Смена поколений в элите и стабильность социально-политической системы

Вторая половина 1960-х годов, Франция. Молодые люди, родившиеся в первые послевоенные годы, переполняют университетские аудитории. Из-за наплыва студентов университеты увеличивают число преподавателей, нарушая при этом естественный цикл воспроизводства профессуры, — если ранее предполагалось, что каждый профессор в течение 10—15 лет (средний срок написания диссертации в те годы) готовит себе «преемника», то новые преподаватели не имеют стабильного статуса, они не прошли длительной подготовки к своей роли. Новым студентам, в отличие от предшественников, дипломы уже не гарантируют солидного социального положения: все места оказались заняты предшественниками. В результате возникает немыслимая ранее солидарность между пролетариями-профессорами и будущими пролетариями-студентами: и те и другие не находят себе места в сложившейся системе.

Процесс достигает кульминации весной 1968 года, когда студенты выходят на баррикады, а профессора помогают им сформулировать идеологию критики системы, отвергнувшей их, а также альтернативные «правила игры» и для университета, и для всего общества[1]. Наряду с традиционными университетами возникает ряд более либеральных высших учебных заведений, прежде всего — Ecole des Hautes Etudes en Sciences Sociales, а на смену ушедшему в отставку с поста президента Шарлю де Голлю, родившемуся в 1890 году, приходит Жорж Помпиду 1911 года рождения.

Насколько конфликтны отношения между представителями различных возрастных групп сегодня в России и способны ли сложившиеся здесь элиты включать представителей новых возрастных групп, не подвергая при этом угрозе существенной дестабилизации социально-политическую систему? Для ответа на этот вопрос потребуется проанализировать возрастной состав российского населения и в особенности групп, находящихся на вершине социально-экономической иерархии.

От возрастных когорт к поколениям

Возраст отнюдь не автоматически превращается в категорию социального анализа. Возрастную когорту, образованную во многом «механически», на основе одинаковой записи в графе «год рождения», никак нельзя отождествить с поколением. Согласно классическому определению Карла Мангейма, поколение образовано людьми, родившимися в один и тот же период времени, на становление которых оказал влияние один и тот же набор «существенных событий»^[2]. В результате для них характерно чувство некой сопричастности ключевым событиям на основе общности пережитого, причем пережитого определенным образом, ибо не все сверстники реагируют на одно и то же событие одинаково.

Скажем, уже упомянутое поколение европейцев, достигших двадцатилетнего возраста к 1968 году, составили лишь те из соответствующей возрастной когорты, кто принял активное участие в движении студенческого протеста. Эти люди сохранили либеральный и «бунтарский» настрой на протяжении всей своей жизни и даже передали его своим детям. Наоборот, их сверстников, не участвовавших в тех событиях, отличает гораздо более консервативное мировоззрение^[3].

Рис.

Отнюдь не все общества структурированы по принципу поколений. Роль поколений в качестве элемента социальной структуры разнится в зависимости от этапа развития, на котором находится общество. Поколения обычно определяются в терминах «дети» (двадцатилетние), «отцы» (сорокалетние) и «деды» (шестидесятилетние)^[4]. Иными словами, на отношения между различными поколениями проецируется модель патриархальной семьи. В этой связи Борис Дубин отмечает, что поколение является «внутрикультурной формой, а потом и собственно исследовательской конструкцией, в которой социальные сходства и различия... редуцируются посредством их перевода на язык до-модерных, традиционализирующих, партикулярных отношений родства и семьи — старших/младших или равных по возрасту»^[5]. Точек отсчета, с помощью которых осуществляется индивидуальная и групповая идентификация, в модерном обществе значительно больше, чем в традиционном, где модель семьи является едва ли не единственным ориентиром в социальных отношениях. Наряду с поколением, макропроекцией семьи, в структуре модерного общества значимы социально-профессиональные категории, «государства-нации», политические партии и т. п.

