Перспективы китайской миграции на Дальнем Востоке

[1]

В основе этой статьи лежат материалы двух анонимных опросов китайских мигрантов — самых массовых опросов, проводившихся в китайской среде в России. Первый опрос был проведен нами в 1998–1999 годах (было опрошено 757 человек в Москве, Хабаровске, Владивостоке, Уссурийске), второй — в 2002 году (было опрошено 525 человек в Москве, Иркутске, Хабаровске, Владивостоке).

В обоих случаях выборка была случайной. Опрос осуществлялся на рынках, в китайских общежитиях, в том числе и студенческих. Респондентам предлагалась анкета на китайском и русском языках. При этом не допускалось вмешательства каких бы то ни было посредников — бригадиров, наставников, а также других лиц, занимающихся организацией труда и быта китайцев. Мы сами определяли примерное число респондентов в каждом городе. В 2002 году нами было также определено, что одну треть опрошенных китайцев в каждом из указанных городов могут составить лица, учащиеся в российских институтах и средних учебных заведениях. Проведенные в 1998–2001 годах исследования позволили установить, что именно из их среды могут выйти мигранты, знающие русский язык, освоившие профессии, которые нужны России, обстоятельно познакомившиеся с образом жизни россиян и культурой страны, желающие стать гражданами РФ.

Собранный в ходе обследования материал характеризует общую картину китайской миграции в России, ее социально-экономическое значение для нашей страны. Он показывает и отличия китайской миграции в Россию от миграции в другие страны, а также изменения в составе мигрантов, которые произошли после 1998–1999 годов.

Статистика Федеральной пограничной службы России (ФПС) позволяет заключить, что примерно 80 процентов китайцев въезжают на территорию России через пограничные переходы Дальневосточного пограничного округа, до 50 процентов — через пограничные переходы в Приморском крае. В 1998–2001 годах интенсивность пересечения российско-китайской границы была примерно одинаковой: ежегодно в Россию въезжали и выезжали из нее 450–490 тысяч китайцев. В 2002 году ситуация резко изменилась: число лиц, въехавших в страну, возросло почти на 55 процентов по сравнению со среднегодовым уровнем предшествующих четырех лет. Число китайцев, покинувших Россию, увеличилось на 52 процента. Если за 1998–2001 годы в России остались в общей сложности 35,9 тысячи китайцев, то в одном только 2002 году — 27,2 тысячи, в три раза больше среднегодового уровня предшествующих четырех лет. В 2003 году ситуа ция мало изменилась — в стране остались 23,3 тысячи мигрантов. Всего за шесть лет в России остались 86,4 тысячи человек.

Существенно возросло также количество поездок китайских граждан в РФ с частными целями (в отличие от поездок со служебными или туристическими целями, на постоянное место жительства, транзитных пассажиров и в качестве обслуживающего персонала). За шесть лет их число возросло почти в 14 раз! Примечательно, что до 2002 года выбывало из России больше лиц, прибывших с частными целями, нежели въезжало. Эта необычная ситуация, скорее всего, объясняется тем, что в предшествующие годы немалое число китайских туристов оставалось в России на положении незаконных мигрантов. Кроме того, оформлением виз в последние годы стали заниматься многочисленные частные фирмы с участием китайцев и россиян — о влиянии этого обстоятельства можно только догадываться.

Сведения ФПС позволяют сделать несколько выводов. Во-первых, основная масса китайских мигрантов прибывает в Россию легально, т. е. имея документы на пересечение границы. Проблема состоит в том, законным ли образом они получили эти документы. (Большую проблему создает российско-казахстанская граница, более протяженная, чем российско-китайская. Эффективно контролировать ее ФПС пока не в состоянии.) Во-вторых, полностью предотвратить использование китайскими гражданами каналов безвизового туризма для переезда в Россию пока не удалось. В-третьих, масштабы легальной китайской миграции по состоянию на начало 2004 года возросли, но пока не создают оснований для тревоги. Тем более нет оснований для утверждений о китайской демографической экспансии.

Число россиян, въезжающих на территорию Китая, все эти годы значительно превосходило число китайцев, прибывающих в Россию. В отличие от китайцев они практически все возвращаются обратно. Можно выделить две группы российских посетителей Китая: одну из них составляют лица, нанимаемые китайскими торговцами в России для доставки товаров из Китая, другую — лица, отправляющиеся в Китай с целью приобретения товаров для собственных коммерческих либо личных нужд. По мнению некоторых экспертов, численность первой группы больше. Однако и в Китае постепенно возникают небольшие колонии россиян.

