Социальный лифт длиной в столетие

Е. М. Юхименко. Рахмановы: купцы-старообрядцы, благотворители и коллекционеры. — М.: Издательский Дом ТОНЧУ, 2013. — 518 с.

Новая книга ведущего научного сотрудника Государственного исторического музея Елены Юхименко посвящена истории рода русских предпринимателей Рахмановых, вписавших несколько страниц в историю русского бизнеса и растворившихся, подобно многим другим, в водовороте революции и строительства советского общества нового типа. Жанр книги — документальная хроника, одновременно это семейная история. Елена Михайловна известна своими работами по истории старообрядчества, публикацией источников и архивными исследованиями. Книга состоит из предисловия, пяти глав, заключения и трех приложений, богато иллюстрирована архивными фотографиями, снабженакомментариями и указателем имен. В предисловии автор указывает, что изыскания, которые она производила об истории церкви Тверской старообрядческой общины в Царском переулке в Москве, вывели ее на Е. Г. Бакланову, которая оказалась одной из хранительниц архива Рахмановых. Эта встреча и положила начало работе над историей рода Рахмановых.

Первая глава отражает историю начала династии и ее существования до середины XIX века. Интересно, что автору приходится то тут, то там критически демонтировать мифы, созданные историками с миссионерскими намерениями, вроде истории о гуслицких староверах-фальшивомонетчиках, известной из уст П. И. Мельникова, но не выдерживающей критического разбора (с. 8—9). Другие исследователи, как, например, Антон Стадников в статье 2000 года, сделали несколько досадных ошибок, которые исправила Е. Юхименко благодаря архивным материалам. Она изучила ревизские сказки, так как именно они представляют основной источник по ранней истории рода из-за отсутствия других документов. Вторая глава посвящена Карпу Ивановичу Рахманову, который был основателем первой большой ветви рода. Третья глава посвящена истории другого куста, который был основан старшим братом Карпа Ивановича Семеном. Эта ветвь Рахмановых была самой многочисленной, отчего глава носит подзаголовок «Большое семейство». Часть хроники, отражающей историю Семеновичей, наполнена картинными историями женитьб, трагическими ранними смертями и деловыми успехами, строительством домов и усадеб, а также церквей и моленных. Весьма информативна глава 4 «Дела старообрядческие» (с. 194 — 238), которая посвящена церковной жизни Рахмановых, связанной с Рогожским кладбищем и старообрядческой церковью. Рахмановы все время находились в гуще церковных событий и были неизменными попечителями Рогожских храмов. Именно эта глава отражает драматическую, полную бюрократических сражений историю борьбы Рахмановых за церковь в Царском переулке, которую власти в духе «свинцового православного официоза» стремились то не позволить достроить, то закрыть, то не разрешить служить там священнику. Это уже не просто попечительство о церкви — это полноценная борьба за свободу. В 5-й главе рассматривается история Георгия Карповича Рахманова, младшего сына Карпа Ивановича. Он единственный из всей семьи служил в профессорском звании в университете, а не занимался коммерцией. После революции ему пришлось пережить реквизицию всей собственности и разгром университетской науки, а затем — скитания и смерть единственного сына. Умер Г. К. Рахманов уже советским пенсионером в 1931 году. Заключение кратко резюмирует историю рода Рахмановых и еще раз возвращается к семейным дневникам, которые послужили основой для книги. Эти записки потомков двух Рахмановских ветвей В. Ф. Демидовой и С. Г. Рахмановой, вошедшие в книгу в качестве приложения, позволяют взглянуть на это неординарное семейство изнутри.

Рахмановых можно назвать эмблематическим родом: они принадлежали к особому типу русских предпринимателей, вышедших из крестьянской среды (Леонтий Леонтьев Рахманов происходил из с. Слободищи Гуслицкого уезда Бронницкой волости), создавшей русский капитализм. И в этой истории большого социального лифта длиной в столетие — первое достоинство книги. История возникновения русского предпринимательства среди старообрядцев важна и интересна для понимания произошедшего с Россией в начале XX века, в том числе причин и последствий переворота 1917 года. Эта проблема реконструкции стала еще более актуальной после публикации книги Александра Пыжикова «Грани русского раскола», в которой автор предложил свою, в общем спорную интерпретацию причин революционных событий и роли в них старообрядчества. История рода Рахмановых зримо опровергает теории о «революционном» и «антигосударственном» характере старообрядчества, выдвигаемые Пыжиковым. Возможно, дело в том, что Рахмановы принадлежали к старообрядческой церкви, а не к беспоповству, были вполне добропорядочными церковными людьми и не лезли в политику. Однако важной является их принципиальная купеческая лояльность и в определенной степени «нормальность». Именно она сделала из старообрядцев XVIII века вполне светских девушек и юношей конца XIX — начала XX века. Со светскостью воспитания из их жизни ушла и церковность, строгая старообрядческая уставность, но сохранились определенная установка на совершенную порядочность и своего рода буржуазная наивность. Действительно, перед читателем вырисовывается городская буржуазная среда с рюшечками, горничными и прочими милыми чертами вполне филистерского быта. Примечательна история любви приват-доцента Московского университета Г. К. Рахманова к замужней даме Софье Осиповой, которой он пел в аллеях парка романсы, так что через некоторое время она решила оставить мужа. Вскорости, как пишет их дочь, «они получили развод... все формальности были закончены, мама перешла в старообрядчество и родители мои обвенчались» (с. 355). Казалось бы, перед нами вполне обычная буржуазная интрига. На этом фоне такие истории, как планомерная и твердая борьба за сохранение моленной в Царском (Заставном) переулке, выглядит некоторым эксцессом — твердость и жесткость на фоне вполне буржуазных расслабленных нравов. В действительности ясно, что никакого эксцесса тут нет, а есть вполне систематически проведенное разделение на мир церковный и мир за границами церкви.

