орденом «Материнская Слава» дают представление следующие данные[25]:

III степень
1944 1-27	1945 73-100348				к 1.01.1983 2 786 000 награждений
II степень
1944 1-26	1945 35-10522	1946 74807	1977 1278973		к 1.01.1983 1 508 000 награждений
I степень
1944 1-21	1945 32-179			1980 687795	к 1.01.1983 свыше 753 000 награждений

Отметим необычность применения термина «слава» по отношению к материнским достижениям. Название ордена ставило его в один ассоциативный ряд с военным орденом Славы (8.11.1943) трех степеней для награждения рядового и сержантского состава частей Красной (Советской) армии «за славные подвиги храбрости, мужества и бесстрашия». Позднее этот ряд получил смысловое логическое завершение с учреждением гражданского ордена Трудовой славы(18.01.1974) трех степеней для рабочих и мастеров народного хозяйства «за самоотверженный высокопроизводительный долголетний труд на одном предприятии, в учреждении, организации, колхозе или совхозе».

На этом смысловые ассоциации, важные с социологической точки зрения, не заканчиваются: учреждение третьей высшей степени отличия граждан СССР, звания «Мать-героиня», приравнивало обладательниц этого звания по общественному престижу к обладателям званий «Герой Советского Союза» и«Герой Социалистического Труда». Более того, придание знаку звания «Мать-героиня» орденского статуса даже ставило их как бы в исключительное положение, символизируя повышенную социальную значимость дела рождения и воспитания большого количества детей. (Правда, по «Правилам ношения орденов и медалей СССР…» от 1980 года фалероним ордена «Мать-героиня» должен был прикрепляться к одежде все же левее медали «Золотая Звезда» и Золотой медали «Серп и Молот», если таковыми гражданин был награжден.) Фактически это означало: иметь много детей в СССР — это геройский подвиг, требующий от женщины самоотверженности, мобилизации всех жизненных сил, а возможно, и всей жизни.

В отличие от наградной системы Российской империи, в более демократичной наградной системе СССР до 1944 года не было дискриминации по половому признаку, так что женщины на равных правах с мужчинами могли быть удостоены по заслугам любой награды СССР. Например, среди Героев Советского Союза100 женщин (24 из них удостоены этого звания за партизанскую деятельность)[26]. Вынужденное последствиями войны учреждение специальных женских наград, героизирующих материнство, формально нарушало принцип равноправия полов, потому что мужчины, в отличие от женщин, не могли получить женские награды за многодетность и материнство. Однако введенная dejure социальная дискриминация мужчин defacto означала создание правовых рычагов и социально-моральных стимулов для более интенсивной эксплуатации детородной функции женского организма. Хотя, на наш взгляд, учреждение специального женского наградного блока и героизация «материнства» едва ли содействовали эмансипации советских женщин, оно, тем не менее, реально (в том числе благодаря ощутимым льготам) повышало престиж многодетных матерей в обществе, а стало быть, их честь и достоинство.

Но теперь, после того как доказано, что большая часть награждений гражданскими орденами и медалями, культивирующими героизм, производилась в СССР в мирное, а не военное время, т. е., выражаясь социально-научным языком, после процедуры верификации, осталось прибегнуть к процедуре фальсификации. Для этого необходимо удостовериться, во-первых, в том, что в названиях и статутах военных наград СССР не нашел отражения гражданский, трудовой этос; во-вторых, в том, что большая часть награждений военными наградами, культивирующими героизм (что применительно к войне вполне «естественно»), производилась именно в военное время, а не мирное.

Советские награды за ратный труд: фальсификация

Что касается первой задачи, то мы не обнаружили в советских наградах сколь-нибудь значимого переноса гражданского, трудового этоса на боевые действия, удостаиваемые награждения. В наградной системе СССР нет ни медали, ни тем более ордена за боевые заслуги, который назывался бы, скажем, «За ратный труд» или «За пользу на фронте» или хотя бы «За пользу в тылу». (Проверка нашего предположения следует чисто абстрактной логике научного метода, поэтому, на первый взгляд, может показаться нелепой.) Слабым аналогом переноса боевого духа на гражданские медали в блоке военных наград могут быть только выслужные награды. Это в первую очередь (1) общесоюзные и республиканские медали за выслугу лет для военослужащих Министерства обороны, сотрудников КГБ и МВД, на которых, как правило, имелась надпись «За безупречную службу», учрежденные 14.09.1957 и имевшие три степени за 10, 15 и 20 лет службы; а также введенные 28.10.1974 (2) медаль «За отличие в воинской службе» двух степеней и (3) орден «За службу Родине в Вооруженных силах СССР» трех степеней.

