Активизация работы над судебной реформой в последнее время под руководством
рабочей группы, возглавляемой заместителем руководителя Администрации
Президента РФ Дмитрием Козаком, оказалась красивой оберткой, под которой
мало подлинного содержания и заботы об укреплении правосудия. Выдвинутый
этой группой лозунг «реформировать правосудие через главную его фигуру
— судью» был настолько привлекателен сам по себе и так хорошо разрекламирован,
что даже многие представители судейского корпуса далеко не сразу распознали
негодность избранных реформаторами средств.
Это не означает, конечно, отсутствия необходимости скорректировать
некоторые положения статуса судей, нуждающиеся, как показала практика,
в законодательном регулировании (порядок замещения руководящих должностей
и др.). Но все это частные вопросы «внутреннего» функционирования судебной
системы; они практически не скажутся на результатах ее деятельности.
Не в этом должна заключаться суть реформы.
Только теперь стало ясно, что выбранный путь проведения реформы ошибочен,
магистральное направление — неверно, поскольку не приведет к коренному
улучшению дел в правосудии. И вовсе не потому, что результатом работы
группы Козака будет, в конечном счете, понижение статуса судей, а потому,
что сама постановка вопроса — реформировать правосудие через судью —
уводит усилия законодателя в сторону от актуальных проблем.
Вместо того чтобы решать насущные проблемы правосудия, стали действовать
по старому лозунгу «кадры решают все», считая, что просто надо заставить
судей все решать, придумать такие рычаги, механизмы, которые бы вынуждали
их работать хорошо при плохом законодательстве.
Неудивительно поэтому, что так беден оказался продукт деятельности
реформаторов — в Государственную думу поступили лишь четыре законопроекта,
три из которых направлены на изменение статуса судей.
На мой взгляд, наиболее остро сейчас стоят вопросы эффективности функционирования
судебной системы. И уж если говорить о продолжении реформы, начатой
10 лет назад, прежде всего следовало решать эти проблемы, а не заниматься
совершенствованием судейского статуса.
Следует оговориться, что под эффективностью подразумеваются способность
правосудия разрешить в разумные, по возможности кратчайшие, сроки поступившие
дела при соблюдении баланса прав личности, а также обеспечение безусловного
исполнения принятых судами решений. Сожаление вызывает незначительный
интерес реформаторов к комплексу этих вопросов, составляющих жизненный
интерес людей, обращающихся к помощи правосудия или вовлеченных в него
помимо их воли.
Рабочая группа, наделенная полномочиями собрать в своих рядах представителей
различных ведомств, включенных в отправление правосудия и обеспечивающих
его, а также смежных ведомств, могла бы обеспечить системный подход
к разрешению проблем правосудия, сбалансировать интересы всех ведомств,
подчинив их одной благородной и насущной цели — повышению эффективности
правосудия.
Вряд ли одному человеку под силу сформулировать все необходимые в этой
связи изменения в законодательстве. Однако можно и нужно думать об этом.
Прежде всего речь должна идти о системе защиты свидетелей и потерпевших;
такой законопроект рассматривался, но был отклонен. Ясно, что полная
программа защиты потребует значительных средств, однако первоначальные
меры можно было бы ввести в действие уже сейчас, предусмотрев в законодательстве
возможность не указывать полностью анкетные данные свидетелей в протоколах
допросов, изменив порядок составления списка лиц, подлежащих вызову
в суд, который должен вручаться подсудимому вместе с обвинительным заключением,
закрепив возможность допроса свидетеля в отсутствие подсудимого при
определении строгих и конкретных оснований для такого исключения из
правила очного судебного разбирательства, введя порядок опознания лица,
при котором опознающий остается вне видимости опознаваемого, и др. Все
это неоднократно обсуждалось на страницах СМИ и в научной литературе,
но воз и ныне там.
Второе — повышение эффективности мер процессуального принуждения. Ничтожные
штрафы за неявку в судебное заседание свидетелей сводят на нет все усилия
суда по быстрейшему рассмотрению дела и, более того, воспитывают граждан
в уверенности, что вызов в суд может быть безнаказанно проигнорирован.
