Хронология одной борьбы

Каждый непредвзятый человек, которому поведают историю «новой хронологии», будет по-настоящему потрясен, не только величием замысла академика Фоменко (а он велик, кто станет спорить), но и высочайшей степенью кристаллизации всего сюжета, благодаря которой в каждой его молекуле содержится все, совершенно все, что можно сказать о современной России, России вообще, судьбах гуманитарных наук, да и вообще судьбах мира. История «Новой хронологии» — борхесовский Алеф, в котором виден мир. Не меньше.

Мое упоминание великого аргентинца не случайно. Истинным автором «Новой хронологии» является именно он, а не Фоменко или романтический сиделец Морозов.

У Борхеса есть замечательное эссе «Сотворение мира и Ф. Госс», в котором он излагает взгляды на Творение Филиппа Генри Госса — этого английского естествоиспытателя позапрошлого века, богослова и несгибаемого противника эволюционистской теории Дарвина. Суть их такова: нет никакого противоречия между библейским рассказом о Сотворении мира из ничего в течение шести дней и тем фактом, что палеонтологи постоянно обнаруживают останки доисторических животных, т. е. предков тех, которые были якобы созданы Богом из ничего. Противоречие, мучившее Госса, действительно из самых неразрешимых. Как совместить, например, соловья, созданного Волею Божьей — и окаменелый скелет птеродактиля, обнаруженный досужим господином в шортах и исследовательской панамке где-нибудь в Кении? Или другой не менее волнующий вопрос: был ли пуп у Адама, который не имел матери? Если все было создано за шесть дней, может ли это «все» иметь свою историю и генеалогию, которые, между прочим, оставили неоспоримые свидетельства того, что они (история с генеалогией) были? Ответ Госса остроумен. Бог сотворил за шесть дней сразу все — и нынешний мир (который с тех пор не изменился биологически), и остатки его несуществующей естественной истории. Вот что пишет об этом Борхес: «Принцип разумности гласит, что следствия без причины не бывает. Одни причины подразумевают другие причины, число их постоянно возрастает; точные сведения имеются обо всех причинах, но в действительности существовали только те из них, которые последовали творению. В тростниковых зарослях Лухана сохранились скелеты глиптодонтов, но глиптодонтов, тем не менее, никогда не было». Вот вам и вся фоменковская «новая хронология»: по всему Средиземноморью сохранились памятники истории Древнего Рима, но самого Древнего Рима, тем не менее, никогда не было.

Надо сказать, что реакция читателей XIX века на остроумную теорию Госса была значительно тоньше реакции читателей рубежа XX и XXI — на грандиозный замысел Фоменко. Тогда, в блаженные времена цилиндров и клетчатых панталон, критики Госса даже придумали версию, что Господь спрятал доисторических монстров под землей, чтобы испытать набожность теологов. Борхес также воздает должное «жутковатому изяществу» теории Госса. В прошлом веке английский математик и философ Бертран Рассел развил ее основные положения и допустил, что наша планета была создана всего несколько минут назад, но человечество помнит воображаемое прошлое.

Итак, ряд предшественников Фоменко выстроен; в нем и Филипп Госс, и Рассел, и Борхес. Среди критиков его — помимо авторов рецензируемой книги и деперсонифицированного здравого смысла — стоит упомянуть оппонента Госса, английского писателя и социалиста Чарльза Кингсли, который, оскорбившись за самого Бога, заявил, что не может себе представить, чтобы Господь мог опуститься до такого «плоского и грандиозного обмана». Вот и в связи с «новой хронологией» неизбежно возникает вопрос: кто же спланировал и совершил столь чудовищное надувательство, кто, решив присочинить человечеству тысячелетие-другое истории, реализовал проект, включавший в себя все мельчайшие детали: от орнамента черепка, зарытого в крымской степи, до неклассической глагольной формы забытого стишка позднеримского автора. Действительно, кто?[1]

Вот тут и понимаешь, что только Господь, который оказался превосходным шутником, ибо он не только выдумал все вышеперечисленное, но и сочинил академика Фоменко, разоблачившего его замысел. Здесь — самое слабое место «новой хронологии». «Новой хронологии» не хватает теологии.

