Страна мусора: заметки следопыта*

Реферат

Книге американской журналистки Элизабет Ройт, по-видимому, еще долго не будет угрожать судьба ее предмета: она вряд ли окажется в груде макулатуры, предназначенной для отправки на фабрику по вторичной переработке бумаги. В самом деле, тема этой книги должна волновать всякого читателя, склонного размышлять и о собственной жизни, и о судьбе грядущих поколений; к тому же она написана живо, образно и в высшей степени занимательно. Разговор о столь неэстетичной и, по мнению многих, не заслуживающей внимания материи, как мусор, отходы, отбросы, облечен здесь в форму увлекательного детективного расследования, сочетающего в себе привычные элементы этого жанра — замысловатую интригу, выпуклые типажи, детальные описания городских и природных ландшафтов, причудливых, иногда мрачных интерьеров, а также объективные данные экспертиз, сведения, почерпнутые из строгих научных отчетов и аналитических справок. Вся эта богатая фактография искусно включена в рассказ от первого лица, в доверительный монолог автора, который делится со своими незримыми собеседниками мыслями, впечатлениями и самыми разными эмоциями — от удивления до страха. Если в этой важной для него беседе приходятся к месту сухие цифры — что ж, почему бы не подкрепить свои слова арифметикой?

Отправившись в День Земли^[1] на лодочную прогулку по каналу Гованус, пересекающему Бруклин, и разглядывая его загаженные берега, Ройт задала себе элементарный, но, как ни странно, довольно трудный для обычного человека вопрос: а куда девается весь мусор, который выбрасываю я сама? Кто его увозит, обрабатывает, где он скапливается, как исчезает с лица земли (если вообще исчезает)? Далее: каков состав этого самого мусора и какова судьба его многочисленных разновидностей? А ведь есть еще и отходы, так сказать, нашего естества — ясно, что тот момент, когда они с потоком воды устремляются в жерло белоснежных и отполированных унитазов, является лишь началом долгого и, следует полагать, не слишком чистого пути... Вполне конкретные практические вопросы влекут за собой более общие — экономические, политические, социальные и даже философские, так или иначе связанные с «потаенной и виртуальной» (для большинства людей) жизнью бытовых и органических отходов.

Заметим сразу, что Ройт намеренно обходит стороной судьбу промышленных и иных видов «глобальных» отходов. Она начинает свое путешествие из собственной кухни, беседуя с читателями о вещи, которая понятна и близка каждому обитателю современного мегаполиса, будь то Нью-Йорк или Москва, — о нашем с вами помойном ведре. Надев перчатки и запасшись разнообразной тарой, Элизабет принимается за сортировку его весьма обильного содержимого (по данным американского Агентства по охране окружающей среды, каждый горожанин ежегодно выбрасывает 1,31 тонны мусора, т. е. более двух килограммов в день). И эта вроде бы гомогенная масса начинает у нас на глазах распадаться на множество самых различных компонентов: пакеты из фольги, пустые коробки для сэндвичей, упаковочная бумага, пластиковые коробки для овощей, полиэтиленовый пакет от хлеба, кофейные стаканчики, бумажные чеки, овощные и фруктовые очистки, хлебные корки, банановая кожура, корешки базилика, пластиковая молочная бутыль, пакеты из-под сока, пивная бутылка, банка от джема, пластиковая бутылка с остатками шоколадного молока... Даже сокращенный перечень способен вызвать растерянность и недоумение: чего только мы не выбрасываем! Мало того, есть еще и старые вещи: косынка дочери, ее рисунки и поделки, две наволочки... А ведь когда-то каждая из этих покупок казалась совершенно необходимой! Это, пожалуй, самое поразительное открытие, которое совершает автор, а вместе с ним и мы, разглядывая кучу вываленного на пол мусора. Впрочем, Ройт не склонна сокрушаться и рвать на себе волосы: она предпочитает на протяжении целого года скрупулезно исследовать свое ведро и тщательно — все строжайшим образом сортируется и взвешивается! — прослеживать движение мусора в соответствии с выделенными ею разрядами: отходов, предназначенных для вторичной переработки (пластика, металла, стекла), пищевых отбросов, а также помянутых выше органических нечистот, исчезающих в канализации.

