Советские люди в праздничные дни

Видела я однажды архивный документ годов 50–60-х минувшего века. Работника милиции уволили из органов внутренних дел «за бесцельную стрельбу». Я, конечно, заинтересовалась. Оказалось: милиционер праздничным днем пьяным делом затеял палить в пространство из табельного оружия, за что и поплатился. Праздник в СССР — это ведь не только шпроты, салат «Оливье» и песни про шумел камыш и мороз-мороз. Это еще и комплект пьяных подвигов. По следам праздника не то что служебные взыскания — уголовные дела появлялись. Даже самые тяжкие, политические. Кое-какие из таких историй, найденных среди архивов Прокуратуры СССР, здесь и помещаются[1]. Некоторые из них, видимо в порядке праздничного чуда, даже не самым плохим, по меркам советской власти, образом кончались.

Заключение прокурора по делу В. И. Позолотина, 9 сентября 1953 года, Ставропольский край[2]

Помощник по спецделам прокурора Ставропольского края, младший советник юстиции Половинкин, рассмотрев архивно-следственное дело по обвинению Позолотина Виталия Ивановича по ст. 58–10 ч. 1 УК РСФСР, истребованное для просмотра в порядке надзора на основании поступившей от осужденного жалобы,

Н А Ш Е Л:

Позолотин Виталий Иванович, 1913 года рождения, уроженец села Пленкина Халтуринского района Кировской области, русский, беспартийный, со средним образованием, с сентября 1941 года по июнь 1944 года находился в плену у немцев, с июня 1944 года по октябрь 1945 года служил в Советской армии. Имеющий награды орден Красной Звезды и медаль «За победу над Германией», женат, ранее не судим, осужден Ставропольским краевым судом 7 апреля 1953 года по ст. 58–10 ч. 1 УК РСФСР к лишению свободы сроком на десять лет с поражением в правах на пять лет.

Определением судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РСФСР от 25 апреля 1953 года приговор краевого суда оставлен в силе, кассационная жалоба осужденного без удовлетворения.

По суду Позолотин признан виновным в том, что он восьмого марта 53 года среди рабочих Георгиевского райпищекомбината допустил враждебный антисоветский выпад по отношению одного из руководителей Советского правительства и Коммунистической партии[3].

Виновным себя в предъявленном ему обвинении Позолотин в судебном заседании признал и показал:

«Виновным себя я признаю, что 8 марта 1953 года, будучи на производстве, я вел себя весело. Мне Горбатенко сказала, что ты веселишься, ведь сегодня траурный день. Я выругался нецензурной бранью по адресу руководителя партии и советского правительства. Выразился я потому, что смерть его мне была безразлична, я выпил спиртных напитков в честь Восьмого марта» (см. личное дело 81, протокол судзаседания).

Кроме того, виновность Позолотина в судебном заседании подтверждена показаниями свидетелей [...], которые показали, что Позолотин допустил антисоветский выпад в адрес одного из руководителей партии и Советского правительства — выразился нецензурной бранью (см. личное дело 81, 82, протокол судзаседания).

В своей жалобе на имя Генерального прокурора Союза ССР осужденный Позолотин указывает, что он допустил выпад, но это у него получилось несознательно, а машинально второпях[4], когда его задержала Горбатенко.

Выставленный Позолотиным мотив является неубедительным, к тому же ссылка его не соответствует действительности, что подтверждается показаниями самого же Позолотина [...]:

«[...] Действительно, восьмого марта 1953 года, будучи на работе в ночной смене в райпищекомбинате, где работал слесарем, примерно в 10 или 11 часов вечера я подходил к Горбатенко Зое и Кардашевой Марии, где они работали на выпечке хлеба, и в разговоре с ними похвалился им, что хорошо отметил день 8 марта, на что Горбатенко мне стала говорить с упреком, что в такое время, когда народ носит траур по случаю смерти одного из руководителей партии и Советского правительства, а я веселюсь. Я в это время, не считаясь ни с чем, допустил враждебный выпад по адресу умершего одного из руководителей партии и Советского правительства, обозвав его площадной бранью, и ушел в цех» (см. л. д. 56, протокол очной ставки).

Взаимоотношения осужденного Позолотина со свидетелями нормальные, что подтвердил сам Позолотин, в силу чего не верить показаниям свидетелей нет оснований.