Китайская государственная стратегия глобального внешнеэкономического наступления под девизом «Идти вовне» ориентирована, помимо прочего, на увеличение иммиграции граждан Китая в другие страны. Еще недавно Россия не входила в число стран, куда китайцы хотели уехать в поисках лучшей доли. В последние годы ситуация стала быстро меняться. В ходе первого раунда российскокитайских переговоров по вопросам вступления России в ВТО китайская сторона выдвинула требование о снятии барьеров для въезда в РФ китайских торговцев и предоставлении им равных прав с российскими предпринимателями[2]. Хотя в последующем КНР сняла данное требование, в стране стали стимулировать поездки граждан РФ. В 2002–2003 годах в 50 городах Китая был введен свободный порядок оформления заграничных паспортов. Возникло более 200 компаний, специализирующихся на подборе китайцев на работу в других странах. Это нововведение способствовало и будет способствовать росту иммиграции из Китая.

Сравнение результатов проведенных опросов позволяет заключить, что за последние пять лет характер китайской миграции в Россию во многих отношениях изменился.

Во-первых, резко возросла частота поездок китайских мигрантов в Россию. До нашего исследования 2002 года специалисты считали, что на Дальнем Востоке господствует маятниковая миграция. В 1998–1999 годах многие китайцы предпочитали не отвечать на вопрос, сколько раз они приезжали в Россию. В 2002 году китайцы уже не уходили от ответа на вопрос о частоте своих поездок в Россию. Теперь, учитывая всю накопленную информацию, можно с уверенностью утверждать, что китайская миграция в Россию — это не стихийное переселение людей на новое место жительства, не поиск ими «земли обетованной». Возникла специфическая форма движения рабочей силы, обслуживающей товарные потоки. Ныне китайские власти стали стимулировать трансграничные перемещения людей и товаров. Мигранты стали составной частью торговой и производственной структуры Китая и, как правило, не вольны в своих поступках. На первый взгляд, их трансграничные перемещения отражают процесс маятниковой миграции. Однако по сути они отражают своеобразный механизм трансграничной доставки товаров, позволяющий минимизировать финансовые затраты (уплаты пошлин, налогов) либо обходить официальные процедуры, ограничивающие товарные потоки.

Во-вторых, увеличилась средняя продолжительность пребывания китайцев в России. Среди китайских мигрантов появляется все больше постоянных жителей России. В-третьих, изменились структура и состав китайских мигрантов. На Дальнем Востоке заметно сократилось число мигрантов, проживших в России более четырех лет. Это обстоятельство имеет символическое значение. Углубленные интервью показали, что китайцы, прожившие в России более четырех-пяти лет, испытывают большие трудности при возвращении на родину и вскоре снова начинают искать пути выезда в Россию.

Тем не менее в России постепенно формируется постоянное китайское население. На Дальнем Востоке этот процесс носит ограниченные масштабы и отличается замедленными темпами. В Хабаровске доля китайских мигрантов, проживших в России более четырех лет, в 2002 году была в два раза меньше, чем в 1999 году, во Владивостоке — на 20 процентов меньше. В то же время в этих городах заметно возросло число мигрантов, проживших в России менее одного года.

В-четвертых, говоря о продолжительности пребывания на территории России китайских мигрантов, можно выделить две принципиально различные группы: часть мигрантов выполняет функции «курьеров», доставляющих товары постоянным продавцам, или «вахтовых» работников в китайских торговых точках; другая часть мигрантов оседает в России, несмотря на отсутствие или шаткость своего легитимного статуса.

Возникает вопрос: каковы планы китайских мигрантов на будущее, в какой мере они связывают свою жизнь с Китаем и с Россией? В результате исследования 1998–1999 годов выяснилось, что только 7,8 процента участников опроса намеревались жить в России постоянно и около четырех процентов планировали перебраться в другие страны. Опрос 2002 года показал, что обосноваться в России планировали уже более 35 процентов, а уехать через Россию в другие страны — свыше 14 процентов общего числа опрошенных лиц. Вернуться на родину собирались менее половины респондентов. Перемены в настроениях надо признать огромными. Впрочем, они вызваны не столько условиями жизни в России, сколько ухудшением социально-экономической обстановки в Китае.