Но, на наш взгляд, этот аналог малоубедителен, потому что слова «служба», «высокие показатели в служебной деятельности» и т.п., которые встречаются в названиях и статутах этих наград, не свидетельствуют о переносе гражданского, трудового этоса на боевые действия. Поддержание высокой боеготовности в мирное время — рутинное дело армии любого государства. Руководят ею профессиональные кадры. Для них, в основном, и были предназначены указанные выше награды. Война же — опасная и тяжелая работа в тяжелых либо совершенно невыносимых условиях. Во время войны отдельные геройские подвиги совершаются на фоне массового изнурительного труда большинства бойцов и всех тыловых служб. Но в военное время этот труд считается «нормальным», «обычным». Если бы он был оценен по достоинству специальной медалью или хотя бы знаком отличия, если бы безупречная тыловая работа рассматривалась не просто как необходимая и потому должная предпосылка боевого успеха, но как его залог, то, возможно, имело бы смысл говорить о переносе гражданского, трудового этоса на боевой. Между тем подобного ценностного «смещения» не было в наградной системе СССР. Хорошо это или плохо— другой вопрос.

Заметим, кстати, что нет достойной оценки ратного труда и в государственной наградной системе РФ[27]. Подчеркнем: в государственной. Поэтому их недостаток восполняют награды министерств и ведомств РФ, среди которых выделяется прежде всего Министерство обороны, учредившее, например, в2000году медали «За трудовую доблесть» и «За усердие при выполнении задач инженерного обеспечения». О насущной потребности в государственных наградах РФ для поощрения ратного труда и о целесообразности их учреждения пишет в своих мемуарах генерал Г. Трошев. «Любой солдат и офицер, честно и добросовестно выполнявший свой воинский долг в Чечне, достоин награды, — полагает он. — Другое дело — какой? Вспоминаю, как в первую чеченскую кампанию министр обороны России генерал армии П. Грачев дал указание, чтобы ни один солдат в запас без медали не уходил. И закипела работа у кадровиков. Кинулись писать представления, а далеко не все солдатские будничные дела тянут на статус наградных»[28]. Для боевого генерала выход прост и ясен: «Пусть ордена будут орденами, медали медалями, и чтобы обладать ими, требуется проявить недюжинные способности. А почетные знаки выдавать всем тем, кто не совершил геройства, но кто достойно делал на войне свою работу»[29].

Итак, если вернуться к поставленной нами второй задаче в рамках фальсификации как метода проверки гипотезы, то следует удостовериться в том, что большая часть награждений военными наградами, культивирующими героизм, производилась именно в военное время, а не мирное. Среди военного блока наград СССР, со всей очевидностью культивирующих героизм, на первом месте стоят такие высшие степени отличия, как звания «Город-герой» и «Крепость-герой», а также «Герой Советского Союза».

Звание «Герой Советского Союза» (учреждено 1.08.1934) присваивалось «за личные или коллективные заслуги перед Советским государством и обществом, связанные с совершением геройского подвига»[30]. Знаком этого звания, медалью «Золотая Звезда», к августу 1990 года было награждено 12800 человек[31]. К июню1941 года было 626 награждений[32]. По данным, собранным С. С. Шишковым и М. В. Музалевским, в период Великой Отечественной войны (1941–1945) было произведено 11144 награждения «Золотой Звездой»[33]. Причем, по их же данным, в1941 году было произведено всего 127 награждения, в 1942-м — 393, в1943-м — 1211, в 1944-м — 3 526, в 1945 году — 4 587, т.е. в общей сложности 9844 награждения[34]. Если прибавить к 9844 еще 22 награждения «за Корею», 2 — «за Египет»,70 — «за Афганистан»[35] и 115 вторичных (из нам известных) и 2 третичных награждения, то в сумме это даст 10 055, что составляет 78,6 процента от общего числа (12 800) награждений. Если к тому же учесть, что в мирное для СССР время велись и другие локальные войны за пределами нашего государства, в которых «в качестве военных советников и специалистов» принимали участие граждане СССР, то приведенный выше процент возрастет[36].

