Границы технической нормы

Какие у вас в СССР строгие технические нормы
в стандартах на продукцию!
Какая забота о населении!
Такое мы только в Бангладеш видели.
Из разговора на встрече советских
и европейских специалистов по стандартизации

в Госстандарте СССР, 1983 г.

Пропедевтика. Норма как отношение

Под техническими нормами обычно понимают свойства созданных человеком объектов, характеризующие требования к продукции или к процессам ее производства. Сюда также относятся разного рода правила поведения в производственных процессах и обращения с «техникой» (в самом широком смысле этого слова, близком к античному «техне», то есть как ко «всему искусственному»). Нормированию здесь подлежат безопасность, качество и техническая совместимость.

В соответствии с современными международными представлениями требования к безопасности изделий и процессов содержатся в так называемых технических регламентах. Как правило, именно эти нормы и являются безусловно обязательными.

Требования по качеству, в соответствии с теми же представлениями, содержатся в стандартах. Эти требования обычно являются добровольными, а точнее добровольно-принудительными в двух смыслах. Во-первых, выполнение этих норм производитель возлагает на себя по собственной воле; при желании он может выбрать другой стандарт. Он может и вовсе не следовать никакому стандарту, но об этом должно быть заявлено, и тогда все будут знать, что здесь есть известный риск в плане потребительских достоинств. Или наоборот, это может быть сверхвысококачественная продукция люксового уровня уникального бренда со своим собственным стандартом, не только неповторимым, но и запрещенным к повторению без согласия держателя бренда. Во-вторых, эти нормы становятся категорически обязательными, как только производитель принимает тот или иной стандарт и обязуется работать именно по нему. Об этом он оповещает покупателей и пользователей, а нарушение норм стандарта квалифицируется как введение в заблуждение и соответствующим образом преследуется.

С технической совместимостью все достаточно просто: гайки должны подходить к болтам. Для этого все болты и гайки определенного раздела «сортамента» должны быть одинаковыми. Это самый элементарный пример, но его легко распространить и на прочие сколь угодно сложные ситуации вплоть до, например, электромагнитной совместимости. В самом широком смысле сюда попадает вообще всякая предписанная повторяемость в том, что делает человек, начиная с букв алфавита и самого набора слов. Точно так же научную терминологию или правила эксперимента можно считать техническим регулированием этой особой сферы деятельности. Однако в обиходе под техническим регулированием обычно понимают нормализацию в сферах деятельности не столь уникальных и обособленных, хотя даже внутри самой науки трудно провести границу между экспериментально-исследовательской техникой и той же методологией.

В этом смысле у технической нормы практически нет границы: так или иначе, в той или иной мере регулируется все, что бы человек ни производил и чем бы он ни занимался. Пищевые продукты и авиация, карандаши и атомные объекты, бытовая и промышленная химия, удобрения и косметика, кинопроизводство, театр и научные исследования, лекарства и изделия медицинского назначения, авто и космос, бытовая техника и электроника... Список бесконечен: каждый может самостоятельно его продолжить. Даже гуманитарными исследованиями занимаются в помещениях, которые положено эксплуатировать по определенным правилам, за что, в конечном счете, несут ответственность академики — директора институтов. Даже руководить страной нельзя без выполнения норм, например, ФСО, но там свои игры.

Есть разные сферы нормирования. К техническим нормам в широком смысле относят биологические, санитарно-гигиенические, санитарно-эпидемиологические, технологические и технические, пожарные, экологические и др. характеристики продукции, правила ее производства и применения.

Если представить себе весь этот объем нормирования, нетрудно догадаться, что речь идет о поистине гигантской сфере государственного, отраслевого, цехового и прочего регулирования, не говоря о саморегулировании. Техническое регулирование в этом плане ни в чем не уступает финансовому регулированию (в международной торговле так и различают тарифное и нетарифное регулирование, и там они практически равноправны). Проблема лишь в том, что финансовое регулирование в значительной степени консолидировано: все прекрасно представляют себе, что такое федеральный бюджет и бюджеты всех уровней, кто такой вице-премьер и министр финансов. Однако если собрать воедино все технические нормы, мы получим своего рода технический бюджет страны, который по своему объему намного превысит бюджет финансовый. И если финансовое регулирование очевидным образом определяет экономическую политику государства, то технические нормы, будучи никем в целое не собраны и как целое не осмыслены, делают то же самое, но стихийно, если угодно, неконтролируемо. Если эту спонтанную «государственную политику» задним числом реконструировать, общество вряд ли обрадуется.

