Трансформация войны. Защищая Израиль.

[*]

В своем исследовании прошлого, настоящего и будущего арабо-израильского конфликта Мартин ван Крефельд справедливо замечает, что на протяжении нескольких десятилетий Ближний Восток являлся своеобразным полигоном противостояния мировых сверхдержав, некоей экспериментальной практической лабораторией, в которой испытывались различные типы вооружений и проверялись на прочность разнообразные тактические и стратегические схемы. В значительной мере и сама книга «Защищая Израиль» тоже служит аналогичным «практическим приложением» более общих идей ее автора, мировую известность которому принесла опубликованная в начале 90-х «Трансформация войны». Поэтому прежде чем перейти к предложенному ван Крефельдом конкретному анализу современного военного положения его исторической родины (впрочем, ван Крефельд, родившийся в Голландии в 1946 году, переехал в Израиль вместе с семьей уже в четырехлетнем возрасте), стoит вкратце рассказать о концепции войны нового типа, обрисованной им в этом научно-популярном бестселлере.

Главная идея «Трансформации войны» выглядит достаточно парадоксально: ядерное оружие обратило человечество вспять, к временам Средневековья — по крайней мере во всем, что касается военного дела. Накопленные арсеналы оружия массового поражения, и прежде всего ядерного, делают бессмысленными полномасштабные войны, поскольку все их потенциальные участники вынуждены считаться с перспективой почти неизбежного самоуничтожения. Именно поэтому после 1945 года мир так и не стал свидетелем прямого столкновения крупных государств, за исключением незначительных пограничных конфликтов (между СССР и Китаем, Индией и Пакистаном); что же касается масштабных столкновений, то они оказались «вытесненными» из центра на периферию и происходят в основном в третьем мире. Кроме того, наличие ядерного оружия постепенно изменило само устройство вооруженных сил, в том числе носителей обычных вооружений: на смену крупным соединениям пришли более мелкие, автономные подразделения, имеющие больше шансов уцелеть и эффективно функ ционировать в случае гипотетического применения тактического ядерного оружия, «ограниченного ядерного конфликта» и т. п. В итоге, по мнению ван Крефельда, мир стоит на пороге окончательного «вымирания» войн «по Клаузевицу»: вместо них мир захлестнут (и уже захлестывают) так наз. вялотекущие конфликты (букв. «конфликты низкой интенсивности», low intensity conflicts). В отличие от традиционных войн, их субъектом будут не только и не столько «государства» (отчасти это является еще одним доказательством ослабления роли государства в постиндустриальную эпоху), сколько разнообразные группы, объединенные по религиозному, этническому или некоему «профессиональному» признаку. Таковы племенные раздоры в современной Африке, нарковойны в Азии и Латинской Америке. Само прозвище колумбийских «наркобаронов» подтолкнуло автора к уподоблению их баронам-разбойникам феодальной Европы; в качестве же аналогии для террористических групп, ныне действующих в Северной Америке и Европе, Крефельд предлагает, например, братство средневековых «ассасинов». Еще одним принципиальным отличием становится смешение в ходе подобных конфликтов трех составляющих: правительства, армии и гражданского населения, — каждая из которых в рамках «классических» войн обладает своим, особым статусом (исходя из этого, Крефельд определяет доктрину Клаузевица термином «троичная война», trinitarian war). В XIX и XX веках сражались главным образом «специалисты» — офицеры и солдаты, властители непосредственного участия в военных действиях не принимали (последним величественным примером царя на поле брани был Наполеон), а гражданские лица (так же как, скажем, раненые и пленные) обладали определенным иммунитетом. Однако на наших глазах носители власти становятся если не участниками, то, по крайней мере, объектами нападения, причем это относится не только к действиям террористических групп, но и к государственной военной политике (бомбардировка Триполи американцами в 1986 году с целью уничтожить Муамара Каддафи или захват Израилем в 1989 году трех лидеров организации «Хезболла» в результате рейда на территорию Ливана). В какой-то мере это напоминает тактику битв древности: прежде всего убей или плени главаря (достаточно вспомнить атаку Александра Македонского на Дария при Гавгамелах или случайную гибель короля саксов Харальда, определившую исход битвы при Гастингсе). Стираются грани между «фронтом» и «тылом», а значит, между военными и гражданским населением. Первые перестают быть «инструментом» осуществления государственной политики, соответственно исчезает чувство «долга» перед страной, что влечет за собой разнообразные отступления от кодекса военной чести, проявляющиеся как в мародерстве и чрезмерном насилии, так и в возможности без зазрения совести переходить на сторону противника (как это многократно бывало во времена противостояния Южного и Северного Вьетнама). В свою очередь, мирное население активно вовлекается в военные действия, причем не только в качестве объекта, но и субъекта насилия (наиболее яркий пример — палестинская интифада). Когда Мао Цзэдун говорил, что партизаны плавают в окружающем их людском «море», эта метафора, кроме прочего, подразумевала и принципиальную неотличимость потенциальных вооруженных противников от мирных обывателей. Именно это обстоятельство стало, пожалуй, главной проблемой для американских войск во Вьетнаме и советских в Афганистане и в конечном счете — главной причиной их поражения.

