Коммунистическая партия Китая, реализуя политику «реформ и открытости», с 2002 года постепенно пересматривала стратегию развития. Результаты пересмотра были окончательно закреплены в решениях XVII съезда КПК (2007). Суть перемен сводится к отходу от экспортной ориентации экономики в пользу комплексного, социально ориентированного развития страны. С этой целью внесены соответствующие уточнения в программу 11-й пятилетки.

Позиция партии такова: в развитие экспортной ориентации экономики было вложено очень много сил и средств. Достижения имеют эпохальное значение. Китай стал мировой экономической державой. Доля его ВВП составляет 4-5% мирового. Поэтому страна не может полностью отказаться от экспортной ориентации и в итоге потерять завоеванные позиции на мировом рынке. Ho и дальше играть роль «всемирной мастерской» при индустриально развитых державах тоже нельзя. Настала пора отказаться от погони за максимальными темпами роста и сосредоточить внимание на качестве производства, его экологичности, инновационности. Иные варианты неприемлемы. Чтобы произвести уже упомянутые 4—5% мирового ВВП, страна расходует 30% мирового производства стального проката, 31% условного топлива, 54% цемента, 25% алюминия[1]. Экспортная ориентация в китайском исполнении сопровождалась нарастанием структурного дисбаланса в экономике, углублением территориальной дифференциации, отрывом города от деревни, усугублением таких проблем сельского хозяйства, как общая отсталость. В Китае сложилось аграрное перенаселение. В стране стали накапливаться глубокие социально-экономические противоречия: уровень жизни крестьянства все больше отставал от уровня жизни горожан. В городе и деревне возникли «новые бедняки» и «новые богатеи». Просвещение и здравоохранение перестали отвечать нуждам развития, проникновение товарно-денежных отношений в эти отрасли нанесло серьезный ущерб социальному развитию общества.

На новом этапе партия, а по ее указанию и государство сосредотачивают силы и средства на решении внутренних проблем, особенно социальных. По сути это означает возврат к политике «начального этапа социализма», провозглашенной на XIII съезде (1987). В его материалах читаем: «В общем, начальная стадия социализма у нас — это период постепенного избавления от бедности и отсталости, период постепенного превращения аграрной страны, в которой преобладает сельское население и основой является ручной труд, в современную индустриальную страну с преобладанием несельскохозяйственного населения, период перехода от натурального и полунатурального хозяйства, имеющего огромный удельный вес, к высокоразвитому товарному хозяйству, период создания и развития путем перестройки и поисков необычайно жизнедеятельного социалистического хозяйственного, политического и культурного механизма, период великого возрождения китайской нации, осуществляемого настойчивыми усилиями всего народа»[2].

Почему же решения, принятые 20 лет назад, вновь стали актуальны? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо проанализировать перемены в общественной жизни страны, произошедшие за эти годы.

Политика «реформ и открытости» привела к серьезным изменениям в обществе и государстве. Население страны с 1987 по 2006 год увеличилось более чем на 220 млн — с I 093 млн человек до I 314,5 млн[3]. Причем если бы не меры по ограничению рождаемости, этот прирост достиг бы 400 млн — таковы официальные данные.

Большая часть населения до сих пор живет в сельской местности. Городская и деревенская прописка, введенные в середине 1950-х годов, сильно затормозила процесс формирования современного общества. По существу, этот порядок означал возврат к сословному обществу. Никто не мог по собственному желанию изменить свой статус, который передавался по наследству. Государство присвоило себе право решать за человека практически все: где жить, где работать, где и какое получать образование, профессиональную подготовку.

Сельское население было лишено не только права свободного выбора места жительства и работы, но также и собственности на землю, равных с горожанами избирательных прав. Только в начале 2000-х годов жесткое разделение населения на городское и деревенское стало постепенно уходить в прошлое. В 2000 году в деревне жило 942,4 млн человек, а в 2006 — 891,6 млн[4]. То есть за пять лет оно уменьшилось, причем не только абсолютно, но и относительно: с 81,9% в 1982 году до 67,8% в 2006 году[5].

Развитие экономики сопровождается быстрой урбанизацией. Города растут, во многих создана современная инфраструктура, многоотраслевое коммунальное хозяйство. В 1984 году в стране насчитывалось 465 городов, а в 2005-м — 657. Городское население за этот период увеличилось почти на 362 млн человек — с 214,8 млн в 1982 году до 577,1 млн в 2006-м[6]. Из них более 154 млн имеют сельскую прописку.