Идея «второго бюджета» возникает здесь не случайно. Федеральный бюджет принимается федеральным законом — и это никого не смущает, несмотря на обилие цифр и достаточно сложной экономометрической математики, которая стоит за всем этим торжеством бухгалтерии. В той модели технического регулирования, которая была разработана в рамках реформы технического регулирования в РФ (и к которой авторы этой статьи имели самое прямое, «авторское» отношение), была фактически заложена идея такого рода «бюджета» — нескольких сотен технических регламентов, принимаемых в статусе федеральных законов и составляющих «Единую систему технических регламентов», особым образом организованную и периодически обновляемую.

Оппоненты этой идеи, в настоящее время реализуемой в России, хотя и с большими деформациями и издержками, обычно иронизировали по поводу включения конкретных технических показателей в текст федерального закона. Но это по неграмотности: они тогда просто не знали, что это обычная мировая практика. Хотя некоторые были в курсе. На самом старте реформы в Рабочую группу на Старую площадь явился Геннадий Онищенко и потребовал, чтобы мы внесли в анналы своих преобразований его приоритет: он-де еще до нас, первым добился включения конкретных численных показателей в текст закона (это был закон «О радиационной безопасности»).

Обычно считается, что техническая норма разрабатывается «технарями», на кончике пера. В действительности это подготовительная стадия. Конкретная норма зависит от экономического положения и состояния техники в стране. К тому же она может довольно дорого обходиться. Таким образом, техническая норма — это всегда договоренность человека (и общества) с самим собой относительно того, что он (мы) в данный момент может (можем) себе позволить. Можно и завтра, опередив человечество, ввести в РФ Евро-23, но тогда все сразу разорятся и будет коллапс. Когда наши оппоненты продолжали иронизировать в том же духе (и что: коммунисты будут голосовать за одни цифры, а центристы за другие?), они против своей воли попадали в десятку: именно! Просто надо понимать, что принятие каждой серьезной технической нормы влечет за собой социальные, а то и политические последствия. А если этого не понимать, лучше законотворчеством и законодательством не заниматься.

Но к этому состоянию человечество шло долго, с разными историческими и политическими поворотами. Это полезно знать для понимания нынешней ситуации, и начать эту историю необходимо с самого простого — с возникновения стандарта в самом общем смысле этого слова.

История. Краткий курс

Стандартизацией человек занимается с древнейших времен. Например, письменность насчитывает по меньшей мере 6 тысяч лет и возникла, согласно последним находкам, в Шумере или Египте. Знаки, пиктограммы и другие формы письма можно рассматривать как ранние примеры стандартизации. Цифры появились по крайней мере около 4 тыс. лет назад. Нотная запись также является древним нормализованным языком, она появилась в Греции, вероятнее всего, около 200 года до н. э.

В XVIII веке до н. э. царь Хаммурапи издал закон, в котором были установлены и стандартизованы веса и меры.

Искусство измерения было известно в Древнем Египте примерно 7 тыс. лет назад. В египетских гробницах были найдены эталоны длины, на строительстве пирамид применялся «царский локоть» длиной около 52,6 см.

Карты, содержащие символические обозначения городов и деревень, известны в Китае с 206 года до н. э. Печать отмечена в 1700—1600 годах до н. э. на глиняных табличках из дворца в Фесте.

Император Китая Цинь Шихуанди (около 2200 лет назад) для упрощения сбора налогов сделал все гири, меры и монеты одинаковыми. Он унифицировал написание иероглифов и даже установил одинаковыми длины осей у телег для обеспечения единой колеи на дорогах.