Трансформация, а точнее «смерть» традиционной стратегии больших сражений между крупными соединениями изменила и тип оснащения войск. Начиная с середины XIX века гонка вооружений шла под знаком движения «от индивиду ального к коллективному»: это касается и поражающей способности, и характера использования оружия. Приоритет отдавался тому, что обладало максимальной убойной мощью и при этом управлялось не одним, а целой группой лиц, подразделением (вроде танкового экипажа или орудийного расчета). Однако опыт конфликтов конца XX века обнаруживает бессилие подобных вооружений в условиях современной войны, и Крефельд предрекает им постепенное отмирание. В конце концов это диктуется и чисто экономическими причинами. Производство мощного и при этом высокотехнологичного оружия столь дорого, что, с одной стороны, его «жалко» использовать в мелких конфликтах: так, потеряв во время одного вылета в Ливане два боевых самолета общей стоимостью около 60 млн долл., американцы этим единственным воздушным налетом и ограничились.

С другой, необходимость возвращать затраченные средства заставляет выставлять самые современные вооружения на продажу, а это лишает новые разработки, быть может, самого главного преимущества — секретности, т. е. новизны как таковой. Если, вступив в должность президента в 1945 году, Трумэн был поражен, узнав о существовании атомной бомбы, то теперь миниатюрные копии «Стелс» продаются в каждом магазине детских игрушек, причем зачастую еще до принятия на вооружение соответствующей «взрослой» модификации. В итоге оказывается, что противник воюет с тобой твоим же собственным оружием. Яркий пример — Саддам Хусейн, чьи арсеналы были закуплены во многих европейских странах, да и в самих США. Дальнейший путь развития военных технологий Крефельд видит в создании эффективных средств наблюдения, слежения и предупреждения, а также в массовом производстве дешевого и эффективного индивидуального оружия (еще один «шаг в прошлое»). Гонка вооружений из области баллистических ракет перейдет в сферу соревнования между подслушивающими и шифровальными устройствами, суперчувствительными детекторами и новыми видами взрывчатки и т. п. Что же касается гревшей души многих генералов и «капитанов» военно-промышленного комплекса мечты о высокотехнологичной, «компьютерной» войне на расстоянии, то она, по мнению Крефельда, так и оста нется мечтою: в конце концов, точку (или, как мы теперь знаем, многоточие) в войне в Заливе, на фоне которой и была написана «Трансформация войны», все равно поставили наземные силы, да и самолеты с высокоточным оружием тоже управлялись американскими летчиками.

С тех пор минуло больше десяти лет, ознаменовавшихся как раз бурным развитием высокотехнологичного вооружения, которое многие эксперты окрестили военно-технической революцией (revolution in military affairs). Однако, полагает Крефельд, основные тенденции и направления этой революции только подтверждают его тезисы, постепенно получающие конкретное воплощение. И если «Трансформация войны» стала своего рода теоретической схемой, то «Защищая Израиль» — это уже практические рекомендации по реализации этой схемы на примере одного из самых застарелых и болезненных «вялотекущих» конфликтов современности. Впрочем, за множеством подобных конфликтов, по мнению автора, просматривается некое новое глобальное противостояние, а именно столкновение Запада с большей частью исламского мира, символом которого стала атака террористов-смертников на Нью-Йорк и Вашингтон. Конечно, этот спор цивилизаций нельзя считать прямым следствием палестино-израильской проблемы, но в его рамках последняя занимает весьма существенное место. Гибель 2 800 человек 11 сентября 2001 года стала страшным ударом для Америки, но не следует забывать, что относительно общей численности населения потери Израиля за три года интифады, начавшейся в сентябре 2000 года, оказались в 12 раз бoльшими.

Говоря о современной модели войны, нельзя не заметить, что последним примером традиционного типа военных действий в арабо-израильском конфликте стало вторжение Израиля в Ливан в начале 80-х. С тех пор противостояние свелось исключительно к террористическим атакам и «актам возмездия»; ни одна программа мирного урегулирования, будь то «план Митчелла» или «Дорожная карта», не увенчалась успехом. Не в последнюю очередь это связано с яростным противостоянием в самом Израиле: между «правыми», выступающими за предельно жесткую политику по отношению к палестинцам, и «левыми», склонными к определенным уступкам. Раскол, страшным знаком которого в свое время стало убийство премьер-министра Рабина, подрывает устои израильского государства, долгие годы строившегося на идеологии «единой семьи». Поэтому скорейшее решение палестинской проблемы насущно необходимо для Израиля, иначе ему просто не выжить. Крефельд предлагает свой план, во многом совпадающий с реальными действиями администрации Шарона: уйти с оккупированных территорий и отгородиться от палестинцев стеной безопасности. Он не тешит себя надеждой, что это раз и навсегда избавит евреев от террористических вылазок, но полагает, что страна во всяком случае не станет более уязвимой: вся книга посвящена анализу военно-политической ситуации, которая может сложиться в результате осуществления такого плана. Как говорит сам автор, «она не столько о прошлом, сколько о будущем».