Звания «Город-герой» и «Крепость-герой» были присвоены десяти городам европейской части СССР и Брестской крепости «за массовый героизм и мужество их защитников, проявленные в борьбе за свободу и независимость социалистической Родины»[37], т. е. за оборону во время Великой Отечественной войны. Здесь мы сталкиваемся с очевидной проблемой. Только Ленинград, Севастополь, Волгоград и Одесса получили это звание сразу после войны, в 1945 году. Остальные города стали Героями уже в мирное время: Киев с 1961 года, Москва с 1965 года, Керчь и Новороссийск с 1973 года, Минск с 1974 года, Тула с 1976 года, Брестская крепость стала «Крепостью-героем» в 1965 году. Такое «запаздывание» в оценке подвига защитников городов со стороны советского государства можно объяснять по-разному, однако вряд ли оно было вызвано сомнениями государственного и партийного руководства в массовом героизме защитников. Одной из явных причин была, на наш взгляд, необходимость идеологизированного военно-патриотического воспитания в условиях «холодной войны», которое часто принимало форму милитаризации гражданской жизни и общественного сознания.

Другим исключением из правила награждать военными орденами и медалями за военные заслуги[38] является предпринятая Верховным Советом СССР11марта1985года акция по награждению орденом Отечественной войны (учрежден20.05.1942) двух степеней всех непосредственных участников Великой Отечественной войны и войны с милитаристской Японией. Хотя в Указе ВС СССР было сказано, что награждение производится «за храбрость, стойкость и мужество, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, и в ознаменование 40-летия Победы советского народа в Великой Отечественной войне1941–1945 годов», действительным предназначением этой награды было юбилейное чествование 40-летия Победы.

Дело в том, что, согласно статуту этого ордена, не предусмотрено повторного награждения за ранее уже совершенные подвиги, в том числе «храбрость, стойкость и мужество…», тем более не предусмотрено награждения «в ознаменование…» или за что-то еще. Для повторного (в том числе третьего, четвертого и т.д.) награждения от «военнослужащего и партизана» требовалось снова проявить «в боях за Советскую Родину храбрость, стойкость и мужество» либо от «военнослужащего» требовались действия, которые «способствовали успеху боевых операций»[39]. Орден Отечественный войны был первым в истории наградной системы СССР, в статуте которого Указом ПВС СССР от 20.05.1942 перечислялись конкретные подвиги, за которые бойцы представлялись к награждению. Так, статут его первой степени включал в себя 30 боевых ситуаций (соответственно, значимых в них действий), статут второй степени — 25ситуаций. Особо были оговорены права на этот орден гражданских лиц. Указом ПВС СССР от15.10.1947награждение гражданских лиц было прекращено[40].

В результате Указа ПВС СССР от 11.03.1985 число награжденных орденом Отечественной войны возросло сразу на несколько миллионов. Так, если среди награжденных его второй степенью к 1977 году относится № 970 001, то в 1985 году наблюдаются награждения от № 972 792 до № 6 688 497. Если среди награжденных его первой степенью к 1965 году относится № 314 058, то в 1985 году наблюдаются награждения от № 495 139 до № 2 487 098[41]. Возможно, в основе этой акции лежало благое намерение воздать почести и оказать социальную поддержку ветеранам, однако награждения в нарушение статута ордена (которое мы квалифицируем как девиантное, или неправильное) привели к резкому снижению социальной значимости самой награды. Тех же целей можно было добиться иными средствами, не подрывая общественного престижа тех, кто был награжден этим орденом ранее. Хотели того или нет, но, на наш взгляд, юбилейное награждение орденом Отечественной войны имело объективно и другое, символическое значение: он вносил в общество милитаристский дух, освежая воспоминания о войне (хотя бы одним названием), причем в такое время, когда реальных на то причин не было.

