«Не везет им в смерти»? – судьба инвалидных кооперативов в России

Многие слышали о таких организациях, как Всероссийское общество слепых (ВОС) и Всероссийское общество глухих (ВОГ). Зачем, собственно говоря, люди объединяются в такие общества? Трудно ответить на этот вопрос кратко и однозначно. А вот еще до того, как эти общества были созданы, существовало в России общество инвалидов-кооператоров: ВИКО. Тут из самого названия ясно -- зачем. Работать, зарабатывать деньги и на эти деньги жить в свое удовольствие, никому не мешая. Но так, чтобы никому не помешать, в России почему-то не получается. За 40 лет существования ВИКО инвалиды устроили себе такую хорошую жизнь, какая не снилась даже "кулакам". Это не понравилось ЦК КПСС и Совету Министров России, и в период с апреля 1954 года по июль 1960 года они успешно "раскулачили" инвалидные артели с полной конфискацией их имущества.

А начиналось все хорошо. Вскоре после введения нэпа и еще до полного окончания Гражданской войны -- 8 декабря 1921 года -- Совет народных комиссаров одобрил создание ВИКО, и трудолюбивые инвалиды (в основном с нарушениями опорно-двигательного аппарата) взялись за дело. В большинстве своем это были мужчины, вернувшиеся с Гражданской войны, -- победители, энтузиасты новой жизни. Правда, кто-то вернулся без руки, кто-то без обеих ног, но все они хотели нормально жить и работать -- создавать семьи, растить детей. Как поется в песне Окуджавы: "не везет мне в смерти -- повезет в любви". Многих дождались жены и невесты, кто-то нашел личное счастье, уже будучи инвалидом.

ВИКО было создано на средства самих инвалидов и управлялось пайщиками на демократической основе. Правом голоса пользовались только инвалиды, они же имели преимущества при поступлении на оплачиваемую должность в аппарат правления. Общество поставило перед собой задачу: улучшить материальное положение, жилищные и бытовые условия инвалидов. И поскольку эти люди свято верили максиме: "Кто не работает, тот не ест", они стали создавать инвалидные артели и цеха, объединявшие надомников (в России и сейчас инвалиды-опорники далеко не всегда имеют удобную коляску, с трудом одолевают лестницы и другие препятствия, а что уж говорить о первой половине прошлого столетия!).

Артели ВИКО существовали на полном хозрасчете: на все свои нужды, в том числе и на развитие производства, инвалиды зарабатывали сами. Помощь государства ограничивалась лишь налоговыми льготами. Ни одной госбюджетной копейки не перепало этим искалеченным ветеранам Гражданской войны. Но инвалиды не просили подаяния ни на улицах, ни у государства. Как ни трудно это вообразить, они не только работали в артелях и на дому, но и строили, причем строили очень много -- жилые дома и профтехшколы, детские сады, дома отдыха, санатории и спортивные сооружения. Кстати, Всероссийское кооперативное общество инвалидов выступило в качестве соучредителя такой известной организации, как "Спартак", под знаменами которой инвалиды-опорники и сами выступали на российских спортивных аренах. А еще инвалиды проводили смотры художественной самодеятельности: они умели не только хорошо работать, но и отдыхать.

В декабре 1939 года ВИКО переименовали во Всекоопинсоюз. Вскоре началась Вторая мировая война, и какое-то время инвалидов не трогали: видимо, считали, что они никому особо не мешают, работая в тылу на благо фронта вместе с женщинами, стариками и детьми. Но война кончилась, Советский Союз одержал победу над фашистскими захватчиками, а инвалидного полку -- трудоспособных мужчин с тем или иным увечьем -- существенно прибыло. Тут-то Совет Министров РСФСР и заинтересовался деятельностью инвалидов: 21 мая 1948 года он издал Постановление № 502, согласно которому Всекоопинсоюз должен был работать под его непосредственным руководством. Хватит, мол, решать все вопросы демократическим путем. Совет Министров стал следить за трудоустройством в соответствии со степенью инвалидности: инвалиды ежегодно должны были представлять справки от врачей, подтверждавшие, что ампутированная нога или рука не выросла. Вводились ограничения при приеме на работу, дабы избежать конкуренции со стороны противоестественно трудолюбивых калек, которые почему-то не хотят сидеть "по домам", а ковыляют по улицам, разрушая имидж образцово-показательного социалистического общества. Всекоопинсоюзу предписывалось проводить не только конкурсы художественной самодеятельности и спортивные соревнования, но и политико-воспитательную работу: инвалиды должны были понять, что государственная политика важнее здравого смысла и надо "веровать, ибо нелепо". Если ранее инвалидные артели сами, без помощи государства, обеспечивали своих работников пособиями и пенсиями, то теперь размер пенсий стал напрямую зависеть от группы инвалидности. Возможность зарабатывать или даже просто "подработать" увязывалась с так называемой "трудовой рекомендацией", получить которую было не слишком просто. Будь ты хоть семи пядей во лбу, а раз на первый взгляд не пригоден к тяжелой физической работе, то отправляйся в изнурительный марафон по инстанциям, доказывай, что имеешь конституционное право на труд. Потому-то в России особенно страшно быть инвалидом, что здесь с 1948 года понятия "инвалид" и "нетрудоспособен" юридически закреплены в качестве синонимов.