Крестьянство внесло огромный вклад в создание пяти баз экспортного производства и урбанизацию Китая. Наградой за это стали низкий уровень жизни и общая отсталость деревни. В 1990 году душевой доход горожан в 2,2 раза превышал душевой доход крестьян. В 1995 году доход первых был выше в 2,7 раза, в 2000-м — в 2,8 раза и в 2006-м — уже в 3,3 раза.

На самом деле разрыв еще больший (в пять-шесть раз по данным ряда китайских авторов). Во-первых, крестьяне вынуждены часть своих доходов расходовать на производственные цели, во-вторых, в статистику доходов не включаются разного рода социальные льготы и выплаты, которыми пользуются горожане, но которые остаются недоступными для крестьян, и, в-третьих, статистика не учитывает разницу в качестве жизни этих групп населения.

Крестьяне составляют почти 68% жителей. Однако на их долю приходится (даже с учетом доли уездных центров) лишь около 32% оптового и розничного товарооборота страны[7]. По мнению специалистов, по уровню потребления крестьяне в целом отстают от горожан не менее чем на 10 лет[8]. На их долю приходится лишь 15% банковских депозитов населения. По сути это означает, что внутренний рынок страны «съежился» под прессом экспортной политики и перестал порождать импульсы, обуславливающие экономическое развитие.

Различия между городом и деревней определяются не только уровнем благосостояния, но и занятостью, медицинским обслуживанием, социальным обеспечением и социальным страхованием, доступностью образования. Закон об обязательном девятилетием образовании исполняется в деревне из рук вон плохо. Согласно результатам 5-й всекитайской переписи населения (2000 год), среди граждан, имеющих образование выше неполного среднего, деревенских жителей было 39,1%, а горожан — 65,4%. В селе не пошли дальше начальной школы 42,8% жителей, а в городе — 23,8%. Доля неграмотных среди граждан старше 15 лет в деревне составляет 8,3%, в городе — 4%[9].

В 2000 году расходы на медицину в расчете на одного деревенского жителя составляли 188,6 юаня против 710,2 юаня — на городского, т. е. в 3,8 раза ниже. За 1991—2000 годы суммарные расходы по этой статье увеличились почти на 50,7 млрд юаней, из них на деревню пришлось всего 6,3 млрд, т. е. 12,4% от общего прироста, и это при том, что деревенское население почти в два раза превышает городское. Только в 10% деревень к началу 2000-х годов сохранилось медицинское кооперативное обслуживание. Более 80% крестьян вынуждены лечиться за собственный счет[10].

В результате в деревне 26,1 млн человек не могут «решить проблему тепла и сытости», т. е. имеют годовой доход ниже 668 юаней — официальной черты бедности. Еще около 50 млн едва эту черту преодолели. Если же исходить из стандарта ООН, равного I долл. в день по покупательной способности валют, что соответствует 2,5 юаням или 900 юаням душевого годового дохода, то к беднейшим слоям придется отнести 10% всего деревенского населения страны. Среди нашедших работу в городе крестьян-мигрантов бедных также больше, чем среди горожан: из 130—150 млн мигрантов как минимум 20 млн пребывают за чертой бедности. «Мы должны смотреть правде в глаза, в настоящее время в Китае разрыв между доходами бедного населения и остальной частью общества быстро увеличивается, тяжесть положения бедных масс продолжает усугубляться»[11].

Одна из главных причин социально-экономического неравенства города и деревни — «сельскохозяйственная прописка», которая привязывала крестьян к месту жительства. Это позволяло власти на протяжении почти четверти века игнорировать проблемы сельского хозяйства, крестьянства, не боясь массового бегства из деревни.

В 2002—2007 годах КПК приняло ряд мер по нормализации положения и решению актуальных проблем в аграрном секторе. Был отменен сельскохозяйственный налог, собиравшийся более 2 600 лет. В деревне постепенно вводится кооперативное медицинское обслуживание «нового типа». К концу 2007 года новая система работала уже в 2 448 уездах и городских районах с населением в 730 млн чел. — это почти 82% общей численности. Приняты решения о расширении количества общеобразовательных школ, отменена плата за учебники и школьные принадлежности. Принят закон о трудовых договорах, который должен покончить с задержками выплаты заработной платы крестьянам-мигрантам, отрегулировать вопросы, связанные с продолжительностью их рабочего дня и рабочей недели и в целом сделать более цивилизованными условия труда крестьян в городах.