При этом ситуация в регионах России далеко не одинакова. Если в среднем по России думают легализоваться более одной трети участников опроса, то в Иркутске — уже 44,3 процента. В то же время доля желающих получить гражданство РФ и постоянно жить в России во Владивостоке в два с лишним раза меньше, чем в Москве, в 1,7 раза меньше, чем в Иркутске. На Дальнем Востоке участники опроса явно стремятся иметь легальные основания только для коммерческой деятельности.

В-пятых, анализ планов китайских мигрантов с учетом сроков их проживания на российской территории показал, что среди желающих уехать в другую страну более половины составляют мигранты, прожившие в России менее года. Среди тех, кто намерен вернуться в Китай, абсолютное большинство также составляют те, кто находится в нашей стране менее года. Видимо, год жизни в России — это критический срок, после которого дальнейшие планы мигрантов коренным образом меняются.

Будучи органичной частью китайской торговой и промышленной структуры, мигранты не могут в силу одного только этого обстоятельства разорвать сложившиеся связи с Китаем. Их нарушение, не говоря уже о разрыве, оставит мигранта без источника средств существования. Тем более что после принятия закона о гражданстве РФ, т. е. с 2002 года, получить российское гражданство стало еще труднее, чем раньше. Находясь в России на протяжении пяти и даже десяти лет, китайцы тем не менее вынуждены сохранять гражданство КНР, необходимое им для защиты своих прав и достоинства.

Как частный человек, имеющий определенные планы на будущее, китайский мигрант не склонен подчинять всю свою жизнь исключительно интересам бизнеса, к тому же ему не принадлежащего. По мере вторжения в «народную» торговлю (так официально в КНР определяют приграничную торговлю) крупных карго-фирм и постепенного вытеснения семейного бизнеса его участники начинают вынашивать новые планы. Тот факт, что свыше трети китайцев надеются так или иначе осесть в России, а более половины участников опроса не собираются возвращаться на родину, имеет принципиальное значение.

Еще одно совершенно новое явление: один из каждых семи респондентов открыто заявлял о желании уехать в третью страну. В недавнем прошлом с подобной откровенностью сталкиваться не приходилось. Трудно сказать, что именно вызвало столь серьезные изменения в настроениях китайцев всего за несколько лет: ухудшение социально-экономического положения в Китае, особенно рост безработицы, или меры правительства, связанные с реализацией стратегии «Идти вовне» и стимулирующие иммиграцию.

В-шестых, китайские социологи давно заметили, что в силу многих обстоятельств (особенно по мере приобретения экономической независимости) женщины стали демонстрировать несравненно бoльшую самостоятельность, чем прежде. Различия между продолжительностью пребывания китайских мужчин и женщин в России, выявленные в ходе опроса, не столь велики, чтобы служить основой для окончательных выводов. Тем не менее на этот факт надо обратить внимание, учитывая, в частности, заметно растущее преобладание мужчин в населении Китая.

Мировая история китайской миграции показывает, что во многих странах среди мигрантов в первые годы абсолютное большинство составляли холостые мужчины. Затем в страну начинали прибывать женщины. Постепенно устанавливался баланс полов, складывалась полноценная диаспора. В России наблюдается специфическая ситуация. Ее особенность состоит в том, что до последнего времени в РФ прибывало довольно много семейных людей. В 2002 году, однако, выявился резкий рост численности холостых мигрантов.

Опрос — не всеобъемлющая перепись. Трудно сказать, до какой степени полученные данные отражают действительность. Во всех городах отмечается знаменательный процесс: холостяки стали преобладать над женатыми мигрантами, сократилось число замужних женщин, участвующих в бизнесе. Эти изменения также свидетельствуют о закате семейного бизнеса в «народной» торговле.

Абсолютное большинство китайцев в России составляют люди в наиболее активном, трудоспособном возрасте; более половины — от 21 до 30 лет. В некоторых городах довольно много и людей зрелого возраста. В 2002 году зафиксировано заметное увеличение доли лиц в возрасте до 25 лет. Возможно, данные по этой группе лиц преувеличивают их действительную долю за счет нашего внимания к учащейся молодежи.