Однако начинает Крефельд именно с прошлого, рассматривая ситуацию до 1967 года, когда Израиль был зажат, по выражению министра иностранных дел Эбана, «в границах Освенцима». Наихудшим было положение Западного Иерусалима, окруженного враждебными территориями с трех сторон; стратегическую опасность представляли и господствующие высоты, которые в центральной части занимала Иордания, а на севере — Сирия (Голаны). Все эти трудности сказались во времена войны за независимость 1948 года, однако их удалось преодолеть. Кроме того, территориальная уязвимость порой может обернуться преиму ществом. Так, узкая полоса сектора Газа выглядит на карте как указательный палец, угрожающе нацеленный в самое сердце Израиля, Тель-Авив. Однако неприятельские войска, находящиеся на территории Газы, чрезвычайно легко отрезать и окружить: это проявилось со всей очевидностью и в 1948, и в 1956 году, когда Израилю силами всего одной дивизии удалось с легкостью захватить ключевой город сектора — Рафу. То же повторилось в 1967 году, причем Моше Даян вообще хотел наступать в сторону Суэцкого канала, не отвлекаясь на сектор Газа, — никуда, дескать, он не денется.

Близость территории противника и отсутствие какой бы то ни было стратегической «глубины» собственных земель заставили израильское командование выработать последовательно наступательную доктрину, апробированную еще во время суэцкой кампании 1956 года. Тогда 202-я парашютно-десантная бригада под командованием Ариэля Шарона — лучшее подразделение израильской армии — после ложного маневра вторглась на Синайский полуостров и по сути разгромила три египетские дивизии. Хотя Израиль не получил от этой победы особых политических выгод, с военной точки зрения она дала ему очень многое. Без успеха 1956 года (кстати, операция фактически длилась шести дней) не было бы шестидневного триумфа в 1967 году.

Именно продуманность и детальная проработка военной стратегии стала главным преимуществом Израиля в 1967 году. Экономически Израиль не мог выдержать длительную войну, поэтому ставка была сделана на молниеносное наступление. Ограниченность собственных возможностей и отсутствие масштабной помощи со стороны западных государств сказывались на техническом оснащении армии: израильские танкисты в 60-е сплошь и рядом управляли «Шерманами» времен Второй мировой, хотя на вооружении стояло и небольшое количество более современных «Паттонов». Соответственно, было решено развивать собственное производство, и хотя к 1967 году оригинальные военные разработки были еще достаточно скромными, зато удалось добиться очень многого по части модернизации устаревшего импортного оружия. Наконец, существенным преимуществом стала более высокая образованность населения и демократическое устройство страны: в отличие от арабских государств, сотрясаемых переворотами и тратящих силы и средства на слежку и подавление собственного населения, Израиль мог последовательно и целенаправленно налаживать свою военную машину.

Главный вывод Крефельда: Израиль в границах до 1967 года защищать было трудно, но, как оказалось, вполне возможно. Наоборот, ситуация заставляла страну максимально эффективно использовать имеющиеся ресурсы. Убежденность в том, что оккупированные территории необходимо удерживать для того, чтобы сделать границы государства «защитимыми», возникла скорее в результате политического «заказа» и победной эйфории, а не как следствие реальной военной ситуации. Показательно, что люди, заслуженно считавшиеся «отцами-основателями» государства, с самого начала отнюдь не были яростными поборниками этой идеи: «вернуть все, кроме Иерусалима» сразу же после войны 1967 года призвал Бен-Гурион, и даже Моше Даян не придавал особого значения, скажем, Голанским высотам, считая, что «Сирия не угроза» для Израиля. Творцом самого термина «защитимые границы» можно считать тогдашнего вице-премьера Аллона, считавшего важнейшим территориальным приобретением западный берег реки Иордан и одновременно ратовавшего за удержание Голанских высот — быть может, потому что рядом с ними располагался его родной кибуц, часто подвергавшийся бомбардировкам сирийской артиллерии.

Отчасти аннексия захваченных территорий стала возможной и из-за поведения арабских стран, начисто отвергнувших возможность переговоров и достижения мирного компромисса. Разумеется, в Израиле сыграл свою роль и религиозный фактор — парадоксально, что социалиста Аллона отчаянно поддерживали фанатики, грезившие о жизни в священном Хевроне, у могил патриархов Авраама, Исаака и Иакова. Именно постройка еврейских поселений на вновь приобретенных землях стала, с одной стороны, окончательным знаком оккупации и, с другой (вопреки расхожему мнению), коренной проблемой для безопасности страны. Вместо того чтобы стать укрепленными форпостами, поселения, напротив, требовали постоянной защиты, а в случае крупного конфликта — срочной эвакуации, как это произошло с жителями Голанских высот во время войны Судного дня в 1973 году. Для отражения террористической и военной угрозы сооружались военные базы — в итоге «закрытые зоны» заняли почти 60% всех новых территорий. Чем больше земли приобретал Израиль, тем больше ему требовалось сверх того, дабы защитить «нажитое».

