Творческий потенциал контактных зон

*[1]

Вашингтон — это город духов. Не голливудских бесов, которых изгоняют на экранах кинотеатров и телевизоров к восторгу миллионов зрителей. Это город духов африканских невольников — собственности Нотли Янга, — которые возделывали землю в низине, в том месте, где позже расположится Мемориал Джефферсона; духов рабов, живого товара, которые вынесли ужасы одного из самых больших невольничьих рынков, стоявшего на месте нынешнего Министерства энергетики США; рабов и бедняков с рынка, передвигавшихся по улицам, давно погребенным под комплексом правительственных зданий так называемого Федерального треугольника; тысяч поверженных в ужас невольников, которые спасались бегством через линию фронта самой кровавой войны в истории Америки, чтобы стать фигурально и юридически «контрабандой» (как тогда называли беглых). Столетия спустя их дух все еще ощущается в политической, социальной и культурной жизни Вашингтона.

Вашингтон — это не просто творение рационалистического ума XVIII века, размещенное по замыслу французского военного инженера, словно на шахматной доске, на местности, лишенной каких-либо выдающихся черт. Вашингтон — это город реальный, беспорядочный, у которого на самом деле есть то, что многие до сих пор хотели бы игнорировать — собственная история.

Для многих американцев Вашингтон никогда не был «настоящим» городом и до сих пор таковым не стал. Политики всегда с удивительной легкостью утверждали, что город не «заслуживает» таких же политических прав, как остальная страна. Город же остается во многом живым доказательством наблюдений экономиста, лауреата Нобелевской премии Амартьи Сена, о том, что существует всеобщая тенденция власти объяснять провалы в управлении и публичной политике отсутствием культуры у ее субъектов[2]. Несмотря на многочисленные влияния, афроамериканцы Вашингтона взрастили городские сообщества, которые дали жизнь множеству местных историй, достижений и заблуждений, изменивших нацию. Чаще всего следы этих местных историй можно проследить до маленькой группы городских кварталов вдоль улицы, известной сейчас как Ю-стрит[3] на северо-западе Вашингтона.

Отрезок Ю-стрит, более или менее умещающийся между седьмой и восемнадцатой улицами на северо-западе, всегда был «промежуточным» местом. Подобно знаменитому московскому богемному Арбату, наследие Ю-стрит вмещает в себя целый мир соседних улиц, переулков и значимых мест[4]. Будучи центром «секретного города» афроамериканцев Вашингтона, кварталы Ю-стрит стали при возникновении привлекательными для угнетаемого меньшинства, местом принудительного взаимодействия между черными и белыми. Кроме того, они были популярными как среди потомков рабов с плантаций, черных, как африканская ночь, так и среди самопровозглашенной знати с коричневым оттенком кожи, для которых доказательством их статуса был более светлый оттенок их темной кожи. Относительно недавно Ю-стрит оказалась вовлеченной в социальный водоворот беспорядков внутри общины и городского упадка, за которыми последовало облагораживание района.

Современные социологи проблематизируют такие места группового взаимодействия, как контактные зоны. Понятие «контактной зоны», впервые использованное Мэри Луиз Пратт в начале 1990-х, прекрасно вписывается в историю Ю-стрит. По словам Пратт, такие зоны — это пространства, в которых «культуры встречаются, сталкиваются и сцепляются друг с другом, часто в контексте весьма асимметричных отношений власти, таких как колониализм, рабство или их последствия»[5].

Пратт отмечает, что «привычно рассматриваемые как хаотичные, варварские, неструктурированные», такие зоны часто полны импровизированных отношений и «взаимного присутствия», которые типичны для контакта между народами, «географически и исторически разобщенными ... обычно в условиях насильственного принуждения, крайнего неравенства и неразрешимого конфликта»[6].

Ю-стрит с самого начала была «контактной зоной», в которой сталкивались разнообразные сообщества города. На протяжении всей своей истории этот район был наполнен импровизированными отношениями и «взаимным присутствием» людей, разобщенных непреодолимыми расовыми, этническими, конфессиональными и классовыми конфликтами. На протяжении всей своей истории Ю-стрит была местом, где обездоленные заявляли свои права на владение городом.

