Вчерашняя школа в завтрашней экономике

Система школьного образования в Израиле охватывает 1,5 миллиона учащихся, это приблизительно пятая часть населения. В стране принято условное деление на начальную (1—4-й класс), среднюю (5—9-й класс) и высшую (10— 12-й класс) ступени. В основном зачисление в начальную школу производится по территориальному принципу, на последующих стадиях происходит разделение в соответствии со специализацией школы: научная, художественная, религиозная и т. п.

Бюджет министерства образования (без высшей школы) составил в 2011 году приблизительно 35 млрд шекелей (11 процентов 315-миллиардного бюджета страны), или 23 300 в среднем на каждого учащегося. Трудно поверить, но больше, чем на школы, в Израиле тратят только на оборону (49 млрд). Даже на здравоохранение отпускается меньше (20 млрд). Так что образование — это область особой государственной заботы. Основная масса школ — государственные, но существуют и независимые системы школьного образования, отвечающие специфике и требованиям тех или иных групп населения. Наиболее известные из них: Амаль и ОРТ — профессиональные, Эль-хаМааян и ХаБаД — религиозные, МОФЕТ и Бранко Вайс — с естественно-научным уклоном. Они также финансируются государством, но в зависимости от того, насколько их программы отвечают заданным министерством образования рамкам: исключение какого-либо общеобразовательного предмета автоматически влечет за собой уменьшение финансирования.

Этнические меньшинства — друзы, бедуины, арабы-мусульмане и арабы-христиане — в местах компактного проживания учатся на родных языках. Так, арабская католические школа в Хайфе славится своим высоким уровнем преподавания, чего не скажешь о большинстве учебных заведений в арабско-мусульманском секторе. Отставание здесь вызвано целым комплексом проблем: недостаток арабоязычных квалифицированных учителей, низкий социально-экономический и образовательный уровень населения и соответственно отношение к образованию как к чему-то необязательному (особенно когда речь идет о девочках), а также бюджетная дискриминация арабского мусульманского сектора, который получает на 25—35 процентов меньше финансирования в расчете на ученика, чем еврейский сектор.

И все же, несмотря на значительные финансовые вливания, израильская школа не отвечает требованиям сегодняшнего дня. Стране, чья экономика и оборонный комплекс опираются на высокие технологии, нужны высокообразованные новаторы, способные упорно, целеустремленно трудиться, и исполнители с высокой степенью самостоятельности. Меж тем в рейтингах организации PISA (Program for International Student Assessment), которая каждые три года проводит сравнительное международное тестирование знаний учащихся, Израиль неизменно оказывается во второй половине списка. Исследование 2009 года дало следующие результаты: чтение — 474 балла при средней оценке по странам 493, математика — 447 при средней оценке 496, естественные науки — 455 при средней оценке 491. Если не учитывать арабский сектор, где показатели приблизительно на 100 баллов ниже еврейского, Израиль с 36-го места (из 65) в зачете, например, по чтению поднимается на 12-е (что делает его лидером в рейтинге образовательного неравенства). В 2002 году, когда страна впервые участвовала в тестировании, результаты последнего привели общество в уныние. Стало очевидно, что пороки израильской системы образования до поры не сильно отражались на экономике лишь потому, что в начале 1990-х, в период массовой репатриации евреев из бывшего СССР, на рынке труда появились прибывшие оттуда высококвалифицированные кадры. Но этот потенциал к сегодняшнему дню оказался во многом исчерпанным.

Отсутствие тех или иных навыков у определенной возрастной группы может объясняться двумя причинами: отсутствием соответствующих требований в школьной программе (например, отказ от углубленного изучения геометрии в пользу введения начал анализа) или несовершенством самой системы обучения.

Главный элемент этой системы — учитель. Его уровень в конце концов и определяет уровень образования. Для того чтобы получить право преподавать в израильской школе, необходимо получить диплом в одном из педагогических колледжей или на педагогическом отделении университета. Учитель-предметник в средней и старшей школе должен иметь профильную академическую степень не ниже бакалавра, плюс к этому окончить специальные годичные педагогические курсы. Поступающие в педагогические учебные заведения в обязательном порядке проходят психологическое тестирование и собеседование.