Поэтому считаю, приговор в отношении Позолотина Виталия Ивановича Ставропольским краевым судом вынесен в соответствии с данными, добытыми в судебном заседании, мера наказания определена с учетом тяжести совершенного преступления.

На основании вышеизложенного и руководствуясь ст. 428 УПК РСФСР

ПОЛАГАЛ БЫ:

1. Жалобу осужденного Позолотина Виталия Ивановича за отсутствием оснований к опротестованию приговора краевого суда и определения Верховного суда РСФСР оставить без удовлетворения [...]

Прокурорское заключение по делу Э. А. Кивистик и М. М. Мююрсепп, 26 июня 1954 года, Таллин[5]

Пом. Прокурора Эстонской ССР по спецделам, мл. советник юстиции Пухлов, рассмотрев в порядке надзора архивно-следственное дело № 14 925 по обвинению Кивистик Э. А. и Мююрсепп М. М. и заявление отца Кивистик Э. А. — Сибольд А. К. и матери Мююрсепп М. М. — Веллема Э. А. но вопросу о пересмотре приговора в отношении их осужденных дочерей,

Н А Ш Е Л:

Приговором Верховного суда Эстонский СCP от 26 марта 1954 года

Кивистик Эрна Альбертовна, 1923 года рождения, уроженка гор. Тарту ЭССР, эстонка, гр. СССР, из рабочих, беспартийная, образование 9 классов, замужняя, имеет дочь 1941 года рождения, ранее не судимая, до ареста работала в Республиканской тартуской клинической больнице, заведующим продуктового склада,

Мююрсепп Майму Михкелевна, 1923 года рождения, уроженка гор. Тарту ЭССР, эстонка, гр. СССР, из служащих, беспартийная, образование среднее, замужем, имеет дочь 1949 года рождения, ранее не судимая, до ареста работала медсестрой в Республиканской тартуской клинической больнице,

осуждены по ст. 58–10 ч. 1 УК РСФСР: Кивистик к лишению свободы в исправительно-трудовых лагерях сроком на 9 лет, а Мююрсепп сроком на 7 лет, с последующим поражением в правах сроком на три года.

Кивистик и Мююрсепп признаны виновными в том, что они 31 декабря 1953 года выбросили из окна второго этажа Республиканской тартуской клинической больницы два бюста основателей коммунистической партии и Советского государства, в результате чего разбили бюсты.

Кивистик и Мююрсепп виновными себя признали. Кроме того, их вина но делу подтверждена показаниями свидетелей […] и вещественными доказательствами.

В своих заявлениях Сибольд А. К. и Веллема Э. А. просят пересмотреть в отношении их дочерей приговор суда, указывая, что преступление ими было совершено не с контрреволюционным умыслом, а в силу их опьяненного состояния, также просят учесть, что у осужденных имеются малолетние дети, за которыми необходим материнский уход.

Из материалов дела видно, что Кивистик и Мююрсепп 31декабря 1953 года, находясь на работе в Республиканской тартуской клинической больнице, к концу рабочего дня вместе с работниками этой больницы Лиив и Рандмяэ устроили пьянку в честь проводов старого года и наступающего 1954 года.

После распития вина Кивистик и Мююрсепп зашли в кабинет дежурного врача, где стояли два бюста руководителей Советского государства, взяли их с места и понесли к окну, после чего Кивистик выбросила их из окна второго этажа, тем самым разбив их на мелкие части.

Допрошенные как в ходе предварительного, так и судебного следствия Кивистик и Мююрсепп показали, что они это сделали в силу опьяненного состояния, при этом никакого контрреволюционного умысла они не имели.

После Нового года они хотели купить новые бюсты, но, узнав, что отсутствие бюстов уже обнаружено, не решались это сделать, боясь ответственности, а впоследствии, узнав, что про этот факт стало известно органам МВД, Мююрсепп 18 января 1954 года добровольно явилась в органы МВД и рассказала об уничтожении ими бюстов руководителей Советского государства.

Допрошенные по делу в качестве свидетелей лица, знающие Кивистик и Мююрсепп как по работе, так и по их местожительству, показали, что им ничего об антисоветской деятельности со стороны Кивистик и Мююрсепп не известно и они знают их как лиц, которые положительно относятся к существующему советскому строю.