Таким образом, большая часть награждений орденами и медалями СССР, в названии которых встречаются героизирующие труд и материнство терминологические сочетания, необычные для наградной системы предшествующего периода отечественной истории и для наградных систем других стран, приходится не на войну, а на мирное время. Вместе с тем подавляющее большинство случаев присвоения звания Героя Советского Союза приходятся не на мирное, а на военное время либо относятся к локальным войнам за границами советского государства.

Героизм и героическое в культурологической перспективе

Этот, казалось бы, простой эмпирический факт подтверждает сделанное ранее предположение о том, что в наградной системе СССР существовал культ героя, героини и героического, который, очевидно, отражал фундаментальные политико-идеологические ценности советского государства. Но возникает вопрос, выводящий на более глубокий, культурологический уровень: как, в свою очередь, интерпретировать сам культ героического? Следует ли изображать его только в черных или красно-коричневых тонах, как это делается в русле «антитоталитарной» пропаганды либеральных идеологов «демократических реформ» конца 80-х и 90-х годов? На наш взгляд, социально-историческая действительность сложней, чем ее представляют радикальные либерал-реформаторы.

Поэтому, чтобы быть правильно понятым, хочу подчеркнуть: критика культа героического в СССР не означает отрицания социальной значимости ни самого героизма, ни тем более героических поступков, совершенных советскими людьми. Во-первых, героизация труда и материнства стимулировала самоотверженность, но не требовала жертв — жертвы сталинских репрессий нельзя отнести напрямую на счет культа героического. Выбор жизненного пути, принятие в критический момент того или иного решения — всегда было и будет прерогативой индивидуальной личности, какое бы давление социальной среды извне она ни испытывала. Героев всегда единицы, массовый героизм — явление нечастое. Во-вторых, героическому, равно как благородному и возвышенному, всегда есть место в жизни, в том числе современной. Тот факт, что всякие правящие власти используют героические гражданские порывы в своих целях, сознательно культивируют самоотверженность, доводя ее до нетерпимости и фанатизма, нередко злоупотребляет плодами такого культа, — все это отнюдь не перечеркивает самоценность героизма как социального феномена и не умаляет положительного общественного воздействия героев как ценностно-нормативных личностных образцов.

Глубокое, вместе с тем взвешенное понимание героизма мы находим уЙ.Хёйзинги. «Есть нечто трагическое в том, что нынешнее вырождение героического идеала берет свое начало в поверхностной моде на философию Ницше, захватившей широкие круги около 1890 года. Рожденный отчаянием образ поэта-философа заблудился на улице раньше, чем он достиг палат чистого мышления,— пишет он. — Среднестатистический олух конца века говорил об Жbermensch (сверхчеловеке), как будто доводился ему младшим братом. Эта несвоевременная вульгаризация идей Ницше, без всякого сомнения, стала зачином того идейного направления, которое поднимает сейчас (1935 год. — А.М.) героизм до уровня лозунга и программы»[42]. И далее: «Разумеется, нельзя отрицать положительную ценность подобной героической позиции, систематически культивируемой властью во имя Государства. Поскольку героизм означает повышенное осознание личностью своего призвания — не щадя сил, вплоть до самопожертвования, участвовать в осуществлении общего дела, — то его можно назвать позицией, которая придется кстати в любую эпоху»[43].

Без вмешательства героического не было бы ни Никейского собора, продолжает Хёйзинга, ни свержения Меровингов, ни завоевания и основания Англии, ни Реформации, ни восстания Нидерландов против Испании, ни свободной Америки. Дополним этот перечень: без героизма советских людей не было бы победы в Великой Отечественной войне, а возможно, и во Второй мировой, не было бы освобождения от коричневой чумы; без трудового героизма советского народа в послевоенные годы не было бы восстановлено народное хозяйство СССР, не была бы создана атомная промышленность и, кто знает, не разразилась ли бы вскоре после Хиросимы и Нагасаки третья мировая война, если бы в 1949 году всего за четыре года СССР не создал атомную бомбу[44].

---

[1] Здесь и далее под «советскими наградами» подразумеваются только награды СССР и награды советских республик, учрежденные до образования СССР.