В Древнем Египте при строительстве пользовались кирпичами постоянного, «стандартного», размера; а специально уполномоченные лица контролировали точность размеров кирпичей при их изготовлении.

Памятники греческой архитектуры собраны из сравнительно небольшого числа «стандартных деталей».

В эпоху эллинизма в армиях были введены единые стандарты на снаряжение и вооружение.

В Древнем Риме при строительстве зданий и сооружений различного назначения предусматривалось обязательное выполнение особых технических требований. Критерии долговечности зданий и сооружений определялись регламентацией материала стен, что свидетельствует о довольно высоком уровне развития стандартизации, показателями которой являются надежность, эргономика, эстетика, рациональное использование ресурсов. Формула римских строителей «Польза. Прочность. Красота» (Витрувий) стала канонической.

Примером, иллюстрирующим зарождение в Древнем Риме элементов стандартизации в строительстве, явилось сочинение Луция Витрувия Маммура (или Марка Витрувия Поллиона, жившего во второй половине I века до н. э.) «Десять книг об архитектуре». В этом труде раскрываются секреты профессионального мастерства архитектора, применения строительных материалов, технологии строительства храмов и иных общественных сооружений, загородных усадеб и сельскохозяйственных объектов, декорирования фасадов, применения водопроводной техники, устройства часов и различных машин.

Древние римляне применяли принципы стандартизации при строительстве водопроводов — их трубы были постоянного размера.

В Средние века с развитием ремесел методы стандартизации стали применяться значительно чаще. В те времена были установлены единые размеры ширины тканей, число нитей в ее основе, даже единые требования к сырью, идущему на ее производство.

В эпоху Возрождения в результате развития экономических связей между государствами начинают широко использоваться различные методы стандартизации. Так, в связи с необходимостью строительства большого количества судов в Венеции галеры начинают собирать из заранее изготовленных деталей и узлов.

Первые упоминания о стандартах в России отмечены во времена правления Ивана Грозного, когда были введены для измерения пушечных ядер стандартные калибры — кружала.

В период перехода к машинному производству имели место такие достижения стандартизации, как, например, создание французом Лебланом в 1785 году 50 оружейных замков, каждый из которых был пригоден для любого из одновременно изготовленных ружей без предварительной подгонки (пример достижения взаимозаменяемости и совместимости); в 1845 году в Англии была введена система стандартизации крепежных резьб.

Во второй половине XIX века работы по стандартизации в различных странах проводились практически на всех промышленных предприятиях. Благодаря внутризаводской стандартизации изготовляемых изделий стала возможной рационализация процессов производства, то есть стандартизация начала развиваться прежде всего внутри отдельных фирм и предприятий с целью получения более высоких прибылей.

В России в конце XIX — начале XX века стандартизация распространяется на многие виды военной и гражданской продукции. В этот период на некоторых крупных заводах Петербурга и Москвы, а также на оружейных заводах Тулы, Ижевска и других промышленных городов появились стандарты в форме заводских норм на допуски и посадки.

К концу XIX века и в начале XX были достигнуты большие успехи в развитии техники, промышленности. В связи с этим в наиболее развитых промышленных странах началась организация национальной стандартизации.

Началом международной стандартизации можно считать принятие в 1875 году представителями 19 государств Международной метрической конвенции и учреждение Международного бюро мер и весов.

В начале XX века милитаризация многих стран потребовала производства большого количества вооружений при обязательном соблюдении принципа взаимозаменяемости. Именно поэтому во время Первой мировой войны и после нее было основано несколько национальных организаций по стандартизации в таких странах, как Голландия, Германия, Франция, Швейцария, США. После Первой мировой войны стандартизация стала объективной экономической необходимостью, и в это же время были созданы национальные организации в Бельгии, Канаде, Австрии, Италии, Японии, Венгрии, Австралии. Швеции, Норвегии, Финляндии, Польше, Дании, Румынии.