Применение же более строгих мер административного законодательства за
неуважение к суду настолько громоздко, что не ускоряет процедуру, а
лишь усложняет ее.
К сожалению, недостаточно эффективным является осуществление приводов
службой судебных приставов. По-прежнему им не хватает штатов, техники.
Есть пробелы в законодательном регулировании применения ими средств
принуждения, в том числе удержания лиц, в отношении которых вынесено
судебное решение о приводе, проникновения в помещения, в которых скрываются
или могут скрываться такие лица.
Не обойтись без упрощения процедур рассмотрения дел. Не буду повторять
набившие оскомину выкладки о тройной перегрузке судей сравнительно с
нормативами. А эти нормативы не взяты с потолка судебным сообществом,
а определены Минтрудом. Ясно, что система с таким перекосом работать
не может. Если будут соблюдаться все процессуальные гарантии, тогда
времени на разбирательство дел потребуется больше, дела встанут в очередь,
доступ граждан к правосудию будет затруднен, что мы сейчас и наблюдаем.
Либо при сокращении времени на рассмотрение дела станут появляться незаконные,
необдуманные решения, точнее их суррогаты, кое-как слепленные только
для того, чтобы избавиться от дела; правосудие превратится в конвейер.
И то и другое вызывает справедливое недовольство общества. Но оно не
думает при этом, что не вправе требовать от судебной системы (как и
от любой другой) нормального функционирования, не создав условий для
этого. Нельзя требовать от системы больше, чем она может дать в конкретных
условиях.
Выхода из ситуации по крайней мере два.
Первый — увеличение штатов судей, которое позволит уменьшить нагрузку
на одного судью до нормальной или хотя бы выносимой, тогда судья сможет
действовать в строгом соответствии с законом, тогда у него останется
время для того, чтобы этот закон изучить, понять, в чем смысл, дух закона,
если неясна его буква (а это, кстати, встречается сплошь и рядом), и
продумать, как правильно применить его в данной ситуации. Число судей
увеличивается медленно. Этот рост не поспевает за растущим валом дел.
Количество обращений в суды, в первую очередь за разрешением гражданско-правовых
споров, увеличивается с каждым годом, и эта тенденция, очевидно, сохранится
в ближайшие годы.
Второй выход — упрощение процедурных правил. Эта цель ставилась во
многих программных документах, определяющих направление развития судебного
процесса.
Что же сделано в этом направлении за десятилетие? Ничего, за исключением
появления права судьи районного суда единолично рассматривать дела о
нетяжких преступлениях и введения мирового судопроизводства, что само
по себе является не упрощением процедуры, процесса как такового, а упрощением
состава суда. Впрочем, не приветствовать эти новеллы было бы неправильно.
Как же реально меняется процесс? Оказывается, в сторону усложнения!
Последние нововведения в уголовном процессе: кассационное рассмотрение
дел об обжаловании ареста, судебный порядок продления срока содержания
под стражей для обвиняемых, знакомящихся с материалами законченного
расследованием уголовного дела, участие потерпевшего в прениях сторон,
участие осужденного в рассмотрении дела в кассационной инстанции...
Обветшавшее здание уголовного процесса продолжает хаотично надстраиваться.
Сомнений в необходимости предпринятых шагов нет, но они одновременно
не сопровождаются адекватным упрощением процессуальных правил в других
вопросах.
Почему? Из боязни потерять процедурные гарантии от ошибочных решений?
Но процедура как гарантия от произвола (а такая точка зрения является
основополагающей для понимания сущности уголовного процесса как деятельности
икак совокупности норм) должна быть ясна, проста, понятна не только
специалистам, но и любому грамотному гражданину. Только такие прозрачные
правила будут приняты населением и безусловно соблюдаемы прежде всего
в силу их естественности, а потом уже под страхом процессуальных и иных
санкций. Таким образом, нет необходимости в усложнении процедуры, наоборот,
чем она проще и яснее, тем очевиднее станет признаваться обществом и
строже соблюдаться.