На основании изложенного выше нахожу, что при таких обстоятельствах квалификация совершенных преступных действий со стороны Кивистик и Мююрсепп по ст. 58–10 ч. 1 УК РСФСР является неправильной, поскольку в их действиях отсутствует контрреволюционный умысел.

Совершенное преступление Кивистик и Мююрсепп надо рассматривать как хулиганские действия, в соответствии с чем их преступление должно быть квалифицировано не по ст. 58–10 ч. 1 УК, а по ст. 74 ч. II УК РСФСР, а поэтому, руководствуясь ст. 428 УПК РСФСР,

ПОЛАГАЛ БЫ:

Приговор Верховного суда ЭССР от 26.III.54 г. в отношении осужденных Кивистик Э. А. и Мююрсепп М. М. изменить — переквалифицировать их преступные действия со ст. 58–10 ч. 1 УК на ст. 74 ч. II УК РСФСР, в соответствии с чем и определить им меру наказания в виде лишения свободы сроком на 5 лет каждой.

Заключение прокурора о выдач есанкции на арест Е.П.Пройкова, 30 апреля 1957 года, г. Горький[6]

1957 года 30 апреля замоблпрокурора, советник юстиции Федорычев, рассмотрев материал о преступной деятельности

Поройкова Евгения Павловича, 1912 года рождения, уроженца г. Горького, русского, б/п[7], образование среднее техническое, судим в 1946 году по ст. 193–12 УК [и приговорен] к 10 годам лишения свободы, работающего электросварщиком в тресте «Стройгаз», проживающего в г. Горьком […]

Н А Ш Е Л:

23 февраля 1955 года Поройков в адрес заграничной антисоветской радиостанции «Освобождение» отправил анонимное письмо следующего содержания:

«Уважаемые соотечественники за рубежом!

Мы, жители г. Горького, в лице нескольких человек от души благодарим Вас за ваши интересные и правдивые передачи, которые мы регулярно слушаем, несмотря на яростное глушение ваших радиопередач (а также и передач «Голоса Америки”) десятками коммунистических глушителей, которые всегда, боясь правды, как и своего народа, стараются заглушить, скрыть голос России, голос сердечной правды, такой простой и доходчивой.

Коммунистическая никудышная пропаганда изо всех сил старается отучить нас от голоса правды, но тщетно — дураку ясно. Всем давно надоела набившая оскомину, завалявшаяся пропаганда об «успехах”, о «победах”, об «изобилии” и мнимом величии, но давно провалившаяся и дискредитировавшая себя в глазах всего мира, как никуда не годная и не способная к руководству Коммунистическая партия Сов. Союза, партия шакалов, убийц и грабителей своего народа. Впрочем, эту КПСС давно никто не признает. В КПСС, как известно, подвизаются только ублюдки, преступники, предатели, карьеристы и просто жулье и пр., живущие за счет русского народа и сосущие его кровь.

Просим и в дальнейшем вести радиопередачи для нас, русских, и расширить программу, мы хотели бы слушать в Ваших передачах то, о чем коммунистические вожаки и пропаганда молчат и скрывают от своего народа. А обо всем вообще мы много узнаем из Ваших радиопередач, а также и «Голоса Америки”.

Ваши передачи вселяют в нас надежду на возможное избавление нашей Родины от гнусной тирании и произвола Кремлевской диктатуры и их сатрапов.

Голос ваших правдивых передач доходит до нас, простых русских людей, которые были всюду на стороне тех, кто стоит и борется за подлинную свободу и мир на земле. Таких потенциальных сторонников в России много, и они ждут только удобного момента, чтоб раз и навсегда уничтожить дракона, поработившего русский народ и его страну. Просим огласить это письмо из СССР по радио.

Павлович

23/II-55 г.

г. Горький СССР».

Авторство Поройкова подтверждается заключениями графических экспертиз УКГБ по Горьковской области и Центральной научно-исследовательской криминалистической лаборатории при Всесоюзном институте юридических наук.

Написание настоящего письма не отрицает и сам Поройков при допросе его 30 апреля 1957 года.

На основании изложенного

ПОЛАГАЛ БЫ:

Арест Поройкова Евгения Павловича санкционировать.

Спецдонесение по делу Пацюка М. К., 22 января 1957 года, Павлодарская область[8]

Секретно.