Идея защитить вновь приобретенные территории любой ценой легла в основу новой военной доктрины, разработанной под руководством начальника Генерального штаба Бар-Лева. На сей раз упор делался не на превентивный удар и даже не на «заманивание» и окружение противника (что теперь становилось возможным благодаря возникшей стратегической «глубине»), а на оборону новых, «защитимых» границ с помощью сети укреплений на суше и мощной поддержки со стороны военно-воздушных сил.

Такая стратегия требовала значительных вложений в военное строительство. Во многом благодаря резко возросшей американской финансовой помощи, Израиль не только увеличил численность, но и резко улучшил техническую оснащенность своей армии. Помимо массовой закупки американских вооружений (прежде всего самых современных боевых самолетов F-15 и F-16), успешно осуществлялись и собственные военные разработки (например, ракет «Иерихон» типа «земля — земля»). Вступая в должность министра обороны в 1981 году, Ариэль Шарон счел возможным заявить, что от Марокко до Персидского заливы нет силы, способной противостоять армии обороны Израиля. Почти безграничная уверенность в собственной мощи только способствовала дальнейшему закреплению на оккупированных территориях, во многом составившую суть политики правых, пришедших к власти в 1977 году. Премьер-министр Бегин осуществил целую программу последовательного заселения территорий: за пять лет численность еврейского населения там возросла с девяти до ста тысяч человек. Впрочем, и Бегин понимал необходимость компромисса: для того чтобы удержать Голанские высоты и западный берег Иордана, он пожертвовал Синаем, возвращенным Египту в соответствии с соглашениями, достигнутыми в 1979 году в Кемп-Дэвиде. Мир с Египтом многие, включая Даяна и будущего президента Эзера Вейцмана, долгие годы считавшегося одним из самых непримиримых «ястребов», называли ключом к безопасности страны — и призывы не поступаться ни пядью завоеванной земли, звучавшие всего несколькими годами ранее, оказались благополучно позабыты. Вообще характерно, что с течением времени уступки в территориальном вопросе все более последовательно стали отстаивать боевые генералы, считавшиеся непримиримыми противниками арабов: вслед за Даяном и Вейцманом пришел черед Рабина с Шароном.

Среди преимуществ новых, «защитимых» границ нередко называли их приближенность к враждебным столицам — Каиру, Амману и Дамаску; дескать, теперь противник подумает дважды, прежде чем напасть, ведь ответный удар поразит его в самое сердце. Но, во-первых, подобные удары Израиль уже наносил (в том же 1967 году), и всякий раз был остановлен на подступах к желанной цели решениями Совета Безопасности ООН и запретом американцев — а в последние десятилетия нетерпимость мирового сообщества ко всякой агрессии только усилилась. Если уж США, Юпитер мировой политики, не могут добиться санкции на вторжение в Ирак, на что надеяться еврейскому быку? А во-вторых, захват той или иной столицы вовсе не означает окончательной победы над арабами — Израиль убедился в этом во время вторжения в Ливан. И разве взятие американцами Багдада положило конец терроризму и партизанской войне?

Однако в принципе международная ситуация сейчас куда более благоприятна. Распад СССР лишил арабские страны мощной, в том числе и военной, поддержки; по сравнению с началом 90-х Израиль сумел наладить более или менее приемлемые отношения с такими гигантами, как Индия и Китай, ранее не желавшими и слышать о признании еврейского государства. Что же касается Соединенных Штатов, то они долгие годы поддерживали Израиль, хотя, показывает Крефельд, отношения двух стран вовсе не следует, как часто делается, трактовать как односторонний и неизменный «патронаж». Да, в скрытом (а зачастую и вполне открытом) противостоянии сверхдержав на Ближнем Востоке Израиль «играл» на стороне американцев (хотя парадоксальным образом в свое время именно СССР был одним из главных поборников создания еврейского государства). Да, в 1967 году США поддержали действия Израиля, в 1970 году прямо угрожали Сирии мощью своего Шестого флота, а в начале 80-х допустили вторжение в Ливан. Но именно США не раз вставали на пути израильской военной машины: в 1973 году из-за американцев Голда Меир так и не решилась нанести превентивный удар по Сирии и Египту (за что президент Никсон вскоре «расплатился» поставками необходимого снаряжения и блокированием резолюции Совета Безопасности о прекращении огня в тот момент, когда это было невыгодно для Израиля). В 1991 году, когда на территорию Израиля посыпались иракские ракеты, ответный удар не был нанесен опять-таки исключительно по просьбе США. Впрочем, и здесь имело место «взаимовыгодное сотрудничество»: в обмен на свою сдержанность Израиль обзавелся противоракетными комплексами «Пэтриот».

