Экономические реформы глазами россиян

Приватизация государственной собственности, начавшаяся в нашей стране более десяти лет назад, оказалась в числе тех реформ, которые были восприняты населением (и воспринимаются до сих пор) наиболее болезненно. Если сформулировать обобщенно, то массовое сознание видит в приватизации аферу общенационального масштаба. В спектре эмоций, которые вызывает эта реформа, самая сильная — обида на несправедливое, по мнению граждан, распределение ресурсов и собственности.

Примечательно, что даже спустя восемь лет после начала процесса разгосударствления собственности, в 2000 году, в числе событий прошедшего десятилетия, «повернувших жизнь страны в худшую сторону», каждый десятый респондент назвал приватизацию: «приватизация богатства страны на продажу и разворовывание», «приватизация по неправильным законам», «нечестная антинародная приватизация», «несправедливое деление государственного имущества»[1]. В рейтинге экономических неудач десятилетия приватизация «обогнала» и дефолт 1998 года (6%), и гайдаровские экономические реформы в целом (4%).

И сегодня, в 2005 году, для определенной части россиян слово «приватизация» имеет сугубо отрицательные коннотации. «Воровство, афера века», «грабеж страны среди бела дня», «акция по разграблению государства», «прихватизация», «фикция для народа, обман», «дурное дело —богачи все купили себе» —именно так 23% респондентов[2] ответили на открытый вопрос «Как Вы понимаете слово “приватизация”, что оно означает?» И хотя остальные ответившие на этот вопрос (или 49% по выборке в целом) дают эмоционально нейтральные определения приватизации, либо описывая суть этого процесса в их представлении («означает переход в личную собственность того, что раньше было государственным», «разгосударствление», «приватизация квартиры», «государственные предприятия перешли в частные руки»), либо ассоциируя приватизацию с частной собственностью вообще («владение чем-либо, частная собственность»), саму реформу и ее последствия россияне намного чаще оценивают негативно, нежели позитивно. Так, 55% опрошенных уверены, что приватизация причинила стране больше вреда, чем пользы; 22% россиян оценивают ее последствия амбивалентно, полагая, что приватизация принесла и вред, и пользу в равной мере, и всего лишь 8% видят только ее положительные результаты. Отрицательную оценку разгосударствлению собственности чаще всего дают сторонники «левых» полити ческих взглядов, принципиально не приемлющие частную собственность как таковую (электорат КПРФ и «Родины»), респонденты старшего поколения, сельчане и, наконец, так называемые «неадаптированные пессимисты», т. е. люди, которые, по их собственному признанию, не сумели приспособиться к рыночным условиям[3]. А положительно оценивают итоги приватизации прежде всего представители молодого поколения (от 18 до 35 лет), «оптимисты», т. е. те, кто сумел «вписаться» в современную жизнь, а также жители мегаполисов (за исключением Москвы).

Можно выделить несколько причин столь широко распространенного неприятия российской приватизации начала 90-х годов. Первая и, пожалуй, главная: приватизация воспринимается не просто как уход государства из сферы отношений собственности, но главным образом как отмена им своих патерналистских обязательств перед гражданами, уклонение от ответственности за их благополучие, включая и экономическое. В результате, считают люди, они оказались «один на один» с рыночной экономикой, «правил игры» которой не понимали. Треть ответивших на открытый вопрос[4] об отрицательных последствиях приватизации для страны (это 25% по выборке в целом) указала на снижение уровня жизни, обнищание народа, появление целого ряда прежде неизвестных социальных проблем — безработицы, социального расслоения и др.: .

• «Банкротство другой части общества», «простой народ стал жить еще хуже», «людей вогнали в такую бедность, они стали никому не нужны», «завод приватизировали, и мы остались без работы и без зарплаты»; 
• «бедные стали еще беднее, а богатые — еще богаче», «20% богатых и 80% бедных — это результат приватизации», «более резкое расслоение на богатых и бедных»;
• «народ обездолен, а социальная сфера работает у нас плохо, пять детей своих поднимаю только на сиротские деньги», «отказ от социальных обязательств», «очень пострадала социальная сфера, особенно дети и старики», «пенсионеры оказались выброшенными на улицу».