Вторая причина интереса к семейной истории Рахмановых и второе достоинство книги — в восстановлении социально многообразной картины дореволюционного общества. При помощи подробной реконструкции жизни рода Рахмановых книга отвечает на вопрос, кто такие русские старообрядцы, чего они хотели и к чему стремились. Дело в том, что нередко при ответе на этот вопрос исходят из презумпции преимущественно сельского и ретроградного характера старообрядчества, упуская при этом из виду существенный городской его сегмент, который в послевоенное время фактически становится ведущим и отныне определяет лицо старообрядчества. Это лицо совсем не ретроградное, а вполне даже современное, прогрессивное и европейское. Городские общества больших городов становятся все более усложненными, а старообрядцы начинают играть в них все большую роль. Именно городское старообрядчество сыграло главную роль в избавлении самих старообрядцев от закрытости, замшелости деревенского типа. Оно стало активно интегрироваться в мирскую жизнь с ее забавами и интересами, которая все сильнее отдаляла их от социальной замкнутости, одновременно приводя к некоторому расцерковлению. Эта генерация старообрядцев преодолевала изоляцию всеми возможными способами, вплоть до утраты части своей религиозной идентичности.

Третий аспект и третье достоинство книги — связь с историей русской филантропии. Юхименко показывает, как наличие капитала и оборота у Рахмановых предполагало особый тип ответственности. Это была ответственность за культурное достояние и общественное благоденствие. Несколько поколений Рахмановых жертвовали деньги на богадельни, больницы и дома призрения. В пространстве русской культуры филантропия, вообще говоря, не имеет закрепленного места — и это довольно драматично. С одной стороны, все признают, что «царское дело» состоит среди прочего в разной филантропии, тем самым закрепляя этот долг прежде всего за начальниками. Но в действительности он касается в первую очередь не начальства, а богатых людей, таких как Рахмановы, Солдатенковы, Морозовы, Кузнецовы или Рябушинские. И то, что они строили больницы, сиротские и странноприимные дома, отражало их фундаментальную социальную установку на ответственность и возвращение обществу долга. Так, при начале Русско-японской войны в 1904 году Ф. С. Рахманов, бывший старшиной выборных Рогожского кладбища, обратился к своим собратьям-старообрядцам с призывом «прийти на помощь тем из наших братьев, кто оставив здесь самое дорогое, своей грудью защищает дорогую родину». Рахманов призывал старообрядцев «своими средствами прийти на помощь раненым и их покинутым семьям», считая своими всех воинов без разбора религиозной принадлежности. Рахмановы неизменно состояли в попечителях богаделенного дома, принимавшего на призрение сирых и немощных.

Наконец, в-четвертых, надо упомянуть про историю архитектуры и искусства, неразрывно связанную с семьей Рахмановых. Несколько церквей, большое количество икон, труды по развитию и сохранению музыкального наследия Древней Руси — таково наследие Рахмановых. В своих моленных Рахмановы накопили изрядное количество памятников русской иконописи, которые они потом спокойно отдали в государственные музеи. Е. М. Юхименко выделяет иконы из собрания ГИМа и других собраний, которые имеют подписи Рахмановых. Эти собрания, особенно коллекция Г. К. Рахманова, представляли собой большую ценность. Можно считать, что Рахмановы внесли изрядный вклад в музейные коллекции иконописи и меднолитой пластики.

Исследование, подобное книге Юхименко о Рахмановых, может и должно быть написано о каждом из больших семейств русских предпринимателей и коллекционеров. Задача такого описания для Рахмановского рода выполнена на высоком профессиональном уровне. На основании документов, собранных исследовательницей, перед читателем предстает не просто хроника нескольких поколений этой знаменитой семьи, но настоящая летопись, отражающая историю России через семейную призму.