Ю-стрит интересна по многим причинам, не в последнюю очередь благодаря тому, что продолжала выполнять свое творческое назначение, несмотря на стремительные изменения состава жителей и внешнего вида. Сегодня Ю-стрит — это район с расово и этнически смешанным населением, примерно половину которого составляют афроамериканцы. Еще два десятилетия назад их было 90 процентов. Сегодня исторические двух- и трехэтажные кирпичные здания заменяются десятиэтажными конструкциями из металла и стекла. Всего четыре десятилетия назад территория района была в руинах после вспышки уличных беспорядков, вызванной убийством борца за гражданские права д-ра Мартина Лютера Кинга-мл. в апреле 1968 года. Ю-стрит, как все городские районы, изменяется с течением времени, и изменения эти разительны.

Для понимания района Ю-стрит и его жителей необходимо учитывать расовые и социальные конфликты — так же, как для понимания многих схожих районов по всему миру. Возрастающая расовая враждебность была физически ощутима в 1960-х и 1970-х в школах и церквях Вашингтона, а также на улицах города, особенно в районе пересечения 14-й улицы и Ю-стрит на северо-западе. Афроамериканцы требовали равных прав, в каждом штате и регионе им противостояло белое население. По обе стороны расовой стены возрастала воинственность. Бедные жители центральных городских кварталов чувствовали себя все более заброшенными по мере того, как экономический рост провоцировал растянувшееся на десятилетия переселение более зажиточных американцев в пригороды. Крупные вспышки насилия произошли в Нью-Йорке и Филадельфии летом 1964 года, следующим летом был уничтожен район Уоттс в центральном Лос-Анджелесе, в 1967 году разгромлены Ньюарк и Детройт.

На тротуарах пересечения 14-й и Ю-стрит приятным весенним вечером 4 апреля 1968 года собрались толпы людей. Жители пригородов спешили к автобусным остановкам, совершая пересадки; покупатели были заняты поисками товаров, как законных, так и нелегальных; прогуливающиеся местные жители постепенно замещали собой тех, кто возвращался с работы домой. Некоторые из зевак на углу улицы — перехватив что-то съестное в местных забегаловках или обмениваясь приветствиями с водителями автобусов и продавцами магазинов, — без сомнения, обсуждали речь д-ра Мартина Лютера Кинга, произнесенную в воскресенье перед 4000 прихожан Национального собора. Кинг объявил 22 апреля, разгар знаменитого городского фестиваля цветения вишни, днем начала своей «Кампании бедняков» и демонстраций на Эспланаде от Капитолия до памятника Линкольну и по всему центру Вашингтона[7].

Напомним, что город был на грани гражданских беспорядков, прокатившихся по всем городам Америки; острые конфликты между черными и белыми разгорались в Вашингтоне все чаще. Напомним также, что поколенческое соперничество между лидерами борьбы за гражданские права, такими как д-р Кинг, и молодыми радикалами из движения «Власть черным», такими как Мэрион Барри и Стокли Кармайкл, увеличивало напряженность. Однако для тех, кто был не в курсе происходящего, но обладал властью — в конгрессе, Белом доме и мэрии округа, — город казался в безопасности и в стороне от массовых беспорядков; по крайней мере до лета[8].

Эти миры столкнулись в 7:16 вечера, когда радиоприемники по всему городу объявили о совершенном в Мемфисе, штат Теннесси, покушении на преподобного д-ра Мартина Лютера Кинга-мл., главу Конференции христианских лидеров Юга. Толпа начала расти, становясь все более неспокойной с каждой минутой. После объявления о кончине д-ра Кинга в 8:19 грозное затишье разрядилось взрывом гнева.

Общественный порядок рухнул. Для его восстановления понадобилось ввести в город на двенадцать дней федеральные войска численностью 13 000 человек. Двенадцать человек погибли; сотни получили ранения; 7600 мужчин, женщин и детей были арестованы — 90 процентов из них были афроамериканцы-мужчины, 80 процентов из которых проживали в городе уже минимум пять лет и имели постоянную работу, в том числе работали на федеральное правительство; произошло более 1000 пожаров; почти 700 частных компаний — крупных и малых, возглавляемых черными и белыми, — были уничтожены; как минимум 5000 рабочих мест были навсегда потеряны для города[9]. Примерно 700 «жилых единиц» — квартир и домов — были разрушены, а их жители оказались на улице.[10] Неделями, даже месяцами, тем, кто оставался в районе, приходилось полагаться на церковные и светские благотворительные организации, чтобы обеспечить свои основные потребности, поскольку магазины были разграблены[11].