Так и строится сюжетная канва книги: автор, как бы сопровождая собственный мусор, следует за санитарными службами города на перевалочные пункты (так наз. трансферные станции), свалки, различные заводы и фабрики по переработке отходов. Это путь из центра цивилизации к ее периферии, из мира полезных и пригодных к употреблению вещей к их разложившимся и сгнившим остаткам, а затем и к местам их постепенного разложения, уничтожения и погребения, — словом, едва ли не в преисподнюю. Это инфернальное впечатление усиливают названия некоторых глав: «Черные ангелы помоек», «Сатанинская смола», «Молот богов», «Воспарение Меркурия». Однако повествованию не дает превратиться в дешевый «ужастик» достоверность собранного материала, естественность интонации и, самое главное, умение автора создать яркие портреты тех, кто занимается странной и почти невидимой миру работой — разгребанием чужого мусора.

Эти силачи («сильнейшие», как по праву именуют их в Нью-Йорке, ведь перетаскать пять-шесть тонн за день — не шутка) и храбрецы — мусорщики, подобно шахтерам, таксистам, рыбакам, лесорубам, относятся к числу профессий «повышенного риска», — знают о жителях своего города больше, чем семейные врачи, психиатры и полицейские вместе взятые. Им известны пристрастия и фобии, привычки и доходы земляков: тот одержим манией выбрасывания, этот — грязнуля, а вот этот — фанат биопродуктов; у кого-то мусорный бак наполнен коробками из-под «фаст-фуда», это семья бедная, кое-как сводящая концы; у кого-то ломится от вполне пригодных к употреблению вещей — тут денег не считают. Из этих баков можно выкопать и сенсацию — именно так составил себе громкое имя А. Дж. Веберман^[2], прошерстив контейнеры с отходами, принадлежавшие Бобу Дилану, Тому Перкинсу, Глории Вандербильт (Верховный суд США в 1988 году постановил, что конституция не распространяет на мусор право частной собственности). Состав мусора знает выраженные сезонные колебания.

Рис.

И, быть может, самое существенное: мусор движется в строгом соответствии с социальной стратификацией. Пусть на Золотом берегу Верхнего Манхэттена его куда больше, чем в Вильямсбурге (один из бедных районов Бруклина), — муниципальные власти никогда не построят мусоросжигательный завод на фешенебельной Парк-Авеню. Жестокое правило: деньги идут к деньгам, а «мусор валят на мусор». Во всем мире его отправляют на социальное дно, в самые нищие районы города, штата, страны.

География мусорных свалок может служить безошибочным ориентиром для того, кто захочет составить карту неблагополучных районов Америки. Нью-Йорк, закрывший свою главную свалку «Фреш Киллз» (Fresh Kills) на Стейтон-Айленде, вывозит тонны отходов в соседние городки, вроде Туллитауна в Пенсильвании. Таких городков — именно по ним и пролегает маршрут Ройт — очень много, и они, можно сказать, живут мусором: мусор их кормит, дает работу, помогает содержать городские службы. За последние 15 лет Туллитаун, в котором насчитывается всего 2 200 человек, получил за услуги по сжиганию мусора 48 млн долларов. Из этих поступлений оплачивается содержание муниципалитета, половина расходов на полицию, пожарную службу, градостроительство, озеленение и пр. Разумеется, даром ничего не дается. Города, подобные Туллитауну, — самые загрязненные в стране, здесь уровень смертности и тяжелых заболеваний бьет все статистические рекорды. Неудивительно и то, что в них преобладает цветное население: выходцы из стран третьего мира охотно берутся за низкооплачиваемый и неквалифицированный труд, идут работать на вредные производства, к числу которых относится и утилизация мусора. Трое из пяти таких иммигрантов, осевших в США, живут в городах с повышенным загрязнением воздуха. Социология не является для Ройт приоритетной темой, но она последовательно отмечает все точки «социального напряжения», порожденного индустрией переработки отходов.

Покидая город, мусор попадает на перевалочные пункты (вокруг Нью-Йорка расположены 62 такие станции). Здесь осуществляется распределение мусорных потоков: каждый вид отбросов получает место конечной приписки и перегружается из одних мусоровозов в другие, уже более «специализированные». Все изыскания автора иллюстрируются длинными рядами цифр, почерпнутых из отчетов специальных комиссий. И цифры эти чрезвычайно наглядны. Поучительный факт: мусоровозы, составляющие лишь 0,06% машин на дорогах Америки, поглощают больше бензина, чем любой другой вид транспорта, кроме автопоездов и автобусов дальнего следования (только из Нью-Йорка отходы ежедневно вывозят 450 многотонных трейлеров). Одно это наносит колоссальный урон окружающей среде.