Этот упрек государству за отказ от патерналистских обязательств заметно чаще исходит от наименее приспособленных «неадаптированных пессимистов» (34%) и существенно реже — от «оптимистов» (17% при 25% в среднем по выборке).

Патерналистскими иллюзиями, судя по всему, объясняется и весьма широко распространенное в обществе убеждение, что страна развивается лучше, когда большая часть предприятий находится в государственной, а не в частной собственности (в процентах к числу опрошенных):

Таким образом, взгляды на приватизацию в российском обществе во многом обусловлены степенью адаптированности к новой форме экономической и социальной жизни. Однако «списывать» неприятие приватизации исключительно на трудности адаптации было бы неверно.

Вторая причина негативного отношения к приватизации — сомнение в легитимности методов разгосударствления собственности в начале 90-х годов. Как показывают результаты опроса, сегодня 46% респондентов не отрицают целесообразности передачи государственной собственности в частные руки, однако они уверены, что приватизация осуществлялась неправильно, и лишь 5% считают, что она была проведена правильно[5].

Весьма устойчиво убеждение, что приватизация происходила с нарушением законов: в этом уверены 64% респондентов. Лишь 9% считают, что приватизационные сделки осуществлялись, как правило, по закону, и еще 12% — что законы в одних случаях соблюдались, а в других — нет. Сегодня, после недавних скандалов, так или иначе связанных с вопросом о нарушении законов некоторыми представителями крупного бизнеса, подобное распределение мнений не вызывает удивления. Но и почти семь лет назад, в 1998 году, когда вопрос о юридической чистоте приватизационных сделок практически не поднимался, ответы респондентов распределялись сходным образом: 63%, 6% и 16% соответственно.

Судя по всему, называя приватизацию незаконной, наши сограждане подразумевают не столько отступление от правовых норм, которые большинству практически неизвестны, сколько нарушение норм этических. Приватизация, изначально представленная властью как возможность для любого «рядового россиянина» получить доступ к бoльшим экономическим ресурсам, обернулась тем, что эти ресурсы сконцентрировались в руках небольшой группы людей, а финансовые возможности и уровень жизни основной массы, наоборот, только снизились: «владельцами стали воры и бандиты», «все досталось чубайсам», «кто успел, тот и съел», «кучка людей захватила собственность, принадлежащую другим людям», «все государственное отдали не по закону», «все разворовали, скупили за копейки».

Ощущением нелегитимности приватизации объясняется желание пересмотреть ее итоги, которое сегодня высказывают 51% опрошенных (против — всего 19%). Заметим, что значительная часть сторонников этой меры (половина ответивших на открытый вопрос[6], или 19% по выборке) так или иначе апеллирует к чувству социальной справедливости («было много несправедливости и обмана», «потому что из-за этой приватизации кучка жирует и ходит по нужде в золотые унитазы, а остальные роются в помойной яме», «большая часть населения обнищала», «из богатой страны мы превратились в страну бандитов, олигархов и нищих»), а не к юридическим нормам («90% приватизировано незаконно», «была допущена масса грубых нарушений, махинаций, воровства» — всего 7% по выборке).

Любопытно, что даже среди респондентов, считающих, что приватизационные сделки во всех или хотя бы в ряде случаев совершались по закону, третья часть, очевидно движимая тем же ощущением «несправедливости» этой реформы, все равно выступает за пересмотр ее итогов. Вот как распределились ответы на во прос «Одни считают, что необходимо пересмотреть итоги приватизации. Другие считают, что итоги приватизации пересматривать недопустимо. С какой точкой зрения — с первой или второй — Вы согласны?» (в процентах к числу опрошенных).

