Федеральный университет: миссия выполнима?

Реформа российского образования приносит первые плоды. Одним из них стало учреждение нового типа: федеральный университет[1]. К настоящему времени созданы девять федеральных университетов, в которых учится около 5,5 % студентов России (очная форма обучения); совокупный объем доходов этих университетов составляет более 42 млрд руб. в год. С одной стороны, государство пытается снять с себя бремя финансирования системы высшего образования и предоставить вузам возможность стать самостоятельными участниками рынка общественных услуг; с другой — стремится регулировать деятельность высшей школы с помощью таких мер, как формирование конкретного заказа на производство определенных специалистов за счет перераспределения бюджетных мест, жесткая регламентация, стандартизация и бюрократизация научно-педагогического процесса.

Федеральные университеты чем-то напоминают мегапроекты: международные выставки, саммиты, грандиозные сооружения вроде Эресуннского моста[2], крупнейшие спортивные состязания. Неудивительно, что такие масштабные начинания обычно сопровождаются разноречивыми оценками, причем вызывают сопротивление не только среди специалистов. Свежий пример — массовые протесты лета 2013 года в Бразилии против проведения чемпионата мира по футболу-2014 и летних Олимпийских игр-2016. Что касается федеральных университетов, то хорошо известно, какое решительное сопротивление оказали этому проекту томичи, воспрепятствовавшие созданию подобного вуза в их городе.

Уральский федеральный университет имени Б. Н. Ельцина (УрФУ) был учрежден в Екатеринбурге в 2009 году на базе Уральского государственного технического университета (Уральского политехнического института), к которому в 2011 году присоединили Уральский государственный университет. Создание нового университета также вызвало скепсис и неодобрение; в настоящее время он на неплохом счету, но окончательные выводы делать еще рано[3].

География нашего исследования «Мониторинг известности, репутационных характеристик УрФУ и конкурентов (октябрь 2012 г. — январь 2013 г.)» охватывала все субъекты Федерации Уральского федерального округа, а также Пермский край и Республику Башкортостан (так называемый Большой Урал). Опрашивались представители пяти ключевых целевых аудиторий: потенциальные абитуриенты, их родители, выпускники двадцати ведущих вузов Большого Урала, сотрудники крупных компаний Большого Урала, чиновники регионального и муниципального уровней[4].

Е. Князев, один из авторов концепции федеральных университетов, признает: «не удалось до конца додумать их миссию и место в университетской системе»[5]. Именно поэтому мы пытаемся на основании полученных данных ответить на вопрос: способен ли вуз такого типа стать точкой роста, или, напротив, системные противоречия российского высшего образования, аккумулируемые федеральными университетами, обрекают этот проект на неудачу?

Конкуренция и репутационный капитал

Укрупнение вуза дает прирост численности студентов и сотрудников, укрепляет его материально-техническую базу; все это сулит успех, но отнюдь его не гарантирует. Вузы включаются в конкурентные отношения в различных плоскостях: во-первых, выступая как коллективные субъекты, они соревнуются в поисках государственной поддержки, а также инвестиций другого рода, из которых важнейшей остается плата за образовательные услуги; во-вторых, идет неравная борьба между специальностями, факультетами-департаментами, которые могут в результате полностью лишиться бюджетного финансирования. Наконец, конкурентный режим распространяется и на работников вуза, численность которых постоянно оптимизируется.

Базовым показателем успешности продвижения продукта или торговой марки (бренда) на рынке является его известность и другие характеристики, относящиеся к репутационному капиталу, причем устойчивость восприятия определяется уровнем спонтанного знания. По данным нашего исследования, при ответе на вопрос: «Какие вузы страны вам известны?» УрФУ назвали без подсказки (спонтанное знание) от 15,4 до 33,3 % респондентов; наиболее высок этот показатель у представителей власти, наиболее низок — у выпускников уральских вузов (рис. 1).