Экз. 2

Заместителю Генерального прокурора Союза ССР, государственному советнику юстиции 1-го класса товарищу Салину

Зам. прокурора Казахской ССР, государственному советнику юстиции 3-го класса товарищу Чурбанову

С П Е Ц Д О Н Е С Е Н И Е

6 и 7 ноября 1956 года в с. Долонь Бескарагайского р-на Павлодарской области было обнаружено двадцать листовок, исполненных от руки, антисоветского содержания: «Долой Коммунистов. Святой Крест»[9]. Часть листовок было наклеено на телеграфные столбы, остальные разбросаны по селу Долонь. По факту возбуждено уголовное дело, допрошен ряд свидетелей из числа лиц, поднявших указанные листовки. В связи с тем, что в изготовлении и распространении антисоветских листовок нами подозревался житель с. Долонь Пацюк М. К., образцы его подчерка[10] и листовки направлялись на графическую экспертизу в НТО при УКГБ по Карагандинской области и научно-исследовательскую лабораторию МЮ КазССР в гор. Алма-Ате.

Первая и вторая экспертизы дали заключение о том, что листовки исполнены Пацюком М. К.

19 января с. г. на допросе, произведенном с участием замоблпрокурора тов. Немченко, Пацюк признал, что листовки он изготовил 6 ноября 1956 г. в количестве 26 штук и вечером того же числа часть наклеил на телеграфные столбы, а часть просто бросил на улице с. Долонь, пояснил, что это сделал по глупости, хотел напакостить в день 39-й годовщины Октябрьской революции. Прямо о кр. умысле[11] ничего не говорит.

Содержание листовок носит явно кр. характер, и с учетом того, что Пацюк признал свою вину в изготовлении и распространении их, изготовление листовок Пацюком подтверждено и графическими экспертизами, — Пацюк М. К. 19 января 1957 года нами арестован.

Пацюк Михаил Конистратович, 1920 года рождения, уроженец с. Крихаево Остерского района Черниговской области, гр-н СССР, б/п, образование 3 класса начальной школы, женат, имеет жену и четверо детей. До ареста работал охранником Долонского пункта «Заготзерно».

Допросом Пацюка установлено, что он с 22 июня по 27 июня 1941 г. принимал участие в боях против немецко-фашистских захватчиков в качестве первого номера станкового пулемета. 27 июня попал в плен к немцам. С его слов, с момента пленения и до мая 1945 года в Германии работал у немецкого помещика. Из плена освобожден американскими войсками и впоследствии передан Советскому командованию.

После фильтрации до 1946 г. служил в Советской Армии, а потом демобилизован. Факт пребывания в немецком плену скрывал, нет даже записи в военном билете.

Следствие предполагается закончить к 1/II-1957 года.

Прокурор Павлодарской области, ст. советник юстиции Кузьмичев.

Постановление о прекращении уголовного дела против Безносюка К. И., 30 января 1957 года, станция Дарница Юго-Западной железной дороги[12]

Я, ст. следователь УКГБ при СМ СССР на Юго-Западной железной дороге[13] капитан Поплавский, рассмотрев материалы, собранные по делу № 12 в отношении Безносюка Кондрата Ивановича, 1907 года рождения, уроженца с. Гунча Гайсинского р-на Винницкой области, из крестьян, украинца, б/п, с низшим образованием, несудимого, работающего машинистом компрессорной Дарницкого вагоноремонтного завода,

Н А Ш Е Л:

31 декабря 1956 года, в 11 часов утра, Безносюк, будучи в нетрезвом состоянии, учинил в кабинете начальника жилищно-коммунального отдела завода скандал, о чем был составлен акт (л. д. 3, 4), который и послужил основанием к возбуждению настоящего дела.

Из акта усматривается, что Безносюк, угрожая начальнику упомянутого выше отдела убийством, в присутствии рабочих Радько и Гришко обвинял его в продаже квартиры в доме № 50, кроме того, высказался в антисоветском духе против коммунистов и партии в целом, что, мол, коммунисты издеваются над рабочими и пр., заявляя при этом, что устроит «второй Будапешт».

Допрошенные по существу акта начальник ЖКО з-да Алексеев и работающий в его подчинении свид[етель] Радько заявили, что Безносюк, угрожая «вторым Будапештом», действительно высказывался в антисоветском духе, возводя при этом клевету на КПСС (л. д. 5–11).