По некоторым подсчетам, общий ущерб города за эти двенадцать дней превысил 27 миллионов долларов[12]. Когда-то оживленные коммерческие пути вдоль 14-й, Ю-стрит и 7-й улицы на северо-западе, Эйч-стрит на северо-востоке лежали в руинах[13]. Множество судеб было сломано, хотя число погибших было невелико по сравнению с размахом погромов[14].

Журналисты газеты «Вашингтон пост» отметили, что Вербное воскресенье 7 апреля было первым днем почти полной тишины в Вашингтоне со времени убийства д-ра Кинга: «Это был день новых противоречий: люди в праздничных нарядах, идущие мимо выжженных зданий и покрытых сажей руин; солдаты с пальмовыми листьями на шлемах; проповеди о триумфальном вхождении Христа в Иерусалим, сокрушения о расправе с черным мучеником наших дней и разрушениях в ходе массовых беспорядков»[15]. Эти, казалось бы, несочетаемые образы станут нормой для района Ю-стрит на треть века: надежда и отчаяние, разрушения и обновление, упадок и достоинство будут жить бок о бок на частично восстановленных улицах квартала[16].

Один простой факт делает историю Ю-стрит уникальной для США. С 1874 года в Вашингтоне, поскольку город оставался вотчиной конгресса и управлялся им напрямую, не существовало органа самоуправления. Соответственно энергию, высвобожденную конфликтами и контактами различных групп в районе Ю-стрит, приходилось направлять на положительные перемены иными путями.

В условиях отсутствия основных институтов самоуправления организовали жителей Ю-стрит духовные пастыри[17]. К 1960 году преподаватели и студенты, участвовавшие в Проекте общественных инициатив Университета Говарда, объединились с местными религиозными лидерами, чтобы направить общественные, частные и административные ресурсы на восстановление и развитие сообщества[18]. Группа провела более двадцати встреч с представителями власти и бизнеса, чтобы определить первоочередные рекомендации и цели.

Многие представители церкви и жители откликнулись на эти рекомендации. Преподобный Уолтер И. Фонтрой — молодой пастор Новой баптистской церкви «Вефиль», выросший в этом районе и недавно вернувшийся из Йельского университета с ученой степенью богослова, — присоединился к другим религиозным лидерам, чтобы сформировать альянс из 150 местных общественных организаций и приходских общин под названием «Образцовое сообщество бедного квартала»[19] (Model Inner-City Community Organization, MICCO). Фонтрой прилагал все силы, чтобы выразить потребности и заботы местного населения. Он и его союзники обращались к афроамериканскому бизнесу посредством группы «Прогресс окраин», призванной противостоять насильственному переселению афроамериканцев. Они объявили 1967 год годом действий по развитию альтернативной модели улиц Ю-стрит и Шоу.

Воспользовавшись помощью бизнесменов и федеральными средствами, Фонтрой нанял специалистов из Бостонского агентства реконструкции земель, чтобы возглавить инициативу местного сообщества. Бостонская команда отчитывалась членам правления MICCO, состоявшего из представителей различных местных групп, об исследованиях, проведенных ими для создания общего концептуального плана. MICCO предоставила этот план, в свою очередь, местным общественным лидерам для дальнейшего обсуждения перед подачей федеральным властям и назначенному президентом Совету округа в 1968 году.

Эти начинания позволили местным жителям бросить вызов официальной Национальной комиссии по планировке столицы. Также они позволили обществу справиться с разорением, вызванным погромами, последовавшими за убийством Мартина Лютера Кинга-мл. Лидеры общин наглядно доказали свою способность справляться с последствиями этих разрушений лучше, чем окружные или федеральные чиновники и организации.