Еще одна причина, по которой поколения выходят на первый план прежде всего в традиционных обществах и обществах «догоняющей модернизации», — фрагментация социального опыта и экспоненциальный рост числа «существенных событий» в условиях модерности. Модерности обычно сопутствует образование ряда функциональных подсистем (рынок, политика, наука, искусство, экология и др.), каждая из которых обладает существенной автономией, развивается по особым «правилам игры» и потому имеет собственную динамику^[6]. Это приводит к исчезновению единого пространства социальных взаимодействий, характерного для немодерных обществ. А без такого пространства «синхронизация» развития возрастных когорт проблематична. Более того, по мере превращения модерного общества в постмодерное число подсистем еще более возрастает, и в предельном случае опыт каждого индивида и микрогруппы становится уникальным. Иными словами, в постмодерном контексте набор «существенных событий» у каждого свой, что делает невозможной отсылку к какой-либо общности пережитого.

Поколения в сегодняшней России

В России — стране, где процесс модернизации до сих пор не завершен — поколения по-прежнему играют важную роль в самоидентификации людей и формировании их мировоззрения. Согласно репрезентативному опросу россиян, проведенному в 1998 году, 71,8% часто ощущали близость с людьми одного с ними поколения, еще 23,5% иногда идентифицировали себя подобным образом^[7]. Это делает поколение важной группой идентификации, уступающей только семье (89,2% часто ощущающих близость) и дружескому кругу (83,9%) и опережающей по частоте упоминаний товарищей по работе (59,2%), членов той же социально-профессиональной группы (58,1%), земляков (57,2%) и представителей той же национальности (56,5%). Косвенным подтверждением важности поколения для самоидентификации россиян можно считать популярность так называемых социальных сетей в Интернете, нацеленных на поддержание контактов с людьми одного поколения: одноклассниками, людьми, учившимися в одно и то же время в вузе, сослуживцами по армии (в отличие от сослуживцев по работе они близки по возрасту). По состоянию на начало 2008 года такие сайты, как Odnoklassniki.ru и Vkontakte.ru, относятся к самым посещаемым в российском сегменте Интернета^[8].

Временные рамки, используемые для определения поколений, варьируют — в зависимости от количества вмещаемых ими «значимых событий» — достаточно широко, от 20—25 до 10 лет. Например, современное российское население подразделяют на четыре поколения: поколение «выживших» (прошедших через сталинские репрессии и войну; его представители родились до 1944—1945 годов), поколение «застоя» (взросление родившихся в промежутке между 1945 и 1965 годами пришлось на относительно бедный событиями период брежневской стабилизации советской системы), поколение 1965 (вариант: 1969) — 1980 (вариант: 1987) годов рождения, чье становление пришлось на период перестройки и крушения Советского Союза, и последнее поколение, которое появилось на свет после 1980 (вариант: 1987) года, т. е. социализировалось уже в постсоветское время. Так, несмотря на схожую реакцию представителей первых трех поколений на перемены 1990-х годов (если судить по динамике поддержки прежнего и нового политического режима), учет принадлежности к конкретному поколению позволяет лучше объяснить происшедшие в этот период изменения в ценностях и типах поведения^[9]. Молодежь (в этом исследовании к ней были отнесены все родившиеся после 1965 года) стабильно показывает более высокий уровень поддержки нового режима, а количество тех, кто «горд быть гражданином России», растет начиная с 2001 года, тогда как среди представителей старших поколений вплоть до 2005 года эта динамика была негативной.