Однако политику, нацеленную на подъем сельского хозяйства, пока нельзя назвать особенно успешной. Система семейного подряда, окончательно легализованного только в 1984 году, постепенно совершенствовалась, но суть ее оставалась неизменной: вместо собственности на землю крестьяне получили право пользования землей. Возникло серьезное противоречие: с одной стороны, декларировано «вечное» право пользования подрядным наделом, с другой, — сельская администрация может распоряжаться им по своему усмотрению. Подрядный надел разрешено сдавать в аренду, использовать в качестве залога. Таким образом, право пользования землей обрело стоимость и цену. Нельзя только торговать землей, но фактически этот запрет не соблюдается — в результате незаконных махинаций, по официальным сообщениям, 20—30 млн крестьян лишились своих наделов.

Вместе с тем, снятие части ограничений на пользование наделом привело к тому, что в стране стали образовываться крупные хозяйства на основе добровольного долевого объединения крестьян. Послабления позволили десяткам миллионов сельских жителей в поисках заработка покинуть деревню, сохранив за семьей земельный надел. Согласно данным, приведенным в «Зеленой книге по народонаселению и труду», изданной в 2007 году, три четверти китайских деревень практически лишились молодежи, которая в массовом порядке уезжает в индустриальные приморские районы. Несмотря на это, на селе еще остаются значительные излишки рабочей силы — около 120 млн чел., половина из которых старше 40 лет[12].

Что касается занятости в городах, то по данным за 2006 год (последним опубликованным) там было занято 283,1 млн чел.[13] Меньше половины из них (111,6 млн) числилось в штате предприятий и организаций. Учитывая, что большая часть «не- штатников» — это недавние выходцы из деревни, легко представить, какая громадная масса крестьян-мигрантов трудилась в городе, не обладая (до последнего времени), по сути, никакими правами. Недаром они являются основным источником рабочей силы для городских частных и индивидуальных предприятий. В 2008 году на них работало 78,9 млн чел., что на 9,2 млн больше, чем в 2006 году.

КПК вынуждена была заняться проблемой крестьян-мигрантов. Уже упоминавшийся закон о трудовых договорах, а также закон о содействии трудоустройству и ряд других законодательных актов призваны содействовать организованному поиску рабочих мест, вводят обязательное страхование от несчастных случав на производстве, устанавливают минимальный уровень оплаты труда, нормы пенсионного и базового медицинского обеспечения.

По мере развития частного предпринимательства появились и новые экономические понятия. Например, «народной» («гражданской») экономики. В широком смысле — это все предприятия, кроме государственных и с участием государства. В обиход вошло также понятие «национальная народная экономика» (neizi minyin jingji). Она включает в себя коллективные, индивидуальные, частные и другие хозяйства смешанного типа, без предприятий с участием иностранного капитала и капитала из Сянгана, Аомэня, Тайваня.

В Китае признано, что в 10-й пятилетке произошли исторические перемены: народная экономика стала базовой, органичной частью национальной экономики, существенным фактором, способствующим росту занятости, экспорта, важным источником налогов[14].

В конце 9-й пятилетки (2000) на долю «национальной народной экономики» приходилось 42,8% ВВП, а в конце 10-й (2005) уже 50%. На долю экономики, основанной на зарубежных инвестициях и инвестициях из Гонконга, Аомэня, Тайваня, соответственно 12,6% и 15—16% ВВП. Иными словами, экономический строй Китайской Народной Республики приобрел принципиально новые черты.

Вряд ли китайские власти, разрешая в 1980-х годах частное предпринимательство, могли предположить, что это приведет к столь серьезным последствиям. Сегодня в Китае часто можно услышать рассуждения об «изначальной, преступной сущности» капитализма[15]. Доля истины в этом есть. В стране долгие годы избегали употреблять слово «приватизация», хотя наделе она шла полным ходом, причем формы принимала далеко не всегда законные. Главными участниками этого процесса были партийно-государственные чиновники, а также управленцы государственных и «коллективных» предприятий. В 2004 году 67% частных предпринимателей были выходцами из этих слоев.

В результате за несколько лет в стране сложились крупные состояния, возникли мощные частные структуры, мало уступающие по своей экономической мощи зарубежным.