Третья причина негативного отношения к приватизации — сомнение в ее экономической эффективности. Судя по ответам на открытые вопросы[7], в обществе нет единого мнения о характере влияния приватизации на экономическое развитие страны: его считают полезным 11% опрошенных, столько же думают, что оно принесло вред. Особенно значительны расхождения в оценках, которые россияне дают состоянию производства. Одни говорят о подъеме экономики и развитии некоторых отраслей промышленности («40% приватизированных предприятий дали положительные результаты — экономика развивается у Потанина, Дерипаски», «в определенных отраслях это привело к улучшению работы»), другие, наоборот, о падении производства и развале целого ряда отраслей и предприятий («многие предприятия развалили»; «все колхозы и заводы развалились»; «все разрушено производство»). К числу позитивных результатов разгосударствления собственности опрошенные относят появление и развитие предпринимательства («малый и средний бизнес был выстроен в ходе приватизации», «многие сумели открыть свое дело», «появился ЮКОС и “Вымпелком”», «дали свободу предпринимателям»), рынка товаров и услуг, конкуренции («больше стало товаров», «все теперь можно купить, были бы деньги», «стало больше магазинов, казино, банков, ресторанов, кафе», «...появилась конкуренция среди предпринимателей»), новых рабочих мест («государство не может справиться, частное лицо дает рабочие места», «появилось много рабочих мест»). Среди негативных последствий выделяют ослабление государственного бюджета («больше денег не попадает в бюджет, финансовые потери для государства», «государство не получило никакого дохода»; «государство обеднело»), нерегулируемое ценообразование («не регулируются цены на энергоносители, так как государство уже не управляет ценами, все в частных руках», «частные лица не подчиняются государству, поэтому устанавливают завышенные цены, например на электроэнергию, бензин и так далее»).

Всего лишь 16% респондентов полагают, что частные предприятия работают эффективнее, чем оставшиеся в государственной собственности, 27% опрошенных уверены в обратном. Более трети выбирают промежуточные варианты ответа: 14% отвечают «одинаково», 23% — «бывает по-разному». Интересно, что по этому вопросу распределение мнений практически не меняется с 1998 года[8]. Хотя работники небюджетной сферы чаще склонны высказывать суждение о большей эффективности частных предприятий, чем те, кто трудится в государственных учре ждениях или не работает вовсе, разница в оценках не слишком велика. Об этом свидетельствуют ответы на вопрос: «Как Вы думаете, приватизированные промышленные предприятия работают лучше тех, которые остались в государственной собственности, хуже или те и другие работают одинаково?» (в процентах к числу опрошенных)

Кстати, стоит отметить, что половина опрошенных (50%) предпочли бы работать на бюджетном предприятии и почти вдвое меньше (26%) — на частном, негосударственном.

Наконец, мы уже упоминали, что 33% россиян не приемлет приватизацию по принципиальным соображениям. В основном, это представители малоресурсных групп населения: старше 55 лет и с низким уровнем образования, а кроме того, люди определенной идеологической ориентации — сторонники КПРФ и «Родины». Три четверти респондентов, разделяющих такие убеждения, уверены, что страна развивается лучше, когда большая часть ее предприятий и все природные богатства находятся в государственной собственности («богатство нашей страны принадлежит народу»; «большинство крупных предприятий должно быть в руках государства»; «все недра принадлежат народу»). Примечательно, что именно эти люди чаще прочих настаивают на том, чтобы предавать суду и лишать собственности владельцев предприятий, приватизированных с нарушениями законов, или даже на полном и безоговорочном пересмотре итогов приватизации.

Итак, большая часть россиян негативно относится к приватизации начала 90-х годов. Неприятие вызывают и способы ее проведения, и ее социальные и экономические последствия, а у многих — и сама идея разгосударствления «народной» собственности.

Если обратиться к более ранним исследованиям, то обнаруживается, что негативное отношение к приватизации уходит своими корнями в начало 90-х, в те времена, когда процесс «ваучеризации всей страны» еще только начинался.

Так, что касается передачи крупных предприятий из государственной собственности в частную, то опросы 1992–1995 годов показывают, что противники этой широкомасштабной реформы и тогда преобладали над сторонниками, а по мере ее «развертывания» разрыв между ними только увеличивался:

[9]

Два года спустя, в 1997 году, 58% опрошенных считали, что продажа крупных предприятий в частные руки приведет к «разбазариванию достояния России», и лишь 12% позитивно оценивали подобную меру (полагая, что она «даст необходимые деньги в бюджет и способствует росту производства»)[10].