Казалось бы, при такой системе отбора и столь высоких требованиях к уровню подготовки учителей их армию должны пополнять лучшие из лучших. На деле так не получается. Причин тому много.

Начнем с самой простой — зарплаты. Учитель с десятилетним стажем и первой академической степенью «бакалавр» получает (до вычета налогов) 9500 шекелей, начинающий — около 6000. А, к примеру, зарплата инженера, только что получившего диплом бакалавра, — от 12 000 до 15 000 шекелей, и в течение 10 лет она обычно дорастает до 16 000—20 000. По сравнению с началом 2000-х, когда в годовом исчислении учительская зарплата в среднем составляла 70 процентов от валового национального продукта на душу населения, сегодня она доросла до 100 процентов. По этому показателю Израиль сравнялся с другими развитыми странами, однако если говорить о реальных (с учетом инфляции) доходах, картина получается не столь радужная. С 2000 года в промышленности и даже в среднем по государственному сектору они выросли приблизительно на 10 процентов, а у учителей упали на 0,4 процента. И это падение продолжается уже около 20 лет, что не могло не привести к снижению качества учительского корпуса и дефициту учителей. В преподаватели идут те, для кого выбор на рынке труда ограничен. Более того, школа вынуждена брать тех, кто не отвечает формальным требованиям к учителю. Среди предметников-математиков только 22 процента имеют математическое образование, 40 процентов — образование в смежных областях (т. е. в основном инженерное), а остальные не имеют даже этого. В учительской среде появилась шутка: «Какой документ надо предъявить, чтобы работать в школе? Достаточно удостоверения личности или водительских прав». Действительно, зачем работать в школе, если можно пойти в программисты и зарабатывать втрое больше? Налицо парадокс — профессию учителя губит промышленность, основанная на знании, то есть образовании.

Справедливости ради надо отметить, что с подобными проблемами (снижение качества учительского корпуса и дефицит молодых кадров), которые обусловлены низкими в сравнении с любым другим интеллектуально емким сектором доходами, сталкиваются все развитые страны. А поскольку без качественного образования эти сектора, на которых зиждется современная экономика, существовать не могут, то и большинство государств сегодня меняет свое отношение к учителю. Министерство образования Израиля пытается решить проблему нехватки преподавателей с помощью различных программ привлечения. Например, студентам в обмен на обязательство проработать три года в периферийной школе выплачивают небольшую стипендию, есть программы создания поддерживающей рабочей среды, в последнее время были также увеличены зарплаты, хотя по сути этот рост лишь компенсировал 20-летнее снижение реального дохода учителей.

Финансовые проблемы — отнюдь не единственные, с которыми сталкиваются учителя. Как метко заметила член парламента и видный общественный деятель д-р Анат Вильф: «Из школы, которая представляет собой джунгли, учителя убегут, даже если утроить им зарплату». Демократическое устройство общества предполагает отсутствие какой-либо изначальной внедоговорной иерархии. Та же идея, спроецированная на семейные отношения, означает равенство супругов, но в какой-то момент она стала трактоваться как равноценность мнений и требований родителей и детей. Сегодня многие родители теряются, когда возникает необходимость на чем-то настоять и даже просто высказать ребенку свою точку зрения[1]. Все это не могло не распространиться на школу, и в результате учителя лишились многих рычагов воздействия на своих воспитанников. Проблема настолько серьезна, что ряд израильских психологов и педагогов объединились в группу «Новая авторитарность». Ее члены проводят семинары, пишут статьи и книги о том, как выстраивать отношения с детьми на основе реабилитированного «права настаивать».

Очень осложняет жизнь школы и учителя то обстоятельство, что в обществе потребления принцип: за свои деньги вы вправе требовать качественного обслуживания, распространился на области, где он либо вовсе неприменим, либо применим с большими ограничениями. Если говорить о школе, то это означает, что родители начинают относиться к ней не как к партнеру в непростом деле формирования личности ребенка, а как к подрядчику, с которого надо только спрашивать (при том что, как правило, платят за школу не родители, а государство). Такое отношение, естественно, передается и детям.

