«Китайская угроза»: 
военно-технический аспект

Терять не хочется, и страшно, и жалко, а удерживать и сложно, и дорого. Уже почти два столетия таково отношение правящей бюрократии и образованного общества к малонаселенным и отдаленным от коренных российских земель, но богатым различными природными ресурсами дальневосточно-тихоокеанским владениям. В XIX веке главным глобальным врагом России была Британия вплоть до заключения в 1907-м договора Антанты против Германии. Во время Крымской войны (1853—1856) англо-французская эскадра легко установила полное господство в дальневосточных морях и загнала наш флот в основную его тогдашнюю базу — Петропавловск-Камчатский. Бомбардировка Петропавловска и попытка высадки тактического десанта ничего союзникам не дали. Ho после общего поражения в Крымской войне стало очевидно, что весь остальной Дальний Восток и особенно пограничная английским владениям Русская Аляска практически беззащитны. В результате было принято решение продать Аляску США, которые были в то время стратегическим партнером (союзником) России против Британии.

Российскому послу в Вашингтоне пришлось раздать за казенный счет американским сенаторам большие взятки, чтобы добиться ратификации договора 1867 года о продаже Аляски. Кто же тогда знал, что убыточная для российского госбюджета в XIX веке Аляска окажется баснословно богата золотом и нефтью, что США сменят Британию в качестве основного глобального противника и Аляска станет важным стратегическим плацдармом. Так получилось, что Дальневосточный регион стал традиционной областью серьезных российских стратегических просчетов.

Восход «желтой угрозы»

Термин «желтая угроза» ввел в общественный оборот германский император Вильгельм II. Во время антизападного боксерского восстания в Китае в 1899—1901 годах, отправляя на Дальний Восток воинский контингент, император в присущей ему напыщенной манере призвал солдат быть безжалостными в защите европейских ценностей от китайской угрозы. Повстанцы-боксеры при поддержке официальных властей 56 дней держали в осаде посольский квартал в Пекине, был убит немецкий посланник, но потом объединенные межнациональные силы (Германия, Россия, Британия, США, Австро-Венгрия, Франция, Япония, Италия) под командованием немецкого фельдмаршала разгромили китайцев, взяли Пекин и замирили регион. Был заключен унизительный для Китая неравноправный договор, и китайцы хорошо помнят, что Россия в этом участвовала.

Естественно, никакой реальной «желтой угрозы» из Китая тогда не исходило. Ho для Германии было важно отвлечь на Дальний Восток Россию и Британию, чтобы можно было свободно расправиться с Францией в Европе. В краткосрочном плане это удалось. Англо-русское противостояние вылилось в русско-японскую войну (1904—1905), где нашего противника Британия и финансировала, и вооружала. Разгром российского флота и армии японцами выявил реальную слабость России на Дальнем Востоке. Российская империя была многократно больше, ее армия и флот численно значительно превосходили японские. Ho отдаленность театра боевых действий не позволила развернуть и снабжать достаточные силы. Флот был потоплен по частям: сначала эскадра в Порт-Артуре, потом присланная из Европы вторая эскадра в несчастном Цусимском бою, а Транссибирская железная дорога во время войны была еще на некоторых участках одноколейной.

После несчастного и позорного поражения основной опасностью для нашего Дальнего Востока стали надолго, до 1945 года, японцы. Противостояние перемежалось серьезными боевыми столкновениями. Именно тогда возник план, и даже началось строительство Байкало-Амурской железной дороги (БАМ) к северу от Байкала на Дальний Восток. В то время китайцы, как коммунисты, так и националисты (Гоминьдан), были союзниками России. В 1945-м, когда Япония была уже фактически разгромлена США в войне на Тихом океане, советские войска, преодолевая разрозненное сопротивление уже готовых капитулировать японцев, заняли Курильские острова, потерянный в 1905 году Южный Сахалин и на некоторое время оккупировали Маньчжурию.