Образовательное пространство в представлениях респондентов жестко поляризовано по принципу «центр — периферия». Абсолютным лидером всех составленных нами рейтингов вузов страны — по известности, престижности, уровню научной активности, успешности трудоустройства выпускников и прочим репутационным характеристикам — является МГУ, причем с большим отрывом от ближайших последователей. Так, показатель известности МГУ по отношению ко второму в каждом списке вузу — выше в среднем в 2 раза.

Конкурируя в сознании представителей всех целевых аудиторий с прославленными столичными брендами — МГУ, МГИМО, МГТУ им. Баумана, СПбГУ, — Уральский федеральный по всем целевым аудиториям тем не менее входит в десятку, а среди абитуриентов, их родителей и представителей власти — в пятерку лидеров. Примечательна аудитория выпускников: здесь УрФУ занимает лишь десятое место по известности, однако на втором после МГУ месте находится Уральский государственный технический университет (Уральский политехнический институт), а на пятом — Уральский государственный университет (75, 31 и 18 % соответственно), то есть его же, УрФУ, «родительские вузы», ныне не существующие. Выпускники этих старых учебных заведений демонстрируют довольно высокий уровень лояльности своим альма-матер, а новую аббревиатуру воспринимают с трудом.

В границах Большого Урала УрФУ соперничает с самыми крупными региональными и локальными вузами, причем на каждой территории эти конкуренты различаются (в частности, ими являются Челябинский государственный университет и Национальный исследовательский Южно-Уральский государственный университет в том же городе, Пермский национальный исследовательский политехнический университет и Пермский государственный университет и т. д.). Среди вузов региона выявляется явный лидер, который составляет серьезную конкуренцию УрФУ как по уровню известности бренда, так и по многим репутационным параметрам, — это Национальный исследовательский университет в Челябинске. Он хорошо известен и популярен не только в Челябинской, но и в Тюменской и Курганской областях, а также в северных регионах Урала, где опережает УрФУ по ряду показателей.

На территории Уральского федерального округа показатели известности УрФУ выше, чем в соседних регионах Приволжского федерального округа — Республике Башкортостан и Пермском крае, где о нем вспомнили 10—12 % опрошенных. Иными словами, там УрФУ не рассматривают как влиятельного игрока на рынке образовательных услуг и серьезного конкурента для собственных региональных университетов. Получается, что федеральный университет оправдывает свое название как вуз федерального округа; расширение влияния требует специальных усилий и уникального рыночного предложения со стороны вуза. В настоящее время невысокий уровень известности УрФУ за пределами Свердловской области прямо корреспондирует с ориентацией целевых групп на «домашние» региональные вузы (т. е. не на филиалы «чужих» вузов). Эти данные подтверждают вывод Е. Князева о неудачной реализации идеи федеральных университетов: «предполагалось, что они будут решать целый комплекс задач социально-экономического развития больших территорий, крупных региональных проектов в составе федеральных округов. На практике, к сожалению, ни один из федеральных университетов так и не выбрался из региональных границ, не сумел распространить свое влияние на весь округ»[6].

Как уже сказано, известность новорожденного бренда УрФУ неотделима от известности «родительских вузов»: практически по всем целевым аудиториям они попадают в первую десятку спонтанно названных вузов наравне с УрФУ. Многие респонденты называли среди известных вузов страны только упраздненные университеты и при этом вообще не знали о существовании УрФУ. В большинстве своем это представители Пермского края, Республики Башкортостан, Тюменской области, Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого автономных округов (например, среди представителей бизнеса в некоторых регионах доля респондентов, которые вспоминали именно эти старые университеты, но не знали о создании УрФУ, превышает 60 %).

Сосуществование нового и старых брендов неизбежно и будет сохраняться до тех пор, пока УрФУ не обретет репутационную самостоятельность и силу. А для этого необходимо правильно — то есть последовательно, кропотливо и аккуратно — конвертировать репутационный капитал упраздненных университетов, представляющий несомненную ценность для целевых групп и в то же время способный служить развитию УрФУ. Стоит напомнить, что одним из аргументов против слияния вузов в Томске была опасность утраты ныне существующих образовательных брендов[7].

