Мыслить социально-политически

*

14 июня 2002 года скончался Герман Германович Дилигенский, талантливейший российский ученый, лауреат Государственной премии, глава Центра сравнительных социально-экономических и социально-политических исследований Института мировой экономики и международных отношений РАН, главный редактор журнала «Мировая экономика и международные отношения», руководитель политологического семинара «Россия в условиях трансформаций», эксперт Фонда «Общественное мнение» и других научных центров и фондов.

Г.Дилигенский представлял собой тип ученого-мыслителя, объединявшего водном лице историка, политолога, социопсихолога. Он стал фактическим основателем направления, названного им социально-политической (или «макросоциальной») психологией. Он объединил направления и проблемы социальной психологии, выходящие на социэтальный уровень, с проблематикой политической психологии, привлекая также и макросоциологию.

Новое направление взяло на вооружение категориальный аппарат и некоторые закономерности и выводы общей (индивидуальной) психологии. Это стало возможным благодаря определенному «изоморфизму» микро- и макроуровней психики. Но, в отличие от других психологических направлений, социально-политическая психология, подчеркивал Дилигенский, концентрирует внимание не только на механизмах взаимодействия людей, но и на содержании (конкретно-историческом) психических образований и поведения. Задачей этой науки, по его определению, является «познание людей одновременно какпродукта и движущей силы функционирования и развития общества». Иначе говоря, взаимодействие психической сферы человека с конкретно-историческим обществом, с историческим развитием. Это ключевой момент в понимании социально-психологических процессов, имеющий чрезвычайно важное методологическое значение в подходе к нынешней российской действительности.

Г.Дилигенский отверг естественный для марксистских психологов (впрочем, не для них одних) когнитивистский (познавательный) подход к психическим явлениям (психика познает мир, вырабатывает представления о нем, позволяющие ориентироваться). Такой подход, считал он, не может дать ответа на вопрос, чем обусловлено конкретное содержание представлений, убеждений, верований людей, их отношение к общественным феноменам. Он подчеркивал единство когнитивного, мотивационного, аффективного (эмоционального) аспектов психологии. Это положение известно из общей психологии, но редко применялось для объяснения макросоциальных процессов. Герман Германович особо выделял основополагающее значение мотивационной стороны (прежде всего потребностей).

Социально-политические потребности, по Дилигенскому, суть экстраполяция индивидуальных и групповых потребностей, мотиваций в макросоциальную и политическую сферу. Разумеется, это не простой и не однозначный феномен. Потребности людей проецируются в социально-политическую сферу только в том случае, если они связывают с ней удовлетворение (или неудовлетворение) этих потребностей. Социально-политическая потребность не сводима к сумме индивидуальных, на надличностном уровне возникает новое качество. Соотношение между разными группами потребностей находится в прямой зависимости от характера наличного общества. В докапиталистических обществах, указывал Дилигенский, преобладала потребность в защите от различного рода угроз, в интеграции в социум; в современных демократических обществах актуализируется потребность в индивидуальном и социальном развитии, в обновлении.

Признавая рациональное ядро в концепции Р. Инглхарта о качественном сдвиге в приоритетах населения Запада — от «материалистических» ценностей к «постматериалистическим», Г. Дилигенский смог показать, что все гораздо сложнее: действительно, удовлетворение более элементарных потребностей, как показывает опыт Запада, важно для актуализации потребностей более высокого порядка, но вытеснения первых вторыми не происходит, так как для большинства населения характерно сочетание тех и других.

Одним из понятий, введенных Дилигенским в психологическую науку, была базовая напряженность — конфликт между двумя базовыми потребностями социального существования — потребностью в объединении с другими людьми и в автономии от них, в выделении из социума. Конфликт между общественной сущностью человека и подавлением индивидуальности социумом проявляется то в скрытом, латентном виде, то в более явном, являясь организующим началом всей системы потребностей социального существования, мотивационного ядра личности.

Благодаря макропсихологическому подходу Г. Дилигенский одним из первых в России смог понять серьезное изменение социально-психологической ситуации на Западе, произошедшее к концу ХХ века. Речь идет об ослаблении социальной конфликтности, уменьшении социальной обусловленности индивидуального сознания, развитии нового индивидуализма, сочетающегося со стремлением к личностной автономии и требующего в качестве своего дополнения новой социальности, связанной уже не только с определенной большой группой, но с разными большими и особенно малыми группами. Он ясно понимал влияние изменившихся механизмов формирования массовой психологии на изменение характера политики, много писал об этом.