В 1949-м благодаря активной военной поддержке СССР коммунисты захватили власть в континентальном Китае и образовали союзную сталинскому СССР Китайскую Народную Республику (КНР). Сухопутная угроза Дальнему Востоку исчезла, казалось, навсегда. Во время гражданской войны в Китае между коммунистами и Гоминьданом и после Советский Союз оказывал Народно-освободительной армии Китая (HOAK) всяческую поддержку и массово поставлял вооружения. В 50-е годы СССР столь же активно помог создать в КНР собственный ВПК, передавая технологии и оборудование целыми заводами. Еще и сегодня на вооружении HOAK множество клонов (аналогов) советской техники 50—60-х годов. Истребители J-6 и J-7 созданы на основе МиГ-19 и МиГ-21, бомбардировщик Н-6 — аналог Ту-16, транспортные самолеты Y-5, Y-7 и Y-8 — подражание Ан-2, Ан-24 и Ан-12; китайцы создавали танки на основе Т-54/55 и т. д. КНР сегодня — основной в мире производитель автомата Калашникова в классическом варианте АКМ, известном на западе как АК-47. СССР помог КНР начать собственную ядерную программу. В СССР были подготовлены тысячи специалистов, модернизировавших Китай. До сих пор в высшем руководстве КНР немало старых кадров, помнящих Россию и русский язык.

В начале 60-х годов советско-китайский союз распался. Начались вооруженные столкновения на границе. С тех пор абстрактная «желтая угроза» превратилась для России (СССР) в самую настоящую, совершенно нешуточную китайскую угрозу. Тогда появились до сих пор популярные анекдоты про то, что Россия успешно завоевана и «на финско-китайской границе все спокойно». И высшее советское военно-политическое руководство, и интеллигенция, включая оппозиционную, и народ были в ужасе, хоть и по разным причинам. Военных пугала вполне реальная угроза стратегического поражения в будущей возможной битве за Дальний Восток. Либеральная интеллигенция испытывала понятное отвращение к КНР времен деспотического правления Мао Цзэдуна и «культурной революции». Народ в целом приводило в ужас само миллиардное множество китайцев, которые могли все заполонить. Впервые русские испытали те же чувства, что по отношению к ним испытывали финны, эстонцы и прочие малые западные соседи.

Приграничные сражения и региональная гонка вооружений

Советские власти настаивали, основываясь на Пекинском договоре 1860 года, что граница по Уссури проходит по кромке китайского берега, а не по фарватеру и все острова на реках — наши. Остров Даманский — 1700 м в длину и 500 м в ширину, необитаемый, поросший редким кустарником — был отделен от китайского берега протокой в 70 м. За эту никчемную полоску земли 2-16 марта 1969 года начались кровопролитные бои с переменным успехом. Погибло 58 наших военнослужащих, включая офицеров, и 94 — ранено. Китайцы захватили секретный в то время танк Т-62. Впервые в бою были применены системы залпового огня «Град» БМ-21. Потери китайцев оцениваются в 400 человек. В конечном итоге через несколько лет протока, отделявшая Даманский от китайского берега, заросла, и бывший остров отошел к КНР[1].

Были и другие приграничные столкновения, меньшие по масштабу. Китай высказывал претензии на значительную часть советской территории (1,5 млн кв. км). Руководству в Москве стало ясно, что против СССР образовался второй стратегический фронт наряду с противостоянием НАТО в Европе. Особенно тревожной ситуация стала после 1977 года, когда в КНР к руководству вернулся Дэн Сяопин. КНР начала под руководством коммунистов решительные рыночные экономические реформы и модернизацию, одновременно установив фактический военно-политический союз с США против СССР. Дэн разумно полагал, что без военно-политического понимания с Западом будет трудно получить необходимые для модернизации технологии и капиталовложения. Столкновения на границе давно прекратились, но военно-политическое руководство КНР вполне серьезно готовилось воевать с СССР и его союзниками в вероятной будущей мировой войне на стороне США и НАТО. КНР вместе с США активно помогала моджахедам во время советской интервенции в Афганистане в 1979-1989 годах. Активно развивались программы совместной с Западом модернизации HOAK и китайского ВПК. Были закуплены американские и французские боевые вертолеты, в том числе ударные с противотанковыми управляемыми ракетами (ПТУР) «Хот». Было налажено лицензионное производство французских вертолетов SA-365N. Были закуплены ПТУР «Милан» и TOW. Американцы начали строительство завода по производству тяжелых артснарядов натовского калибра, на который со временем планировалось перевести НОАК.