Так что порой не только США помогали Израилю, но и наоборот — по крайней мере, готовность последнего прислушиваться к своему могучему союзнику способствовала росту авторитета Америки в арабских странах. В конце концов, только она могла держать лучшую армию региона более или менее в «узде». Но как раз в вопросе поселений на оккупированных территориях Израиль отказывался прислушиваться к мнению американцев: несмотря на огромное давление, оказанное администрацией президента Картера, в свое время правительство Бегина наотрез отказалось остановить поток поселенцев. Более того, в последние годы, напротив, возросла способность Израиля «давить» на Вашингтон. Достаточно вспомнить, сколько усилий потребовалось американской дипломатии, чтобы убедить израильтян отказаться от планов продажи Китаю комплексов «Авакс», или с какой поспешностью тогдашний госсекретарь Колин Пауэлл уточнил, что, выразив сожаления относительно гибели лидера «Хамас», он вовсе не намеревался ставить его убийство в вину Израилю. Так что в какой-то степени теперь у Израиля во многом развязаны руки. Самый могущественный, хотя и не непосредственный противник исчез с политической карты, единственная оставшаяся в мире сверхдержава традиционно дружественна ему, а порой может даже оказаться у него в долгу, арабские страны разобщены, как прежде, а может быть, и более прежнего. В этих условиях Израиль может с большей последовательностью отстаивать собственные интересы, но они, по убеждению Крефельда, состоят как раз не в сохранении, а в уходе с территорий.

Уже вторжение в Ливан показало, что гораздо бoльшую опасность для Израиля представляет не развертывание полномасштабных военных действий, а «ползучая» партизанская война. Легко дойдя до Бейрута, армия столкнулась с каждодневными нападениями из-за угла, бесконечными подрывами зданий и машин— и в конечном счете, потеряв около 1 500 человек убитыми (в пропорциональном отношении больше, чем США во Вьетнаме), была вынуждена со временем отступить к прежним границам. По мнению автора, длительное нежелание выводить войска в данном случае было продиктовано традиционным для военных стремлением преувеличить мощь врага. Мотивируя пребывание в Ливане необходимостью лишить плацдарма боевиков «Хезболла», они чуть ли не всерьез допускали реальность декларируемых этой организацией целей: «дойти до Иерусалима», «стереть Израиль с лица земли». В итоге, создавая буферную зону, Израиль понес там несравненно бoльшие потери, по сравнению с уроном, причиняемым обстрелами с ливанской территории.

Точно так же обстоит дело с Западным берегом и сектором Газа. Получив в качестве «довеска» к приобретенным землям еще и значительное число проживающих на них палестинцев, Израиль включил механизм бомбы замедленного действия. Правда, первой интифады пришлось ждать целых 20 лет. Отчасти это было связано с сокрушительным триумфом 1967 года, окружившим израильские вооруженные силы ореолом непобедимости, отчасти — со стремительным улучшением уровня жизни арабского населения. Наконец, не следует сбрасывать со счетов и то, что поначалу власть израильских «оккупантов» казалась куда более мягкой, чем правление короля Хусейна, подвергавшего Западный берег артиллерийским бомбардировкам, или законы Египта, при котором в течение девятнадцати лет в секторе Газа неизменно действовал комендантский час. Поэтому восстание палестинцев в 1987 году для многих оказалось полной неожиданностью— всего лишь днем раньше губернатор Западного берега публично заявлял, что приход Израиля на эти территории увенчался полным успехом. Однако с тех пор вялотекущий конфликт, то слабея, то вновь разгораясь, не переставал тлеть ни на секунду. Его анализ убеждает Крефельда в том, что единственным кардинальным решением проблемы может быть «одностороннее размежевание», за которое еще весной 2002 года высказалось почти 50% израильтян, и сооружение заградительной стены. Эффективность последней автор доказывает примерами как из далекой, так и недавней истории — от Великой Китайской до Берлинской стены и линии заграждений, разделяющих две Кореи и две части Кипра. Наконец, в пользу такого сооружения говорит и опыт самого Израиля. Во-первых, это станет логическим завершением тактики «закрытия» территорий, к которой прибегали практически после каждого сколько-нибудь значительного террористического акта. Во-вторых, подобное заграждение уже давно существует в секторе Газа, и если за период с 2000 по 2003 год с западного берега реки Иордан на территорию Израиля просочилось 125 террористов-смертников, то на протяжении всей второй интифады из данного района террористических атак практически не было — боевики вынужденно «сосредоточились» на еврейских поселениях в самом секторе. Уход с оккупированных территорий отнимет у них и эту мишень.