Смысл федерального университета — обеспечить качественное и доступное образование за пределами «кольцевой», в регионах. Действительно, в риторике «инновационного развития регионов и страны, реализации ее геополитических интересов» (Концепция, с. 2) отчетливо видна «рука Москвы»: «отдаленные территории» и «регионы» определяются относительно столицы. Стратегическая миссия федерального университета определена как «формирование и развитие конкурентоспособного человеческого капитала в федеральных округах на основе создания и реализации инновационных услуг и разработок». Государство заинтересовано в развитии (согласно Е. Князеву — в оздоровлении и совершенствовании) систем профессионального образования в регионах. Если Национальный исследовательский университет служит «воспитанию научной элиты», то федеральные университеты согласно замыслу их создателей реализуют идею массового высшего образования. Между тем и федеральные университеты стремятся к лидерству в науке, не довольствуясь возможной ролью «кузницы кадров».

Анализ комплекса репутационных характеристик уральских вузов свидетельствует о противоречивом понимании роли федерального университета. С одной стороны, основу репутационного капитала современного вуза составляет традиционное восприятие университета как поставщика кадров для региональной экономики, а это предполагает лишь вспомогательную роль вуза в развитии региона, более низкий уровень его субъектности. В таблице 1 приведены ключевые маркеры, которые использовали респонденты — представители бизнес-сообщества (цифры без скобок) и органов власти (цифры в скобках) — при характеристике влиятельных вузов Большого Урала; в первой колонке — по всей целевой группе, во второй — по группе тех, кто в качестве вуза-лидера указал УрФУ.

Таблица 1

Смысловое ядро образа вуза-лидера, который оказывает влияние на развитие региона, % от опрошенных в группе/подгруппе

В образе «престижного» вуза также доминируют характеристики, имеющие отношение к региональному рынку труда и занятости: конкурентоспособность выпускников, широкий выбор специальностей и направлений обучения, предлагаемый вузом, современная материально-техническая база. В целом различия по аудиториям здесь невелики: например, широкий выбор специальностей имеет решающее значение для абитуриентов, а представители бизнес-сообщества чаще обращают внимание на конкурс при поступлении в вуз, спрос на его услуги.

С другой стороны, по оценке респондентов всех групп, особенно представителей власти и бизнеса, УрФУ является ведущим вузом региона, который выделяется своим мощным научным потенциалом и высоким уровнем научной активности.

По всей видимости, именно неопределенность миссии федерального университета приводит к существенным административным ограничениям в реализации его инновационно-предпринимательских намерений. Положение университетов нового типа зыбко: это сказывается на их социально-экономической деятельности, далеко не самостоятельной, и ограничивает масштаб их влияния. Представители власти видят в вузе прежде всего один из элементов общей стратегии развития региона, который должен отвечать потребностям местной администрации и бизнеса; менее склонны они рассматривать вуз как активный субъект рынка. Действительно, адаптивные характеристики вузов оцениваются ими высоко, а субъектные — низко[8]:

• стратегии развития высшего образования и конкретных региональных вузов должны быть полностью соотнесены со стратегией развития региона (1,5);
• вузы должны учитывать в первую очередь потребности и интересы региональных и местных властей и бизнеса (1,15);
• вузы сегодня являются активными субъектами рынков, предлагают конкурентоспособные коммерческие продукты и услуги — образовательные и аналитические, технологические (0,45);
• современные вузы региона (области, субъекта Федерации, города и пр.) — это центры и источники его развития (0,74).

При этом чиновники выражают готовность получать консультационные услуги представителей вузов по отдельным отраслевым вопросам и указывают на целесообразность таких консультаций. Ценность сильных вузов эта группа респондентов видит также в их положительном влиянии на имидж региона в целом.

Важно подчеркнуть, что в списке вузов, которые, по мнению чиновников, оказывают влияние на развитие региона, УрФУ лидирует (23,1 %), однако с незначительным, всего в 5 %, отрывом от Национального исследовательского университета в Челябинске (19,8 %), близкие показатели имеют Уфимский государственный авиационный технический университет, Уфимский государственный нефтяной технический университет (17,6 %), чуть меньше — Пермский национальный исследовательский политехнический университет (11 %).