Чем интенсивнее жизнь, чем более она насыщена переменами, тем короче временной интервал, определяющий поколение. Например, те, чье взросление пришлось на конец 1980-х (период перестройки), вряд ли ощущают «избирательное сродство» с теми, кто вырос уже в 1990-е. Поэтому в дальнейшем анализе состава элит будет использовано более дробное деление:

— родившиеся в 1980-е годы (1980—1989): «существенными событиями» для них стали выход экономики России из затяжного кризиса и становление «суверенной демократии»^[10];

— родившиеся в 1970-е годы (1970—1979): ключевыми для их мировосприятия стали кризис и реформы 1990-х годов;

— родившиеся в 1960-е годы (1960—1969): перестройка, «кооперативное движение» и распад СССР стали главными событиями, определившими характер социализации представителей этого поколения;

— родившиеся в 1940-е годы (1940—1949) и 1950-е годы (1950—1959): поколения «застоя».

(Есть еще родившиеся в 1930-е, но им, ввиду относительной малочисленности в современной российской элите, здесь уделяется меньше внимания.)

Стоит также отметить, что набор «существенных событий» специфичен для конкретной страны. С одной стороны, протестное движение 1968 года охватило не только Францию, но и большинство западноевропейских стран, равно как и США, «синхронизировав» тем самым ряд поколений в международном масштабе. К поколению «шестидесятников» относят тех французов, американцев, итальянцев и немцев, кто принял активное участие в протестах. Процессы глобализации способствуют дальнейшей синхронизации поколений, так как «существенные события» в экономике, науке и культуре имеют тенденцию к переходу на наднациональный уровень^[11].

С другой стороны, даже с учетом глобализации значительное число «существенных событий» вписано в национальный контекст. Перестройка и крушение Советского Союза при всем международном резонансе сказались, прежде всего, на социализации поколений, выросших в бывших советских республиках. Так что механическое перенесение поколенческих рамок из одного национального контекста в другой вряд ли оправдано. Например, в американском обществе (где поколения вообще играют меньшую роль для самоидентификации людей) выделяют поколение baby-boomers, воплощающее послевоенный демографический взрыв (1945—1964 годы рождения; часть из них образовала отдельное «поколение 1968 года» — уже не по дате рождения, а по маркирующему событию), поколение Х, или Xers (1965—1976 годы рождения) и поколение «миллениума», millennials (1977—1995 годы рождения). Если Xers отличаются выраженной политической и экономической апатией, потребительскими настроениями (на фаст-фуд они тратят в среднем на 29% больше остальных, а на фейерверки — на 193% больше) и отсутствием веры в свой экономический успех^[12], то их российские сверстники, родившиеся в 1960-е годы, наоборот, оказались в центре экономических и политических реформ и открывшихся в их результате возможностей. Так что общего между американскими и российскими сверстниками все же меньше, чем различий^[13].

Рис.

Предвосхищая дальнейший разговор об отношениях между поколениями, можно отметить численный перевес поколения 1950-х и значительный количественный потенциал наиболее молодого из рассматриваемых — поколения 1980-х. На их долю в совокупном населении Российской Федерации в 2005 году приходилось 15,6% и 17,1% соответственно. За ними следуют поколения 1960-х и 1970-х годов: доля каждого из них составляет 14,7% (к тому же нужно учесть увеличение смертности по мере «старения» поколений). Поколение 1940-х годов насчитывает 8,9%. Наконец, доля самых старших поколений (родившиеся в 1930-е годы и ранее) равна 13,7%^[14].

Соотношение соответствующих возрастных когорт в США несколько иное: наиболее многочисленна (15,4% в совокупном населении согласно переписи 2000 года) когорта родившихся в 1960-е годы, а вот родившихся в 1970-е меньше, чем в России (13,6%)^[15].

Поколения и динамика элит

Обсуждение влияния поколений на динамику социально-экономической системы требует помещения в фокус анализа тех их представителей, которых обычно относят к элите. Под элитой здесь вслед за Чарлзом Райтом Милзом мы понимаем группы людей, находящихся на верхних этажах социально-экономической иерархии, что «позволяет им... принимать решения, имеющие существенные последствия»^[16]. Иными словами, любое вертикально стратифицированное общество обладает элитой в таком понимании этого термина.