С этого момента мусор из ведения муниципальных властей переходит в руки частных компаний-гигантов (стараниями бывшего мэра Нью-Йорка Джулиани были закрыты около 200 мелких мусоросборочных компаний, чье место тотчас заняли эти монстры), и далее автор следит уже за их действиями. А это куда сложнее, чем общаться с городскими мусорщиками. Именно корпорации-монополисты, занимающиеся вывозом и переработкой отходов — IESI, Waste Management, Aliens Waste и др., — становятся главной преградой на пути «мусорного детектива». Это весьма процветающий и необычайно доходный бизнес, который ворочает гигантскими средствами, и по данным аналитиков, его инвестиционная привлекательность растет по всему миру, включая и Россию, поистине невероятными темпами. Ну а большие деньги, как известно, не любят посторонних глаз. Ройт описывает целый ряд своих неудавшихся попыток проникнуть в святая святых «страны мусора» — мусорные свалки (в нашем канцелярите для них выработано благородное, хотя и не совсем внятное наименование: полигоны ТБО, т. е. твердых бытовых отходов). Такой недостижимой целью становится для писательницы свалка в Вифлееме, штат Пенсильвания. Желание увидеть воочию апокалиптический пейзаж — горы гниющего мусора, переполненные котлованы, метановые выбросы и т. п. (правда, как выясняется впоследствии, в этих картинах больше завораживающей фантазии, нежели реальности), — сталкивается с бесконечным увиливанием, отговорками и, наконец, прямыми отказами бюрократов всех рангов. Подобная таинственность только способствует, по мнению автора, «мусорной безграмотности» населения. О самой обыденной вещи не хотят говорить, как будто мусор — нечто постыдное, вроде физиологических отправлений, или очень страшное, о чем не хочется думать (бесконечные чиновничьи запреты невольно заставляют предполагать самое худшее). Между тем нужен ликбез — простые и доходчивые объяснения, как правильно обращаться с отходами. Собственно, эту цель и преследует дотошная журналистка, признающая, что страх перед мусором не лишен оснований. При этом, замечает она, отходы, выставленные на всеобщее обозрение возле домов, в контейнерах, которые предстоит опорожнить муниципальным службам, такого страха не внушают; однако стоит мусору стать предметом «приватизации», как проблема загрязнения окружающей среды начинает внушать обществу крайнее беспокойство: органы здравоохранения то и дело бьют тревогу из-за роста раковых заболеваний и детских патологий в тех зонах, где владельцы мусороперерабатывающих компаний располагают свои производства.

Свою попытку проникнуть в Вифлеем, на крупнейшую свалку IESI, Ройт сравнивает со странствием Дон Кихота: цель благая, но все усилия тщетны. Однако Ройт, в отличие от рыцаря-мечтателя, все же находит возможность удовлетворить свое исследовательское любопытство, прибегнув к весьма эффективным обходным маневрам. Среди ее проводников на потаенных окольных тропах — специалисты, занимающиеся изучением отходов в рамках различных антропологических, этнографических, экологических, социальных и геополитических проектов; аналитики, изучающие эту проблему по заданию властей или частных корпораций; наконец (хотя и реже всего), сами служащие соответствующих производств, искренне заинтересованные в успехе своего дела. Встречаясь с ними, Ройт вспоминает полюбившееся ей эссе «Смерть и мусор» Итало Кальвино: естественное стремление избавиться от мусора по сути тождественно процессу самоидентификации. Вынести мусор на улицу — все равно что стать таким, каков ты есть на самом деле, без лишних примесей и наслоений. Выбросить мусор означает самому не быть мусором, отделиться от него. Ройт вторит писателю: избавляясь от сора, становишься светлее, чище. Спокойнее, наконец. Однако о мусоре нельзя просто забыть, иначе он погребет тебя под собой. Именно желание выжить в этой борьбе побуждает Ройт не отказываться от ее стараний, и в конце концов она прорывается на вожделенные мусорные поля.