Ситуация складывалась для СССР крайне неприятная. Наши военные и тогда, и сейчас в случае любых военных действий планировали использовать для оперативно-стратегического маневра практически исключительно железные дороги. Потому, кстати, автомобильные дороги в СССР строили мало и плохие. У наших военных нет обычных в западных армиях платформ-прицепов для перевозки танков и прочей гусеничной техники, а своим ходом они любую дорогу мигом порубят траками в труху и еще моторесурс зря потратят. Доставка техники к месту боя осуществляется по железной дороге, а специальные Железнодорожные войска должны ее поддерживать и обеспечивать разгрузку-погрузку на эшелоны в любом месте. Потому железные дороги были в СССР так стратегически важны и соединяли все потенциальные театры военных действий. А автодорог, напротив, строили мало, так как они могли послужить моторизованному западному противнику каналами для вторжения вглубь страны, как это было в 1941 году, когда немцы особенно разогнались по неплохим дорогам вблизи границ на бывшей польской территории и в Прибалтике.

У нас до сих пор фактически нет дороги, соединяющей Владивосток с Москвой, а железная — есть. Ho Транссибирская железная дорога восточнее Читы проходит вдоль китайской границы и может быть легко перерезана сразу в нескольких местах, в то время как мы не в состоянии столь же легко перерезать китайские коммуникации, ведущие к югу. Без железнодорожной связи с центром страны удержать Дальний Восток нереально, тем более, что по оценкам советского Генштаба, КНР могла мобилизовать невиданную в истории 50-миллионную армию и бросить ее в наступление классическими китайскими «людскими волнами».

' На Дальнем Востоке начали строить самую мощную в российской военной истории линию долговременной обороны. Из Европы, с западного стратегического направления и из центра страны на Дальний Восток и в Забайкалье перебазировались силы и средства. Непосредственно на границе строили мощные бетонированные укрепрайоны, насыщенные огневыми средствами и в первую очередь — пулеметами, чтобы при случае перебить миллионы наступающих китайцев. Были заготовлены десятки миллионов тонн боеприпасов. До сих пор эти старые боеприпасы время от времени взрываются на переполненных складах.

На западном стратегическом направлении, в Закавказье и в Средней Азии укрепрайоны не строили, пулеметно-артиллерийские крепостные соединения не формировали. На Западе в случае войны предполагалось только наступать через Рейн к проливу Ла-Манш и оккупировать всю Европу. А на Дальнем Востоке и в Забайкалье главное было удержать кромку границы, не дать перерезать железную дорогу. Чтобы как-то ослабить угрозу, начали последнюю советскую «стройку века» — БАМ. Дорога строилась как рокадная стратегическая артерия, призванная обеспечить возможность переброски людей и техники на Дальний Восток, если китайцы все же перехватят Транссибирскую дорогу. БАМ кое-как достроили уже в наше время, после распада СССР, когда непосредственная военно-стратегическая нужда в ней отпала. В настоящее время БАМ и застрявшие в его зоне бывшие его строители влачат жалкое существование — жертвы еще одного крайне дорогостоящего просчета отечественной дальневосточной политики.

Русских с китайцами сводит нужда: истребители за лапшу

Это случилось в один 1989 год: рухнула берлинская стена, кончилась «холодная война», СССР вывел войска из Афганистана и распался негласный американокитайский союз после кровавого подавления студенческого выступления в Пекине. Угроза мировой войны с советским блоком исчезла, и Запад больше не нуждался в боевом союзе с китайскими коммунистами. В ответ на «события на площади Тяньаньмэнь» США и ЕС запретили продажу КНР оружия и передачу военных технологий. Рыночные реформы, начатые Дэн Сяопином и его соратниками, продолжились, китайская экономика стремительно росла, вес КНР в мире рос вместе с ней, но западные военно-технические санкции так до сих пор не сняты. В США и в Японии в КНР видят потенциальную военную угрозу — страну, с которой возможен вооруженный конфликт из-за Тайваня. В Европе, конечно, никакой китайской военной угрозы не видят. Ho давление США, вполне реальные проблемы с правами человека, особенно в Тибете, раздражающие общественность поставки китайского оружия режимам в Судане, в Бирме, в Зимбабве гарантируют, что в ближайшее время ЕС, как и Америка, не возобновят оружейный бизнес с КНР.