С развитием промышленности стандартизация активизировалась в международном масштабе. В 1943 году в рамках Организации Объединенных Наций был создан координационный комитет по вопросам стандартизации с бюро в Лондоне и Нью-Йорке. В 1946 году в Лондоне основана Международная организация по стандартизации (ИСО), в состав которой вошли 33 страны. Помимо ИСО работы по стандартизации ведутся и во многих других международных и региональных организациях.

Теория. Основные модели технического нормирования

В мире существует четыре основные модели технического нормирования^[1]: американская (США), азиатская (Япония, Южная Корея), европейская (Европейский союз) и советская.

Американская модель: все решает бизнес

Основу классически либерального взгляда американцев на экономику составляют такие понятия, как рынок и конкуренция. Основная задача государства в области экономики состоит в обеспечении стабильности эффективного функционирования рынка, не прибегая для этого к прямому вмешательству. Этот выбор обусловил и принципы организации американской системы регламентирования и стандартизации.

С одной стороны, предприятия и специалисты объединяются в рамках специализированных частных организаций, чтобы разрабатывать и публиковать стандарты, которые они могут использовать в своей работе. Их деятельность не регулируется никакими положениями, принятыми на государственном уровне, и разного рода организации свободно конкурируют между собой. Более 200 из них предлагают свои услуги, хотя по-настоящему влиятельными на национальном уровне являются примерно 20—30 таких организаций. По одной и той же теме может быть разработано несколько разных документов.

С другой стороны, федеральное правительство, действуя чаще всего через федеральные агентства, обладающие широкой автономией, разрабатывает собственные технические требования, применяемые как при составлении регламентирующей документации, так и при разработке политики в области государственных закупок. Для этого правительство разрабатывает собственные процедуры проведения консультаций со всеми заинтересованными сторонами.

Таким образом, в США действует своего рода двойная система, четко отделяющая принцип регламентирования от принципа добровольности. Она регулируется рынком, являющимся тем «высшим судом», который устанавливает соответствие или несоответствие рыночным требованиям всех предпринятых работ. В этой связи американские частные организации по стандартизации, или по меньшей мере самые крупные из них (такие, например, как Американское общество по испытаниям и материалам, Американская ассоциация предприятий машиностроения, Институт электротехники и электроники, Лаборатории страховых компаний и др.), открытые для участия всех заинтересованных сторон независимо от национальной принадлежности, опирающиеся на самую мощную в мире экономику, на крупнейшие многонациональные корпорации, считают, что они в состоянии реально удовлетворять потребности мирового рынка. Они полагают, что осуществляют свое общемировое призвание, в связи с чем любые самостоятельные попытки на национальном или региональном уровне, равно как и организационные усилия, прилагаемые на международном уровне, кажутся им бесполезными.

Японская модель: все решают монополии

Японское общество основано на понятии группы: каждый член группы способствует ее развитию и от нее же получает взамен защиту. Этот же принцип руководит как политической жизнью, так и экономической, где все определяют крупные финансово-промышленные группы. Администрация обеспечивает постоянную координацию действий, предпринимаемых в рамках государственного и частного секторов.

Японские структуры стандартизации — непосредственное отражение приведенного выше положения. Японского института стандартизации в истинном значении слова не существует. Японский комитет промышленных стандартов (Japanese Industrial Standards Committee — JISC) не является юридическим лицом. Его секретариат ведет такая мощная структура, как Японское министерство экономики, финансов и промышленности.

Стандарты разрабатываются промышленниками в рамках профессиональных организаций в тесном сотрудничестве с соответствующими министерствами. Наиболее важные стандарты утверждаются японскими государственными структурами. Стандарты, предназначенные для применения промышленниками на добровольной основе (примерно две трети стандартов), очень часто включаются различными министерствами в регламентирующую документацию.

Такая система обеспечивает эффективную защиту японского рынка, несмотря на принятие официальных мер для того, чтобы сделать подкомитеты JISC открытыми для участия заинтересованных зарубежных сторон. При этом японская система не претендует на широкое распространение за рубеж или по крайней мере за пределы непосредственной зоны влияния японской экономики, пока удовлетворение требований внутреннего рынка и экспорт не вступают в противоречие. Японская стратегия завоевания иностранных рынков состоит в том, чтобы соответствовать требованиям и традициям местных заказчиков.