Оттого концепция Фоменко на голову проигрывает теории Госса. Сюжет англичанина экономен, прост и драматичен, его хронология сводится к одной точке Творения, которая расположена в бесконечном океане Вечности (и которая сама является этой Вечностью). Есть в ней и главный герой — Бог. Сюжет, который рассказывает Фоменко, уродлив, бесформен и бессмыслен, в нем даже не шум и ярость, а утомительная бесконечность изолированных аргументов, контраргументов, контрконтраргументов, совершенно не имеющих никакого иного смысла, кроме «научно поданного» вопля «Нас всю жизнь надували! Все было не так!» (и ответного вопля «Нет, не надували! Сам дурак!»). Что, собственно, и демонстрирует второе издание «Истории и антиистории».

Сама мысль выпустить (и потом — перевыпустить) книгу «против Фоменко» представляется мне порочной. Те, кто взахлеб читает «новые хронологии», не воспримут логику и факты традиционной позитивистской науки. Ведь любого человека, даже очень крупного специалиста, можно обмануть. Точно так же любой археолог в состоянии запудрить мозги любому не-археологу. А любителей Фоменко среди археологов не наблюдается. Следовательно... (Тем же, кто склонен доверять обычным историческим дисциплинам, эта книга не нужна. Они и так все знают.)

И последнее: об общественном резонансе. Я не вижу ничего плохого в массовом увлечении «новой хронологией». Не совсем понятно: разве романы Пикуля лучше? Или прогулки с Ленечкой Парфеновым по советской истории последних тридцати лет? Кажется, ни один историк не потратил и секунды времени на разбор исторических нелепостей в «Намедни», которые, между прочим, смотрело явно больше людей, нежели тех, кто читал труды Фоменко со товарищи. В эпоху полного равнодушия и культурного равноправия, когда Петр Великий — это название сорта сигарет, Чингисхан — существо из рекламы лопнувшего банка, а Марк Антоний — тошнотворный поп-певец, «новая хронология» неизбежно должна была быть востребована — как концепция, которая худо-бедно объясняет окружающий мир. И не стоит людям, которые не смогли создать своей, более убедительной (и верной!) версии мироздания, упрекать мечтателя в незнании основ дендрохронологии. Его деревья растут в совсем иных садах.

Еще одно наблюдение. Успех «новой хронологии» можно было бы помыслить в тех развеселых странах, в которых система школьного и вузовского преподавания истории безнадежно разрушена политкорректными новшествами и страстью облегчить жизнь обучающемуся. Но у нас? В России, где читают полный курс отечественной и зарубежной истории даже в школе, не говоря уже о специальных факультетах вузов? Что-то мне подсказывает, что виноват в этом случае не столько изобретатель зловредной системы, сколько люди, преподающие историю в этих школах и вузах, люди, сочиняющие учебники по истории, а также люди, тешащие себя разговорами о решительном превосходстве нашего исторического образования над западным. Не становится ли тогда отчасти ясна причина столь живого массового озлобления всех заинтересованных лиц против несчастного академика?

Эта бессильная злость оттиснута в «Истории и антиистории». Все статьи в этой книге убедительны, а некоторые — даже остроумны. На обложке издания — Св. Георгий, поражающий дракона копием. Специалисты решили прихлопнуть талантливого дилетанта этим томом. Ей-Богу, не вышло. И не выйдет. Оставьте его в покое. С этим уже ничего не поделаешь.

[1] На страницах 59–61 рецензируемого издания А. А. Зализняк вскользь задается тем же вопросом, но почему-то придумывает некий «Генштаб», затеявший вселенскую мистификацию. Что же, у каждого свои имена Бога.