Усилиями этих лидеров был поставлен в более широком плане вопрос о материальном обветшании района. Однако самой болезненной, нарывающей раной долго после того, как догорели пожары апреля 1968 года, оставался вопрос о самоуправлении. Были предприняты различные половинчатые шаги на пути к демократическому представительству. Жителям округа было разрешено голосовать на выборах президента в начале 1960-х годов. Они получили избираемый школьный совет в 1968 году. В 1971 году местным жителям было дано право избирать делегата без права голоса в палату представителей Конгресса США — эту должность занимал на протяжении 1960—1970-х Фонтрой[20]. Подобные меры мало значили на фоне отсутствия местного выборного органа, контролирующего администрацию округа. Между 1948 и 1966 годами Сенат США несколько раз предпринимал попытки принять закон о самоуправлении Вашингтона, но каждый раз его усилия шли прахом ввиду противодействия одного-единственного человека — Джона Макмиллана, представителя Южной Каролины в парламентском комитете по делам округа Колумбия. На Капитолии не могла воцариться демократия до тех пор, пока Макмиллан оставался в конгрессе[21].

Новое поколение активистов, появившихся в городе в середине 1960-х и закаленных беспорядками 1968 года, было нетерпеливо. Фонтрой и другие организовали автобусные поездки в избирательный округ Макмиллана в Южной Каролине, чтобы мобилизовать избирателей-афроамериканцев, недавно получивших право голосовать, и победить своего заклятого врага[22]. Чудесным образом им это удалось. Поражение Макмиллана открыло дорогу для избрания властей на местах впервые за 99 лет. Закон о самоуправлении округа Колумбия был принят в октябре 1973 года после пяти с лишним недель слушаний[23]. Закон был подписан президентом Ричардом Никсоном и вступил в силу 24 декабря 1973 года. Избиратели округа Колумбия ратифицировали закон посредством референдума 7 мая 1974 года[24]. Закон предусматривал создание муниципального органа управления с выборными мэром и городским советом[25].

С приходом самоуправления многие жители районов, подобных кварталу Ю-стрит, надеялись, что округ станет образцом для построения альтернативного американского будущего — такого, в котором афроамериканцы смогут сами определять свою судьбу. Первое автономное правительство состояло из ветеранов движения за гражданские права и расовых конфликтов 1960-х годов. Их деятельность совпала с волной активности местных жителей, подпитываемой частично федеральными долларами через местные ассоциации — участницы эпохальной «Войны против бедности»[26]. Не удивительно, что наследие активизма Ю-стрит в сочетании с насущной потребностью в реконструкции после апреля 1968 года дало жизнь мириадам местных инициатив, направленных на обновление района.

Подход федеральных властей к восстановлению и обустройству района начал меняться примерно в то время, как в 1978 году уличный политик и местный активист Мэрион Барри был избран вторым мэром нового автономного городского правительства. Государственные деньги на проекты в районах улиц Ю-стрит и Шоу стремительно сокращались[27]. Администрации Картера и Рейгана оказались значительно менее щедрыми, чем их предшественники — президенты Джонсон и Никсон. Следовательно, меньше федерального внимания и федеральных долларов доставалось местным проектам. Более того, привычка администрации Барри к расточительным тратам привела к нехватке средств в местном бюджете.

Эти тенденции вынудили тех, кто был занят перестройкой взрывоопасных городских территорий, думать стратегически и при проведении проектов в жизнь больше полагаться на местное сообщество. Единственное важное для повышения качества жизни района решение, которое принял Барри, состояло в выборе северо-восточного квартала на пересечении 14-й улицы и Ю-стрит для постройки большого муниципального офисного здания. Открывшись в сентябре 1968 года, муниципальный центр впервые за многие годы привлек в этот район устойчивый поток государственных служащих среднего класса и получателей их услуг[28]. Рестораны, магазины, офисы явились следом вместе с новыми финансируемыми государством объектами[29].

Самой важной инвестицией в этот район оказалось строительство линии метро, которая в итоге протянулась до 7-й улицы под Ю-стрит, уходя затем в центр под 14-й улицей. Планирование строительства вызвало много споров и дискуссий. Протесты по поводу планов и сроков строительства и тревожные инженерные отчеты привели к срыву первоначального графика. Каждая задержка влекла за собой повышение общей стоимости и усиление слухов о том, что линия метро для перевозки бедных афроамериканцев никогда не будет построена. Даты планового завершения строительства смещались с 1977 на 1980, затем на 1984 и, наконец, на 1991 год[30].