Европейская модель. Все решает чиновник

Иная ситуация сложилась в Европейском союзе, где была разработана своя система, основанная на собственных ценностях. Европейские страны, сколь разными бы они ни были, поддерживают общую для всех концепцию развитого государства, призванного согласовывать демократические, социальные, культурные и другие интересы общества с действием рыночной экономики.

Государство стремится и улучшить рынок, и смягчить, и даже исключить негативные для общества последствия его функционирования. В политическом плане классическая схема разделения властных структур находит отражение в применяемом большинством стран режиме доминирующего парламентаризма, поощряющего сотрудничество разных ветвей власти. Европейские организации усваивают и развивают такую практику.

Независимость и сотрудничество с органами власти составляют два основополагающих принципа европейской системы стандартизации.

Три европейские организации по стандартизации — CEN (Comite Europeen de Normalisation), CENELEC (Comite Europeen de Normalisation Electrotechnique) и ETSI (European Telecommunications Standards Institute) — являются частными организациями. В своей деятельности они опираются на принятый в 1985 году Советом Европейского союза «Новый подход» к стандартизации и технической регламентации. В соответствии с ним законодательный орган ограничивается гармонизацией в рамках общеевропейских директив основных требований к охране здоровья или к безопасности, имеющих обязательный характер при поставке на рынок некоторых промышленных товаров, оставляя на усмотрение добровольных европейских стандартов решение технических проблем, обеспечивающее соблюдение указанных требований. Продукция, соответствующая таким европейским стандартам, считается соответствующей техническим регламентам.

Для того чтобы претворить эти принципы в жизнь, Европейская комиссия подписала с европейскими организациями по стандартизации в 1984 году Меморандум о взаимопонимании. В соответствии с ним она обязалась не разрабатывать собственные технические требования, а также не содействовать разработке технических требований, альтернативных стандартам. Общеевропейская система характеризуется распределением ролей в рамках официального сотрудничества между органами власти и европейскими организациями по стандартизации.

Помимо выполнения функций внутреннего характера европейская система выполняет и внешние функции, представляя собой модель либерализации межгосударственной торговли. «Новый подход» и разрабатывался для обеспечения истинно свободного товарообмена в рамках единого рынка, в развитие существующего общего рынка, без тарифных барьеров и квотирования. Целью разработки такого подхода было устранение технических барьеров для торговли в рамках Европы. Многолетняя практика применения указанного подхода стала доказательством его гибкости, позволившей прийти к политическим соглашениям по важным вопросам, a также эффективности, несмотря на то что некоторые аспекты его применения нуждаются в дальнейшей проработке.

Проведенные исследования показывают почти полное отсутствие технических барьеров в европейской торговле продукцией, на которую в течение ряда лет распространяется каждая из директив «Нового подхода», а также не отмечают какого-либо увеличения числа несчастных случаев, связанных с эксплуатацией данной продукции.

Это объясняется не только принципами, лежащими в основе «Нового подхода», но и соблюдением общеевропейской дисциплины национальными организациями по стандартизации, нацеленной на обеспечение преимущественного положения европейской стандартизации по сравнению с национальной. Так, национальная организация обязана воздержаться от разработки национальных стандартов, если в данной области ведутся работы на общеевропейском уровне. Кроме того, все национальные организации Европы принимают европейские стандарты в качестве национальных и отменяют разработанные ранее национальные стандарты при их расхождении с европейскими.

В итоге можно сказать, что европейскую систему стандартизации в отличие от американской системы характеризуют организованность и упорядоченность, а в отличие от японской — структура, опирающаяся на автономные и прозрачные процедуры.

Советская модель. Все решает идеология

Советская модель стандартизации обслуживала функционирование плановой экономики. Главная ее особенность — обязательность всех требований стандартов.