Первая удача: с помощью знакомого консультанта по вопросам окружающей среды Ройт попадает на свалку «Монмаут Каунти» в штате Нью-Джерси, под Нью-Йорком. Ничего необычного: бульдозеры, сгребающие мусор, здание сортировочного центра, вообще говоря, предполагающее возможность публичного наблюдения за процессом сортировки (до середины 1990-х частные компании, занимающиеся переработкой бытового мусора, были обязаны извлекать из него пластик, бумагу, металл и стекло; теперь отбросы скопом складываются в тюки, которые и отправляются к месту основного захоронения). Миновав законсервированную часть свалки — большой, метров семьдесят-восемьдесят высоты, курган, поросший лесом, — машина подъезжает к «главному аттракциону»: действующему складу отходов. Тюки с мусором уложены террасами, так что образуемая ими гора и впрямь напоминает погребальные курганы древних культур. Как утверждает профессор Джесс Детвилер из романа Дона Делилло «Преисподняя», мусор и есть начало цивилизации, более того — движущая сила эволюции: «Он заставляет нас мыслить логически и действовать настойчиво, а отсюда — наша способность систематически постигать реальность»^[3].

Рис.

Венец достижений Элизабет Ройт — посещение легендарной нью-йоркской свалки «Фреш Киллз» на Стейтон-Айленде. Один из самых больших мусорных полигонов в мире, закрытый в 2001 году по решению городских властей, — «омерзительное место», «экологический кошмар», — давно оброс мифами и легендами. Вначале санэпидемслужба Нью-Йорка игнорирует официальный запрос Ройт на посещение свалки, и та решает добиться своего нелегальным путем. Глава «Десантная операция» повествует о том, как журналистка с сопровождающим ее гидом — экобиологом Карлом Андерсоном осуществили рекогносцировку, проплыв вокруг острова на лодке. Одним из результатов вылазки стало поразительное открытие: дикая природа в районе самой жуткой американской «помойки» не только не уничтожена, но живет весьма разнообразной и насыщенной жизнью (тут и колонии мидий, и выводки болотных птиц, и множество рыб). Во время второй, уже официальной экскурсии Ройт сопровождал директор «Фреш Киллз» Денис Диггинс, с которым ей довелось познакомиться на семинаре «Антропология города» в Нью-Йоркском университете, посвященном исследованию этнического состава работников санитарных служб.

Глава «Зрелище мусора», в которой описывается эта свалка, открывает серию глав, последовательно анализирующих различные методы уничтожения и переработки бытовых отходов. Ройт удается основательно разобраться в достоинствах и недостатках этих методов и при этом доступно подать достаточно специальную информацию. Ее проводники по различным «кругам» мусорного ада своими ответами, а порой и красноречивым молчанием помогают уловить суть каждого из них и его уязвимые места. Цель Ройт — не только проследить, что произошло с ее рассортированным мусором, но и отыскать наиболее эффективный способ его уничтожения. Что же, любой исследователь фантасмагорического мира мусора мечтает в конце концов достичь земли обетованной, в которой реализована концепция «нулевых отходов» (zero waste).

Еще 150 лет назад эта райская жизнь была почти реальностью: пищевые отходы шли на корм домашнему скоту, одежду многократно чинили и латали, а выбрасывали лишь тогда, когда она целиком истлевала до дыр, стеклянные бутыли отмывали и вновь пускали в дело, помои и нечистоты сливали в канавы, а оттуда в реки и моря. Ни тебе пластика, ни вредных металлов, не говоря уже о сложных бытовых приборах или компьютерах, вторичная переработка которых — дело крайне трудное. Современный мусор слишком сложен и многосоставен, его утилизация требует громадного вложения средств и непрестанных научных и практических изысканий.