Это понимание расходится с другим, не менее распространенным и влиятельным, согласно которому «назначение элиты — быть "репрезентативным обществом", моделью целого в массовизирующемся социуме, целого, взятого в своих наивысших... достижениях, и, исходя из этого, определять политический курс государства. Поэтому к важнейшим задачам элиты относится формулировка целей общества, приоритетов развития, общих задач»^[17]. Использовать такую трактовку применительно к сегодняшней России нельзя, потому что, как убедительно показали в своем исследовании Лев Гудков, Борис Дубин и Юрий Левада, такой элиты у нас нет. Властвующая же элита — т. е. совокупность лиц, занимающих доминирующие позиции в политике, экономике, науке и других сферах деятельности, — несомненно, есть (другой вопрос, способны ли эти лица задавать вектор развития общества).

Поколения, имеющие наибольшее число представителей в элите, получают возможность устанавливать общие правила игры исходя из своих групповых («по-коленческих») интересов. Эти правила касаются, помимо прочего, принципов рекрутирования новых членов элиты и ограничения доступа в эту группу. Вопрос о степени конфликтности в отношениях между поколениями и общей стабильности складывающихся «правил игры» тем самым трансформируется в вопрос о соотношении между представителями различных поколений в сегодняшней российской властвующей элите.

Начнем с рассмотрения возрастного состава политической элиты. На ее вершине находится президент и его администрация. Примечательно, что их положение нельзя описать в привычных категориях разделения властей: президент и его администрация находятся над другими ветвями власти, выполняя роль верховного арбитра, который обладает решающим словом и ничем не ограничен в своих решениях. Такая роль характерна для верховного правителя и его окружения на протяжении всей российской истории и является одним из проявлений «эффекта тропы» (path dependence)^[18]. Как сказал один из депутатов сегодняшней Государственной думы: «Ему по конституции, президенту, предписано быть надвластной структурой. Он — над властью. Вот три ветви власти, а он над ними» (мужчина, поколение 40-х)^[19].

Рис.

К концу второго президентского срока Владимира Путина в руководстве администрации президента преобладали его ровесники, родившиеся в 1950-е годы (рис. 1). Примечательно, что поколение 1960-х годов представлено следующей по численности группой. Оно больше, чем три остальных поколения вместе взятых. С избранием нового президента Дмитрия Медведева, принадлежащего к поколению 1960-х, доля представителей этого поколения, по всей видимости, будет возрастать.

Если говорить о федеральном уровне в целом, то здесь среди государственных служащих доминируют две возрастные группы: поколения 1950-х и 1940-х годов (табл. 1). Представители первого преобладают среди служащих категории «Б»^[20] в исполнительной и законодательной ветвях власти и среди высших руководителей (служащих категории «А») в органах судебной власти. Поколение 1940-х годов доминирует в большинстве других категорий руководящих должностей. Примечательно, что представители наиболее молодого поколения 1970-х годов составляют относительное большинство лишь в категории «Б» в органах судебной власти.

Таблица

Государственные служащие федерального уровня: распределение по поколениям (в %, январь 2002)

Примечание: К категории «А» в правительстве относятся высшие руководящие должности (например, министр). К категории «Б» относятся помощник Председателя правительства, руководитель секретариата. Высшие должности категории «В» — директора департаментов и полномочные представители правительства. Главные должности категории «В» — начальники отделов, референты. Ведущие должности категории «В» — консультанты. Старшие должности категории «В» — ведущие специалисты. Младшие должности категории «В» — специалисты 1-й категории. См. подробнее: Указ Президента РФ № 1 294 «Об утверждении государственных должностей федеральной государственной службы категорий «Б» и «В» в аппарате правительства РФ» от 11.10.2004.

Источник: Государственный Комитет РФ по статистике. Состав работников, замещавших государственные и муниципальные должности по полу, возрасту, стажу работы, уровню образования. М., 2002. Т. 1. С. 44-48.