Власти уже не могли игнорировать то обстоятельство, что в стране народился новый слой, и ввели критерии «новой оценки слоя частных предпринимателей», которые были утверждены на XVI съезде партии (2002)[16]. Их суть такова: главной целью КПК является повышение народного благосостояния. По мере его роста растет и достояние отдельных семей. Поэтому оценивать человека, руководствуясь лишь наличием или отсутствием у него собственности, нельзя. Главное — это идейно-политический облик члена общества и его конкретные поступки. Важно, каким путем была получена собственность, как она используется, какой вклад в развитие «социалистических производительных сил» вносит ее обладатель. Предприниматели — такие же строители социализма, как рабочие, крестьяне, интеллигенция, ганьбу (слой партийно-государственных руководителей), воины НОАК. Они могут наравне со всеми вступать в ряды КПК, участвовать в политической жизни.

В марте 2003 года вторая сессия ВСНП десятого созыва внесла в Конституцию КНР положения о «строителе дела социализма», где частные предприниматели объявлены важной составной частью «единого патриотического фронта». Госсовет КНР 25 февраля 2005 года опубликовал постановление о стимулировании, поддержке и руководстве индивидуальным, частным и иным негосударственным хозяйством.

Существеннейшим фактором развития частного сектора стал массовый рост предпринимательства как в городе, так и в деревне. Государство, особенно в первые годы «реформ и открытости», почти не заботилось об удовлетворении насущных потребностей населения, и это открывало перед предприимчивыми людьми широчайшие возможности.

Росту частного предпринимательства способствовала также активизация организованных преступных сообществ, осуществлявших гигантские по масштабам незаконные операции с государственными активами. С этими сообществами ведется борьба. За период с 1983 по 2005 год проведено более 10 крупных операций[17]. В результате удалось ликвидировать свыше I млн таких группировок.

Становлению частного сектора помогла массовая безработица, возникшая из-за сокращения персонала государственных предприятий и притока в города миллионов крестьян-мигрантов, готовых работать в самых тяжелых условиях за мизерную зарплату.

Частные предприниматели представляют собой весьма неоднородный социальный слой. Основание пирамиды — это масса индивидуальных предпринимателей, имеющих право привлекать кроме членов семьи незначительное число подсобных наемных работников. Согласно данным экономического обследования, проведенного в 2004 году, эта группа предпринимателей владела 39 216 тыс. предприятий. Их реальные активы составляли 5,1 трлн юаней (28% всех активов в стране), что превышает суммарные активы коллективных структур (1,4 трлн) и структур с иностранным капиталом и капиталом из Сянгана, Аомэня, Тайваня (2,9 трлн юаней). На таких предприятиях было занято более 75 млн членов семей и 94,2 млн работников — в среднем не более 2,4 на каждом.

Другая группа частных предпринимателей — это те, чья деятельность основана на привлечении наемной рабочей силы. За 1995—2004 годы она выросла с 1,34 млн до 9,48 млн чел., т. е. более чем в семь раз (в Конституцию КНР положение, признающее частное предпринимательство, было включено в 1988 году). Число частных предприятий за это же десятилетие увеличилось в 5,5 раза — с 655 тыс. до 3,65 млн, а их уставной капитал — с 262,1 млрд до 4793,6 млрд юаней, т. е. в 18 с лишним раз!

В 1993 году 59,9% предпринимателей были выходцами из крестьян, рабочих, работников сферы услуг, однако к 2004 году состав этой группы в корне изменился: более 63% ее представителей в прошлом были ганьбу, инженерно-технически- ми работниками, снабженцами. В стране произошла «чиновничья коммерциализация». Соответственно изменился образовательный уровень предпринимателей. Число лиц с начальным и неполным средним образованием с 47% снизилось до 14,6%, а с высшим, наоборот, повысилось — с 16,6% до 46,1%.

В 2002 году было проведено обследование свыше 2 млн частных предпринимателей. Выяснилось, что из них 17,4% являются депутатами собраний народных представителей разного уровня, 35,1% — членами политических консультативных органов, 29,9% — членами Компартии Китая; 25,8% частных предприятий возникли в результате приватизации государственных или «коллективных» заводов и фабрик[18].

Большинство частных предприятий сравнительно невелики. Только у 1,09 млн (30%) уставной капитал превысил I млн юаней, из них около 552 тыс. имели уставной капитал от I до 5 млн юаней, 75,3 тыс. — от 10 до 100 млн, 2,103 тыс. — свыше 100 млн юаней. К категории крупных были отнесены 118 частных предприятий — их операционный доход и активы превышали соответственно 300 млн и 400 млн юаней, а численность персонала — 2 000 чел.