Почти повсеместно увеличилось число мигрантов, живущих в России без семьи, либо, что весьма вероятно, вынужденных жить без семьи по условиям найма, установленным китайской стороной. Значительное их увеличение, несомненно, явилось результатом изменений в условиях труда и быта подавляющего большинства китайцев в России. Поразительно совпали многие черты в образе жизни большей части участников опроса. Например, в Хабаровске и Владивостоке в два раза сократилось число семейных мигрантов, живущих в России вместе с детьми. В этом смысле ситуация не улучшается. Во время предыдущего исследования почти никто из участников опроса не сообщал, что намеревается привозить в Россию жен и детей; многие сетовали на плохое отношение россиян к их детям, опасались за собственную безопасность. Все эти страхи сохранились и в 2002 году. Особенно много жалоб в адрес милиции.

* * *

Бывший полпред Президента РФ в Сибирском федеральном округе Леонид Драчевский отметил, что в округе с населением 21 миллион человек насчитывается от силы 75 тысяч китайских мигрантов и самое опасное заключается в их экономическом воздействии на регион[3]. Он совершенно прав. Главная проблема (по крайней мере, в настоящее время) коренится не в численности китайских мигрантов, а в том экономическом ущербе, который наносится России китайскими землячествами.

Бывший премьер Госсовета КНР Чжу Жунцзи оценил объем «народной» торговли в 2001 году в 10 миллиардов долларов[4]. Объем официальной торговли в том же году составил 10,7 миллиарда. Положительное сальдо в официальной торговле достигает трех-пяти миллиардов долларов в пользу России. Но объем «народной» торговли — это чистый доход китайской стороны, формируемый за счет продажи в России китайских товаров, приобретенных у производителей на средства, полученные от их реализации в нашей стране. Следовательно, на самом деле положительное сальдо в торговле принадлежит Китаю.

На Втором российско-китайском банковском форуме (2003) один из китайских участников изложил наиболее распространенную схему деятельности китайских фирм в России. Компания одновременно регистрируется в двух странах. Одна ее дочерняя компания регистрируется в России по документам российского гражданина, который, однако, не обладает правом финансовой подписи. Она ведет оптовую и розничную торговлю. Другая компания регистрируется в КНР на имя китайского гражданина. Ее профиль — оптовые операции. Со склада на китайской территории товары мелкими партиями направляются в Россию. Выручка после реализации направляется в КНР. На эту форму торговли приходится 40–60 процентов китайского экспорта в Россию[5].

Опрос 2002 года помог понять, как финансируются торговые операции китайских мигрантов. В России возникли подпольные китайские банки, финансирующие разнообразные нелегальные операции. Появились посреднические фирмы, занятые переводом денег в Китай. Некоторые из них формально являются обменными пунктами, но на деле осуществляют переводы через банки третьих стран, обслуживают банковские карты платежных систем Visa, Master-Card и др., ведут финансовые консультации и т. д.

Примечательно, что ни официально зарегистрированный в России китайский банк «Элос» с ничтожным уставным капиталом (филиал Банка Китая), ни многочисленные нелегальные финансовые фирмы практически не занимаются кредитными операциями. Между тем переводы в район Ябаолу гор. Пекина — известный центр оптовых торговых компаний и карго-фирм, обслуживающих российских «челноков» и китайскую «народную» торговлю в России, — могут осуществляться даже наличными!

Принципиальная схема действий подпольных банков такова. Они аккумулируют выручку торговых фирм, выделенную на развитие оборота, и через посреднические фирмы (как правило, российские) заготавливают, закупают, переправляют в Китай дефицитные товары (лесоматериалы, цветные металлы, кедровый орех и многое другое). Там товары реализуются и выручка делится в соответствующих долях между участниками различных этапов сделки. Иными словами, сложился бесперебойно действующий механизм «черных» схем экономического грабежа России. Китайские фирмы тесно сотрудничают с российскими теневыми структурами. Например, в Приморье ежегодно нелегально вырубается около полутора миллионов кубометров древесины. Страдает не только Россия. Всемир ный фонд защиты природы, по сообщению информационного агентства Рейтер от 27 февраля 2002 года, официально выразил обеспокоенность судьбой российских лесов на Дальнем Востоке. По его данным, из-за нелегальной вырубки лесa могут исчезнуть уже через пять лет[6].

Сказанное еще раз подтверждает вывод о том, что китайская миграция является звеном торгово-промышленной системы Китая, ориентированной в последние годы на «трансграничное хозяйствование». Через предпринимательскую деятельность китайских мигрантов Россия уже включена в китайское разделение труда. В КНР определено и место РФ в этом процессе — поставщика ресурсов и рынка сбыта продукции, отбракованной для реализации на других рынках.