Сумма этих начинаний оказалась намного более значительной, чем индивидуальные инициативы, что является наиболее ценным уроком, который можно извлечь из опыта Ю-стрит и других «контактных зон». Трудность понимания этих действительно сложных процессов связана с неуправляемостью перехода общества от одного экономического уклада к другому. Поэтапное изменение — все равно изменение. Если модификация должна пойти на пользу тем, кто проживал в районе раньше, а такова цель перехода от закрытой традиционной к открытой глобальной экономике на местном, городском, национальном или региональном уровне, те, кто стремится к общему благу, должны остерегаться красивых жестов и предпочесть им тяжелый труд соединения всех наличных сил для совместного действия.

Выдающиеся урбанисты Фил Вуд и Чарльз Лэндри убедительно доказывают в своей книге The Intercultural City («Межкультурный город»), что успешные города чаще всего исторически были городами с разнообразным населением[31]. Разнообразие само по себе, продолжают они развивать свою мысль, не есть достаточное условие для успеха города; это верно даже в условиях, когда глобальные процессы собирают беспрецедентные множества людей в городах по всему миру.

«Города должны стать более межкультурными, чтобы раскрыть для себя все преимущества культурного разнообразия, — свидетельствуют Вуд и Лэндри. — Им необходимо стать площадками, на которых может происходить свободное взаимодействие различных навыков, идей и культурных ресурсов»[32]. Такие районы, как Ю-стрит — и тысячи схожих «контактных зон», — являются испытательным полигоном для преобразования разнообразия в межкультурный ресурс. Это те самые места, благодаря которым города становятся успешными.

Подобно заболоченным низинам в природе, эти «шейкеры» городского разнообразия часто кажутся внешним наблюдателям немногим лучше пустырей. Они в первую очередь перестраиваются, перепланируются, переосмысливаются и пересоздаются, когда «реформаторы» думают об «улучшении» города. И все же это огромная ошибка. Подобно заболоченным местам, контактные зоны — одни из самых продуктивных уголков городской среды. Подобно заболоченным местам, такие районы должны оживляться время от времени, чтобы продолжать обогащать город в целом.

Сравнение с экосистемами ведет урбанистов к заимствованию терминологии из биологии и, как следствие, понятие «жизнеспособности сообщества» становится весьма популярным при обсуждении городов. Как и в случае со многими другими понятиями, позаимствованными социальными науками из естественных («устойчивое развитие» — еще один пример), термин «жизнеспособность» имеет высокую степень неопределенности. Отсутствие определенности в данном случае не недостаток, поскольку позволяет носителям различных идеологических и политических точек зрения придавать одному и тому же термину разные значения.

По мере того как понятие «жизнеспособности сообщества» все чаще употребляется в дискуссиях о проблемах городской жизни, те, кто использует этот термин, все менее и менее едины в понимании его значения[33]. Тем не менее все большее число комментаторов и социальных критиков, использующих этот термин, стремятся подчеркнуть важный аспект городской жизни, представленный такими районами и сообществами, как Ю-стрит[34]. Точнее, что именно позволяет сообществам адаптироваться к последствиям природных катастроф и острых общественных конфликтов, дает им возможность приспособиться и вновь преуспеть?

Понятие «жизнеспособность» приобрело сторонников среди урбанистов, поскольку предполагает гармоничные, последовательные, идущие снизу подходы к решению насущных социальных проблем. Успешными становятся открытые (инклюзивные) сообщества, которые понемногу набирают социальный и экономический капитал и избегают делать рискованные ставки на всеобъемлющие, идущие сверху отвлеченные меры ради своего развития и совершенствования. Такие сообщества, как Ю-стрит в Вашингтоне, во многом являются доказательством важности показателя «жизнеспособности» в городской жизни. Этот район несколько раз восстанавливался и обновлялся, служа образцом идущих снизу социальных перемен.

Ю-стрит и подобные районы — примеры модели жизнеспособности, противоположной сложившейся в последние годы, такой, в которой конфликт и достижение согласия в равной мере составляют суть истории сообществ. Такие сообщества показывают, что социальная фрагментация и даже прямые столкновения при благоприятных условиях могут дать пищу «прагматическому плюрализму» и «прагматической терпимости», которые в итоге перерастают в полноценные демократические, социальные, политические, культурные и экономические обычаи и модели поведения. Другими словами, «жизнеспособность сообщества», так же как социальное и политическое согласие, основаны не столько на стремлении приспосабливаться, сколько на настойчивости в преодолении конфликта, с которым надо справиться, чтобы можно было достичь прагматических результатов. «Зоны конфликта» наглядно показывают, что сущность плюрализма и толерантности — не в желании приспособиться к различиям, а в практической способности извлечь пользу из контакта с отдельными людьми и/или группами, которые в иной ситуации считались бы неприятными.