Самый древний способ устранения мусора — городские свалки. Однако постепенное его уничтожение под воздействием гниения и разложения (свалка именно так и функционирует) — далеко не безвредное дело. Нельзя, чтобы в грунтовые воды попали токсичные соединения, а в атмосферу — выделяемые при гниении газы, нельзя также, чтобы главный продукт биодеградации — метан — скапливался и перемещался под землей. Соответственно возрастают трудности, требуются немалые затраты: идеальная современная свалка должна быть оснащена самым передовым и дорогостоящим оборудованием. Таким идеалом и оказывается, как ни парадоксально, «Фреш Киллз». Старейшая в своем роде, эта свалка не относится к числу наиболее распространенных типов мусорных полигонов. Это не «сухое захоронение» (слой мусора, слой гидроизоляционного материала, и т. д.) и не «влажная биореактивная модель», при которой в мусорную массу впрыскивается биофермент, полученного из ее же соков, что резко ускоряет процесс биохимического разложения мусора. У нее нет «пола» (подстилающей основы) — поэтому создателям «Фреш Киллз» пришлось вносить множество усовершенствований, позволяющих уменьшить вредные выбросы, обеспечить экологическую безопасность и извлечь побочные выгоды. Это и защитные стены, уходящие намного ниже первого уровня складируемых отходов, и коллекторы, улавливающие метан для последующего его использования в производстве электроэнергии, и приспособления для сбора компоста, и благоустройство ландшафта. В итоге глазам Ройт предстало поистине чарующее зрелище: прекрасные холмы, покрытые зеленой травой и полевыми цветами, напоминают скорее земной рай, но никак не преисподнюю. (Ощущение это только усиливается, если знать о последнем захоронении, для которого специально открыли уже законсервированную свалку: в сентябре 2001-го секция 1/9 приняла то, что осталось от башен-близнецов. Баржи увозили тонны твердого мусора, перемешанного с человеческими останками, прямо с цокольного этажа Всемирного торгового центра к причалам «Фреш Киллз».)

Наряду со свалками один из самых дешевых способов утилизации мусора предлагают ТЭЦ, работающие на отходах. В отличие от старых мусоросжигательных заводов, не соответствовавших экологическим стандартам, новые установки отвечают всем принятым в Америке нормам загрязнения окружающей среды. В 27 штатах 89 станций перерабатывают 13% национального мусора. На первый взгляд, сжигание отходов для получения электроэнергии — чрезвычайно эффективный и недорогой способ утилизации мусора, способный сокращать мусорную массу примерно на 75% объема. Однако и здесь до идеального безотходного производства очень далеко. Как известно, шлаки, пепел и остаточные продукты сгорания содержат соляную кислоту, хлор и диоксин, токсичные металлы, которые отравляют атмосферу и чрезвычайно вредны даже в малых дозах. Исследователи из экологического центра при университете Беркли убеждены в том, что «строительство мусоросжигательных заводов в "депрессивных" и "индустриальных" районах тождественно особой форме экологического расизма».

Свалки и мусоросжигательные установки — наиболее традиционные и дешевые методы ликвидации отходов, но Э. Ройт интересуют более прогрессивные методы, и прежде всего — вторичная утилизация. Как обычно, она сопровождает технологические изыскания (какой способ изготовления компоста эффективнее, холодный или горячий? всякий ли компост полезен и безвреден?) множеством житейских вопросов: куда выбрасывать остатки пищи? можно ли сваливать в компостную кучу кухонный жир и газеты? как самому изготовить компост? не завести ли, в конце концов, свинью — проверенное веками воплощение идеи «нулевых отходов»? На компост уповают все поборники рециклинга. Но его изготовление — совсем не простое дело. Важен состав мусора, нужны различные добавки, а еще лучше — биологические активаторы для ферментного разложения и т. д. Энтузиазм Ройт не знает границ: купив контейнер для компостной смеси, она пытается сама изготовить удобрения для домашнего садика, последовательно описывая все свои действия. Для полноты картины она наблюдает и за фабричным производством того же продукта. Результаты в обоих случаях не слишком впечатляют. Даже в промышленных условиях изготовление компоста — трудоемкий процесс, требующий тщательной подготовки материала; недаром это производство лучше всего поставлено в Голландии и Германии, чьи жители давным-давно сортируют мусор дома, притом с необычайной методичностью и основательностью. Да и на фабричном сортировочном процессе европейцы не особенно экономят. Домашний же опыт не удался вовсе — видно, все-таки зря Ройт не добавила красных червей, мысль о которых не давала ей покоя на протяжении всего эксперимента.