HOAK сегодня мало похожа на босоногую крестьянско-народную армию времен Мао. Это хорошо организованное, дисциплинированное, экипированное в напоминающую западную (американскую) униформу профессиональное войско. Коренная военная реформа проводилась именно после 1989 года, когда бурный экономический рост наполнил бюджет необходимыми средствами, но доступ к западным военным технологиям был для Китая утрачен. Потому вооружение HOAK в основном осталось прежним, устарелым, что военно-политическое руководство никак не устраивает. Китайцы создали собственный замкнутый военноядерный комплекс и ракетную промышленность, они запускают в космос спутники и людей, создали противоспутниковое оружие, но самостоятельно серийно производить современные истребители, подлодки, танки и многое другое пока не научились. После 1989 года им ничего не оставалось, как срочно менять ориентацию и обратиться к России как к источнику военных технологий.

После распада СССР прекратились массовые оборонные госзакупки для Российской армии. На предприятиях отечественного ВПК осталось много сложной техники, боевых кораблей, подлодок, истребителей, зенитно-ракетных комплексов (ЗРК) в разной степени готовности, которые были ранее заказаны, а теперь не были нужны. Оставались значительные запасы заготовленных впрок комплектующих и запчастей. В конструкторских бюро были наработки дальнейших модернизаций существующей техники и сидели без дела классные специалисты. При самых незначительных расходах можно было продолжать конечное производство вполне современной боевой техники, пусть в меньшем количестве, чем в советское время. Нужен был только платежеспособный покупатель. Так HOAK и наш ВПК нашли друг друга.

Уже в 1992-м начались поставки истребителей Су-27 в КНР, через два года было подписано лицензионное соглашение, и в 1996-м началось производство в Шэньяне истребителей Су-27СК под маркой J-Ilc использованием российских компонентов. В общей сложности с 1992-го по 2008-й Китай закупил и произвел у себя по лицензии более 200 истребителей Су-27 и Су-30 различных модификаций. Были закуплены современные ракеты «воздух — воздух», дизельные подлодки класса «Кило» («Варшавянка») с новыми торпедами, включая подводные ракеты «Шквал», эсминцы класса «Современный» со сверхзвуковыми противокорабельными ракетами «Москит». Китайцы купили ЗКР С-300 и «Тор-М1», системы залпового огня «Смерч», лицензию на производство реактивных огнеметов «Шмель», транспортные самолеты, вертолеты и много другой техники.

С 1992 по 2000 год КНР закупал в среднем на I млрд долл. в год оружия. После 2000-го закупки удвоились, превышая 2 млрд долл. в год. В первую половину 90-х у КНР еще ощущалась нехватка валюты, а в России — отголоски товарного голода конца перестройки. До 70% оплаты первых российско-китайских оружейных контрактов шло в виде бартера поставками китайских товаров народного потребления. Во второй половине 90-х обе стороны без труда отказались от бартерных схем прямого обмена истребителей на лапшу.

Кроме того, по линии Росатома (ранее — Минатома) с КНР были заключены многомиллиардные контракты на постройку АЭС и передачу ядерных технологий. В частности, нашими специалистами в КНР был собран и пущен центрифужный урановый обогатительный комплекс. В мае 2008 года, во время визита в Пекин нового президента Дмитрия Медведева, было подписано соглашение о строительстве завода по производству газовых урановых центрифуг и подписан 10-летний контракт на поставки ядерного топлива для построенных российскими специалистами двух ядерных блоков Тянваньской АЭС. По словам председателя «Росатома» Сергея Кириенко, общий объем сделки более I млрд долл. В КНР есть амбициозная программа строительства 20 энергоблоков АЭС в течение 20 лет, и Россия хочет участвовать в этой программе[2].

