УПК Российской Федерации

Необходимость принятия нового УПК. Вступивший в действие с 1 июля 2002 года Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации — это четвертый УПК Российской Федерации, которому предшествовали УПК РСФСР от 25 мая 1922 года, УПК РСФСР от 15 февраля 1923 года и УПК РСФСР от 27 октября 1960 года. Последний определял осуществление правосудия на протяжении более чем 40 лет. Несмотря на внесение в него около 400 поправок, он так и остался внутренне противоречивым, в значительной степени формализованным и исключительно затратным с точки зрения налогоплательщика. Однако гражданин нередко оказывался по-прежнему бесправным.

Об этом, например, наглядно свидетельствуют результаты Нижегородского проекта содействия правосудию, целью проведения которого было сокращение сроков содержания обвиняемых под стражей, подтвердившие аксиому о длительности сроков предварительного следствия и дознания и судебного разбирательства, особенно по уголовным делам, по которым мера пресечения обвиняемым избрана в виде заключения под стражу.

Данный пилотный проект осуществлялся в 2001–2002 годы институтом «Открытое общество» (Фонд Сороса) и Институтом юстиции «Вера» (г. Нью-Йорк) во взаимодействии с правоохранительными органами Нижегородской области. Координировал эксперимент Центр содействия правосудию при региональном общественном фонде «Индем» (г. Москва, Г. А. Сатаров) (см. табл. 1).

Таблица 1

Среднее время содержания под стражей обвиняемых, подсудимых, осужденных (в сутках)

Приведенные статистические данные свидетельствуют о том, что общее время, проведенное под стражей с момента задержания подозреваемых и до выбытия осужденных из следственного изолятора (СИЗО), составляло соответственно 160 и 150 суток; среднее время нахождения обвиняемых под стражей в период предварительного следствия — 58 дней в 2001 году и 52 дня в 2002 году (сокращение на 10 процентов достигнуто за счет проведения эксперимента).

При этом длительность сроков судебного разбирательства и соответственно содержания обвиняемых, подсудимых под стражей по УПК РСФСР имела место даже по преступлениям небольшой тяжести, что подтверждается данными того же Нижегородского эксперимента содействия правосудию (см. табл. 2).

Таблица 2

Зависимость среднего срока содержания под стражей (СССС) от тяжести преступления

Приведенные цифровые данные наглядно подтверждают тезис о необоснованно длительных процедурах предварительного расследования и судебного разбирательства по УПК РСФСР.

Нередко фактическим препятствием на пути применения основополагающих принципов судопроизводства — о доступе граждан к правосудию и разумных сроках его осуществления — являлся действовавший в УПК РСФСР институт возвращения судом уголовных дел для дополнительного расследования со всеми его негативными последствиями. Так, например, длительность сроков предварительного расследования и судебного разбирательства с содержанием обвиняемого, подсудимого под стражей (более четырех лет), обусловленная в числе других причин и возвращением судом уголовного дела для производства дополнительного расследования, явилась предметом разбирательства в Европейском суде по правам человека иска Калашникова, выигранного им у Российской Федерации.

Государственные статистические данные (форма 1-Е «О результатах следственной работы») свидетельствуют, что в 1995–2001 годы судами ежегодно возвращалось для дополнительного расследования от 32 до 45 тысяч уголовных дел, покоторым арестовывалось примерно 20 тысяч граждан. При этом более половины уголовных дел направлялись судом на доследование после трех-шести месяцев судебного разбирательства, а по отдельным уголовным делам эти сроки составляли по полтора-два года. О необоснованном нередко возвращении судом уголовных дел для производства дополнительного расследования свидетельствовало и то, что 80 процентов от их числа повторно направлялось в суд.

Одновременно от 2,6 тысячи до трех тысяч уголовных дел, возвращенных судом для производства дополнительного расследования, ежегодно прекращались по не реабилитирующим основаниям. Тем самым УПК РСФСР предоставлял возможность внесудебного, с согласия прокурора, признания гражданина виновным в совершении преступления, которое уже было предметом судебного разбирательства, что являлось нарушением одного из основополагающих принципов уголовного судопроизводства о доступе граждан к правосудию. Одновременно этот процессуальный институт создавал предпосылки для благополучной отчетности правоохранительных органов о состоянии законности. Наличие в УПК правовой нормы о возвращении судом уголовных дел для дополнительного расследования явилось одной из причин того, что цифра, характеризующая число оправданных судами граждан, у представителей государств с континентальной и англо-американской системами правосудия вызывало явное недоумение. Удельный вес оправданных в 1991–2001 годы составлял в России в пределах0,1–0,2 процента от числа лиц, в отношении которых уголовные дела направлялись в суд. Для сведения: число оправданных судами граждан по уголовным делам, расследованным следователями органов внутренних дел, прокуратуры и ФСНП России после вступления в действие нового УПК РФ во втором полугодии 2002 года возросло более чем в два раза по сравнению с аналогичным периодом 2001 года (с 1 286 до 2 754). 

