Вера как гипотеза (Станислав Вшолек. Рациональность веры)

Станислав Вшолек. Рациональность веры / Серия «Богословие и наука». М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2005. 152 с.[*] Об отношении разума и веры писали многие авторы. Станислав Вшолек, профессор Папской богословской академии в Кракове и богословского факультета Университета в Тарнове (Польша), внес свой вклад в прояснение этого вопроса. Вшолек опирается прежде всего на западную христианскую традицию, ключевыми фигурами которой являются Августин и Фома Аквинский. Оба автора рисуют весьма непростую картину отношений между разумом и верой. Согласно Августину, было бы ошибкой говорить о первенстве веры по отношению к разуму или, наоборот, разума по отношению к вере, поскольку они неотделимы друг от друга. Этот подход нашел свое выражение в известном изречении гиппонского епископа: «Понимай, чтобы верить, веруй, чтобы понимать». Фома подчеркивает отличие акта веры от других интеллектуальных актов, противопоставляя функцию интеллекта функции воли. Однако это не означает разрыва между разумом и верой, так как, согласно Аквинату, в вере воля желает того же, о чем одновременно рассуждает разум.

По мнению Вшолека, у многочисленных последователей Августина и Фомы сложилась упрощенная схема отношений разума и веры. К формированию этой упрощенной модели приложили руку и родоначальники новоевропейской философии Локк и Юм. Схема эта, воспринимаемая сегодня в качестве чего-то само собой разумеющегося, может быть представлена в виде трех последовательных этапов постижения истины:

1) разум предлагает доводы в пользу разумности веры («преддверие» веры);

2) вера выступает как свободный акт воли, представляющий собой ответ на эти доводы;

3) разум разъясняет принятые истины веры, рассеивает сомнения и т. п.

Таким образом вера непременно должна предваряться некоторыми рациональными доводами (обоснованием божественного характера Св. Писания или «доказательствами бытия Бога»), опираясь на которые, человек затем совершает акт воли, т. е. принимает нечто такое, что уже не может быть рационально доказано. Вслед за этим, однако, на сцену вновь выходит разум, который теперь помогает понять принятые на веру утверждения и рассеять возникающие сомнения.

Что можно в данном случае сказать о «рациональности веры»? Утвердившаяся схема предполагает такое понимание рациональности, арбитром в котором является исключительно разум — чтобы «рационально поверить» в истины веры, необходимо прежде обосновать их «разумность», т. е. их приемлемость для разума. Иными словами, «истины веры» признаются рациональными постольку, поскольку они — в большей или меньшей степени — могут быть оправданы «истинами разума».

Нетрудно заметить, что речь в данном случае идет не столько о феномене веры как таковом, сколько о предмете веры. На рациональность проверяется не акт веры, а некоторый набор утверждений. Как отмечает Вшолек, познавательный характер самой веры остается при этом нераскрытым — вера здесь выступает преимущественно как ответ на предварительную работу разума.

Таким образом, «рациональность веры» имеет две особенности. Во-первых, мы сталкиваемся со вполне определенным (и многим представляющимся единственно возможным) пониманием рациональности — пониманием, в основе которого лежит идеал научного знания, имеющего всеобщий и необходимый характер. Во-вторых, вера выступает преимущественно в качестве волевого уси лия, необходимого для принятия утверждений, предварительно уже частично обоснованных разумом. Познавательный же потенциал самой веры остается при этом незамеченным. Стало быть, для того чтобы взглянуть на проблему «рациональности веры» под иным углом, следует попробовать несколько расширить устоявшееся представление о рациональности и о самом разуме, а также попытаться выявить познавательные возможности веры.

Говоря о рациональности, Вшолек справедливо замечает, что проявления разумной деятельности человека отнюдь не ограничиваются «принуждением выведения», т. е. дедуктивной логикой. Даже научная деятельность — если под таковой понимать не только обоснование гипотез и проведение доказательства, но также выдвижение гипотез и изобретение способов доказательства — предполагает свободное и творческое применение разума. Разум есть способность постигать смысл реальности, и эта способность пользуется различными методами в зависимости от предмета, находящегося в центре ее внимания. В научной деятельности участвует как разум «отвлеченный», холодно-логический, так и разум «вовлеченный», творческий и заинтересованный.

Такой разум уже не будет совершенно чуждым и радикально противостоящим вере. Основной тезис Вшолека, выраженный в самом названии его книги, гласит, что вера, помимо всего прочего, сама по себе уже есть применение разума. Именно здесь проявляется познавательный характер веры. Чтобы проиллюстрировать движение мысли в вере, автор обращается к такой рациональной конструкции, как гипотеза[1]. Выдвижение и последующая экспериментальная проверка гипотез представляют собой сегодня основной способ проведения научного исследования (так называемый гипотетико-дедуктивный метод). Однако выдвижение гипотез (предположений, догадок) и их дальнейшая проверка на опыте присутствуют во всех сферах человеческой деятельности, не только в науке. Более того, в ситуации, когда объяснение имеющихся фактов необходимо иметь немедленно, гипотеза может приниматься в качестве истинного утверждения (т. е. в качестве заключения) еще до ее опытной проверки. В этом смысле имеется определенное сходство между выдвигающим гипотезу ученым и верующим, признающим существование Бога. Однако различия в данном случае все же значительно больше, чем сходства. В науке любая гипотеза может рано или поздно быть опровергнута и отброшена. В случае же религии вера есть уверенность без обосновывающих доказательств. Как отмечает Вшолек, вера есть познание, причем познание достоверное, но она не есть знание в смысле научного знания. Гипотеза не исчерпывает содержания веры, а только указывает на ее важный познавательный аспект.