Сооружение стены предполагает оснащение ее самыми современными средствами слежения и предупреждения нападения — радары, инфракрасные датчики, разнообразные сенсоры и т. п. Израиль, кстати, мировой лидер в производстве подобных устройств, которые он экспортирует по всему свету. В то же время экономия, если сравнить нынешнее число блокпостов с количеством пропускных пунктов, требуемых в случае «глухого» размежевания, составит, по самым приблизительным подсчетам, не менее 80%.

Разумеется, уход с оккупированных территорий вовсе не будет означать немедленного примирения евреев с арабами. Обстрелы будут продолжаться. Более того, аэропорт Лидда, например, окажется на расстоянии прямого выстрела, и угрозы сбивать гражданские самолеты станут вполне реальными, так что придется либо оснащать лайнеры средствами защиты, либо именно в этом месте отодвинуть стену в глубь палестинской территории. С другой стороны, безопасность многих важных транспортных «артерий», вроде огромной шестиполосной автострады, призванной соединить юг и север страны, минуя центр Тель-Авива, можно обеспечить именно за счет подобного сооружения. Прямых контактов с палестинцами станет во много раз меньше (собственно количество арабов, проживающих в Израиле, в случае ухода с территорий уменьшится почти в четыре раза), прекратятся всяческие рейды, обыски, проверки документов, а значит, замедлится или вовсе остановится процесс радикализации палестинского населения. Что же до самого компактного палестинского государства, то оно вряд ли может стать опасным для своих соседей. Оно будет отсечено от других арабских стран, кроме Иордании, весьма настороженно относящейся к палестинцам; а экономически и в военном отношении оно вряд ли сможет в обозримом будущем даже приблизиться к уровню, достигнутому Израилем. Напротив, с чисто экономической точки зрения, бюджет Израиля освободится от бремени более отсталых арабских территорий, а закрытие палестинского рынка повредит разве что мелким израильским фирмам, работающим прежде всего в сфере легкой промышленности. Военно-техническое же превосходство Израиля не только над палестинцами, но и над всеми соседними государствами не вызывает сомнений. Уже в 90-е годы Израиль опережал в этом отношении даже американцев: например, во времена войны в Заливе все беспилотные самолеты, имевшиеся на вооружении у США, были исключительно израильского производства. Израиль в полной мере воспользовался всеми плодами военно-технической революции: на данный момент многие образцы его вооружений (вроде танка «Меркава-4») по праву считаются лучшими в мире.

Из арабских государств наиболее развитой армией обладает Египет, перевооружившийся во многом благодаря американской помощи. Причем тратить получаемые средства египтяне (как раньше израильтяне) могли только на покупку американского же оружия: соответственно прежние МИГи сменились «Фантомами», а танки Т-55 и Т-62 уступили место М-60 и «Абрахамсам». Однако именно степень зависимости Египта от США и делает крайне сомнительным нарушение им кемп-дэвидских соглашений. Прекращение масштабной поддержки Сирии со стороны Советского Союза заметно подорвало ее военный потенциал: в одном только 1996 году Израиль импортировал вооружений на сумму в 30 раз большую, чем могла позволить себе Сирия. Не следует сбрасывать со счетов и альянс Израиля с Турцией, раздраженной поддержкой сирийским руководством курдских сепаратистов. Поэтому бывший глава израильской военной разведки весной 2003 года имел все основания заявить, что Сирия более не представляет угрозы для Израиля. Иордания всегда вела достаточно гибкую и осторожную политику — еще в 1973 году король Хусейн предупредил премьер-министра Меир о грядущем сирийско-египетском нападении. Наконец, в последние годы рухнул саддамовский Ирак, представлявший — прежде всего на словах, но отчасти и на деле — главную внешнюю угрозу для еврейского государства. Что же касается Ирана, то он расположен слишком далеко для того, чтобы вести с Израилем войну с помощью обычных вооружений, — напротив, израильские ВВС способны нанести удар по Тегерану и благополучно вернуться домой даже без дозаправки в воздухе. Другое дело — угроза обретения Ираном ядерного оружия, но об этом речь еще впереди. Пока же промежуточный вывод Крефельда таков: в случае ухода с оккупированных территорий угроза полномасштабной войны не станет большей потому, что настоящего противника по соседству просто нет.