Приведенные данные относятся к 2002 году. Учитывая высокие темпы текучести кадров для поколений 1960-х и 1970-х годов, можно предположить, что за последние пять лет произошло перераспределение доминирующих позиций в пользу поколения 1950-х за счет поколения 1940-х, представители которого постепенно уходят на пенсию. А текучесть объясняется отсутствием перспектив карьерного роста. Согласно данным опроса государственных служащих в 2001—2002 годах, 42% считают, что молодой специалист, пришедший в организацию на одну из низших должностей, может, в лучшем случае, дослужиться до уровня начальника отдела[21]. В итоге после нескольких лет работы в государственном аппарате, позволяющих приобрести опыт и обзавестись полезными связями, молодежь уходит в частный сектор^[22].

Поколению 1960-х, в отличие от поколения 1970-х, удалось компенсировать свои относительные неудачи в продвижении на руководящие должности в государственной службе успехами в бизнесе. Именно представители поколения 1960-х составляют большинство — почти половину — российской экономической элиты, включающей в себя обладателей крупных капиталов. Далее следует поколение 1950-х годов — оно представлено в экономической элите шире, чем три оставшихся поколения вместе взятых.

Рис.

Источник: Рейтинг российских миллиардеров-2008 // Финансы. № 7 (242) от 18 февраля 2008. В основе рейтинга лежат экспертные оценки размеров состояния. Для проверки валидности этих данных в качестве внешнего критерия использовалась величина официально декларированной собственности по состоянию на ноябрь 2007 года[23].

Средний размер капитала, которым располагает поколение 1960-х годов, составляет 1 816 млн долларов США, что превышает средние величины для любого другого поколения, причем некоторые — на статистически значимом уровне (рис. 3).

Тот факт, что новым президентом РФ стал представитель поколения 1960-х, по всей вероятности, позволит устранить диспропорцию между представительством данного поколения в политической и экономической элитах.

Стоит обратить внимание на поколение 1970-х годов. Оно лишено доступа к большинству руководящих должностей на государственной службе — за исключением органов судебной власти и прокуратуры, но при этом остается также на периферии экономической элиты. Объяснение, лежащее на поверхности: его представители родились слишком поздно, чтобы пройти через «школу» кооперативного движения второй половины 1980-х годов и полностью воспользоваться возможностями, открывшимися на начальном этапе радикальных реформ 1990-х годов. Они чаще были вынуждены начинать бизнес «с нуля», тогда как представители старших поколений нередко составили состояние в результате приватизации государственной собственности (рис. 4).

В 2008 году поколение 1970-х годов увеличило свое представительство в экономической элите до 12,6% (в 2004 году его доля составляла 1,3% списка 152 наиболее состоятельных россиян^[24]), однако ни по количеству представителей, ни по среднему размеру капитала, которым оно располагает, ему не удалось приблизиться к поколению 1960-х годов (в 2008-м — 49,6%, в 2004-м — 47,4% включенных в этот список лиц).

Маргинальный статус поколения 1970-х годов в экономической элите косвенно подтверждается и характером вложений капиталов. Их чаще привлекают вложения в недвижимость и девелоперские проекты (24,1% занимаются, главным образом, недвижимостью). На первый взгляд, недвижимость и другие виды бизнеса, обеспечивающие статус «рантье», в силу меньшей динамичности и инновативности, интересны, скорее, для представителей старших поколений. Действительно, большую долю «рантье» (33,3%) имеет в своем составе только поколение 1930-х годов, а в остальных поколениях доля таких бизнесменов меньше, чем среди «молодежи».