Сравнение веры с гипотезой делает понятной основную мысль автора, что сама вера требует, помимо всего прочего, применения разума. Разум является внутренним фактором, формирующим веру и участвующим в самом акте веры, а не только в ее предварительном или последующем осмыслении, как это предполагает изложенная в самом начале схема.

Таким образом, говоря о «рациональности веры», Вшолек отнюдь не предпринимает очередную попытку «доказательства» или обоснования тех или иных догматов. Речь идет о вере как познавательном акте, рациональность которого состоит в творческом и свободном применении разума.

Понятие свободы играет важную роль в рассуждении Вшолека. Гипотеза, в отличие от доказательства, предполагает возможность различных объяснений. Так, например, предположение о существовании Бога не исключает других возможных интерпретаций наблюдаемого мира. Именно эта «ненадежность» гипотезы (в сравнении с доказательством) определяет «пространство свободы», т. е. позволяет совершать выбор среди многих возможных объяснений.

Нередко такой выбор трактуется как целиком зависящий от субъекта волевой акт. Отсюда широко распространенное представление о вере как о чем-то иррациональном. По мнению же Вшолека, вера, будучи актом свободного выбора человека, не является, тем нее менее, просто делом его воли — равно как не является только результатом чувства или плодом рассуждений. Вера есть ответ — но ответ на вопрос, направленный не от, а к субъекту. «Вера — это движение человеческой мысли, которое вызвано содержанием, уже распознанным человеком, но приходящим извне, извне вопрошающего разума» (с. 81). Согласие веры, т. е. свободный выбор одного объяснения из нескольких, «совершается ввиду чего-то, что является достаточным для пробуждения воли, хотя и недостаточным для того, чтобы убедить интеллект» (с. 82). Однако воля при этом лишь побуждает, но не принуждает разум. В этом отличие понима ния веры Вшолеком от «иррационалистического» толкования веры у Кьеркегора и его последователей, получившего значительное распространение в ХХ веке. Согласно нашему автору, «вера не является скачком от непонимания к пониманию, но движением мысли от частичного понимания к полному уразумению под давлением распознанного (открытого) блага» (с. 85).

Таким образом, вера, по мнению Вшолека, не есть просто акт воли, опирающийся на предварительные доводы разума, как это представлено в приведенной в самом начале схеме. Вера не есть также иррациональный выбор, игнорирующий любые рациональные аргументы. Позицию польского философа можно охарактеризовать как среднюю между двумя вышеизложенными. Для него вера уже есть применение разума — хотя, конечно, не только разума. Вера есть предположение, которое вырастает из внимания, обращенного на то, что существует. Как считает автор книги, такая вера-предположение достоверна, и поскольку человеку свойственно задавать вопросы о сущем, в т. ч. «предельные» вопросы о смысле жизни и вселенной, он в состоянии эту достоверность обнаружить. В заключительных главах книги Вшолек пытается прояснить, каким образом возможно такое обнаружение — в частности, опираясь на христианское понимание мира и человека.

Возможно, читатель, привлеченный названием книги Вшолека и рассчитывающий извлечь из нее новую порцию апологетических «доказательств» истинности христианства, позволяющих разбить или хотя бы ослабить аргументацию атеистов, будет по прочтении книги сильно разочарован. Что ж, благородному делу идеологической борьбы с атеистами посвящено немало христианской литературы, и желающий подвизаться на этом поприще без труда найдет себе на книжных полках подборку по вкусу. Читатели же, не склонные к жарким спорам по вопросу о существовании Бога, но предпочитающие однажды вечером удобно расположиться в кресле и последовать за мыслью эрудированного и проницательного автора, каковым является Станислав Вшолек, несомненно, будут вознаграждены.

Напоследок хотелось бы отметить одну особенность обсуждаемой книги, весьма обрадовавшую автора этих строк. Речь идет о частом обращении Вшолека к идеям кардинала Ньюмена — одной из самых ярких фигур в богословии XIX века, чье влияние в ХХ веке только возросло. К великому сожалению, труды Джона Ньюмена практически неизвестны в России. Поэтому неоднократно встречающиеся на страницах книги цитаты из сочинений этого замечательного английского мыслителя, а также изложение его взглядов по вопросу взаимоотношения веры и знания, несомненно, будут интересны российскому читателю.

[1] Несомненно, гипотеза является для Вшолека больше чем просто рядовой иллюстрацией познавательного характера веры.