Приведем цитату из статьи доктора Арье Кизеля с факультета педагогики Хайфского университета «Права ученика. А что с правами всех остальных?», написанную в декабре 2010 года по поводу доклада парламентской комиссии «Основополагающие юридические принципы в области детства и их отражение в практическом законотворчестве»: «Главный недостаток доклада — его вопиющая однобокость... Комиссия ставит права ребенка выше прав всех других, в том числе, как ни удивительно, прав других детей, например, права быть защищенными от насилия, если в классе имеется ученик, склонный к агрессии. Комиссия ставит право отдельного ребенка выше права и всякого взрослого — директора, учителя, классного руководителя. Во многих школах Израиля дети не могут нормально учиться из-за товарищей, злостно нарушающих дисциплину. Руки системы связаны. Директора чаще всего не могут никак воздействовать на родителей таких детей, а потому не в силах изменить положение... Другой серьезный недостаток доклада в том, что он отделяет права от обязанностей. В нем прямо записано: "права ученика не обусловлены выполнением им обязанностей"... Вместе с тем ответственность учителя трактуется в докладе максимально широко».

В конце концов после жарких споров, в которых одна из сторон твердила о подавлении личности и угрозе диктатуры, министерство образования решило, что в стенах школы учеба и дисциплина все же важнее, чем право отдельного балбеса делать что пожелает. Коллективы школ обязали разработать детальный школьный устав с подробным перечнем процедур профилактики нарушений дисциплины и мер их пресечения. Документ вводит элемент договорного права в отношения школы с учениками. Хочешь учиться? Подпишись. Подписался? Будь добр отвечать по букве устава и без поблажек.

И все же главная, по мнению декана кафедры педагогики Хайфского университета профессора Гавриэля Соломона, проблема израильской школы — низкое (при достаточно высокой образовательной доле в бюджете) финансирование в расчете на одного ученика. Это, в частности, связано с высоким по сравнению с Европой процентом детей в стране. Невозможно, считает профессор Соломон, создать систему образования, отвечающую западным стандартам, при затратах на уровне третьего мира. Без соответствующего финансирования все так и будет угасать.

Недостатки системы образования заставили многих родителей переориентироваться на частные школы. В 2010 году в Израиле их насчитывалось 419 в общем (нерелигиозном) секторе против 2276 государственных (т. е. 18 процентов), а уже в 2011-м — 594 против 2448 (т. е. уже 25 процентов). Видимо, число частных школ и ваучеризация финансирования образования продолжат расти. По данным исследовательской организации «Иерусалимский институт исследования рынков», если в 2008 году 33 процента родителей до 35 лет хотели бы послать детей в частную школу, то в 2011-м таковых уже было 42 процента. В частных школах отнюдь не так остро стоит проблема дисциплины, они дают лучшее образование (обычно это означает усиленные программы естественных наук) или другое образование, отвечающее специфическим запросам маргинальных групп, прежде всего религиозных. Как уже говорилось, госфинансирование такие школы получают в соответствии с тем, насколько их программы совпадают с программой минобраза. Частные школы — это отбор (собеседование, экзамены) и отсев. Классы в них меньше, и учатся там дольше. За все это, естественно, приходится платить. Обучение, как правило, стоит от 5 до 10 тыс. шекелей в год (1,5—3 тыс. долларов). Сумма для большинства родителей — а это чаще всего представители среднего класса: программисты, врачи, преподаватели, юристы, инженеры — немалая, особенно если ребенок не один, но посильная. Кстати, одну из первых сетей частных школ «Мофет» организовали выходцы из СССР, которых не устраивал тогдашний уровень преподавания естественных наук в Израиле.

Большое распространение получили арабские частные католические школы, в них учится 28 тыс. детей арабов-христиан, община которых насчитывает 130 тыс. человек. Это одна из наиболее образованных групп в израильском обществе: высшее образование имеют 55 процентов мужчин и более 60 процентов женщин. Практически весь этот сектор, состоящий преимущественно из образованных профессионалов, проголосовал ногами за частные школы, которые неизменно входят в число лучших в стране.

При всех достоинствах частной школы этот сектор в Израиле развит не настолько, чтобы конкурировать с общей системой образования. Последняя была и остается главным социальным и культурным лифтом в стране. Соответственно обычная школа должна поддерживать способных детей из малообеспеченных семей, а также тех, кому учеба дается с трудом.