Стандарты делились на государственные (ГОСТы, СНиПы — строительные нормы и правила, СанПиНы — санитарные правила и нормы), отраслевые (ОСТы), республиканские (РСТ), стандарты предприятий (СТП, ТУ — технические условия, ТТ — технические требования). Интересная историческая деталь: до войны государственные стандарты назывались ОСТы (Общесоюзные стандарты), а отраслевые — ВЕСТы (Ведомственные стандарты)

Каждый ГОСТ содержал на первой странице надпись: «Несоблюдение стандарта преследуется по закону», то есть приравнивался по статусу к закону. Стандарты более низких уровней иерархии должны были полностью соответствовать требованиям стандартов более высоких уровней. ГОСТам должны были соответствовать стандарты всех нижележащих уровней. Разработкой ГОСТов занимались профильные министерства и ведомства, утверждал ГОСТы Госстандарт СССР. ОСТы разрабатывались отраслевыми НИИ, утверждались соответствующими министерствами и ведомствами.

Второй главной особенностью советской системы стандартизации была ее абсолютная идеологизированность, особенно в конце советского периода — в 1980-х годах. Это проявлялось в ярко выраженной политике двойных стандартов. И речь даже не о двух типах ГОСТов — для внутренней продукции и для экспорта, Все гораздо интереснее.

ГОСТы должны были демонстрировать преимущество СССР перед другими странами, социалистической системы — перед капиталистической. Поэтому все требования, содержащиеся в них, должны были быть на уровне, а лучше — превышать соответствующие требования других стран. Это называлось «соответствовать мировому уровню». Ни один ГОСТ не утверждался, если к нему не была приложена таблица сравнения содержащихся в нем требований с «мировым уровнем». Неважно, что в стандартизации вообще-то не существует никакого «мирового уровня». Для сравнения обычно брали какой-нибудь международный стандарт или сравнивали по каждому показателю с требованиями различных стандартов капиталистических стран.

Страны, вовлеченные в орбиту советского влияния, подражали в этом своему «старшему брату» вплоть до курьезов. Так, в головном НИИ Госстандарта СССР защищал кандидатскую диссертацию на тему стандартизации в Монголии высокопоставленный чиновник Министерства экономики Монголии. Запомнился такой пассаж из его диссертации: «В Монголии еще далеко не все стандарты соответствуют мировому уровню, здесь у нас большие перспективы. Хотя есть отдельные примеры монгольских государственных стандартов, соответствующих, и даже превосходящих мировой уровень! Например, ГОСТ Монголии на сборно-разборную юрту». В разгар такой кампании одному из авторов этих строк и посчастливилось присутствовать при разговоре, цитата из которого вынесена в эпиграф статьи.

В результате такого подхода ГОСТами нередко невозможно было пользоваться — их требования промышленность просто не могла выполнить. Но от предприятий это и не требовалось — почти все они работали по «Отступлениям от ГОСТа». Отступления от ГОСТа были документами строгой секретности, никогда не публиковались и разрешались каждому отдельному предприятию, как правило, в индивидуальном порядке.

Получается, таким образом, что советская система стандартизации умела отодвигать верхний предел технической нормы практически до бесконечности. Это можно считать яркой гиперболой, но один из авторов этих строк является счастли -вым обладателем инструкции к театральному биноклю советского времени, в которой написано: «Бинокль позволяет обеспечить резкое изображение предметов, удаленных от наблюдателя на расстояние от одного метра до бесконечности».

Границы технической нормы. От кривых огурцов ЕС до кружевных трусов Таможенного союза

Из всего вышеизложенного вытекает довольно банальный вывод: технические нормы зависят от экономических и культурных особенностей соответствующих обществ. Но все здесь несколько сложнее. Как было отмечено в начале статьи, под техническими нормами обычно понимают объективные свойства природных либо созданных человеком объектов и правила, характеризующие отношение людей к этим объектам. Для начала разберемся с понятиями «объективные свойства» и «норма».

Объективные свойства — это описание объекта как такового, совокупность его физических и сущностных характеристик, признаков, отличающих его от других объектов.

Понятие нормы имеет несколько значений. К предмету настоящего исследования относятся главным образом два из них: норма как характеристика и норма как правило.