Фактическое изъятие из процедуры уголовного судопроизводства института доследования направлено также и на реальное обеспечение прав участников уголовного судопроизводства и особенно потерпевших за счет исключения фактов возвращения судом для дополнительного расследования, например, уголовных дел о финансовых мошенничествах (финансовых «пирамидах»). В последние годы напринципиальном пересмотре данного процессуального института настаивали следственный комитет при МВД России и автор[1], в том числе в Конституционном суде Российской Федерации при рассмотрении запроса Иркутского районного суда Иркутской области и Советского районного суда г. Нижний Новгород о проверке конституционности положений п. 1 и 3 ч. 1 ст. 232, ч. 4 ст. 248 и ч. 1 ст. 258 УПК РФ[2], а также на Пленуме Верховного суда Российской Федерации при обсуждении вопроса «О практике применения судами законодательства, регламентирующего направление уголовных дел для дополнительного расследования»[3].

Необходимость исключения из УПК РСФСР указанного процессуального института была обусловлена и традициями российского уголовно-процессуального закона. Так, согласно ст. 13 Устава уголовного судопроизводства (1864) воспрещалось «останавливать решение дела под предлогом неполноты, неясности… За нарушение сего правила виновные (должностные лица) подвергаются ответственности как за противозаконное действие власти». Статья 302 УПК РСФСР (1923) содержала альтернативный вариант принятия судом решения в случаях, когда «дело недостаточно выяснено, и… могут быть собраны новые доказательства». Согласно этой статье суд был вправе «отложить дело слушанием и потребовать новые доказательства», но не возвращать уголовное дело для производства дополнительного расследования. Именно по такому принципу построены, например, процессуальные нормы УПК Республики Беларусь (ч. 4, 5 ст. 302).

На протяжении многих лет не разрешались имевшиеся в УПК РСФСР противоречия между ст. 126 УПК РСФСР, устанавливающей подследственность при расследовании уголовных дел органами предварительного следствия прокуратуры, МВД, ФСБ и ФСНП России, и п. 9 ч. 1 ст. 211 УПК РСФСР о полномочиях прокурора, которому предоставлялось право передавать уголовное дело от одного органа предварительного следствия другому. Последним правилом прокуроры всех уровней, в том числе и Генеральная прокуратура Российской Федерации, пользовались независимо от нормы о подследственности. И только указанием Генерального прокурора Российской Федерации «О соблюдении требований статьи 126 УПК РСФСР» от 24 января 2002 года ‹ 4/27 (после принятия УПКРФ) практика нарушений прокурорами требований закона о подследственности была пресечена. Излишне за формализованной, с точки зрения принятия следователем процессуальных решений, была ст. 26 УПК РСФСР, поскольку она не предусматривала возможности соединения уголовных дел в отношении лиц, подозреваемых в совершении преступления, и выделения из уголовного дела материалов, а допускала только выделение уголовного дела, что на практике приводило к нарушениям законности или попыткам органа предварительного расследования находить не правовые пути решения указанных выше вопросов. Все это в конечном итоге не способствовало реализации целей и задач правосудия.

УПК РСФСР не регулировал вопросы исчисления сроков следствия при соединении и выделении уголовных дел, фактически предоставлял находящимся под стражей обвиняемым по истечении предельных сроков содержания под стражей (6 и 12 месяцев) право на освобождение из-под стражи путем умышленного затягивания сроков ознакомления с материалами уголовного дела. А по особо тяжким преступлениям данная процедура освобождения из-под стражи использовалась обвиняемыми по истечении максимального срока содержания их под стражей в течение 18 месяцев и еще 6 месяцев, предоставляемых по судебному решению для завершения процедуры ознакомления обвиняемыми и их защитниками с материалами уголовного дела. Правосудие знает немало случаев, когда лица, обвиняемые в совершении особо опасных преступлений, после нахождения в следственном изоляторе в течение 24 месяцев из-под стражи освобождались и скрывались от следствия и суда.

Предоставление помощнику прокурора в полном объеме процессуальных полномочий прокурора нередко реализовывалось на практике в виде принятия необоснованных процессуальных решений как о возбуждении уголовного дела, так и о прекращении предварительного расследования в любой стадии процесса или даче ими указаний по уголовным делам, после выполнения которых уголовные дела прекращались. Этот перечень имевшихся в УПК РСФСР противоречий можно было продолжить.

Разрешить указанные проблемы путем внесения изменений и дополнений в УПК РСФСР, как на этом настаивали многие практические работники, в том числе представители Генеральной прокуратуры Российской Федерации и отдельные ученые, было невозможно.

О невозможности реализации в УПК РСФСР даже конституционных установлений о том, что заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению (ч. 2 ст. 22 Конституции Российской Федерации), может свидетельствовать и тот факт, что, несмотря на действие с 1993 года Конституции Российской Федерации, решение вопросов о передаче судам полномочий по применению мер пресечения в виде заключения под стражу и домашнего ареста, помещению подозреваемого, обвиняемого, не находящегося под стражей, в медицинский или психиатрический стационар, по наложению ареста на корреспонденцию и выемке ее в учреждениях связи и ряда других (ч.2ст. 29 УПК РФ) под воздействием определенных сил было отложено до1января 2004 года[4], т.е.еще на полтора года после введения в действие УПК Российской Федерации.

И только после признания Конституционным судом Российской Федерации[5] не соответствующими Конституции РФ норм УПК РСФСР о заключении под стражу и продлении сроков содержания обвиняемых под стражей с санкции прокурора Федеральным законом от 29 мая 2002 года ‹ 59-ФЗ в ст. 10 «О введении в действие УПК РФ» были внесены соответствующие изменения, согласно которым полномочия по указанным выше вопросам были переданы от прокуратуры суду.