Представляют немалый интерес соображения участников опроса о перспективах их предпринимательской деятельности в России. В основном они ставят свои планы в зависимость от рыночной конъюнктуры и результатов бизнеса. При этом, как и в 1998–1999 годах, предпочтение отдается расширению предпринимательской деятельности в России, а не в Китае, особенно на Дальнем Востоке. Тогда открыть или расширить свое дело в Китае намечали 28,5 процента, в России — 35,3 процента участников опроса. Надо отметить, что даже в 1998–1999 годах, т. е. сразу после дефолта, в обстановке неуверенности и негодования, лишь около 10 процентов китайских предпринимателей предполагали сократить масштабы своего бизнеса в России. Окончательно закрыть свое дело предполагали всего шесть процентов. В 2002 году таковых было всего лишь один процент. В 1998–1999 годах 13,3 процента думали оставаться наемными работниками, в 2002 году — около 10 процентов.

Итак, при благоприятном развитии событий большинство участников опроса планируют расширять свою предпринимательскую деятельность. Подобные настроения и будут определять состояние китайской миграции в нашей стране, в первую очередь на Дальнем Востоке. Многое будет зависеть от иммиграционной политики российских властей, склонных пока сохранять ее запретительный характер.

Специфика России заключается в том, что она не сможет избежать пересмотра иммиграционной политики. Без этого невозможно восполнить возникающий в стране дефицит рабочей силы. Придется творчески использовать весь мировой опыт в столь сложной сфере. Будущая иммиграционная политика должна поощрять приезд китайцев в Россию и их работу здесь.

Но этого мало: Россия нуждается в иммиграционной политике, учитывающей специфику регионов. Различия между европейской частью России, Сибирью и Дальним Востоком слишком велики. Например, в настоящее время не китайская миграция вынуждает россиян на Дальнем Востоке искать источник существования в шоп-турах. Причина кроется исключительно в неудовлетворительном состоянии региональной экономики, обусловленном, в свою очередь, не дефицитом рабочей силы, а тем, что промышленность Восточной Сибири и Дальнего Востока не имеет четких ориентиров развития.

Широко распространенное убеждение, что мигранты занимают рабочие места коренного населения, не соответствует действительности. Об этом, в частности, свидетельствуют данные, полученные в городах Приморского края, региона наиболее массовых миграционных потоков. Анализ ситуации позволяет утверждать, что там, где начался экономический подъем, растет потребность в дополнительной рабочей силе. Мигранты, включаясь в этот процесс, в свою очередь содействуют оживлению экономики и тем самым увеличению занятости местного населения.

Главный вывод: стратегия развития Восточной Сибири и Дальнего Востока должна быть нацелена на обеспечение конкурентоспособности российской промышленности в условиях растущего притока товаров из Китая.

Китайские землячества в России активно расширяют сферу своего бизнеса. Их деятельность наносит ущерб экономической безопасности и сдерживает становление цивилизованной рыночной экономики. Она закрепляет положение России в качестве сырьевого придатка Китая, превращает ее в рынок сбыта китайских товаров, сдерживая экономический подъем, особенно на Дальнем Востоке, способствует расширению китайской миграции в Россию и через Россию в другие страны.

* * *

В связи с угрожающим нашей экономике дефицитом рабочей силы и продолжающимся социальным кризисом некоторые российские специалисты предложили широко использовать китайскую рабочую силу и ввести в России либеральный иммиграционный режим. Многие, напротив, считают, что массовый въезд в Россию китайских мигрантов нецелесообразен. Развернулась полемика вокруг этой важной и сложной проблемы.

Одновременно на протяжении последнего десятилетия шел непрерывный поиск наиболее эффективной административной системы управления миграционными процессами. Создать ее пока не удалось. Анализ ситуации в стране позволяет сформулировать несколько соображений относительно будущей государственной миграционной политики.

1. В России не было и нет целенаправленной демографической политики. Теперь страна пожинает плоды того, что человек никогда не находился в центре внимания общества и государства. Все устройство российской жизни — транспорт, магазины, жилье, система здравоохранения и т. д. — не ориентировано ни на расширенное воспроизводство населения, ни даже на поддержание здоровья сегодняшних жителей страны. России предстоит выработать осмысленную демографическую политику, а также комплексную демографическую и социальноэкономическую стратегию.