В то же время нагромождение различных процедур, как, например, сейчас
с арестом, ведет лишь к большему воспроизводству нарушений, увеличению
времени, необходимого как для соблюдения установленных правил, так и
для контроля за их исполнением.
Что же касается проблемы незаконных решений, то это вопрос не судейского
статуса, а вопрос обжалования решений. Ни одна из существующих правовых
систем, к сожалению, не функционирует без судебных ошибок и механизмов
их исправления. Если же решение при пересмотре оставлено в силе, то
сомнений в его законности быть не может, а источник недовольства коренится
в самом существовании противоположных сторон спора, одна из которых
всегда будет не согласна с решением.
Факты попыток оказать давление на судей, угрозы причинения вреда имуществу,
здоровью близких имеют место. И хотя за совершение данных действий Уголовным
кодексом РФ предусмотрена ответственность, а законом «О статусе судей
в Российской Федерации» предусмотрены гарантии независимости судей,
которая обеспечивается в том числе неприкосновенностью судьи, реально
судьи остаются незащищенными, до настоящего времени отсутствует механизм
защиты судей от противоправных посягательств. В адрес судей высказываются
не только угрозы, но и осуществляются конкретные действия. Известен
случай, когда был взорван частный дом, что было связано с профессиональной
деятельностью судьи одного из судов Московской области. Три года назад
в Москве было нападение на судью в ее служебном кабинете. Мужчина, который
являлся стороной по делу, нанес судье 16 ножевых ранений. Становятся
известны отнюдь не все случаи посягательства на жизнь и здоровье судей,
кто-то не хочет об этом говорить, кто-то опасается последствий. Проблема
остается нерешенной, практически судьи не имеют реальной защиты государством
их интересов от противоправных посягательств и могут рассчитывать только
на свои силы.
А силы эти крайне невелики. Техническое обеспечение судов — больная
тема. Судьи не обеспечены компьютерной техникой; суды размещены в зданиях
и помещениях, подчас не приспособленных для отправления правосудия,
практически постоянно находятся под угрозой отключения электричества,
отопления, телефонов и прочее.
Повышение зарплаты судьям и работникам аппарата суда — это отдельная
тема для разговора. В течение 2002 года были отменены все льготы, даже
те, которые установлены законом «О статусе судей в Российской федерации»:
50 процентов оплаты квартплаты, коммунальных услуг, телефона, бесплатный
проезд, бесплатное курортно-санаторное лечение и т. д. В 2001 году на
V съезде судей президент пояснил, что надо бороться с льготами, и судьи
с ним согласились. У нас в стране70 процентов льготников, которые подпадают
под действие какого-либо федерального закона. Лучше платить пенсионерам
и инвалидам хорошую пенсию, достаточную для нормального существования,
чем предусматривать механизмы исполнения законов о предоставлении льгот.
Так вот, президент сказал, что планируется увеличить в 1,6 раза зарплату
с дальнейшим постепенным повышением ее в три этапа, при этом льготы
судьям отменяются. Льготы отменили, а плата за ЖКХ увеличилась, и получилось,
что реальные доходы судей снизились.
Федеральной целевой программой развития судебной системы на2002–2006год
предусмотрено поэтапное увеличение заработной платы судей. В 2006 году
заработная плата судей должна составлять по нынешнему курсу примерно
тысячу долларов США. Сейчас 2003 год, будет ли выполнена эта федеральная
целевая программа, неизвестно. Государственные заказчики программы —
Конституционный суд, Верховный суд, Высший арбитражный суд, Судебный
департамент при Верховном суде Российской Федерации. Разработчики и
исполнители программы: Министерство экономического развития и торговли
Российской Федерации. Как этот орган может являться разработчиком федеральной
целевой программы развития судебной системы? При чем здесь экономика
и торговля? Есть Министерство финансов РФ, которое указано на самом
последнем месте в числе разработчиков и исполнителей, а по сути именно
оно как распределитель федерального бюджета и должно определять будущие
расходы, которые закладываются в бюджете. Я хочу сказать, что реформа
проводится не теми, кем она должна проводиться.