Безносюк изложенных показаний не подтвердил и показал, что он против партии и Советской власти ничего не говорил, а лишь устроил скандал Алексееву за то, что он и другие члены администрации завода отказывали ему в расширении жилплощади, тогда как свою жилплощадь улучшали и раздавали квартиры лицам, имевшим собственные дома.

Безносюк также пояснил, что он действительно употреблял такие слова, как «гады», «бериевцы» и пр., о которых упоминается в акте, однако произносил их не в адрес партии и правительства, а в адрес таких, как Алексеев и ему подобные члены администрации з-да, которые, как он заявил, прикрываются партийными билетами и творят безобразия в квартирном вопросе (л. д. 26–34).

Установлено, что на заводе действительно имели место злоупотребления с распределением квартир. Выявлены, например, такие случаи, когда некоторые руководящие работники, имея собственные дома, выстроенные им с помощью завода, к тому же получали полные квартиры из заводского жилфонда, а свои дома продавали. Имели также место факты, когда члены заводской администрации меняли свои квартиры по несколько раз, а также предоставляли и расширяли жилплощадь лицам, менее нуждающимся, чем Безносюк (л. д. 44–46, 59, 62).

Как показала проверка, Безносюк с 1947 года проживает со своей семьей, состоящей из шести человек, в одной комнате в 23 кв. метра. На это он неоднократно обращал внимание администрации завода и просил расширить ему жилплощадь, однако его просьб не удовлетворяли. Ему также отказали в предоставлении участка под застройку дома. Такое отношение к нему и несправедливость в распределении квартир, как заявил Безносюк, побудило в нем недовольство по отношению администрации завода, в результате чего он не мог сдержаться в своем поведении и учинил скандал (л. д. 26–33, 37, 38, 40, 41, 43, 57).

Объясняя существо разговора о «Будапеште», Безносюк показал, что он не угрожал устроить «второй Будапешт», а лишь говорил, что Алексееву и другим, которые злоупотребляют с квартирами и по-бюрократически относятся к рабочим, надо сделать так, как сделали в Будапеште, причем Безносюк пояснил, что он не имел в виду погибших там коммунистов, как это отражено в акте, составленном Алексеевым, а говорил, что Алексеева и ему подобных надо бить так, как били в Венгрии фашистов, которые хотели захватить в свои руки власть.

Объективность показаний Безносюка по этому вопросу в известной мере подтвердила свид. Гришко, присутствовавшая в кабинете начальника ЖКО в то время, когда Безносюк скандалил. Она показала, что Безносюк все время ругался из-за квартиры, в получении которой ему отказали, выставляя при этом претензии Алексееву и другим работникам завода. Устроить «второй Будапешт», как заявила Гришко, Безносюк не угрожал, а лишь указывал, что своим поведением администрация озлобляет рабочих и может довести до того, что так будет, как было в Польше и Будапеште.

Что касается других высказываний со стороны Безносюка, то свид. Гришко ничего внятного о них не показала. Она лишь подтвердила, что такие слова, как «гады», «бериевцы» и др. Безносюк произносил, но к чему они были сказаны и к кому относились, пояснить не может (л. д. 12–14).

Безносюк в годы войны был эвакуирован в тыл, где добросовестно трудился на предприятиях Урала. Знающие Безносюка люди еще с довоенного времени охарактеризовали его с положительной стороны. Допрошенные работники Дарницкого вагоноремонтного завода показали, что Безносюк весьма квалифицированный рабочий, неоднократно за хорошую работу поощрялся заводом, что в свою очередь подтверждено имеющимся в деле листом учета поощрений, никогда не высказывался в антисоветском духе, всегда был за мероприятия партии и Советского правительства (личное дело 36, 37, 39, 42, 43, 47–54).

Принимая во внимание, что при изложенных выше обстоятельствах дела собранные предварительным следствием данные не являются достаточными для предания Безносюка суду, руководствуясь пунктом 2 ст. 197 УПК УССР,

П О С Т А Н О В И Л:

Безносюка Кондрата Ивановича к уголовной ответственности не привлекать. Уголовное дело, возбужденное против него по признакам ст. 54–10 ч. 1 УК УССР[14], дальнейшим производством прекратить из-за недостаточности улик для предания суду.