Ядерное сотрудничество с КНР носит как бы мирный характер, и предполагается, что на наших центрифугах будет обогащаться уран для реакторов АЭС. С другой стороны, передача газовых центрифуг и технологии их производства позволило КНР значительно увеличить свои возможности по промышленному обогащению урана, что способствует развитию как мирной, так и военной ядерных программ. Конечно, КНР вошла в Договор о нераспространении ядерного оружия в качестве официальной ядерной державы, и потому нет формальных ограничений на передачу Пекину любых ядерных технологий двойного назначения без контроля со стороны МАГАТЭ.

Развитие военно-технического сотрудничества с КНР не было безоблачным. Наш ВПК был готов продавать, но в обществе и среди руководства сохранялась боязнь Китая и китайцев, особенно выраженная среди военных, воспитанных в готовности встретить на поле боя 50-миллионную отмобилизованную HOAK как главного врага на суше Евразии. От многомиллиардной торговли оружием с КНР российский генералитет и спецслужбисты, не перешедшие лично в систему военно-технического сотрудничества, не получали практически никаких барышей, только головную боль, что это оружие может потом быть повернуто против нас же самих. Любые оружейные сделки в РФ должны получать визу Генштаба, и это использовалось для существенной задержки исполнения, а в некоторых случаях и отмены подготовленных контрактов.

Настороженность объяснялась еще и тем, что после краха СССР китайцы развернули в бывших советских республиках и, прежде всего, в России беспрецедентную по напору кампанию по сбору военно-промышленной информации и вербовке источников информации. На безудержное нахальство китайских разведчиков жаловался мне в интервью в 1994 году замминистра обороны, курировавший ВПК. Да и меня самого в том же году пытался вербовать китайский полковник — атташе от военно-технического комитета, впрямую без всякого политеса предложив за чашкой жасминового чая в специальной переговорной комнате посольства в Москве хорошие деньги в обмен на военно-техническую информацию. Я предложил ему вместо того потратиться на подписку на газету «Сегодня», где я тогда печатал всю известную мне информацию, чем очень обидел китайского друга, которого больше ни разу с того случая не видел.

Китайская активность вызывала и вызывает раздражение среди наших военных и спецслужбистов. В России продолжаются инициированные спецслужбами процессы против «ученых-шпионов», связанных с передачей научно-технической информации в КНР. Только что вступил в силу приговор на 11,5 лет строгого режима директору ЦНИИМАШ-Экспорт академику Игорю Решетину. Известного ученого обвиняют в передаче в КНР технологий двойного назначения по двум контрактам от 1996 года[3]. Представленные в деле Решетина доказательства не кажутся специалистам очень убедительными. Впрочем, обычно несвойственная шпионским делам публичность разбирательства может указывать на стремление властей преподать урок ученым и деятелям ВПК держаться с китайскими «друзьями» настороже, что плохо сочетается с одновременными заверениями о дружбе и формировании почти что союза с КНР против агрессивного блока НАТО.

Дружба на почве взаимного недоверия

По мнению специалистов-синологов сегодня российско-китайские отношения находятся на пике своего развития. Их новый уровень был закреплен в Договоре о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве 2001 года. Проблемы пограничного разграничения на всей протяженности границы (4 209,3 км), долгие годы остававшиеся причиной разногласий, полностью решены на основе принципов международного права. Последние территориальные вопросы удалось снять в конце 2004 года, когда три спорных острова на реках Амур и Уссури были разделены примерно пополам. В 2006 году прошел «Год России в Китае», а в 2007-м — «Год Китая в России». Все «страшилки» о «демографической экспансии» КНР, т. е. поощрении китайскими властями заселения китайцами Сибири и Дальнего Востока с целью дальнейшего отторжения этих территорий от России под прикрытием заявлений о российско-китайской дружбе, специалисты-синологи считают либо плодом невежества, либо — заведомо лживой пропагандой[4].