Конечно, отступление в рамки прежних границ лишит Израиль стратегической глубины и отдаст в руки потенциального противника господствующие высоты; Иерусалим и Тель-Авив станут мишенью для ракетного и артиллерийского обстрела. Соответственно, главным приоритетом станут разнообразные системы раннего оповещения и предупреждения возможного нападения. А между тем Израилю придется демонтировать многочисленные наблюдательные пункты и при боры, расположенные, скажем, на холмах в долине реки Иордан. В качестве альтернативы автор предлагает развивать далее системы слежения, размещенные на аэростатах, — ими успешно пользуются и сейчас для контроля за Синайским полуостровом. Еще один вариант, в свое время предлагавшийся, правда в шутливой форме, Эзером Вейцманом, а затем уже всерьез рассматривавшийся рядом известных генералов, — искусственное восполнение утерянной «глубины» за счет более активного освоения морских пространств и размещения на кораблях и подводных лодках суперсовременных детекторов, радаров и компьютерных систем слежения и управления, а также новейших дальнобойных артиллерийских и ракетных комплексов. Постройка или приобретение новых судов — дело чрезвычайно дорогостоящее, и потому Крефельд предлагает идти сразу несколькими путями: модернизировать устаревшие авианосцы, строить небольшие мобильные катамараны и даже приспосабливать для военных нужд грузовые суда. Кроме того, необходимо активнее использовать и воздушное пространство, прежде всего за счет систем «Авакс» (Израиль располагает самыми современными моделями) и различных беспилотных аппаратов, способных подниматься гораздо выше, чем обычные самолеты, и контролировать гораздо бoльшую территорию. Функции беспилотных самолетов теперь не ограничиваются только пассивным наблюдением — американский «Предатор» сумел уничтожил машину террористов в Йемене и активно использовался в Афганистане и Ираке. Дальнейшее совершенствование подобного оружия (а в Израиле существуют собственные разработки, аналогичные американским) позволит не только заблаговременно узнать о приближении крупных соединений противника, но и нанести по ним упреждающие удары, даже не вводя в бой личный состав своей армии.

Подобные системы раннего оповещения и ведения дистанционного боя вполне способны обеспечить безопасность центральной части страны после ухода с западного берега реки Иордан — не говоря уж о том, что эта область попрежнему, как в 1967 году, представляет собой идеальную ловушку, в которой противник может быть отсечен, окружен и уничтожен. Более того, благодаря тому, что теперь там построено отличное шоссе, которым можно воспользоваться при проведении соответствующей операции, по расчетам Крефельда, нужный маневр можно провести за три-четыре часа. Что касается Голанских высот, то пока отношения с Сирией вряд ли позволяют рассчитывать на мирный договор, по условиям которого Израиль мог бы уйти из этого района. Кроме того, там практически отсутствует арабское население, что делает жизнь еврейских поселенцев сравнительно спокойной и безопасной. Все же в перспективе и этой территорией можно пожертвовать, создав там демилитаризованную зону по образцу той, что существует на Синайском полуострове. Средства воздушного слежения вполне способны заменить многочисленные сенсоры и датчики, которыми сейчас буквально напичканы гора Хермон и соседние высоты, и сделают практически невозможным скрытное передвижение вражеских войск.

Таким образом, военно-политическая обстановка в регионе вкупе с построением «высокотехнологичной» обороны способны избавить Израиль от угрозы войны с арабскими соседями. Гораздо большей опасностью представляется оружие массового поражения — химическое, биологическое и ядерное, — которым могут воспользоваться как недружественные страны, так и (гипотетически) террористические группировки. Даже после падения режима Саддама Хусейна потенциальным источником подобной угрозы являются Сирия, Египет и Иран, располагающие достаточным количеством химического оружия или способные его быстро произвести. Наконец, ядерная программа Ирана по разным подсче там может принести практические результаты в ближайшие два-три года. У всех этих государств есть и ракеты типа «земля — земля», способные стать средствами доставки оружия массового поражения. С этой перспективой необходимо считаться — правда, уход с оккупированных территорий не играет здесь сколько-нибудь существенной роли. Лишняя территория не спасает от химического или ядерного удара — она может позволить немного выиграть время. Но если даже США, потратившие миллиарды долларов на сложнейшую систему радаров, расположенных в Канаде и на Аляске, могли рассчитывать узнать о приближении советских ракет лишь за полчаса до поражения ими своих целей (или за 15 минут, если запуск был бы осуществлен с подводных лодок), то как присутствие израильских войск на Голанских высотах или в долине Иордана способно предотвратить запуск сирийских «Скадов» или иранских ракет «Шибаб» с какой угодно начинкой? Скорее речь идет о необходимости последовательно укреплять свою противовоздушную оборону.

Географическое положение страны затрудняет создание разветвленной системы спутникового слежения и возможного перехвата вражеских ракет. Дабы избежать ложной тревоги и возможного конфликта, Израиль вынужден выводить на орбиту свои спутники, ориентируя ракеты-носители на запад, против вращения Земли, что делает каждый запуск чрезвычайно дорогим и существенно ограничивает вес несомого оборудования. Поэтому основные средства ПВО расположены на земле и в случае ухода Израиля с занятых земель действительно приблизятся к территории потенциального противника, а значит, станут более уязвимыми. Однако и здесь проблему может решить перемещение ряда соответствующих установок на корабли, размещенные в Средиземном море. Там же могут находиться и средства «стратегического сдерживания», т. е. нанесения ответного удара: Израиль уже сейчас располагает тремя подводными лодками класса «Дельфин», способными нести крылатые ракеты, в том числе и с ядерными боеголовками.