Пример успешной адаптации отстающих — система детских садов и школ коррекционной педагогики. Она использует специальные подходы и методики обучения детей с дефектами речи, а также решает проблему интеграции реабилитированных детей в обычную систему образования. Один из способов интеграции — разбиение потока в соответствии с уровнем успеваемости по каждому предмету. Например, по математике школьник учится в самой низкой группе, а по биологии — в самой высокой. Соответственно выпускные экзамены он сдает на разные уровни (от 2 до 5-го) сложности: то есть по литературе может получить оценку 100 на уровне 2, а по математике — 80, но на уровне 5. А уж как посчитать средний показатель при поступлении в вуз — компетенция самого вуза. Один из плюсов такой системы — слабые ученики не тянут назад сильных.

В первые годы существования государства Израиль в старшую школу переводили только тех, кто был в состоянии сдать довольно трудные экзамены. Остальные либо выходили на рынок труда, либо продолжали образование в профессиональных школах. Последние, в соответствии с требованиями той эпохи, готовили автомехаников, электриков, рабочих-металлистов и т. п. То есть упор делался на «ручные» навыки в ущерб целостному пониманию теоретических основ соответствующих профессий. Именно тогда сложилось мнение, что профессиональное образование — это средство увековечивания социально-этнического расслоения. В 1970-е годы, в ответ на новые запросы промышленности, профессиональное образование было радикально реформировано и превратилось в «технологическое» образование. Наряду со школами, готовившими квалифицированных рабочих, появились школы техников и младших инженеров (с расширенными учебными программами), аттестаты которых давали право поступать в вузы. В 1980-е, отвечая на потребности новых отраслей промышленности — химической, полимерной, электронной, — сектор технологического образования значительно расширился. В середине 1990-х был выработан новый план его развития: согласно ему система технологического образования должна была стать трехступенчатой. На высшей ступени упор делался на усиленное изучение научных дисциплин, которое сочеталось с приобретением практических навыков. Однако с началом 2000-х министерство образования, в погоне за фетишем «всеобщего аттестата» и по финансовым соображениям (ученик профучилища обходится системе образования в 1,5 раза дороже из-за расходов на производственную базу), срезало финансирование этого сектора на 35 процентов. Правда, была введена технологическая специализация в общих школах. Выбравшие ее школьники проходят основные научные предметы, как правило, по полным программам вместе с другими своими сверстниками. А в дополнение осваивают специальные технологические предметы. На данный момент технологическим образованием охвачено 37 процентов учащихся страны, и эта доля растет — все больше обычных школ вводят у себя такую специализацию.

Усиливаются в обществе и голоса тех, кто ратует за возвращение системы профессионального образования. Они обосновывают свою позицию тем, что ученики, которые не в состоянии справиться с требованиями средней школы, в таких специализированных учебных заведениях получают возможность реализовать себя, повысить свою самооценку, обрести самоуважение. Один из известных борцов за профессиональное образование — израильский промышленник Стеф Вертхаймер. На собственные деньги он создал в Галилее профессиональную школу, где учатся примерно 70 подростков, в большинстве «трудных». Здесь есть цех металлообработки с современным оборудованием, где дети проводят примерно половину учебного времени, другая половина посвящена общеобразовательным предметам. Автор побывал в этой школе и не мог не отметить, с каким интересом и удовольствием ее ученики осваивают будущую профессию. Тем более что за последние 30 лет, с вторжением в производство электроники и компьютерных технологий, профессиональное образование перестало восприниматься как нечто обрекающее человека на низкооплачиваемую, не требующую сколько-нибудь глубоких знаний работу.

***

Подводя итоги, попытаемся дать некоторые прогнозы. Реальная зарплата учителя в обозримом будущем вряд ли вырастет. Причина проста: для того чтобы она сравнялась хотя бы с зарплатой начинающего инженера, ее следует увеличить на 40—50 процентов. В масштабах страны это приблизительно 10 млрд в год, которые просто неоткуда взять. Дисциплинарное попустительство, вероятно, будет искоренено полностью (денег это почти не стоит), а в школах появится некая дисциплинарно-психологическая служба. Сектор частных школ продолжит расти по мере роста израильского образованного класса. Среднее профессиональное образование тоже, видимо, сохранит высокие темпы роста. Увидим мы и расцвет новых педагогических методик, потому что мир, а с ним и наши дети, меняются столь быстро, что старые методы просто перестают работать.