В то же время очевидно, что за последние 30 лет Китай из бедной, политически нестабильной страны превратился в мощное государство, способное оказывать значительное влияние не только на региональную, но и на мировую политику. За тот же период Россия ослабла, ее влияние в мире снизилось, и нет в российских элитах (политической, военно-спецслужбистской, деловой) единой точки зрения на то, как должна вести себя страна в подобной ситуации. Нынешняя политика сдержанного партнерства, проводимая Кремлем, подвергается жесткой критике с разных сторон. Борис Немцов и Владимир Милов обвинили Владимира Путина в неоправданных территориальных уступках КНР, в вооружении HOAK нашим оружием, в заключении соглашения об ограничении вооружений в 100-километровых зонах по обе стороны российско-китайской границы, в результате чего мы теперь беззащитны в случае нападения. Кроме того, I 700 бойцов HOAK были допущены в 2007 году на территорию РФ в Челябинскую область для проведения совместных антитеррористических учений стран ШОС «Мирная миссия — 2007». Немцов и Милов называют путинскую политику в отношении КНР «капитулянтской», а его самого — «агентом китайского влияния в России, допустившего беспрецедентную в истории последних десятилетий сдачу национальных интересов чужой стране»[5].

Очевидно, с оценкой Немцова и Милова могут согласиться многие из тех, кто в целом никак не разделяет прозападно-либеральных взглядов. Действительно, если во времена «холодной войны» военный баланс сил между СССР и КНР на Дальнем Востоке был непростым, то теперь баланса вовсе нет, а подавляющее потенциальное превосходство HOAK не вызывает у специалистов сомнения. Созданные СССР приграничные редуты на Дальнем Востоке и в Забайкалье по большей части заброшены или демонтированы. Значительное число воинских частей ликвидировано, в регионе немало заброшенных воинских городков (точных цифр, к сожалению, нет, так как все, связанное с конкретным размещением и численностью войск, засекречено в РФ, а за Уралом никогда не действовал ДОВСЕ и его режим прозрачности.

В случае гипотетического полномасштабного российско-китайского военного конфликта (региональной войны) для HOAK не составит труда перебросить к границе из глубины своей территории значительные силы и перерезать при желании Транссибирскую железную дорогу в ряде мест. Стоивший так дорого БАМ не спасет, потому что готовых боеспособных соединений, могущих противостоять НОАК, не наберется для срочной переброски на Дальний Восток и в Европейской России. Неядерное наше вооружение до сих пор по большей части мощнее и современнее, чем у НОАК. Ho HOAK существенно превосходит вооруженные силы РФ численностью и боеготовностью как людей, так и техники.

Российские ядерные силы численно и качественно превосходят китайские, но в случае с КНР ядерное сдерживание может не сработать. При переходе «ядерного порога» НОАК сможет использовать сотни ракет средней и оперативной дальности, что были специально построены с прицелом на СССР. С учетом того, что КНР до сих пор во многом аграрная страна, где процесс современной урбанизации, в отличие от России, только развивается, еще неизвестно, кому будет более неприемлем ущерб от обмена стратегическими ядерными ударами, которые по определению являются, прежде всего, «войной городов».

В случае если полномасштабная гипотетическая региональная война с КНР останется неядерной, Россия очевидно потеряет весь Дальний Восток и Забайкалье вплоть до Иркутска. Именно понимание этой, пусть гипотетической, но в то же время вероятной угрозы и сформировало двойственный характер современной российской политики «дружбы» с КНР. После 2000 года между НОАК и Вооруженными силами РФ были налажены неплохие рабочие взаимоотношения на разных уровнях, но существенные проблемы не исчезли. Несмотря на многолетние усилия, китайцы так и не сумели получить в России целый ряд нужных им систем оружия. Речь идет прежде всего о мощных военно-морских системах оперативно-тактического назначения: морских ракетоносцах Ту-22МЗ с новыми тяжелыми противокорабельными ракетами оперативной дальности, многоцелевых атомных подводных лодках (АПЛ) проекта 971 и 949А.

Китаю также не продали перехватчики МиГ-31М, стратегические бомбардировщики Ту-95 (Ту-142). Истребители-бомбардировщики Су-ЗОМКК и Су-30МКК2, проданные КНР, существенно хуже аналогичных Су-ЗОМКИ, проданных Россией вместе с лицензией на производство Индии — стратегическому противнику КНР. В отличие от индийского Су-ЗОМКИ, вариант Су-30 для КНР не оснащается новейшей разработкой российского ВПК — двигателем с изменяемым вектором тяги, который должен обеспечивать сверхманевренность в ближнем ракетном бою. Су-ЗОМКИ также оснащен превосходной французской и израильской авионикой и оборудованием.