Родившихся в 1970-е не слишком привлекают сектор банков и страхования (основной бизнес 19% наиболее успешных бизнесменов этого поколения) и переживающая в последние годы бум торговля^[25] — розничная и оптовая (15,5%). Для сравнения: представители поколения 1960-х в экономической элите более равномерно распределены по секторам экономики (среди их предпочтений стоит выделить лишь торговлю, на которой специализируются 20,6%). Этот парадокс может быть объяснен неверием поколения 1970-х годов в перспективы получения доступа к ключевым позициям в политической и экономической иерархии.

Но, может быть, представители поколения 1970-х достигли «высот» в науке? Если исходить из данных о распределении докторов и кандидатов наук по возрасту (учреждения Сибирского отделения РАН представляются достаточно репрезентативными для российской науки в целом), это не так. В начале 2005 года среди 1 685 докторов наук, работавших в учреждениях СО РАН, был лишь один представитель поколения 1970-х годов и 87 (5,1%) — 1960-х годов^[26]. Здесь доминирующие позиции принадлежат поколениям 1940-х (35,5%), 1950-х (29%) и 1930-х (26%). Примечательно, что даже среди кандидатов наук (n=4968) родившиеся в 1970-е годы оказываются в относительном меньшинстве: их доля составляет 20,1% (для сравнения: доля поколения 1950-х — 27,3%, 1960-х — 21,4%, 1940-х — 21,3%). В науке картина примерно такова, как в политической элите, — с тем отличием, что позиции поколения 1950-х в сравнении с идущим ему на смену поколением 1960-х здесь выглядят много прочнее.

Рис.

Поколения «победителей» и «манкуртов»

Обзор возрастного состава российских элит в политике, экономике и науке показывает, что в них происходит, хотя и с разной скоростью, процесс ротации и смены поколений. В экономической элите ситуация наиболее определенная: здесь доминирует, наращивая свое господство, поколение 1960-х годов. В политике это поколение все активнее бросает вызов доминирующему пока поколению 1950-х годов (особенно ярко это проявляется в составе администрации президента). В науке процесс смены поколений еще медленнее: здесь поколение 1950-х вытесняет с верхних позиций поколение 1940-х, а поколение 1960-х пока не закрепилось даже в средней части научной иерархии. , Учитывая, что политическая и экономическая элита в России обладает не-1 сравнимо большим влиянием, чем научная (среди 142 человек, которых россияне считали элитой в 2007 году, насчитывается 24,6% политиков, 3,5% предпринимателей и только 1,4% ученых и изобретателей)^[27], не будет большим преувеличением сказать, что возникает новое «поколение победителей», родившееся в 1960-е годы. Примечательно, что во всех трех рассматриваемых случаях следующее за ним поколение 1970-х годов занимает периферийное положение, и нет уверенности, что в обозримом будущем ему удастся потеснить предшественников.

Поскольку решения, принимаемые представителями элиты, имеют «существенные последствия» для остальных россиян, отсутствие исследований мировоззрения поколения 1960-х представляется серьезным пробелом. Можно лишь предположить, что его ключевой характеристикой является прагматическая ориентация, сформированная социализацией в период «позднего застоя», перестройки и кооперативного движения, распада СССР. Прагматизм обусловливает «гибкое» отношение к закону: недаром исследование, проведенное в 2002 году, показало резкое ослабление установки на соблюдение закона и установленных правил у людей моложе 35 лет^[28]. Именно поэтому нет оснований надеяться, что представители этого поколения в политической элите смогут превратиться в группу молодых «просвещенных бюрократов» вроде той, что заложила основы Великих реформ 60-х годов XIX века, — ведь последних (Андрея Заболотского-Десятовского, Николая Милютина, Сергея Зарудного и др.)^[29] отличала ориентация на общий интерес и признание приоритета закона.