Респонденты из органов власти, которые считают вузом, оказывающим влияние на социально-экономическое развитие области/края/республики, именно УрФУ, единодушны в том, что его роль заключается прежде всего в «обеспечении экономики специалистами и развитии кадрового потенциала региона» (95,2 %). Около половины этих респондентов указали на возможности, связанные с развитием научного и технологического потенциала региона, внедрением научных достижений и разработок, их продвижением на рынок (52,4 %), отдельно отмечали участие УрФУ в развитии инновационного потенциала региона (42,9 %). Упоминалась также реализация социальных функций и программ (23,8 %), однако конкретизировать соответствующие возможности и мероприятия представители данной целевой группы затруднялись.

Модель предпринимательского университета

Журналист, посетивший Южный федеральный университет, саркастически пишет о замеченной им большой растяжке, уведомлявшей, что этот вуз позиционирует себя как университет инновационно-предпринимательского типа[9]. Хотя УрФУ не притязает на столь громкое наименование, по ряду параметров он приближается, или мог бы приблизиться, к данной модели (стремится диверсифицировать базу финансирования и поддержки и т. п.).

Сам термин «предпринимательский университет» ввел в оборот Бертон Р. Кларк в 1998 году. Важной чертой такого вуза является предпринимательская культура. Приводя в качестве образцового примера университет Warwick, Кларк говорит даже о «всеобъемлющей предпринимательской ментальности»[10]. Вместе с тем он отмечает, что между традиционным и предпринимательским университетами нет четкой границы, скорее речь идет о спектре, в котором возможны различные комбинации предпринимательской и академической ориентаций[11]. Подобным образом Х. Торп и Б. Голдстайн считают нужным подчеркнуть, что предпринимательский университет — это не бизнес-школа как таковая, он не перенимает целиком методы и ценности мира коммерции, не служит прямой дорогой к созданию новых компаний и абсолютным экспертом по экономическому развитию[12].

Думается, эта модель пока не может укорениться в российской почве из-за неразвитости предпринимательской культуры как таковой; перспективы здесь откроются не раньше, чем станет востребованной соответствующая система ценностей, норм и пресловутых компетенций. Отечественные адепты «тройной спирали» (взаимодействие университетов, государства и бизнеса), однако, отстаивают именно такой вариант университета, «предпринимательского по результатам», — вуза, где «преподаватели и выпускники создают инновационные предприятия»[13]. Образцом считается Массачусетский технологический университет; среди российских вузов по этому пути пытается двигаться Томский государственный университет систем управления и радиоэлектроники. На наш взгляд, создание бизнес-инкубаторов является лишь одним из направлений вузовского «предпринимательства» — спору нет, весьма привлекательным, но все же не ключевым. Нам ближе предлагаемая Г. Константиновым и С. Филоновичем расширительная трактовка предпринимательства как культурной инновации, осуществляемой не только в бизнес-сфере, но также в гуманитарной и естественно-научной областях[14].

В случае с российскими вузами, однако, проблема сегодня состоит не в их возможном превращении в бизнес-школы, а, наоборот, в почти полной индифферентности к образовательным запросам со стороны бизнеса. Вуз практически не воспринимается как поставщик таких услуг.

Как показывает наше исследование, на всех предприятиях Уральского федерального округа, где были опрошены представители бизнеса, существует система дополнительного образования для сотрудников разного уровня за счет компании. В среднем все сотрудники таких предприятий проходят обучение не реже одного раза в год, а топ-менеджмент — несколько чаще. При этом, несмотря на достаточно значимый потенциальный (неудовлетворенный) спрос, больше половины опрошенных вообще не знали о программах дополнительного образования, реализуемых вузами. Еще четверть из них имели только общие представления о таких возможностях, но конкретные программы им не были известны. 39 % респондентов из числа представителей бизнеса в той или иной степени согласны, что уральские вузы практически неконкурентоспособны на рынке услуг дополнительного образования, каждый пятый затруднился выставить свою оценку. Напротив, каждый третий (28 %) видит в вузах достойных участников рынка дополнительных образовательных услуг.