Российские официальные лица утверждают, что в отношении Индии у нас нет никаких ограничений на продажу вооружений и технологий, кроме непосредственно ракетно-ядерных в соответствии с международными обязательствами РФ. У властей нет никаких опасений, что проданное Индии оружие будет когда-либо обращено против России, а по отношению к КНР, стало быть, есть, несмотря на все официальные заверения в великой дружбе. С Дели достигнуто принципиальное согласие на продажу (сдачу в долгосрочную аренду) АПЛ проекта 971. Пекин уже больше десяти лет просит у нас ядерные подлодки, в первую очередь проекта 949А типа погибшей в 2000 году лодки «Курск». Огромные АПЛ проекта 949А, известные на Западе как «Оскар-2», несут по 24 самонаводящихся сверхзвуковых крылатых ракеты «Гранит» дальностью более 500 км. Ракеты «Гранит» создавались для уничтожения американских авианосцев и могут нести ядерные боевые части. В Северодвинске на верфи стоят без дела две такие лодки высокой степени готовности (90 и 70%), заказанные когда-то нашим флотом. Эти АПЛ можно было бы сравнительно дешево дооснастить и потом очень дорого продать китайцам, но Москва пока напрочь отказывается передавать КНР любые АПЛ.

В результате в последние годы в торговле оружием с КНР возник острый кризис. Формальным поводом послужил отказ российской стороны выполнять подписанный в 2005 году в Сочи контракт с КНР на поставку 34 военно-транспортных Ил-76 и четырех заправщиков Ил-78. Контракт подписывала Россия, а делать самолеты предполагалось, используя советские запасы (заделы) фюзеляжей и комплектующих, быстро и задешево в Ташкенте, где в советское время собирали Ил-76 и Ил-78. После подписания контракта вдруг выяснилось, что подобных «заделов» ни у нас, ни в Узбекистане не осталось, и китайцам объявили, что ни по цене, ни по срокам, ни по количеству машин выполнить контракт невозможно, что надо передоговариваться и еще денег накинуть.

В ответ Пекин фактически ввел против нас санкции и уже три года не подписывает новые крупные оружейные контракты, а опционы по прежним контрактам не переводит в твердые заказы. В частности, китайцы отказались закупать дополнительную партию Су-30 МКК2 и, собрав в Шэньяне с использованием российских компонентов по лицензии 95 истребителей Су-27СК, отказались от закупки еще оговоренных 105 комплектов для сборки, о чем была прежде достигнута договоренность. Китайцы ссылаются на техническую отсталость российских истребителей, оснащенных старыми радарами и отсталой аналоговой авионикой. В последнее время в российской прессе появились, в ответ на китайские претензии, материалы со ссылкой на источники в авиапромышленности и «Рособоронэкспорте» о том, что китайцы наладили самостоятельное производство скопированных Су-27 под маркой J-11В, а также копируют системы залпового огня «Смерч» и другую нашу технику[6]. Во время визита Дмитрия Медведева в Пекин в мае 2008 года разрешить военно-технический кризис с КНР не удалось.

ШОС не антиНАТО

В 2001 году во многом по инициативе КНР была создана Шанхайская организация сотрудничества (ШОС) в составе КНР, РФ и бывших советских среднеазиатских республик для совместной борьбы с терроризмом и экономического сотрудничества. В рамках ШОС были проведены масштабные военные учения «Мирная миссия—2005» в КНР и «Мирная миссия—2007» в РФ. Многим казалось, что из ШОС может вырасти некий антизападный военных союз, но из этого ничего пока не вышло. В августе 2007 года во время военно-политических консультаций в городе Урумчи (КНР) при подготовке учений «Мирная миссия—2007» начальник Генштаба генерал Юрий Валуевский заявил, что «без явного и четкого понимания того, каким образом будет развиваться военная составляющая ШОС, достаточно сложно планировать и осуществлять наши действия в военной области». Оказывается, по словам Валуевского, еще в апреле 2007-го российская сторона разработала и передала министрам обороны всех государств ШОС проект концептуальных основ военного сотрудничества в рамках ШОС, однако никакой ответной реакции так и не получила[7].