Более половины всех частных предприятий сосредоточено в районах экспортного производства — в Шанхае, Пекине, провинциях Гуандун, Цзянсу, Чжэцзян, Шаньдун и др. Если в 2000 году экспортом занимались 1,8 тыс. частных предприятий, то в 2005 году уже 56 тыс. За пятилетку объем их экспорта вырос в 47 раз! Они обеспечили свыше 21% общего его прироста. Доля частных предприятий во внешнеторговом обороте увеличилась с «невидимых» 0,8% до почти 12%.

По итогам 2006 года зарегистрированные активы частных предприятий достигли 7,5 трлн юаней[19]. За год этот показатель вырос на четверть и в 2007-м составил уже 9,39 трлн[20].

Сложилось мнение, что в стране возник «средний класс». Его численность оценивается в 50 млн чел. В среднем состояние каждого составляет 5 млн долл. Рост числа обеспеченных граждан сопровождается резким имущественным расслоением китайского общества. Согласно материалам бюджетных обследований семей, на долю 10% наиболее бедных китайцев в 2002 году приходилось 0,68% чистой стоимости общего достояния населения, 10% самых богатых — 41,41%. Первые располагали менее 1% финансового достояния населения, вторые — 47,8%. На долю самых бедных приходилось 2,8% общей стоимости предметов длительного пользования, на долю богатых — почти 35,8%[21].

Иными словами, экономический строй Китайской Народной Республики не только принципиально изменился, но и приобрел характер, отличный от декларируемого.

Столь масштабные сдвиги заставили КПК приступить к модернизации «партийно-политической системы». За счет массового приема новых членов идет быстрое омоложение партии. В 2006—2007 годах в стране произошла гигантская по масштабам смена руководства в центре и на местах. Многое меняется в организации законодательных и исполнительных органов власти. В китайской печати отмечается, в частности, что около 70% из примерно 3 000 депутатов ВСНП являются руководителями партийно-административных органов и предприятий. Руководствуются они «интересами ведомств, а также собственными интересами». Таким образом «демократическое собрание фактически превратилось в собрание чиновников».

Около 70% граждан КНР считают, что армию чиновников необходимо сокращать. Известный экономист Ван Цзянь привел недавно такие данные: в США на I млн долл. ВВП приходится 2,31 чел. «наемных работников правительства» (эквивалент китайских ганьбу), а в Китае — 39.

В 2008 году началась перестройка Государственного совета КНР и многих других органов. Речь идет не только об оптимизации их функциональной структуры, но и об обеспечении открытости их деятельности, в том числе финансовой.

Как пишут китайские авторы, внебюджетные доходы правительственных органов достигают 500 млрд юаней в год плюс еще как минимум 500 млрд юаней доходов, которые относятся к числу статистически неучитываемых. В Китае все это в шутку называют «приусадебным участком» правительства[22]. Пока не совсем ясно, что будет предпринято для нормализации положения в данной сфере.

Что касается положения малоимущих слоев, то здесь ситуация начинает меняться к лучшему[23]. Принято решение, что в каждой городской семье должен быть хотя бы один работающий. Выделяются значительные бюджетные средства на создание в деревнях уже упоминавшейся кооперативной медицинской системы нового типа.

В 2007 году в городах базовым социальным страхованием по старости было охвачено 201,4 млн человек, это на 13,7 млн больше, чем в 2006-м. Среди них 18,5 млн — это рабочие-мигранты (годовой прирост — 4,3 млн чел.).

Базовое медицинское страхование в городах к концу 2007 года распространялось на 223,1 млн чел., почти на 65,8 млн больше, чем в 2006 году.

Страхованием по безработице охвачено 116,4 млн чел. (в их число входит 11,5 млн рабочих-мигрантов), на 4,6 млн больше по сравнению с 2006 годом.

Страхованием от производственных травм охвачено 121,7 млн чел. (на 19 млн больше, чем в 2006 году). В их числе 39,8 млн рабочих-мигрантов (на 14,4 млн больше по сравнению с 2006 годом).

Страхованием по случаю рождения ребенка охвачено 77,75 млн чел., почти на 13,2 млн больше, чем в 2006 году.

Если сопоставить приведенные цифры с численностью населения, то придется признать, что шаг вперед сделан сравнительно небольшой. Важно, однако, что он сделан. Политика государства становится социально направленной не на словах, как в прежние годы, а на деле.