Принцип «довод-контрдовод» последовательно выдержан автором во всех главах, посвященных вторичной утилизации отходов, будь то переработка бумаги или металлов. Ройт виртуозно демонстрирует, как благой замысел перерождается в процессе воплощения, какие преграды встают на пути, казалось бы, до тонкостей продуманного проекта и какие непредсказуемые последствия он порождает. Проблема переработки начинается с подготовки сырья — только тщательный сбор и правильная транспортировка могут гарантировать получение качественного вторичного продукта. И какую систему при этом ни выбрать — «двух потоков», когда стекло, металл, пластик изначально отделяются от бумаги, или «единого потока», когда сортировка происходит лишь на втором этапе, — сама по себе она не может служить залогом успешной вторичной утилизации. Вот бумага — казалось бы, благодатный материал для вторичной переработки. Производство несложно, отходы идут на тот же компост или используются в виде бумажных гранул в садоводстве. Однако в производстве новой бумаги возможности использовать старую не безграничны: ведь качество бумаги определяется длиной волокна, а оно при переработке укорачивается, волокно становится непрочным и нестойким, так что на деле повторять процесс можно не более четырех раз. Главная же проблема — издержки производителя: без государственных субсидий этот процесс становится весьма дорогим. Недаром даже туалетная бумага на 43—47% изготавливается из древесины. Сама Э. Ройт, горячая сторонница вторичной переработки, так и не смогла убедить издательство выпустить свою «мусорную» книгу на бумаге, целиком изготовленной из макулатуры; все, чего она добилась, — это снизила в ней долю первичного древесного волокна (ее менее 50%) и количество отбеливающих химикатов, к тому же 80% деревьев, из которых эта бумага сделана, выращено на землях, сертифицированных Канадской ассоциацией стандартов^[4].

Рис.

Наиболее доходной является переработка металлических отходов. Алан Гринспен, бывший глава Федеральной резервной системы США, не случайно считал рынок металлолома важнейшим индикатором состояния экономики Америки. Впрочем, именно на этом рынке нет четко сформулированных правил и стандартов, а стало быть и четкого следования экологическим нормам. С переработкой металлолома Ройт знакомится на примере «Хуго Ной Корпорейшн», чьи руководители уже много десятилетий мечтают о безотходном производстве (глава «Молот богов»). Увы, мечта эта несбыточна. Сортировка исходного материала пока оставляет желать лучшего. Помимо автомобильного лома в него отчасти попадает и «опасный мусор»: батарейки, алюминий, не поддающийся магнитной сортировке, и т. п.

Относительно «вредных отходов» соответствующие службы хранят гордое молчание, рекомендуя обращаться к открытым источникам информации, которые не так-то легко найти. Самыми опасными по праву считаются отходы, содержащие ртуть (глава «Воспарение Меркурия»). Ройт, обычно тяготеющая к комплексному анализу, в данном случае почти целиком сосредотачивается на проблеме вывоза мусора в страны третьего мира. В категорию опасных отходов входят прежде всего компьютерная техника и электроника: компьютеры, мониторы, мобильные телефоны, клавиатуры и т. д. Чтобы подвергнуть вторичной утилизации материалы, из которых состоят эти сложные приборы, необходимо разобрать их на отдельные детали, а эту операцию можно осуществить только вручную. Поскольку центры вторичной переработки из бюджета практически не субсидируются, США сбрасывают электронный мусор в районы с дешевой рабочей силой — Индию, Китай, Пакистан и другие азиатские страны, где люди целыми поселками разбирают непригодную к употреблению технику. Печальнее всего то, что рассортированное таким образом сырье, пройдя там же очень дешевую и некачественную обработку, возвращается к этим людям в виде низкокачественной и вредной для здоровья пластмассовой посуды, игрушек и других предметов ширпотреба. Развернутая в Европе кампания «глобальной ответственности производителя» почти не коснулась США, где в программе рециклинга использованной продукции участвует лишь очень малое число компьютерных фирм.

Однако самая тяжелая проблема — переработка пластика, изобретенного совсем недавно, но представляющего к настоящему времени наиболее объемную категорию мусора (глава «Сатанинская смола»). Это всевозможные упаковочные материалы: полиэтиленовая пленка, пакеты, бутылки и т. п. «Убить пластик» труднее всего. Он не поддается биоразложению, а опасное для него солнце не проникает в захоронения отходов на свалках. Кроме того, для распада пластика необходима влага, которой на тех же свалках нет или почти нет, — она абсорбируется специальными прокладочными слоями. О том, как вреден пластик для живых организмов, если он попадает в воду, о смертельно опасных ядовитых парах, выделяющихся при его сжигании, наслышаны, кажется, все. История вторичной обработки пластика — печальный опыт, не дающий надежды на скорое решение проблемы. Даже пластиковые бутылки многоразового использования после первого употребления теряют исходную целостность и безопасность (ухудшается состав пластика). Согласно нью-йоркскому «бутылочному закону» (подобные нормы существуют не во всех штатах Америки) пластиковая и стеклянная тара должна собираться в особые контейнеры. Но собрать ее — еще не значит переработать. Емкости многократного использования составляют всего 4—6% общего объема бутылок. А обещание «Пепси» и «Кока-колы» сделать 25% своих упаковочных материалов пригодными для вторичного использования так и осталось невыполненным. Избавляются от пластиковой напасти привычным и наиболее простым способом: отправляют использованные материалы в страны с дешевой рабочей силой.