Для поколения 1970-х тоже характерны прагматизм и существенное расширение границ дозволенного (например, насильственные действия — драка, убийство при самообороне — не вызывают среди его представителей однозначного осуждения)^[30]. Ситуация здесь осложняется тем, что, как было показано, эта генерация может не достичь «командных высот» в обществе и имеет все шансы стать в результате «потерянным поколением». Сегодня поколение 1970-х даже потенциально не способно составить сколько-нибудь серьезную конкуренцию поколению 1960-х. А следующее за ним поколение 1980-х, выросшее уже в период стабилизации постсоветской системы, выглядит более приспособленным к игре по «новым правилам» (во второй половине 1990-х властвующая элита начинает активно использовать средства пропаганды и политические технологии для формирования «правильного» мировоззрения)^[31], — поэтому именно оно в будущем может прийти на смену поколению 1960-х.

Рис.

«Потерянные поколения», или, как их называет Борис Дубин, поколения «манкуртов» и «големов», существовали всегда. Обычно они возникают в результате сбоев в процессе смены элит, когда представители старших поколений, достигшие «командных высот», уходят «от открытой состязательности ради более длительного удержания за собой уже имеющихся, доминантных жизненных позиций, включая карьерные»^[32]. Осознание отсутствия шансов на достижение высших этажей иерархии лишает «потерянные поколения» какой-либо заинтересованности в сохранении существующих «правил игры» и обеспечении тем самым стабильности системы. Причем статус-кво отрицается ими вне зависимости от того, насколько существующая система отвечает тем или иным критериям морали, справедливости и законности (указание на ее «несправедливость» лишь облегчает критику): даже в случае сугубо прагматического подхода представители «потерянных поколений» превращаются в «диссидентов». А в поколении 1970-х годов, стоит напомнить, прагматизм достаточно распространен.

Рис.

Ряд членов сегодняшней элиты вполне осознает опасность дестабилизации, которую могут вызвать действия «потерянного поколения»:

«Очень существенный элемент, который я не очень понимаю сейчас, но который очень скоро будет одним из самых опасных элементов нестабильности, — это то, что не пускают к власти, но за 10—15лет выросло новое поколение, им сейчас 35. От 30, от 27 до 40. И оно заблокировано... Да, оно полностью заблокировано. Оно активно. Часть его будет голосовать, а часть будет устраивать всякие штучки. В том числе и поэтому появилась очередная тенденция российской истории: "чем хуже, тем лучше" (мужчина, поколение 50-х, эксперт в администрации президента).

«Вся система остановилась где-то на уровне 9—92 года. Она больше никого не рекрутирует, в ней оказались только те люди, которые сами в это влезли, то есть сумели себя сделать, договариваясь с властью в 1992—93 году, так называемые олигархи, которые — через деньги, через мозги — разными способами — проникали в эту власть — она этому не сопротивлялась, а наоборот, очень была к этому расположена» (мужчина, поколение 40-х, член Совета при президенте РФ).

Отторжение таким поколением существующей социально-экономической системы может принимать как активные, так и пассивные формы. Метафорически они описываются через «голос» (выражение открытого недовольства и активный протест), «выход» (добровольный уход из активной политики или бизнеса, в предельном случае — суицид) и «лояльность» (принятие господствующих правил)^[33]. Как показывает опыт массовых протестов в ряде постсоветских стран, вполне может реализоваться первая возможность:

«Обиженные — третье поколение бизнесменов. Те, которые сейчас совершали революции и стимулировали улицы на Украине. Но на Украине она была буржуазная по своей сути, она делалась молодежью, молодой буржуазией... Здесь она обретет такую смешанную лево-буржуазную... союз малого и среднего бизнеса с обиженной интеллигенцией и рабочим классом крупных городов. Это будет такая лево-... Мы в России такого еще никогда не видели» (мужчина, поколение 50-х, депутат Московской городской думы).