Наиболее волновавший его вопрос — пути и возможности дальнейших преобразований в России в направлении демократического рыночного общества. Конструктивные элементы новых институциональных структур — частную собственность, более или менее рыночные механизмы распределения, гласность, плюрализм, выборы, относительную стабильность власти и широкие полномочия высшего руководства — необычайно сложно превратить в факторы эффективной трансформации.

Г. Дилигенский определял институты не только как структуры, но рассматривал их, прежде всего, в качестве «мягкого компонента» — писаных и неписаных норм и принятых в обществе образцов поведения. Он считал, что в целом российская институциональная ситуация неблагоприятна для трансформаций (для действий намакроуровне).

Российская элита должна предъявлять обществу образцы поведения, содействовать формированию социальных норм современного типа, но, в силу ее генезиса, мало способна к этому. Г. Дилигенский критически относился не только к властвующей элите, но и к российским либеральным политикам. Он неоднократно обращал внимание на их доктринерство, невнимание к массовому общественному мнению, непонимание важности социального содержания либеральной политики, демократии. В состоянии элит он видел отражение состояния общества, определяя его как деинституционализацию — отсутствие единой и определенной идейно-ценностной и нормативной системы.

Он постоянно подчеркивал, что пресловутый коллективизм россиян в нынешнее время не более чем миф. От традиционного коллективизма общинного типа, который активно эксплуатировался большевиками в первые десятилетия советской власти, остались лишь реликты в виде вербальной ценности и, может быть, потребности в активном личностном общении, обусловленной, возможно, некоторыми национальными особенностями.

Уже позднесоветский человек, доказывал Герман Германович, несмотря на вербальный, декларативный коллективизм, в своем реальном поведении был заядлым индивидуалистом. К такого рода жизненной стратегии его принуждали объективные общественные условия последних десятилетий советской эпохи. Это был, по определению Дилигенского, адаптационный индивидуализм, идущий вразрез с официальными коллективистскими нормами. В постсоветское время именно такое поведение для очень многих становится нормой, возникает нормативный индивидуализм. Если современный индивидуализм западного человека, как правило, сопряжен с осознанием социальных связей, вытекающей отсюда ответственности, уважением прав и интересов других людей, то нормативный индивидуалист — личность, лишенная того, что Фрейд называл «сверх-Я» (понимания социальных норм, социальной ответственности). Нормативные индивидуалисты лишены способности к объединению. Поэтому им присущ комплекс слабости — тем более что в обществе существует когнитивный вакуум, т. е. отсутствие понятной массовым слоям населения информации о смысле происходящего. Отсюда возникает соблазн искать защиты у авторитарного государства, создается «негативный политический консенсус» вокруг такой неидеологической или «доидеологической» ценности, как идея порядка.

Для Дилигенского было ясно, что авторитарный выбор в условиях России равносилен отказу от либерализации. Поэтому он уделял немалое внимание исследованию отношения россиян к демократии. На конкретном материале он показал, что демократия для большинства является условным общественным идеалом, мало связанным с отношениями и структурой власти. Его основное содержание — либо свобода, понимаемая по-российски, т. е. как ничем не ограниченная «воля», либо социальная защита, т. е. государство, оказывающее патерналистскую поддержку слабым, либо и то и другое вместе.

В отличие от большинства исследователей, Дилигенский отстаивал принципиальную изменяемость традиционной политической культуры, призывал отслеживать те феномены, в которых проглядывает это изменение. Главной проблемой, которой он уделял наибольшее внимание в последние годы, была для него проблема субъекта модернизации. При неблагоприятной ситуации на макроуровне, утверждал он в недавних работах, решающим фактором становится микроуровень, уровень индивида, повседневная общественная практика.

В поисках такого индивида в последней крупной работе он обратился к зарождающемуся постсоветскому среднему классу. Он показал, что внутри него сохраняется глубокая социально-психологическая дифференциация, его представители очень разные по своему положению и жизненным позициям.

В то же время исследование показало и наличие креативного меньшинства — представителей среднего класса, выступающих в своей профессиональной сфере как ответственные граждане, не только адаптировавшиеся к новым условиям, но и сознающие свою социальную ответственность, выступающие с социальными инициативами (будь то целенаправленная благотворительность, или создание новых медицинских центров, или распространение нового профессионального опыта), меняющие в своем окружении социальную практику. Это изменение социальной практики, утверждал Герман Германович, — зародыш нового внутри социума. Пусть этих людей мало, но они воплощают в себе потенциал гражданственности, являются потенциальными социальными акторами, хотя пока еще не на социэтальном уровне. Г. Дилигенский полемически заявлял, что изменения в низах первичны по отношению к изменениям в верхах, что только давление снизу, со стороны новой социальной практики, может изменить позицию верхов.

Все значение творчества и личности Германа Германовича Дилигенского, думается, будет достойно оценено лишь со временем.