Условия принятия нового УПК. Принятие уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации — результат прежде всего произошедших в России социально-экономических преобразований, реализации в нем основных правовых принципов Конституции Российской Федерации (1993) и положений Концепции судебной реформы в Российской Федерации (1991), ряда постановлений Конституционного суда Российской Федерации о несоответствии отдельных норм УПК РСФСР Конституции Российской Федерации, а также норм международного права в области обеспечения прав личности в уголовном судопроизводстве.

В основе нового УПК лежит идеология верховенства права и приоритета таких человеческих ценностей, как свобода и личная неприкосновенность и судебный механизм их защиты. В Кодексе заложены правовые составляющие реализации принципов состязательности и равноправия участников уголовного процесса, законодательно закреплена соразмерность применения мер процессуального принуждения. УПК Российской Федерации предназначен создать такую систему правосудия, при которой органы предварительного расследования и суд с уважением относятся к личности и ее правам, поскольку только при этом условии в российском обществе может быть воспитано уважение к праву и закону, без его невозможно становление в России правового государства.

Принятие нового уголовно-процессуального закона происходило в условиях противодействия по отдельным вопросам правоохранительных органов друг другу, серьезных противоречий между практическими работниками и представителями науки и определенного противоборства между научными школами, жесткой критики ряда положений УПК со стороны правозащитников, а также поиска компромиссных решений по тем или иным вопросам и в самой рабочей группе при Комитете по законодательству Государственной думы Федерального собрания Российской Федерации по подготовке УПК.

Как следствие указанных и ряда других причин, в том числе жесточайшего временного фактора у членов рабочей группы, отдельные уголовно-процессуальные институты не получили своего развития в том виде, в каком предлагали ряд субъектов законодательной инициативы, в том числе принципиальные изменения норм УПК о порядке ознакомления обвиняемых с материалами уголовного дела, на чем настаивал Следственный комитет при МВД России и автор данной статьи[6].

Ряд уголовно-процессуальных институтов уже после принятия 20 июня 2001года Государственной думой Федерального собрания Российской Федерации УПК Российской Федерации во втором чтении были существенно изменены при третьем чтении22 ноября 2001 года. Это, в первую очередь, изменение порядка возбуждения уголовного дела с уведомительного характера доведения до прокурора решения следователя, дознавателя о возбуждении уголовного дела на обязательное правило получения согласия прокурора на возбуждение по всем категориям уголовных дел (от нераскрытой кражи до серьезного экономического преступления). Не менее одиозной является ч. 2 ст. 223 УПК РФ о производстве предварительного расследования в форме дознания только в отношении «установленных лиц», что в практической деятельности органов внутренних дел уже сегодня привело к существенным сбоям в их деятельности по раскрытию и расследованию преступлений. На негативные последствиях введения в новый УПК перечисленных и ряда других норм будет сказано ниже.

Не способствуют реализации основных положений УПК Российской Федерации и элементы огульной критики со стороны некоторых практических работников и ученых, не разобравшихся в отдельных достаточно сложных для понимания и применения уголовно-процессуальных нормах.

В целях необходимости уяснений основных положений УПК Российской Федерации и получения информации о его применении непосредственно от правоприменителей Администрацией Президента Российской Федерации и Комитетом по законодательству Государственной думы Российской Федерации была создана программа мониторинга по введению в действие нового УПК на период до 1 января2004 года, в которой ведущая роль принадлежит членам рабочей группы, готовившей проект УПК. Одно из направлений ее работы, наряду с разъяснением основных положений Уголовно-процессуального кодекса, является разработка изменений и дополнений к УПК с учетом правоприменительной практики и необходимости устранения отдельных недостатков и противоречий в самом Кодексе.

Основные положения УПК. Назначением уголовного судопроизводства новый Уголовно-процессуальный закон согласно его ст. 6 видит, с одной стороны, защиту прав и законных интересов пострадавших от преступления, с другой стороны, защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения и осуждения, а также от ограничения ее прав и свобод. Новый УПК разрешает также многолетний теоретический спор о сторонах обвинения и защиты. Существенным образом изменилась и роль прокурора в уголовном процессе.

Переориентирование задач уголовно-процессуального законодательства на практические рельсы правосудия и отказ от пресловутого полного раскрытия и расследования преступлений направлены также на сокращение сроков уголовного судопроизводства и в целом на его удешевление для налогоплательщиков.

Новый УПК позволил решить и ряд практических задач по совершению досудебного производства, устранению имевшихся в УПК РСФСР противоречий и правовых пробелов, дублирования органами дознания функции предварительного следствия при расследовании ими преступлений в форме дознания, а также реформированию протокольной формы досудебной подготовки материалов, которая после ратификации Российской Федерацией Федеральным законом от30марта 1998 года ‹ 54-ФЗ Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (г. Рим, 1950) существенно ограничивала права подозреваемого, потерпевшего и других участников уголовного процесса.

Введение в УПК Российской Федерации предварительного расследования в форме дознания в течение 15 дней (ст. 223–226) ввиду исключения стадии предъявления обвинения значительно сокращает срок производства по уголовному делу, который может быть продлен прокурором, но не более чем на 10 суток при безусловном обеспечении прав участников процесса. Рассмотрение основного числа дел этой категории возложено на мировых судей, судебное разбирательство которыми должно быть начато в срок от 3 до 14 дней, а не 30 дней, как при расследовании в форме дознания по УПК РСФСР. Одновременно предложенная нами форма дознания предоставляет возможность избрания меры пресечения, в том числе и в виде заключения под стражу, чего не предусматривала протокольная форма производства.