О вскрытых злоупотреблениях со стороны администрации завода в деле распределения квартир сообщить в Дарницкий райком КПУ.

Копию постановления направить прокурору, наблюдающему за следствием.

Приговор по делу Я. М. Рыбачука, 4 июля 1957 года, г. Киев[15]

П Р И Г О В О Р

Именем Украинской Советской Социалистической Республики

1957 года, июля 4 дня, Судебная коллегия по уголовным делам Киевского областного суда […] рассмотрела в закрытом судебном заседании в гор. Киеве дело по обвинению:

Рыбачук Якова Михайловича, 1929 года рождения, уроженца и жителя гор. Киева, […], беспартийного, с образованием 8 классов, не женатого, ранее дважды судимого (последний раз в 1953 г. за нарушение паспортного режима [приговоренного к] 2 годам лишения свободы), работавшего до ареста проходчиком в «Киевметрострое» — по ст. 54–10 ч. 1 и 70 ч. 2 УК УССР[16].

Материалами предварительного и судебного следствия установлено, что Рыбачук 2 мая 1957 года, будучи задержанным в нетрезвом состоянии за нарушение общественного порядка в пельменной на ул. Калинина в гор. Киеве и выведен на улицу, стал выражаться нецензурными словами, оказывать сопротивление сотрудникам милиции, продолжая эти же действия и в пути следования при доставке в вытрезвитель.

В дальнейшем, находясь в вытрезвителе, Рыбачук продолжал нарушать общественный порядок, ругался грубой нецензурной бранью в присутствии сотрудников милиции вытрезвителя, в том числе женщин, выкрикивая наряду с бранью резкие антисоветские и антиправительственные слова.

Подсудимый признал, что он 2 мая действительно был доставлен в вытрезвитель в нетрезвом состоянии за нарушение общественного порядка, но как себя вел в вытрезвителе, что говорил, не помнит вследствие сильного опьянения.

Показаниями допрошенных в судебном заседании свидетелей […] полностью подтверждены фактические обстоятельства вмененного обвинения.

Суд признает доказанным, что наряду с грубой площадной бранью и буйством, послужившим основанием к тому, чтобы связать Рыбачука в вытрезвителе, он выкрикивал также недостойные и вредные слова антисоветского характера.

Однако эти выкрики являются следствием несознательности и опьянения подсудимого и должны также рассматриваться как хулиганство, поскольку диспозицией ст. 54–10 УК предусматривается сознательная антисоветская агитация, направленная на подрыв или ослабление Советской власти.

Таким образом, суд, находя все действия подсудимого хулиганскими, считает, что обвинение, квалифицированное органами предварительного следствия по ст. 54–10 ч. 1 УК УССР, подлежит переквалификации на ч. 2 ст. 70 УК УССР, как и остальные действия.

Учитывая личность подсудимого, наличие судимостей в прошлом, суд считает необходимым применить к нему дополнительные меры наказания. […]

[Суд] приговорил:

Рыбачук Якова Михайловича по ст. 70 ч. 2 УК УССР к 3 годам лишения свободы в исправительно-трудовых колониях с поражением в правах […] на 5 лет и с запрещением в силу ст. 33 УК УССР проживать в гор. Киеве и столицах союзных республик в течение 5 лет после отбытия наказания. […]

[Из справки прокурора Главной транспортной прокуратуры[17] выясняется содержание антисоветских выкриков Рыбачука. Свидетели привели следующие его фразы:]

Да здравствует Гитлер, Трумэн, долой коммунизм!

Да здравствует Гитлер, Трумэн, Эйзенхауэр, долой коммунизм и его руководителей!

Долой советскую власть, смерть коммунистам!

Нецензурно высказывался в адрес Хрущева.

Долой советскую власть! Всех коммунистов и Хрущева надо уничтожить. Да здравствует Эйзенхауэр и Трумэн!

Долой советскую власть, смерть коммунистам! Да здравствует Трумэн, Эйзенхауэр, фюрер! Да здравствует Америка!

---

[1] Архивные ссылки даны в примечаниях к заголовкам документов, стилистика документов сохранена полностью, орфография и пунктуация исправлены в соответствии с современными правилами правописания за исключением оговоренных в сносках случаев, купюры в тексте и примечания публикатора обозначены [...].