Целый раздел увлекательного расследования Ройт — «Сливайте воду» — посвящен нечистотам (кстати, в унитаз попадают среди прочего носовые платки и туалетная бумага: промчавшись по канализационным трубам, они познают все превратности процесса очистки сточных вод и утилизации гнилостных осадков). История очистки сточных вод берет начало лишь в середине XIX века: если сравнивать с компостированием и сжиганием, соответствующие технологии появились не так давно. Прежде все сточные воды сливались прямо в реки и водоемы, теперь же на пути грязных потоков встает преградой разветвленная система очистных сооружений. Фильтрация стоков и переработка нечистот представлены Ройт во всех деталях: читатель найдет в этом разделе описание ручной очистки котлов пенонакопителя (агрегатов, отделяющих твердую массу), узнает, какие химические элементы определяют специфический запах нечистот, познакомится с тонкими лингвистическими рассуждениями о нюансах обозначения отходов жизнедеятельности нашего организма (англ. biosolids переводится как «твердые вещества биологического происхождения» или «биомассы»), постигнет сложности, с которыми связано использование конечного продукта переработки. Цифры и фактические сведения здесь обретают, можно сказать, раблезианский характер и выглядят пугающими. Увы, от «вредных примесей» не свободна и самая естественная сфера функционирования современного человека, чей организм ныне отравлен медицинскими препаратами всех мастей (а ведь есть еще и стоки больниц, насыщенные, скажем, гормонами и антибиотиками, которые, как выясняется, вообще не уничтожаются хлорированием). Так что «биомассы», идущие преимущественно на компост, вносят все свои вредные компоненты в почву сельскохозяйственных угодий.

Посвящая десятки страниц подробному анализу различных производств, перерабатывающих мусор, автор книги вовсе не пытается разрешить или даже в полной мере описать все существующие сложности этого бизнеса. Соглашаясь с тем, что многие проблемы ныне лежат в сфере столкновения политических интересов, в области пересечения экономики и экологии, Ройт утверждает, что это все же не снимает ответственность за состояние планеты с каждого из нас (глава «Человек экологический»). В конце книги она напоминает, что индивидуальные бытовые отходы составляют не более 2% общего объема мусора. Все остальное — отбросы тех производств, которые удовлетворяют неумеренные запросы современного человека. Этой невоздержанности Ройт посвящает целую главу «Он приходит на Рождество». В дни праздников масса нью-йоркского мусора возрастает на миллион тонн. Чудесное пиршество оборачивается мрачными горами отбросов. Мусор, «оседающий где-то на границах нашей среды обитания и скатывающийся вниз», т. е. за пределы нашего внимания, на самом деле медленно захватывает жилое, чистое пространство. Как с грустью замечает один из респондентов журналистки, бывший глава санитарной службы Нью-Йорка Норманн Стизел, «в конце концов мусор победит».

На современном этапе развития науки и производства вряд ли можно ожидать какого-то поистине революционного решения технологических проблем, хотя, быть может, когда-нибудь все нынешние системы сбора и переработки отходов покажутся смешными и примитивными. Утилизация мусора, как он ни разнообразен, пока что предполагает довольно узкий набор в общем-то однотипных методов. Именно поэтому мы до сих пор воспринимаем мусор как единую, нечленимую и чужеродную массу, заключает Ройт. Антропологу будущего, обнаружившему мусорные захоронения наших дней, действительно будет очень трудно понять, в чем же состояли наши материальные потребности — что мы покупали, что ели, как одевались, — но мы, живущие здесь и сейчас, должны представлять себе эту картину куда более дифференцированно, чтобы осознать явную избыточность своих запросов и отдать себе отчет в том, что в конечном счете любой из нас несет личную ответственность за нарушение природного равновесия. Зависимому от окружающей среды и беззащитному перед силами природы человеку следовало бы учиться у нее «безотходному производству», а мечта о «нулевых отходах» должна стать целью и смыслом существования каждого отдельного индивидуума. Быть может, тогда, став не только «политическим», но и «экологическим животным», человек сумеет победить в неравной борьбе с агрессией мусора.

Ирина Ершова