Норма-характеристика описывает свойства объекта. Она может выступать как: средняя величина, образец; наиболее часто встречающийся случай некоторого параметра (признака), определяемый как среднестатистическая величина; допустимый диапазон значений, при которых явления и системы сохраняют свои качества и функции.

Норма-правило — это предписание, действующее в определенной сфере и требующее своего выполнения. Норма-предписание имеет социальный характер. Но в отличие от социальных норм, которые регулируют отношения непосредственно между людьми («человек — человек»), технические нормы-предписания регулируют поведение людей в связи с использованием естественных или искусственных объектов внешнего мира («человек — объект»).

В данном случае нам интересны именно нормы-правила, поэтому в дальнейшем под техническими нормами мы будем понимать именно их. Эти нормы могут приобретать разные формы: правовую, моральную, форму обычаев и другие. Писаные нормы, как уже было обусловлено, мы называем стандартами.

Считается, что свойства реальных предметов и явлений обусловлены объективными закономерностями развития природы, законами естествознания, и поэтому они не зависят от устройства общества, не связаны с отношениями людей друг к другу. Границы свойств этих объектов, по большому счету, определяются законами природы. С этим трудно не согласиться, по крайней мере в отношении природных и технических объектов. Тем не менее, если свойства объекта определяются законами природы и объективны, почему одни и те же свойства в одних странах считаются опасными для здоровья, а в других — нет? Почему синтетическое кружево, нашитое на женские трусы, представляет опасность для здоровья и подлежит запрету в странах Таможенного союза, но не считается опасным в других странах? Более того, оно почему-то в том же Таможенном союзе считается более опасным, чем целиком состоящие из негигроскопичной синтетики колготки и чулки. Как это объяснить? Ведь свойства объекта определяются при помощи научно обоснованных методов его исследования. Или, может быть, опасность для здоровья — не такой уж и объективный показатель, раз он зависит от субъективных методов исследования?

Допустим, что исследования влияния различных объектов на здоровье (особенно в диетологии) многие относят скорее в шаманству, чем к науке. Но когда речь идет о природных и технических объектах и процессах, там-то все должно быть объективно. Например, законы статистики объективны и для всех объектов одинаковы (ряды чисел, погрешности и т. п.).

Один из авторов этих строк в конце 70-х годов прошлого века присутствовал в Госстандарте СССР на обсуждении итальянскими и советскими специалистами по стандартизации ГОСТа на упакованные продукты. Паковочную линию поставили на завод из Италии, и итальянцев интересовало, как она будет использоваться. Прочитав упомянутый ГОСТ, они пришли в полное замешательство от того, что норма, определяющая погрешность паковочного автомата устанавливала границы: «плюс/минус 5 %». На недоуменный вопрос советских специалистов, в чем причина смущения — норма ведь рассчитана на основе объективных законов статистики, итальянцы возразили: «но ведь минус — это воровство!». Классический пример объективности и научности в техническом нормировании страны с определенными традициями нормализации и клептократии. Не случайно были предложения внести в оценку нормативных актов в сфере технического (и не только) регулирования дополнительный показатель: взяткоемкость. Хорошо бы было его еще и нормировать, установив допустимые границы.

Если уж «объективно обусловленные» свойства предметов не дают устойчивой почвы под ногами, то что можно говорить об объективных границах нормы как таковой? Часто здесь определяющим может быть все что угодно — от некритически принимаемой традиции до чистого произвола.

Характерный пример: иностранных специалистов всегда удивлял ГОСТ СССР на газетную бумагу. Они не могли понять, почему в нем так много нормируемых показателей, почему он такой строгий («как в Бангладеш»)? Почему эти нормы так же строги, как и требования к материалам, контактирующим с пищевыми продуктами или с телом человека? Советские специалисты с чувством неловкости должны были им объяснять, что это определяется особенностями советского бытоустройства. Советский человек в отличие от западного не только (и не столько) читал газеты, сколько использовал их как аналог дефицитной туалетной бумаги, а также заворачивал в нее продукты при покупках в магазинах, где всегда был дефицит оберточной бумаги, а фасованные продукты были в диковину.