Не менее распространены и пассивные формы протеста, выражающиеся в «усталости от жизни», уходе в частную жизнь, ориентации в бизнесе на тип «рантье», суицидальных тенденциях. Что касается самоубийств, то после пика, достигнутого в середине 1990-х годов (в 1995 году на каждые 100 000 человек приходилось 41,4 самоубийств), в последние годы наблюдается некоторая стабилизация, возвращение к уровню 1970-х (29,9 в 1970 году, 30,1 в 2006 году). Самая высокая доля смертности от самоубийств среди мужчин (15—16% общей смертности) стабильно наблюдается в возрастной когорте от 15 до 30 лет^[34]. Именно поколение 1970-х составляло основу этой когорты в 1990-е годы. Среди стратегий протеста стоит также упомянуть эмиграцию, причем эта форма занимает промежуточное положение между пассивным и активным протестом.

При оценке соотношения возможных активных и пассивных форм протеста «потерянного поколения» следует учитывать его долю в общей численности населения, а также структурные факторы: доступ представителей этого поколения к ресурсам (экономическим и культурным, например, в форме контроля над СМИ), уровень организации и концентрации (во Франции «потерянное поколение» 1945—1950 годов рождения в 1968 году было сконцентировано в нескольких мегакампусах, среди которых выделялся построенный незадолго до студенческих волнений кампус Universite de Paris — X — Nanterre)^[35].

Российское поколение 1970-х годов в количественном отношении вполне сопоставимо с поколением «победителей». Таким образом, достаточно большая группа россиян, будучи лишена возможностей реализовать свой потенциал и занять соответствующее место в иерархии, может превратиться в силу, заинтересованную в дестабилизации отторгнувшей ее системы.

Смена элит «по правилам»

Избежать возникновения «потерянных поколений» и угрозы дестабилизации, вызванной их действиями, можно благодаря смене поколений в элите согласно с четкими и однозначно интерпретируемыми принципами, единообразно применяемыми в отношении представителей любого поколения. Именно на этом основаны меритократические системы, где доступ на высшие уровни иерархии получают лица, обладающие рядом особых качеств. Каждая из функциональных подсистем модерного общества имеет собственную элиту и собственные критерии, регулирующие доступ в нее. Тот, чьи «инвестиции в статус» наиболее успешны, получает доступ к более высоким уровням иерархии. Лоран Тевено описывает этот процесс в терминах особой «экономики», увязывающей «преимущества получения более высокого статуса с жертвами, требуемыми для его получения»^[36].

Функционирующая без сбоев «экономика меритократии» делает фактор принадлежности к конкретному поколению менее существенным, ибо смена элит в ней происходит непрерывно, а не дискретно. Это, разумеется, идеальная схема. В российском случае проблема игры «по правилам» не решена в полной мере не только в отношении членов властвующих элит, но и в отношении лица, находящегося на вершине власти^[37]. Выборы марта 2008 года высветили всю противоречивость этой ситуации:

«Если вот такая передача идет из рук в руки, тогда надо искать авторитетного преемника, показывать его народу, работать на его имидж, потом опять передавать из рук в руки, и это будет называться президентская монархия, по сути дела, конституционная монархия. Президентом будет вот так передаваться власть, он будет подбирать преемника, он имеет право так передавать, подобрать наследника, представить его. Преемника, назовем его так. Потому что не по крови. Не наследник, а преемник» (мужчина, поколение 40-х, депутат Государственной думы).

Поэтому поколения оказываются по-прежнему значимы — не только в связи с незавершенностью процесса модернизации, но и из-за специфики процесса смены элит, из которого периодически выпадают те или иные группы. Отсюда актуальность изучения этого процесса в поколенческом разрезе — одна из задач дисциплины, которую обычно называют политической демографией^[38]. В России распространены описания элиты через отсылку к институциональной принадлежности ее представителей (например, выходцы из «силовых» министерств), их полу (примечательно, что в руководстве администрации президента всего 8,7% женщин, а среди самых состоятельных россиян их и того меньше — 2,7%) или месту рождения (например, «днепропетровские» в 1970-е годы или «питерские» сегодня). Как мы хотели показать, категория поколения не менее важна для объяснения и предсказания социально-экономической динамики.