Наличие у Израиля ядерного оружия, разумеется, служило и будет служить весьма существенным сдерживающим фактором. Характерно, что арабские страны, поддерживая террористические вылазки против Израиля, тем не менее так и не решились снабжать боевиков оружием массового поражения, да и сами были весьма аккуратны. Даже Ирак начинил все 43 ракеты «Скад», выпущенные в 1991 году по Израилю, обычной взрывчаткой — а те две, что были направлены в сторону ядерного реактора в Димоне, и вовсе несли в своих боеголовках цемент и куски стальной арматуры. Не говоря уж об ударе возмездия, иракцы справедливо опасались повреждения ядерного реактора, которое могло привести к аварии, сравнимой с чернобыльской, — она неизбежно затронула бы весь Ближний Восток, включая и сам Ирак. Что касается Ирана, то даже в случае создания им ядерной бомбы последствия ее применения обернулись бы катастрофой для этой страны. Между тем со времен Хомейни у Ирана нет и, вероятно, не может быть настолько харизматичного лидера, чтобы народ согласился ради него идти на огромные жертвы.

В заключительной части своей книги Мартин ван Крефельд кратко подытоживает свой план и утверждает, что вопреки расхожей критике призыв к уходу с территорий продиктован отнюдь не прекраснодушными представлениями о «несчастных мирных палестинцах». Даже если согласиться с «ястребами», считающими, что арабам в принципе нельзя верить, Израиль должен сам — и как раз по этой причине — обеспечить себе максимальную безопасность, а ее может дать только возвращение к прежним границам и обнесение их стеной безопасности. Никакие стратегические выгоды не стоят постоянной конфронтации и, как следствие, постоянного кровопролития — более того, как было показано еще в «Трансформации войны», современная военная стратегия основывается прежде всего на технологии, а не на географии. По мнению Крефельда, тот факт, что в течение многих лет на оккупированных территориях армия обороны Израиля занимается несвойственными ей полицейскими функциями, ведет к потере ею боеспособности. Показательно, что в 2003 году Западный берег контролировался шестью армейскими бригадами, вдвое меньший сектор Газа — тремя; а между тем в 1967 году для того, чтобы разгромить всю армию Египта, потребовалось 11 израильских бригад. Израиль пожинает те же горькие плоды, что Франция в Алжире, СССР в Афганистане, Россия в Чечне, Индонезия в Восточном Тиморе. Следствием неэффективных действий армии (а зачастую и ее прямого разложения) стало бурное развитие всякого рода частных охранных предприятий, занятых все тем же — борьбой с повседневным арабским терроризмом. Характерно, что крупнейшей компанией в современном Израиле стала именно охранная фирма «Хашмира», насчитывающая 15 тыс. сотрудников. А если прибавить к этому многочисленные добровольческие дружины, пограничников, обычную полицию, то окажется, что чуть ли не бoльшая часть активного населения занята выслеживанием и уничтожением террористов. Если уйти с земель, фактически враждебных Израилю, то многие из этих людей смогут заняться более созидательным трудом, а армия перестанет совершенствоваться в проведении обысков и точечном уничтожении автомашин, вернется к планомерным тренировкам и сможет провести необходимые внутренние преобразования.

Среди последних давно назрела реформа управления войсками. Поскольку в условиях вялотекущего конфликта нет нужды использовать крупные соединения и совокупную мощь всей армии, она должна быть разбита на отдельные, достаточно автономные подразделения, способные самостоятельно ставить и решать локальные задачи. Каждое из таких подразделений должно располагать боевой машиной: танком типа «Меркава-4», а еще лучше — более легкой и подвижной бронемашиной следующего поколения, вооруженной в том числе и ракетами малого радиуса действия (Крефельд вообще скептически смотрит на будущее танковых войск). Кроме того, подобные воинские группы должны быть обеспечены собственными современными средствами связи, слежения и разведки вплоть до беспилотных летательных аппаратов и иметь возможность оперативно вызывать огневую поддержку, в том числе и с воздуха.

Все это станет возможным только в том случае, если избавить армию от бесконечного патрулирования, бдения на блокпостах и неустанной обороны поселений. Стремясь во что бы то ни стало удержать оккупированные территории, Израиль в целом и его армия в частности похожи на человека, который напоролся ногой на гвоздь или острый шип, да так и остался на нем стоять. Развившуюся гангрену он лечит антибиотиками, а порой просто ругает свою ногу последними словами за то, что та не хочет выздоравливать. Дело зашло так далеко, что единственное спасение — ампутация, а каждый день промедления усугубляет опасность летального исхода.

Николай Кербер

---

[*] Martin van Creveld «The Transformation of War»: The Free Press. New York, 1991; «Defending Israel: A Controversial Plan Towards Peace»: Thomas Dunne Books / St. Martin’s Press. New York, 2004. Мартин ван Крефельд (род. в 1946 году) — профессор Иерусалимского университета, признанный мировой авторитет в области военной истории, автор многих книг: «Меч и олива: история армии обороны Израиля», «Расцвет и закат государства», «Технология и война от 2000 г. до н. э. до настоящего времени» и др.