Разгосударствление других типов собственности (мелких и средних предприятий, сферы торговли и услуг, земли) поначалу воспринималось с бoльшим энтузиазмом. Однако со временем оптимизма у россиян поубавилось, а негативные оценки, наоборот, усилились:

Мы видим, что уже в середине 90-х годов результаты приватизации в различных сферах экономики вызывали у наших соотечественников разочарование. Неудивительно: к этому времени они в полной мере смогли ощутить ее последствия. Так, появление частных предприятий привело не только к некоторому насыщению рынка товарами, появлению новых рабочих мест, но и породило доселе неведомые проблемы — безработицу, конкуренцию на рынке труда; приватизация сферы торговли и услуг, конечно, помогла ликвидировать дефицит, но при этом сделала неустранимым элементом жизни населения высокую инфляцию. Кроме того, по данным опроса, проведенного летом 1994 года, к середине 90-х годов более 90% граждан уже так или иначе распорядились своими ваучерами, и многих сильно обескуражили плоды их «участия» в разгосударствлении собственности.

Отдельно стоит сказать об отношении к идее приватизации земли. Поначалу изменение системы собственности на землю также вызывало оптимистические ожидания, но под влиянием реформ в других областях экономики надежды сменились разочарованием:

Уже к 2002 году число противников введения частной собственности на землю (52%) было заметно выше числа сторонников (36%)[11], и респонденты делали самые неблагоприятные прогнозы относительно приватизации земли, высказывая предположения, что и в этом случае «все растащат и продадут», «честным труженикам ничего не достанется», «вся земля перейдет богатым» и «все скупит заграница».

К концу 90-х россияне в большинстве своем находили последствия приватизации государственной собственности вредными для страны и выступали за пересмотр ее итогов. Сегодня, в 2005 году, противников приватизации по-прежнему намного больше, чем сторонников. Однако по сравнению с данными опросов пятилетней давности наши сограждане стали несколько реже давать однозначно негативную оценку последствиям приватизации и чаще — затрудняться с ответом на вопрос: «Как Вы думаете, приватизация, проведенная в России в начале 90-х годов, принесла России в целом больше пользы, или вреда, или того и другого поровну?» (в процентах к числу опрошенных)

[12] [13]

Важно отметить, что доля настаивающих на пересмотре итогов приватизации в последнее время также сокращается — правда, не за счет противников этой меры, а за счет «колеблющихся» — тех, кто не может однозначно отнести себя ни к одной из полярных групп.

Вопрос: «Одни считают, что необходимо пересмотреть итоги приватизации. Другие считают, что итоги приватизации пересматривать недопустимо. С какой точкой зрения — первой или второй — Вы согласны?» (в процентах от числа опрошенных)

Любопытно, что существует определенный «зазор» между установкой на пересмотр итогов разгосударствления собственности и требованием «разобраться» с нарушениями законодательства, допущенными в ходе реформы. Так, большинство россиян настаивают на том, чтобы выявлять нарушения законов, имевшие место во время приватизации предприятий (63%), лишать собственности (63%) и даже судить (60%) владельцев тех предприятий, которые были приватизированы в обход законодательства, тогда как против таких мер выступают всего 12–13% опрошенных. При этом лишь две трети сторонников проверки чистоты приватизационных сделок и «наказания» нарушителей закона требуют тотального пересмотра итогов реформы (остальные либо не выступают против пересмотра, либо затрудняются выразить свое отношение к этому вопросу).