[1]   Shiqida daibiao qingxing kandai Zhongguo weilai mianlin de u da tiaozhan (Делегаты 17 съезда трезво рассматривают пять крупных вызовов, возникающих перед Китаем в будущем) [http://www/gov/cn/jrzg/2007-10/19/content_780008/htm].

[2]   Документы XIII Всекитайского съезда Коммунистической партии Китая (25 октября — I ноября 1987 года). Пекин: Издательство литературы на иностранных языках, 1988. С. 14.

[3]   Zhongguo tongji zhaiyao, 2007 (Краткий статистический справочник Китая, 2007). Beijing: Zhongguo tongji chubanshe, 2007. E 39.

[4]   Там же. E 38.

[5]    Там же.

[6]    Zhongguo tongji zhaiyao, 2006. E 39. В составе городов учитывается также сельское население пригородов. Согласно демографической переписи по однопроцентной выборке, в Пекине доля сельского населения в 2005 году составляла почти 16,4%, Тяньцзине — 24,9%, Шанхае — 10,9% и т. д. Zhongguo tongji nianjian, 2006 (Статистический ежегодник Китая, 2006). Beijing: Zhongguo tongji chubanshe, 2006. Tab. 4—4 (электронный вариант). Городское население Китая — это в подавляющей массе горожане в первом поколении.

[7]    Zhongguo tongji zhaiyao, 2006 — E 14. В 1978 году, т. е. до начала «реформ и открытости» и до перехода к экспортной ориентации экономики, на долю розничной торговли в сельской местности приходилось почти 68% товарооборота.

[8]   Renmin ribao haivaiban. 22.11.2006 [http://china.com.cn/economic/txt/2006-ll/22/content_7389602].

[9]    XieYang. Zhongguo nungqun fazhan yi chenshihua mianlin de zhuyao wenti ji duice (Развитие китайской деревни и главные вопросы, стоящие на пути урбанизации и контрполитики) [www.drcnet.com.cn/DRCNet.Channel.Web/expert/showdoc.asp7doc_id= 198756].

[10]   Xie Yang. Указ. соч.

[11]   Там же.

[12]   Beijing wanbao. 15.06.2007 [http://www.pishu.cn/Article/psxw/200706/1232.htm].

[13]   Zhongguo tongji nianjian, 2007 (Китайский статистический ежегодник). Tab. 5-1 (электронный вариант).

[14]  Minyingjingji dafazhan kuajin lishi xin shiqi (Новый период крупного исторического подъема «народной» экономики) // Zhongguo minying jingji fazhan baogao. № 3 (2005—2006) [http://www.pishu.cn/pishu/jj/200609/695.html].

[15]  Mei ri jingji xinwen. 10.11.2006 lhttp://news.xinhuanet/com/comments/2006— 11/10/con- tent_5311767.htm]; Shanghai zhengquan bao. 16. 11. 2006 [http://news.xinhuanet/com/for- tune/2006—ll/16/content_5335483.htm].

[16]  Siying qiyezhu jieceng cengzhangde xin jieduan (Новый этап формирования класса частных предпринимателей) / 2006 nian: Zhongguo shehui singshi fengxi yui yuce (2006 год: анализ и прогноз социальной ситуации в Китае) [http://china.com.cn/zhuanti/2006-01/19/content_6095866,htm].

[17]   Синь Янь, Яблоков Н. П. Борьба с мафией в Китае 11 Овчинский В. С. Мафия XXI века: сделано в Китае. М.: Изд-во НОРМА, 2006. С. 165.

[18]   Zhongguo saying qiye diaocha (Обследование частных предприятий Китая) [http://www.china.com.cn/chinese/zhuanti/282306.htm].

[19]   Renmin ribao hai wai ban. 13.02.2007.

[20]   Renmin ribao, 02.03.2008.

[21]   Zhao Renwei. Wogojumin shouru fenpei he caichan fenbu wenti fenxi (shang) (Анализ распределения доходов населения и вопросов распределения достояний в нашей стране) [http://www.drcnet.oom.en/D RCNet.Channel.Web/expert/showdoc.asp?doc_id= 199404].

[22]    Там же.

[23]     Здесь и ниже приводится уточненная информация, более полная по сравнению со статистическим отчетом об итогах социального и экономического    развития Китая в 2007 году. Cm.: 2007 nian laodung he shehui baozhang shiye fazhan tongji baogao (Статистический доклад о труде и развитии дела социального обеспечения [http://www/stats.gov.cn/tjgb/qgqttjgb/t20080521_402481634/htm].