Уже 3 июня 1949 года состоялся съезд Всекоопинсоюза, на котором Совет Министров закрепил вышеизложенные положения в уставе этой организации. И все же Союз инвалидов имел более высокий статус, чем созданные к тому времени ВОС и ВОГ, которые курировались отнюдь не Советом Министров, а всего лишь Министерством социального обеспечения РСФСР. Сам этот факт свидетельствовал о том, что власть не может решить: способны ли слепые и глухие люди работать или же их нужно собирать вместе исключительно для "трудотерапии" (в нашей стране труд инвалидов так зачастую называют и сегодня).

В Совете Министров все больше сомневались: не слишком ли хорошо стало жить в России инвалидам? Совет Министров 11 мая 1953 года издал постановление, согласно которому Всекоопинсоюз был объединен с Российским советом промысловой кооперации. Это был период наивысшего расцвета кооперативной деятельности инвалидов-опорников и вместе с тем начало ее упадка. Тридцать с лишним лет инвалиды трудились в условиях "чистокровной" кооперации, благодаря чему в российской монопольной экономике оставался "островок нормальности". Но как только Промкооперация вобрала в себя Всекоопинсоюз, число собственно инвалидных артелей постепенно стало уменьшаться.
Впрочем, и на предприятиях Промкооперации, действовавших по всей стране, инвалиды делали тысячи полезных дел: изготавливали товары народного потребления, шили обувь, фотографировали на улицах и курортах, стригли и брили здоровых (и не очень здоровых) сограждан. К концу 50-х годов в России в рамках Промкооперации еще существовали 4 252 инвалидных артели, а число работающих инвалидов превышало 220 тысяч человек. В 1960 году объем валовой продукции этих артелей достиг 22 миллиардов рублей. Созданную инвалидами материальную базу вполне можно было сравнить с хозяйством какого-либо министерства -- множество производственных предприятий и административных зданий, дома культуры, собственные санатории и дома отдыха. Все это было заработано самими инвалидами и (пока еще) им же принадлежало.

С этой собственностью Советская власть поступила так же, как с собственностью крестьян в 30-х годах: инвалидов она "раскулачила", а их добро "экспроприировала". Некоторые чиновники все же пытались бороться с государственной "мясорубкой". Министр социального обеспечения Н. Муравьева в апреле 1956 года представила в Совет Министров РСФСР докладную записку, в которой выразила свою озабоченность тем, что инвалидные артели распадаются, существуя уже не самостоятельно, а в рамках Промкооперации: "В некоторых областях почти не осталось артелей инвалидов, а ликвидация их как самостоятельных артелей проходила с ведома и по решению облисполкомов. Только за один 1955 год количество артелей инвалидов сократилось на 340. В Курской области из 17 артелей осталось 3, в Псковской из 20 -- 4, в Смоленской из 20 -- 8". В записке говорилось, что заработки инвалидов падают, наблюдается резкий рост безработицы и что "тяжелое материальное положение… в ряде случаев побуждает инвалидов заниматься нищенством и попрошайничеством". Н. Муравьева предлагала содействовать сохранению существующих инвалидных артелей, а также передать им из государственной промышленности средства производства, позволяющие трудиться людям с нарушениями опорно-двигательных функций.

Но, как говорится, один в поле не воин. В те же дни ЦК КПСС и Совет Министров приняли знаменитое постановление № 474, согласно которому уже не только инвалидная, но и всякая кооперация объявлялась чем-то нежелательным и подлежащим беспощадной ликвидации. Имущество кооператоров передавалось различным министерствам и ведомствам -- возможно, не без нажима со стороны этих самых министерств и ведомств, которым не слишком нравилась конкуренция. Судя по всему, ЦК партии счел, что "интересам народа" полностью отвечает лишь государственная, т. е. монопольная собственность на средства производства.