Впрочем, несогласие с идеей пересмотра итогов приватизации обусловлено отнюдь не признанием этой реформы легитимной и не принципиальным одобрением идеи разгосударствления собственности вообще. Всего лишь 1% респондентов на вопрос «Почему Вы считаете, что итоги приватизации пересматри вать недопустимо?» дает ответ, что «нельзя менять законы», а «собственность есть собственность». Столько же обеспокоены возможностью потерять свое приватизированное жилье: «квартиру приватизировали, а если отберут, то кто возместит нам затраты за проделанный ремонт?», «потому что народ приватизировал жилье, а в случае пересмотра могут неизвестно как повернуть, заставят выкупать», «тогда у меня могут отобрать квартиру». А больше половины тех, кто высказался против пересмотра итогов приватизации (8% по выборке), просто убеждены, что ничего хорошего из этого не получится, что эта мера не принесет пользы рядовым гражданам: «еще раз обманут», «все равно достанется не народу», «другие хозяева появятся — какая разница?», «ничего не изменит — у одних заберут, другим отдадут», но может вызвать дестабилизацию в стране: «будет война тогда», «будет кровавый переворот», «будет резня»; «не захотят отказаться от своих капиталов — будет бунт»; «страшно подумать — опять начнется сырбор». Часть опрошенных (4%) уверены, что «после драки нечего кулаками махать», т. е., что теперь уже слишком поздно пытаться что-либо вернуть. Некоторые изменения оценок, возможно, и позволяют говорить об усилении в обществе толерантности по отношению к этой реформе, но лишь с очень большой осторожностью. Число тех, кто усматривает в разгосударствлении собственности положительный эффект, на протяжении последних лет не меняется, а идея пересмотра ее итогов не находит большого числа сторонников исключительно в силу неверия людей в способность государства провести этот пересмотр «по справедливости».

Более того, по ощущениям россиян, сегодняшняя власть «играет» на стороне крупного бизнеса, который в результате приватизационной реформы сосредоточил в своих руках основные ресурсы страны. По мнению 44% опрошенных, власть «способствует развитию крупного бизнеса»[14]. Однако лишь незначительное число тех, кто говорит о помощи крупному бизнесу со стороны власти, подразумевает создание экономических, юридических, социальных механизмов для его развития: «снижают налоги», «дают кредиты на начальное развитие», «законы принимают, чтобы бизнес развивался». Большинство же таких респондентов убеждены в том, что «власть позволяет им [крупному бизнесу] грабить государство и народ», «помогает наживаться», что власть и крупный бизнес — «одни и те же люди», «единое целое».

Репутация крупного бизнеса в глазах наших соотечественников по-прежнему оставляет желать лучшего: для них он заведомо «нечестен». Большинство респондентов (69%) уверены, что в России нельзя заработать большие деньги, не нарушая законов[15] (и лишь 20% придерживаются противоположной точки зрения). Влияние крупного бизнеса на жизнь рядовых граждан и политику страны чаще оценивается как отрицательное[16]. Впрочем, данные опросов свидетельствуют, что в отношении к нему в последнее время наметилась вполне определенная позитивная динамика:

[17] [18]

Разумеется, можно предположить, что со временем болезненная реакция россиян на приватизацию и неприятие ее итогов постепенно ослабеют, поскольку, как было показано выше, отношение к этой реформе во многом зависит от возраста. У молодых ее последствия не вызывают такой сильной фрустрации, как у старшего поколения. Тем не менее совершенно очевидно, что в представлении большинства россиян имидж приватизационной реформы так и останется неблагоприятным, поскольку компенсировать связанные с нею экономические, а главное, эмоциональные и моральные «потери» в принципе невозможно.

Сказанное, однако, не означает, что российский крупный бизнес никогда не сможет искупить «первородного греха» приватизации. Для этого нужны постоянные и целеустремленные усилия бизнес-сообщества, направленные на подтверждение не только экономической эффективности его работы, но, что еще важнее, его социальной ответственности, уважения к закону и способности к самоочищению. Между тем в настоящее время представители крупного бизнеса явно не готовы к принятию на себя определенных социальных обязательств. Задачу осложняет и специфика российских социокультурных традиций, т. е. изначальное отсутствие уважения к предпринимательской деятельности, неприязнь к богатству и т. д. И все же это, пожалуй, единственный путь к восстановлению престижа крупного бизнеса (а фактически — к созданию такого престижа) и легитимизации одной из самых сомнительных реформ в новейшей экономической истории России.