2. Российским властям предстоит разработать комплексную, долгосрочную стратегию развития Восточной Сибири и Дальнего Востока, принципиально отличную от всех прошлых программ. При этом нужно:

— Учитывать возможные варианты изменения политической и социально-экономической ситуации в Китае. В этой стране существуют острые противоречия во всех областях внутренней жизни. По программе «Вызовы Китаю в XXI веке» был осуществлен опрос 100 наиболее крупных китайских ученых. По их мнению, в период до 2010 года «крайне важными» будут шесть социальных проблем: «проблема занятости» (66 процентов участников опроса), «отношения между разными слоями населения» (64 процента), «коррупция» (62 процента), «экология и ресурсы» (56 процентов), «проблема народонаселения» (54 процента), «застой в реформе социально-политической системы» (52 процента)[7].

Рассмотрим более подробно первую из них, имеющую непосредственное отношение к миграции. В конце 2002 года население КНР превысило 1 миллиард 284 миллионов человек. Почти 933 миллиона проживало в сельской местности, 150–200 миллионов из них считаются излишней рабочей силой. Примерно 90 миллионов ухитряются подрабатывать в городах, но от 60 до 110 миллионов не могут найти никакой работы[8]. Эта бедствующая масса непрерывно нарастает. Если в 1980-х годах один процент прироста ВВП сопровождался созданием 2,4 миллиона рабочих мест, то в 1990-е годы — лишь от 700 тысяч до 1,1 миллиона[9]. Следовательно, в Китае накапливается горючий материал социального недовольства и формируется гигантский потенциал иммиграции. Россия заинтересована в позитивном и безопасном для соседних стран развитии Китая. В случае возникновения в этой стране открытых конфликтов Россия может оказаться в бедственном положении.

Пекин намерен добиваться увеличения ВВП в четыре раза к 2020 году. По подсчетам китайских специалистов, Китай использует значительную часть своих природных ресурсов до 2010 года, а к 2020 году у него возникнут проблемы даже с удовлетворением потребностей в каменном угле[10]. Китай нуждается в природных ресурсах всей планеты, в том числе и — российских.

— Строить планы развития Восточной Сибири и Дальнего Востока с учетом невозможности конкуренции с Китаем. По данным ООН, средние издержки в расчете на одного человека в Китае в 48 раз меньше, чем в США, в 30 — чем в Японии, в 20 — чем на Тайване, в 14 — чем в Южной Корее; они ниже, чем в Мексике, Турции, на Филиппинах, в Индии, Индонезии[11]. Поэтому в последние годы произ водство многих товаров компании разных стран переносят в Китай. России придется полностью менять мышление бизнес-сообщества, долгие годы упорно уговаривающего Китай покупать российские товары. Надо усвоить мировой опыт и понять, что Китай будет покупать у нас только те товары, в которых крайне нуждается, да и то — лишь ограниченное время. Ряд отраслей промышленности в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке производят продукцию неконкурентоспособную по сравнению с китайской; эти производства будут закрыты. России выгоднее использовать китайскую промышленность для легальных поставок на свой рынок необходимой продукции и постепенного свертывания челночной («народной») торговли.

— Широко использовать для финансирования экономики Восточной Сибири и Дальнего Востока политику многолетнего полного или частичного освобождения инвесторов от налогов. Целесообразно, в частности, изучить опыт послевоенной Западной Германии по ликвидации жилищного кризиса, а также опыт США по эксплуатации природных ресурсов Аляски.

— Понять, в чем для нашей страны заключаются реальные, а не иллюзорные сравнительные преимущества, и строить на этой основе экономическую, социальную и иммиграционную политику.

3. Надо признать, что китайская миграция не решит существующей в России проблемы дефицита рабочей силы. Нам этого не позволит сделать китайское руководство, использующее иммиграцию для реализации глобальной внешнеэкономической стратегии. Выход можно найти в широком применении практики тендеров и заказов, предусматривающих временное использование в России китайской рабочей силы. Целесообразно также, ориентируясь на опыт ряда европейских стран, перейти к выборочному привлечению в Россию китайских специалистов в определенных областях знания и работников, имеющих определенную квалификацию. Именно к такой политике уже прибегло китайское правительство в отношении российских специалистов. Поэтому крайне необходимо дифференцировать визовую практику, творчески используя международный опыт.