В целях оптимизации процедуры расследования к подследственности органов дознания (ч. 3 ст. 150 УПК) дополнительно отнесено 39 статей УК Российской Федерации, исключен признак обязательности предварительного следствия по уголовным делам о преступлениях, совершенных несовершеннолетними, поскольку по делам данной категории участие защитника обязательно с момента возбуждения уголовного дела. Впервые в уголовно-процессуальном законе сформулировано процессуальное положение дознавателя, полномочия которого практически стали соизмеримыми с полномочиями следователя (ст. 41 УПК).

На расширение компетенции органа дознания направлено и снятие ограничений по перечню производимых этим органом неотложных следственных действий (ст. 157 и п. 19 ст. 5 УПК), которые он в целях обнаружения и фиксации следов преступления, а также доказательств, требующих незамедлительного закрепления, изъятия и исследования, может производить после возбуждения с согласия прокурора уголовного дела о преступлениях, по которым производство предварительного следствия обязательно. Орган дознания при этом вправе задержать лицо по подозрению в совершении преступления в порядке ст. 91 УПК РФ, однако не может предъявить обвинение, а также избрать меру пресечения. Вэтих же целях УПК вст.143 предусмотрел возможность проверки сообщений о совершенном или готовящемся преступлении в рамках административной деятельности милиции, по завершении которой об обнаружении признаков преступления составляется рапорт, на который распространяются предусмотренные ст. 144, 145 УПК правила рассмотрения заявлений и сообщений о преступлении (не позднее трех и максимум десяти суток) и принятия по нему процессуального решения. Такой порядок предусмотрен, в первую очередь, при проверке обращений о фактах хищения в коммерческих организациях, реализации материалов оперативных разработок и в ряде других случаев. В этих рамках органами дознания могут проводиться налоговые проверки, ревизии и приниматься другие меры по обнаружению признаков преступления.

Решению задачи совершенствования досудебного производства призвано способствовать исключение практически в полном объеме существовавшего в УПК РСФСР института возвращения судом уголовного дела для дополнительного расследования. В соответствии со ст. 237 УПК РФ уголовное дело может быть возвращено прокурору лишь для пересоставления обвинительного заключения или обвинительного акта (при дознании), а также когда прокурором не вручена обвиняемому копия обвинительного заключения или обвинительного акта и еще водном специальном случае для пересоставления итогового процессуального документа органа предварительного расследования, т. е. для устранения так называемых «технических» просчетов, для чего закон устанавливает пятидневный срок, по истечении которого уголовное дело подлежит направлению прокурором в суд.

Безусловно, фактическое изъятие из процедуры судебного разбирательства института доследования приведет к некоторому росту количества оправдательных приговоров и числа оправданных. Однако эта мера направлена на реальное обеспечение прав участников уголовного судопроизводства за счет исключения фактов необоснованного возвращения судом уголовных дел для дополнительного расследования, в том числе и по чисто субъективным основаниям с последующим нередко признанием во внесудебном порядке (по нереабилитирующим основаниям с согласия прокурора) лица виновным в совершении преступления, о чем было сказано выше.

Необходимость изъятия из уголовного судопроизводства института возвращения судом уголовных дел для дополнительного расследования обусловлена также и с экономической точки зрения, поскольку процедура доследования (не менее полутора месяцев) и повторного судебного разбирательства (порядка двух с половиной месяцев) требовала из федерального бюджета — по экспертным оценкам, в том числе и автора данной публикации — ежегодно порядка 200 миллионов рублей[7]. Тем не менее Генеральная прокуратура Российской Федерации в очередных своих предложениях о внесении изменений и дополнений в УПК РФ настойчиво предлагает вернуться к институту возвращения судом уголовных дел для дополнительного расследования.

Безусловно к числу прогрессивных в новом УПК относится и ст. 220, принципиальное отличие которой заключается в том, что в обвинительном заключении не приводится, как это было в ст. 205 УПК РСФСР, подробный анализ доказательств. Предложенная автором редакция данной нормы направлена на реальное осуществление в уголовном судопроизводстве одной из составляющих принципа состязательности — создание судом необходимых условий для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав.

Однако применение данной нормы уже в первые месяцы действия нового УПК натолкнулось на ее не восприятие как со стороны органов прокуратуры, так и отдельных судей. Прокуроры прилагают все усилия, чтобы вернуться к необходимости приведения в обвинительном заключении всех доказательств обвинения, чего, кстати, не знает процессуальное право как государств Европы, так и англо-американской системы правосудия. Отдельные прокуроры субъектов Российской Федерации направили в органы предварительного следствия соответствующие указания, которые прямо противоречат нормам УПК (например, указание прокурора Оренбургской области, государственного советника юстиции 2-го класса А. М. Чадова «Об упорядочении процедуры составления обвинительного заключения и обвинительного акта» от 6 декабря 2002 года ‹ 919/15).