---

[1] Ответ на открытый вопрос «А теперь назовите, пожалуйста, события, которые оказались для нашей страны поворотными и изменили жизнь в худшую сторону». Опрос 1 500 респондентов (интервью по месту жительства) в 56 населенных пунктах 29 областей, краев и республик России 25–26 ноября 2000 года.

[2] Здесь и далее, за исключением случаев, отдельно обозначенных в сносках, приводятся результаты опроса, проведенного в 100 населенных пунктах 44 областей, краев и республик России 15–16 января 2005 года (1 500 респондентов, интервью по месту жительства).

[3] Сегодня в целом по России 43% респондентов относятся к категории людей, не приспособившихся к современным условиям жизни. Они считают, что так и не смогли найти своего места в сегодняшней жизни, и не надеются улучшить свое положение в ближайшем будущем. Мы называем эту группу «неадаптированными пессимистами». Те, кто нашел свое место в сегодняшней жизни, но не рассчитывает улучшить свое положение в ближайшие год-два, называются «адаптированными пессимистами»; их доля составляет 29%. Наконец, «оптимисты» — те, кто уверен в своих силах и возможностях улучшить свое положение, их 26%.

[4] Открытый вопрос «А какие отрицательные последствия для России имела приватизация?»

[5] Еще 33% россиян являются принципиальными противниками приватизации, полагая, что ее вообще не следовало проводить.

[6] «Почему Вы считаете, что необходимо пересмотреть итоги приватизации?»

[7] «Если говорить в целом, какие положительные последствия для России имела приватизация?» — «А какие отрицательные последствия для России имела приватизация?»

[8] Тогда это распределение выглядело следующим образом: 14% считали, что приватизированные предприятия работают лучше тех, что остались в государственной собственности, 27% — хуже, 17% — «одинаково» и 26% — «бывает по-разному» (опрос населения в 56 населенных пунктах 29 областей, краев и республик России. Интервью по месту жительства 3–4 октября 1998 года, 1 500 респондентов).

[9] В таблице приведены результаты следующих опросов населения (в 11 регионах России): в октябре 1992 года — в 33 населенных пунктах, 2 697 респондентов; в августе-сентябре 1993 года — в 56 населенных пунктах, 3 483 респондента; в марте-апреле 1994 года — в 66 населенных пунктах, 2 468 респондентов. В январе-феврале 1995 года опрос проводился в 75 населенных пунктах 20 регионов России, участвовали 1 982 респондента.

[10] Всероссийский опрос городского и сельского населения. 30 августа 1997 года, 1 500 респондентов.

[11] Опрос населения в 100 населенных пунктах 44 областей, краев и республик России. Интервью по месту жительства 23–24 марта 2002 года, 1 500 респондентов.

[12] Опрос населения в 56 населенных пунктах 29 областей, краев и республик России. Интервью по месту жительства 3–4 октября 1998 года, 1 500 респондентов.

[13] Всероссийский опрос городского и сельского населения. Интервью по месту жительства 1–2 июля 2000 года, 1 500 респондентов.

[14] Опрос городского и сельского населения в 100 населенных пунктах 44 областей, краев и республик всех экономико-географических зон. Интервью по месту жительства 17–18 июля 2004 года, 1 500 респондентов. При этом 15% респондентов считают, что власти препятствуют развитию крупного бизнеса, и 41% опрошенных затруднились высказать определенное суждение.

[15] Опрос городского и сельского населения в 100 населенных пунктах 44 областей, краев и республик всех экономико-географических зон. Интервью по месту жительства 16–17 июля 2004 года, 1 500 респондентов.

[16] Тот же опрос.

[17] Опрос городского и сельского населения в 100 населенных пунктах 44 областей, краев и республик всех экономико-географических зон. Интервью по месту жительства 12–13 июля 2003 года, 1 500 респондентов.

[18] Опрос городского и сельского населения в 100 населенных пунктах 44 областей, краев и республик всех экономико-географических зон. Интервью по месту жительства 16–17 июля 2004 года, 1 500 респондентов.