Экзотическим примером чиновничьего произвола, оказавшегося по-своему полезным, может служить постановление Еврокомиссии 1677/88 «Стандартизация торговых классов». Этот обязательный документ, знаменитый тем, что регламентировал в том числе и кривизну огурцов, поставляемых на рынок ЕС, был в силу своей очевидной одиозности отменен в 2009 году. И дело тут не в комичности нормы, а в ее обязательности. На самом же деле кривизна огурцов — удобный показатель при упаковке, организации доставки и размещении товара на прилавках магазинов. Благодаря этой норме магазину легче рассчитать, сколько огурцов одного сорта и примерно одного размера он получит в следующей партии. Поэтому правилом после его отмены продолжают пользоваться те, кому это удобно, но уже добровольно.

Еще один пример произвола, граничащего с преступлением, — из современной России. В российских технических регламентах и других обязательных документах по стандартизации пищевых (и не только!) продуктов указывается срок годности продукта, по истечении которого, по российским правилам, продукт должен быть уничтожен. Это всегда вызывает непонимание у западных специалистов: каким образом сегодня продукт был не опасен, а завтра, когда у него закончится срок годности, он моментально становится опасным? Они с недоумением спрашивают: неужели Россия такая богатая страна и в ней совсем нет бедных и нуждающихся, которых эти продукты, возможно, спасли бы от голода? Срок годности указывается на продуктах и на Западе, но там это информация для потребителя о том, что продукт, возможно, за время хранения потерял свои свойства. Такие продукты не уничтожаются только потому, что срок, обозначенный на упаковке, закончился. Они, после проверки на безопасность, либо продаются далее с большой уценкой, либо передаются магазинами в организации, помогающие бедным и бездомным.

Итак, от банального вывода о зависимости технических норм от экономических и культурных особенностей соответствующих обществ мы пришли к обескураживающему выводу о том, что технические нормы могут вообще не иметь границ, кроме установленных произволом чиновников или имеющих силу культурной традиции.

Один из выходов из этой непростой ситуации заключается в замене нормирования ради запрета на регламентированное информирование. Обычно обязательность норм по безопасности товаров и другие запреты обосновываются тем, что потребитель не в состоянии надежно оценить их безопасность самостоятельно и заранее ввиду высокой стоимости процедуры оценки. Если это так, то почему нет запрета на продажу гражданам такой почти стопроцентно опасной продукции, как лекарства или табачные изделия, крепкий алкоголь? Почему при продаже этих изделий применяется информирование, а при продаже трусов — запрет?

Когда американская Food and Drug Administration в начале 2000-х годов пришла к выводу, что практически вся вылавливаемая в мире морская рыба содержит вещества, опасные для здоровья, она не стала запрещать продажу такой рыбы населению. Ведомство выпустило для публики информационный листок с рекомендациями о таком рационе потребления рыбы (для каждого ее вида), который позволял потреблять ее с пользой для организма и без риска для здоровья.

В этих соображениях и примерах проглядывается основная тенденция: либо считать всех производителей и поставщиков потенциальными преступниками и пытаться обложить их максимальной регламентацией — либо исходить из презумпции невиновности и не пытаться предотвратить несостоявшиеся, а более жестко наказывать за совершенные нарушения. В этом суть различий между так называемым дорыночным контролем и контролем на рынке. Либо считать потребителя коллективным идиотом — либо считать, что он все же «взрослый мальчик», и воспитывать в нем привычку справляться с информацией и самостоятельно принимать информированные, осмысленные решения.

Естественно, здесь нельзя все доводить до абсурда и бросаться из крайности в крайность. Но вопиющие различия в подходах к регулированию различных видов продукции и производств подводят к выводу: сплошь и рядом здесь регулируется то, что выгодно регулировать прежде всего самим регуляторам. Особенно в том, что касается процедур допуска на рынок: сертификации, лицензирования и пр. Однако это тема для специального разговора.