В более «мягкой» форме соответствующую лепту в этот процесс внес и Верховный суд Российской Федерации, судебная коллегия по уголовным делам которого в Кассационном определении ‹ 74–002–64 по делу В.А. Лозеева, Н.А.Веснина и др. указала, что «следователь обязан не только сослаться на источник доказательств, но и привести сами доказательства».

Тем самым предпринимаются явные попытки отхода от прогрессивных положений УПК РФ, направленные на реальное обеспечение состязательности сторон в уголовном процессе.

На совершенствование уголовно-процессуальных процедур на стадии досудебного производства направлена редакция п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ, юридическое толкование которой позволяет сделать вывод, что только обвинительное заключение или обвинительный акт являются основанием вынесения судом приговора или иного решения. С учетом того, что из процедуры предварительного расследования в форме дознания изъят институт предъявления обвинения, формулировка указанной процессуальной нормы свидетельствует о том, что при рассмотрении судом уголовного дела, расследованного в форме предварительного следствия, за основу обвинения судом должно приниматься не постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого, а обвинительное заключение, т.е.итоговый юридический акт следователя и прокурора по результатам расследования. Таким образом пределы судебного разбирательства (ст. 252 УПК РФ) устанавливаются на основании обвинительного заключения или обвинительного акта.

Практическая реализация положений п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ позволит в перспективе отказаться от явно за формализованного института предъявления обвинения. Особенно наглядно это видно в сравнении с уголовно-процессуальным законодательством стран с устоявшимися системами уголовного правосудия, например США, где процедура предъявления в суде обвинения лицам в совершении серии особо тяжких преступлений занимает в буквальном смысле слова несколько минут и состоит исключительно в том, чтобы довести до обвиняемого существо обвинения.

По сравнению с УПК РСФСР в новом кодексе повышен уровень обеспеченности прав участников уголовного процесса. В УПК РФ реализованы требования ч. 1 ст. 48 Конституции Российской Федерации о предоставлении каждому гражданину права наполучение квалифицированной юридической помощи.

Основания признания лица в качестве подозреваемого, положение о его допросе в срок не позднее 24 часов с момента задержания и ряд его других действующих прав, записанных в УПК РСФСР, в новом уголовно-процессуальном кодексе дополнены положением о его праве получить копию постановления о возбуждении против него уголовного дела и о предоставлении подозреваемому, задержанному за совершение преступления, до первого допроса свидания (только одного) с защитником наедине и конфиденциально на срок до двух часов.

Реализована предусмотренная ч. 2 ст. 22 Конституции Российской Федерации норма о задержании подозреваемого без судебного решения на срок не более 48 часов (ч. 2 ст. 94 УПК), при этом данный срок исчисляется со времени фактического задержания лица по подозрению в совершении преступления (п. 11 ст. 5 УПК). В целях практической реализации данной нормы п. 3 ч. 7 ст. 108 УПК предусматривает возможность по ходатайству стороны обвинения или защиты отложения судом при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу окончательного принятия решения на срок не более чем 72 часа для представления дополнительных доказательств обоснованности задержания.

Новый УПК предоставляет свидетелю возможность получения квалифицированной юридической помощи за счет участия в его допросе в соответствии с п. 6 ч. 4 ст. 56 и ч. 5 ст. 189 адвоката (без статуса защитника). Кодекс также предусматривает специальные меры по обеспечению безопасности опознающего (ч.8 ст. 193) путем предъявления по решению следователя лица для опознания в условиях, исключающих визуальное наблюдение данной процедуры лицом, которое подлежит опознанию.

Впервые в уголовно-процессуальном законодательстве предусмотрена норма (ч. 9 ст. 166), направленная на обеспечение безопасности потерпевшего, его представителя, свидетеля, их близких родственников, родственников и близких лиц. Для этого следователь с согласия прокурора выносит постановление, в котором излагаются причины принятия решения о сохранении в тайне этих данных, указывается псевдоним участника следственного действия и приводится образец его подписи. Постановление помещается в конверт, который после этого опечатывается и приобщается к уголовному делу.

Возможность допроса указанной категории лиц без оглашения их подлинных данных предусмотрена и в процессе судебного разбирательства путем создания условий, исключающих при допросе визуальное наблюдение потерпевшего, свидетеля и других указанных выше лиц (ч. 5 ст. 278 УПК). Эти данные могут быть обнародованы только в ходе судебного разбирательства (ч. 6 ст. 278 УПК) в случае заявления сторонами обоснованного ходатайства об этом (например, когда нет иных доказательств вины подсудимого, кроме показаний лица, в отношении которого применены указанные выше меры безопасности).

На обеспечение прав личности в уголовном процессе направлены изложенные в гл. 18 УПК основания возникновения права на реабилитацию и порядок признания судом, прокурором, следователем и дознавателем этого права за оправданным либо за лицом, в отношении которого прекращено уголовное преследование, а также правила возмещения имущественного и морального вреда, восстановления иных прав реабилитированного и возмещения вреда юридическим лицам.