В июле 1960 года кооперативы были окончательно ликвидированы. Государство забрало себе более 100 профтехшкол, в которых инвалиды обучались десяткам различных профессий, 18 санаториев, 41 дом отдыха и другое имущество. Только в Перми, например, согласно решению облисполкома от 27 сентября 1960 года государство присвоило 59 предприятий и зданий, ранее принадлежавших инвалидам, в том числе несколько административных помещений, заводы резинотехнических и камнерезных изделий, кожевенный завод, комбинаты и фабрики бытового обслуживания, а также два автомобиля.

На первый взгляд неясно, почему труд на госпредприятии должен был ухудшить материальное положение инвалидов и вызвать рост безработицы. Работа вроде бы та же, да и возможности для отдыха те же… Но не будем забывать: над инвалидными артелями, как и над прочими госпредприятиями, теперь повис дамокловым мечом постоянно растущий план. Сверхурочные работы и ночные смены могли разве что увеличивать количество инвалидов в стране, одновременно уменьшая количество рабочих мест для счастливчиков, сумевших раздобыть "трудовую рекомендацию". Неудивительно, что ликвидация инвалидных артелей привела к росту безработицы среди инвалидов, к ухудшению их материального положения и психического состояния. Многие инвалиды поняли, что их труд государству не нужен и само их существование в тягость окружающим. Нелишне отметить, что местные чиновники получили сверху указание проводить среди уволенных с работы вполне трудоспособных мужчин и женщин "разъяснительную работу": инвалиды должны были осознать, что "на самом деле" они обществу "нужны", хотя зарабатывать себе на хлеб с маслом якобы не способны. И быть "благодарны государству" за то, что оно им пенсию платит, -- в то время как при капитализме, мол, инвалиды "всеми брошены" и погибают на улицах городов. Но, несмотря на все старания чиновников, российские инвалиды не могли не понять: государство больше не позволит им получать образование и работать, а плетью обуха не перешибешь[1].

Постановление Пермской областной администрации кончается характерной фразой: "Провести среди бывших членов артелей разъяснительную работу о том, что в связи с упразднением промысловой кооперации, передачей и переименованием артелей в госпредприятия правления бывших артелей упраздняются и работа предприятий строится на принципах единоначалия". Государственная монополия восторжествовала над гуманностью и здравым смыслом, создав почву для зарождения среди инвалидов правозащитного движения. Они стали стихийно объединяться в неформальные общественно-культурные ("Прометей", "Искра", "Корчагинец") и спортивные ("Навигатор") организации. Интересно, что многие руководители нынешнего московского общества инвалидов были активистами общественной организации инвалидов-автолюбителей. После создания в 1988 году Всероссийского общества инвалидов Московское общество инвалидов-автолюбителей (МАКИ) получило официальный статус.

В последние годы существования СССР неожиданно обнаружилось, что техника шагнула далеко вперед и многие инвалиды вполне способны работать (скажем, на компьютере). В настоящее время почти все инвалиды третьей и второй групп, а также примерно половина инвалидов первой группы имеют трудовую рекомендацию и, следовательно, реальное право на труд. Пожалуй, теперь инвалидам с нарушениями опорно-двигательного аппарата незачем уходить в политику и создавать "подпольные" группировки, как то было в 70#80-е годы -- во времена известных инвалидов-правозащитников В. Фефелова и Ю. Киселева (первый был вынужден эмигрировать, а второй и после создания вполне официального ВОИ до последних дней своей жизни -- даже находясь в больнице -- подвергался преследованиям со стороны КГБ).

Несколько лет назад была создана Лига защиты прав инвалидов им. Ю. И. Киселева. Эта Лига существует в России вполне официально и в основном защищает права наших слабоумных и психически больных сограждан. Для социальной адаптации этих категорий инвалидов в России делается крайне мало, и нам здесь далеко до европейского уровня. А россияне с нарушениями опорно-двигательного аппарата если и размышляют над тем, каково жить в России с умом и талантом, то вряд ли намного чаще, чем их здоровые современники. С другой стороны, не все так уж просто. Среди инвалидов-опорников появились новые инвалиды войны -- ветераны Афганистана и Чечни, которые держатся обособленно, с прочими инвалидами не общаются.

---

[1] Справедливости ради надо заметить, что советские законы не запрещали инвалидам получать высшее образование. Но фактически инвалид мог поступить в вуз или даже в техникум только в том случае, если имел справку от какого-либо предприятия, официально гарантировавшего, что после обучения возьмет его на работу. Ведь вузы тогда были обязаны трудоустраивать своих выпускников. Желая облегчить себе эту задачу, руководство вузов рекомендовало преподавателям попросту "резать" абитуриентов с инвалидностью на вступительных экзаменах.