Неудивительно, что к услугам вузов для переподготовки и повышения квалификации персонала обращается незначительная доля предприятий (лишь около 8 % опрошенных указали вузы в качестве образовательных партнеров). Большинство компаний пользуется услугами невузовских образовательных центров: бизнес-школ, тренинговых компаний и пр. (об этом сообщили около 55 % респондентов, из них около 20 % упомянули внутрикорпоративные программы обучения персонала). Вообще-то бизнес хотел бы здесь видеть основного стратегического партнера именно в лице университета: две трети респондентов согласны с таким подходом частично или полностью и лишь около 6 % — в определенной мере не согласны. Возможно, необходимы дополнительные благоприятные условия, информационная активность и другие специальные усилия, чтобы изменить ситуацию в пользу вузов.

В целом предпринимательскую модель в России либо обсуждают вне применения к статусу вуза, либо видят в предпринимательском университете особый тип вуза наряду с университетами федеральными и научно-исследовательскими[15]. Можно предположить, что федеральному университету в силу его громоздкости и повышенного государственного контроля будет труднее перейти на предпринимательский путь.

Проблемные узлы или точки будущего роста?

Во всем мире переход к обществу знаний, с одной стороны, и затяжной экономический кризис — с другой, повышают напряжение в поле деятельности высшей школы. В этом контексте анализ результатов нашего исследования приводит к следующим выводам.

Создание федеральных университетов — весьма серьезный шаг. Значительны инвестируемые средства, велики и надежды, возлагаемые на университеты нового типа; в то же время довольно болезненны слияния, сопровождавшие формирование этих вузов на базе ранее существовавших заведений, имевших свою историю и свое лицо. Как мы убедились, в случае с УрФУ новый бренд спустя два года после объединения фактически конкурирует не только с брендами столичных и региональных вузов, но и с собственными «родительскими» брендами. Взаимодействие старого и нового может стать как минным полем, так и стартовой площадкой. Иными словами, успех новому университету может принести выверенное сочетание особенностей и традиций «родительских» вузов, приведенных в соответствие с ориентирами, которые заданы стратегией развития университета.

Для УрФУ эти ориентиры, среди прочего, предполагают вхождение в топ-200 и топ-100 престижных мировых рейтингов. Попытка придать федеральным университетам глобальный статус входит в известное противоречие с Концепцией, закрепляющей за ними локальное поле деятельности. Если вуз рассматривается как сугубо региональная кузница кадров, так ли ему нужно присутствовать в мировых рейтингах? А если современное образование в принципе невозможно без включенности в глобальные сети, то насколько оправданна привязка деятельности университета к федеральному округу? Потенциалом роста, на наш взгляд, могут стать сценарии развития, грамотно сочетающие глобальный и локальный масштабы, — в частности, брендинг территории вне ее пределов за счет ресурсов университета (и наоборот), согласование расширения целевых аудиторий вуза с миграционной политикой и т. п.

Наконец, перспективной выглядит модель предпринимательского университета. Трудность ее реализации, наряду с дефицитом соответствующей культуры, обусловлена как ни парадоксально, самим форматом федерального университета, который обеспечивает поступление государственного финансирования — по крайней мере на начальных этапах. Вероятно, по этим причинам предпринимательский университет в российских условиях воспринимается как особый тип вуза, отличающийся от федеральных, исследовательских и «традиционных». На наш взгляд, предпринимательский университет — это не отдельный тип инновационного вуза, а его актуальное сегодня качество, которое еще предстоит выработать российским университетам.

Мы попытались вычленить некоторые противоречия, сопровождающие сегодня становление федерального университета в силу новизны самого феномена и быстро меняющейся ситуации. От внимания к этим противоречиям зависит, приобретет ли образ нового вуза убедительную цельность, удастся ли гармонизировать масштабы его позиционирования и укоренится ли в университетской почве предпринимательская культура — или проблемные узлы затянутся так туго, что останется их только рубить.