Ряд положений нового УПК направлен на совершенствование отдельных процессуальных институтов и устранение пробелов, существовавших в УПК РСФСР. К числу нововведений следует отнести: такое следственное действие, как проверка или уточнение показаний подозреваемого, обвиняемого, а также потерпевшего или свидетеля на месте, связанном с исследуемым событием (ст.194УПК); возможность выделения (ст. 155 УПК) в отдельное производство материалов, содержащих сведения о новом преступлении, чего не предусматривала ст. 26 УПК РСФСР, и соединения уголовных дел не только в отношении обвиняемых, как это предусматривала названная ст. 26, но и подозреваемых, а также в случаях, когда лицо, подлежащее привлечению в качестве обвиняемого, не установлено, но имеются достаточные данные полагать, что несколько преступлений совершены одним лицом или группой лиц (ч.2ст.153 УПК); норму об исчислении сроков предварительного расследования при соединении уголовных дел (ч. 4 ст. 153 УПК) и по выделенному уголовному делу (ч.6ст. 154 УПК), а также правило приостановления уголовного дела не только в отношении обвиняемого, но и подозреваемого и дополнительное основание приостановления предварительного следствия (п. 3 ч. 1 ст. 208 УПК), действующее в случае, когда местонахождение обвиняемого известно, однако реальная возможность его участия в уголовном деле отсутствует (находится в длительной командировке, в плавании, на зимовке и т. п.). 

Из нового УПК исключено предусмотренное ст. 133 УПК РСФСР правило, согласно которому время ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела при исчислении срока следствия не учитывалось, что на практике приводило к волоките по уголовным делам и нарушению тем самым прав участников уголовного процесса. Одновременно был выработан ряд превентивных мер по обеспечению выполнения обвиняемым и его защитником требований о своевременном ознакомлении с материалами уголовного дела. В числе этих мер предусмотренное ч. 5 ст. 215 УПК РФ правило, согласно которому если не содержащийся под стражей обвиняемый не является для ознакомления с материалами уголовного дела без уважительных причин либо иным образом уклоняется от ознакомления, то следователь по истечении пяти суток со дня объявления об окончании следственных действий либо со дня окончания ознакомления с материалами уголовного дела иных участников уголовного судопроизводства составляет обвинительное заключение и направляет материалы уголовного дела прокурору. 

В случае нахождения обвиняемого под стражей новый УПК исключил предусмотренное ст. 97 УПК РСФСР ограничение до 6 месяцев времени для завершения ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела при истечении предельного (18 месяцев) срока содержания под стражей лица, обвиняемого в совершении особо тяжких преступлений. Более того, УПК РФ (ч.7и 8 ст. 109) распространил на все без исключения виды преступлений возможность завершения, на основании судебного решения, ознакомления содержащегося под стражей обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела по истечении предельных сроков (6 месяцев для преступлений небольшой и средней тяжести, 12 месяцев — для тяжких преступлений и 18 месяцев — для особо тяжких преступлений). При этом предусмотрено правило о том, что если в производстве по уголовному делу участвует несколько обвиняемых, содержащихся под стражей, и хотя бы один из них не завершил ознакомление с материалами уголовного дела, то в отношении того обвиняемого или тех обвиняемых, которые ознакомились с материалами уголовного дела, срок содержания под стражей может быть также продлен по судебному решению (ч. 7 ст. 109 УПК).

Исключены действующие в УПК РСФСР правила об отводе эксперта, если он ранее участвовал в деле в качестве специалиста (например, принимал участие в осмотре места происшествия); обязательное (по УПК РСФСР) участие понятых исключено из ряда следственных действий (освидетельствование, изъятие образцов для сравнительного исследования — ст. 170, 179, 202 УПК РФ), а также при проведении следственных действий в труднодоступной местности, при отсутствии надлежащих средств связи и в случаях, если их производство связано с опасностью для жизни и здоровья людей (ч. 3 ст. 170 УПК).

Одновременно положение о запрете использования полученных с нарушением закона доказательств в новом УПК конкретизировано путем предоставления ч. 3 ст. 88 права признания доказательств недопустимыми не только суду, но и прокурору, следователю и дознавателю, чем устранена существовавшая в УПК РСФСР коллизия между ч. 3 ст. 69 о том, что доказательства, полученные с нарушением закона, не могут быть положены в основу обвинения, и отсутствием у прокурора, следователя, дознавателя правовых оснований для реализации на практике этой нормы.

В целях обеспечения законности в ходе досудебного производства существенным образом в УПК РФ изменены права и обязанности стороны обвинения. Так, полномочия прокурора, с одной стороны, расширены (например, при продлении срока предварительного следствия или срока рассмотрения сообщения о преступлении (ст. 162 и 144 УПК и другие), с другой стороны, они упорядочены за счет того, что:

— полномочия прокурора по санкционированию следственных действий, возбуждению и прекращению уголовного дела и другие в ходе досудебного производства осуществляются прокурором города, района, приравненным к ним военным прокурором и их заместителями и вышестоящими прокурорами (ч. 6 ст. 37). В то время как УПК РСФСР предоставлял это право помощникам прокуроров, прокурорам отделов и управлений всех уровней прокуратур (п. 6 ст. 34); 

— передача прокурором уголовного дела от одного органа расследования другому (п. 9 ч. 2 ст. 37) должна осуществляться с соблюдением правил подследственности, предусмотренных ст. 151 УПК, и обязательным указанием оснований такой передачи. По действовавшему УПК РСФСР (п. 9 ч. 1 ст. 211) такое ограничение для прокурора не предусматривалось;

— исключено правило ч. 5 ст. 127 УПК РСФСР об обязательности для начальника следственного отдела указаний прокурора по уголовным делам;

— закон устанавливает обязательность участия государственного обвинителя в судебном разбирательстве (ч. 1 ст. 246 УПК), в то время как УПК РСФСР такого обязательного правила не устанавливал;

— из прокуратуры изъяты и переданы суду полномочия по санкционированию следственных действий, затрагивающих конституционные права граждан. Одновременно полномочия по решению вопросов о даче согласия на производство осмотра жилища при отсутствии согласия проживающих в нем лиц, производство обыска и (или) выемки в жилище и производство выемки предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах в банках и иных кредитных организациях, до 1 января 2004 года осуществляет прокурор.