Одновременно России предстоит разработать программу развития промышленности на базе новых и высоких технологий, использования венчурного капитала. Максимальное сбережение и предельная экономия рабочей силы должны стать главным приоритетом развития.

В Восточной Сибири и на Дальнем Востоке есть ресурсы рабочей силы. Люди, однако, не находят себе достойного применения. Многие обслуживают китайские товарные потоки. Нужно создать для жителей этих регионов перспективу постоянной занятости и достойного существования, остановить дальнейшую моральную деградацию и массовую люмпенизацию.

4. Все более актуальными становятся задачи борьбы с ксенофобией, с различными националистическими движениями.

5. Существует возможность формирования основного ядра китайских мигрантов в России из числа студентов. Высокая стоимость образования в Китае и низкое его качество приучили китайцев к мысли о желательности обучения молодежи за пределами страны. Поток китайских студентов, отправляющихся на учебу в другие страны, увеличивается с каждым годом. Однако в 2003 году только один из 12 китайцев, выезжавших учиться за рубеж, выбрал Россию.

Россия могла бы более масштабно привлекать китайскую молодежь в свои учебные заведения, развернув в Китае серьезную рекламную кампанию. Успех ее позволил бы решить как минимум две важные проблемы. Во-первых, увеличить доходы российских учебных заведений и осуществить их модернизацию. Во-вторых, подготовить китайских выпускников средних и высших учебных заведений со знанием русского языка, специалистов, способных работать в России. Всем желающим остаться в России должны быть предоставлены соответствующие права, включая возможность получения российского гражданства. Для этого необходима серьезная перестройка законодательства и работы МИД России.

Для проверки перспективности предлагаемых мер привлечения иммигрантов был проведен опрос китайских студентов в Москве, Иркутске, Хабаровске и Владивостоке. Его результаты позволяют заключить, что этот метод заслуживает внимания и государственной поддержки. Однако для его реализации необходима кропотливая предварительная работа. Уже сейчас в Москве есть безработные китайцы с высшим российским образованием. Эти выпускники высших учебных заведений прожили в России четыре-пять лет и хотят здесь жить и работать. Они ищут работу в китайских землячествах, так как не находят ее в российских организациях. Настало время принимать политические решения, которые решающим образом изменят положение дел, и проводить эти решения в жизнь.

---

[1] Более подробно проблема рассмотрена в недавно вышедшей книге: Гельбрас В. Г. Россия в условиях глобальной китайской миграции. М.: Муравей, 2004.

[2] Китайские мигранты рассказывают о себе // Известия. 23.05.2002; [http://www.asiatimes.narod.ru/story2002/0097/01.htm].

[3] Известия. 26.12.2001.

[4] Известия. 14.12.2001; Эксперт. 18.03.2002. № 11 (318).

[5] Второй Российско-китайский финансово-банковский форум / Основные организаторы: Всекитайское финансовое общество, Ассоциация российских банков. Пекин, 27–28 ноября 2003 г. С. 170.

[6] Владивосток. 30.10.2002.

[7] Ding Jun. 13 qianzai weiji zhiyue zhongguo jingji fazhan (13 потенциальных кризисов обуславливают экономическое развитие Китая) [http://www.drcnet.com.cn/view_new.asp?mainunid=197257drcnetchentechdfgdghdaA023&dn=guoyan_drcindex1&cnt_id=0].

[8] Li Jingwen. Dui dangcian zhongguo jinji fazhan zhong jige wentide zenshi (Понимание некоторых вопросов экономического развития современного Китая) [http://www.drcnet.com.cn/view_new.asp?dn=guoyan_drcidex1&cnt_id=0&mainunid=227436drcnetchentechdfgdghdaA023].

[9] Там же.

[10] Lu Huang. Zhongguo jingji fazhan mianlin yueshu (Экономическое развитие Китая сталкивается с новыми ограничителями) [http://www.drcnet.com.cn/view_new.asp?dn=guoyan_drcidex1&cnt_id=0&mainunid=234033drcnetchentechdfgdghdaA023].

[11] Li Lubin. Zhongguo fazhan zengzhang de shijie yiyi (Международный смысл экономического роста Китая) [http://www.drcnet.com.cn/view_new.asp?mainunid=205311drcnetchentechdfgdghdaA023&dn=guoyan_drcindex1&cnt_id=0].