Дополнительно к полномочиям следователя, предусмотренным ч. 2 ст. 127 УПК РСФСР, о предоставлении ему права приостановить исполнение полученных от прокурора письменных указаний о привлечении лица в качестве обвиняемого, о квалификации преступления, об объеме обвинения, о направлении уголовного дела в суд или его прекращении и представлении уголовного дело вышестоящему прокурору в ч. 3 ст.38 УПК РФ следователю дается также право не согласиться с решениями прокурора об избрании меры пресечения либо об отмене или изменении меры пресечения, избранной следователем в отношении обвиняемого; об отказе в даче согласия на возбуждение перед судом ходатайства об избрании меры пресечения или о производстве иных  процессуальных действий; об отводе следователя или отстранении его от дальнейшего ведения следствия.

Новый УПК в отличие от УПК РСФСР предоставляет следователю право самостоятельно принимать решение о выделении из уголовного дела в отдельное производство другого уголовного дела (ч. 1 ст. 154); о выделении из уголовного дела материалов, содержащих сведения о новом преступлении (ст. 155), а также направлять непосредственно через МВД России запросы о производстве на территории иностранного государства следственных действий, не требующих судебного решения или согласия прокурора (п. 3 ч. 3 ст. 453). 

Следователю в соответствии с п. 4 ч. 2 ст. 38 УПК РФ предоставлено право давать органу дознания обязательные для исполнения письменные поручения о проведении следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий (по УПК РСФСР — только розыскных), перечень которых предусмотрен ч. 1 ст. 6 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности». При этом поручения о производстве оперативно-розыскных мероприятий направляются следователем начальнику органа внутренних дел или его заместителю по криминальной милиции.

Важной гарантией процессуальной самостоятельности следователя является введение в УПК особого порядка возбуждения прокурором уголовного дела против следователя, которое возможно лишь по заключению суда по месту совершения деяния, содержащего признаки преступления (п. 10 ч. 1 ст. 448 УПК). 

Полномочия начальника следственного отдела. Определение начальника следственного отдела дано в п. 18 ст. 5 УПК РФ, а перечень полномочий, содержащихся в ст. 39 УПК, по сравнению с УПК РСФСР расширен за счет предоставления ему права: отменять необоснованные постановления следователя о приостановлении уголовного дела и давать указания следователю об избрании в отношении подозреваемого, обвиняемого меры пресечения, вносить прокурору ходатайство об отмене иных незаконных или необоснованных постановлений следователя. Начальник следственного отдела также вправе продлить до 10 суток следователю срок рассмотрения сообщения о преступлении (ч. 3 ст. 144). 

Расширение полномочий начальника следственного отдела направлено на обеспечение законности в деятельности органов предварительного следствия, имеет своей целью недопущение нарушений закона и основных прав и свобод участников уголовного судопроизводства. По мнению автора, вполне вероятно, что в будущем необходимость сохранения в УПК процессуальных полномочий начальника следственного отдела может отпасть, но для этого должны быть созданы соответствующие условия (социально-экономические, политические, сформирован дееспособный следственный аппарат и т. д.).

Нормы УПК РФ, требующие в дальнейшем их усовершенствования. К таким процессуальным нормам относится прежде всего установленное УПК РФ обязательное правило дачи прокурором согласия на возбуждение уголовного дела либо вынесение постановления об отказе в даче согласия на возбуждение уголовного дела или возвращение материалов для дополнительной проверки (ч. 4 ст. 146) и на обращение следователя в суд при наложении ареста на почтово-телеграфные отправления (ст. 185), производстве обыска в жилище (ч. 5 ст. 182), личного обыска (ст. 184), временного отстранения от должности (ст. 114), наложении ареста на имущество (ст.165) и в других случаях ограничения прав граждан по судебному решению.

По мнению большинства членов рабочей группы Комитета по законодательству Государственной думы Российской Федерации по мониторингу УПК РФ, многих видных российских ученых и практических работников органов внутренних дел, ч. 4 ст. 146 УПК РФ, принятая в редакции Генеральной прокуратуры Российской Федерации, является заведомо нереализуемой.

Прокуроры на местах не имеют реальной возможности выезжать на места большинства преступлений, по которым необходимо, как правило, проведение всего комплекса неотложных следственных действий, включая задержание подозреваемого, обязательность его допроса в течение 24 часов с момента возбуждения уголовного дела, а также допросы потерпевшего и очевидцев преступления и ряд других следственных действий. А процедура возвращения следователя с места происшествия за получением согласия прокурора на возбуждение уголовного дела повлечет за собой упущенное время и инициативу по сбору и закреплению доказательств, установлению, задержанию и изобличению подозреваемого.

Кроме того, прокуроры не в состоянии осуществить тотальный контроль за всеми тремя миллионами возбуждаемых ежегодно уголовных дел, а при обжаловании данного решения стороной уголовного процесса прокурор «будет связан» ранее им же принятым решением, а вышестоящий прокурор — понятием «чести мундира».

Более того, не менее чем в двух с половиной тысячах мест дислокации отдельных следственных подразделений, следственных групп и следователей, а также городских, поселковых отделений милиции (небольшие города, поселки, входящие в структурное образование — город, район) прокуроры вообще отсутствуют и введение в штаты прокуратур нескольких тысяч (в целом по России) заместителей прокуроров представляется маловероятным. А именно эти должностные лица, наряду с прокурорами, в соответствии с требованиямич.6ст.37 УПК РФ обладают полномочиями по даче согласия на возбуждение уголовного дела.

Применение нормы о даче прокурором согласия на возбуждение уголовного дела реально не повлияло на состояние законности на этой стадии досудебного производства и тем более не стало реальным правовым барьером по предупреждению фактов возбуждения органами расследования так называемых «заказных» уголовных дел.

Данный тезис подтверждается государственными статистическими данными о состоянии следственной работы. Так, если в первом полугодии 2002 года (в условиях действия УПК РСФСР) прокурорами было отменено 2 152 постановления следователей о возбуждении уголовного дела, что составляет 0,3 процента к числу возбужденных следователями за указанный период уголовных дел (для сравнения в 2001 году — 3 981 или 0,2 процента), то за второе полугодие 2002 года (в условиях действия УПК РФ) прокурорами отказано в даче согласия на возбуждение уголовного дела в 3 297 случаях, что составило 0,5 процента к числу возбужденных следователями уголовных дел. Разница, как наглядно видно, весьма невелика. Изложенное свидетельствует о наличии у прокурора по ранее действовавшему УПК РСФСР достаточных процессуальных прав по пресечению незаконных действий органа предварительного расследования.

А возбуждение с согласия прокурора «заказных» уголовных дел на практике привело к ситуации, когда органы прокуратуры, в том числе вышестоящий прокурор, вынуждены отстаивать «честь мундира», как, например, по двум уголовным делам, возбужденным органами предварительного следствия и дознания Кемеровской области в целях установления места нахождения и последующего изъятия реестра акционеров «Антоновское рудоуправление», несмотря на наличие соответствующих судебных решений по данному вопросу.

Мнение об отсутствии необходимости получения согласия прокурора на обращение в суд с соответствующим ходатайством о производстве отдельных следственных действий, требующих согласия суда, исходит из того, что прокурор в этих случаях, как сторона в уголовном процессе, присутствует в судебном заседании, где имеет возможность высказать свое мнение по существу ходатайства следователя, дознавателя о производстве следственного действия на основании судебного решения (ст. 165 УПК РФ). Тем более что это положение ранее уже реализовано на практике — действовавшая ст. 174–1 УПК РСФСР предусматривала только уведомление прокурора при обращении следователя в суд с ходатайством об осуществлении контроля и записи переговоров.

К числу процессуальных институтов, требующих своего совершенствования, относится, по мнению автора, и процедура обязательности участия защитника в уголовном деле. Положения п. 1 ч. 1 ст. 51 УПК об обязательном участии защитника в уголовном судопроизводстве, если подозреваемый, обвиняемый не отказался от защитника, в совокупности с требованиями ст. 49, 51 и 52 и законодательным установлением, что данные в ходе досудебного производства в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, показания подозреваемого, обвиняемого об обстоятельствах совершения им или с его участием преступления и не подтвержденные им в суде, относятся к недопустимым доказательствам (п.1ч. 2 ст. 75 УПК РФ), статья фактически устанавливает правило, что защитник должен участвовать в каждом уголовном деле, по которому у следователя есть основания полагать, что доказательства обвинения в суде могут частично утратить свою силу, а это, в свою очередь, может повлечь вынесение неправосудного приговора.

Кроме того, требование законодателя об участии защитника в уголовном деле должно быть уравновешено процедурой, предусматривающей возможность его отстранения от участия в уголовном деле в случаях, например, умышленной неявки для производства следственных действий или иного уклонения от возложенных на него обязанностей по осуществлению защиты подозреваемого, обвиняемого. В ходе подготовки проекта УПК РФ ко второму чтению подобная законодательная поправка вносилась членом Совета Федерации Российской Федерации — председателем Московской городской думы В. М. Платоновым, однако, по мнению автора, была необоснованно отклонена рабочей группой.

Сохранение в УПК РФ положений об обязательном ознакомлении обвиняемого и его защитника со всеми материалами уголовного дела (ст. 217 УПК РФ) ведет к нарушению принципа равноправия участников уголовного судопроизводства, предоставляя преимущество в ходе судебного разбирательства стороне защиты. Подобной процессуальной нормы не знает законодательство стран с развитой системой правосудия. Более того, установленный частью третьей данной статьи запрет на ограничение времени ознакомления (даже по судебному решению) содержащегося под стражей обвиняемого с материалами уголовного дела способствует тому, что отдельные из них указанную процедуру используют для умышленного затягивания сроков ознакомления с материалами уголовного дела, что в свою очередь влечет за собой ограничение прав потерпевших от преступления на доступ к правосудию. Есть другие законодательные установления, которые по-прежнему делают уголовное судопроизводство в России архисложным и весьма затратным с точки зрения налогоплательщика и поэтому требующим своего дальнейшего совершенствования.