Подход, основанный на опыте городских районов, таких как Ю-стрит, предполагает, что «жизнеспособность» — это не характеристика «сообщества», которое по своей природе является формой социальной организации, направленной на исключение и ограничение. Сообщества известны своей нетерпимостью к «чужакам». Скорее неиссякаемый источник жизнеспособности и гибкости кроется в необходимости выживать среди того, что Льюис Мамфорд проницательно назвал «намеренной социальной сложностью» городской жизни[35]. Жизнеспособность заключается в прагматизме, а не в этическом порыве приспособиться. Его суть в том, что Эдвард С. Банфильд назвал «культурно запечатленным желанием мириться с поведением, которое до определенной степени оскорбительно»[36]. Только нарушение баланса сил, ведущее к конфликту, побуждает членов сообщества объединяться вокруг определенных тем. Эти объединения, подчас скоропреходящие, в свою очередь провоцируют создание более устойчивых и постоянных коалиций среди заинтересованных групп и граждан[37]. Такие коалиции, в свою очередь, взращивают навыки выживания сообщества, которые и делают его «жизнеспособным и гибким».

Водители, проезжавшие по Ю-стрит в 1970-е и 1980-е, имели больше шансов увидеть развороченные котлованы для строительства метро, заколоченные витрины магазинов и торговцев наркотиками, чем плоды трудов и инвестиций. Однако отталкивающая бедность этого района была частью, но не главной составляющей реальности улиц, прилегающих к Ю-стрит. Менее очевидными, но не менее реальными, были попытки сообщества бороться. Жители преуспели; несмотря на ничтожные шансы на успех, сообщество выжило. Религиозные и социальные активисты Ю-стрит 1970-х и 1980-х взрастили мудрый и гуманный общественный дух.

После нескольких десятилетий лидерства престижного Джорджтауна в качестве места для собраний и общественных праздников вашингтонцы всех возрастов, рас и классов повернулись опять к тому самому месту, где начались погромы в 1968 году. Именно здесь собирались группы поддержки, когда Эдриан Фенти победил в предварительных выборах президента в сентябре 2006 года. И точно так же вашингтонцы собрались на перекрестке 14-й улицы и Ю-стрит 4 ноября 2008 года, когда Барак Обама был избран президентом.

День выборов в 2008 году был напряженным днем в Вашингтоне — многие избиратели провели в очереди несколько часов, чтобы проголосовать. Сторонники Обамы — а в этом городе 93 % электората были за него — до последнего момента не верили, что не произойдет какой-нибудь случайности, которая лишит Обаму победы. Напряженность усиливалась разочаровывающими предварительными результатами из соседней Вирджинии, где многие жители округа Колумбия потратили множество сил ради победы кандидата от Демократической партии. К одиннадцати часам вечера ожидание окончилось. Через нескольких минут после подведения итогов голосования в Калифорнии новостные агентства начали называть сенатора от штата Иллинойс победителем. Десять минут спустя сенатор Джон Маккейн произнес речь в Аризоне, признав свое поражение на выборах.

Ю-стрит и ее бары оставались заполненными наблюдателями за выборами всю ночь. Десятки собрались на углу 14-й улицы, когда поступило окончательное подтверждение победы. Спустя 15 минут десятки превратились в сотни, как в апреле 1968 года. В течение получаса сотни стали тысячами. Дорожное движение остановилось, когда возбужденная толпа из людей всех возрастов, обличий и цветов начала танцевать на улице. Жизнь остановилась так же, как сорок лет назад, но на этот раз от радости, а не от ярости.

Ничего достойного празднования не произошло бы вечером 4 ноября 2008 года, если бы не активность организаций и жителей Ю-стрит в Вашингтоне в течение предшествующих полутора веков. Естественно, все, кто стоял на пересечении 14-й улицы и Ю-стрит тем вечером, опирались на плечи миллионов других американцев, которые прежде и ныне по всей стране и за ее пределами боролись за преобразование Америки. Это стихийное собрание имело особое символическое значение, поскольку произошло в том самом месте, где так долго господствовала злоба. Ю-стрит остается местом, где люди появляются и исчезают, делая мир богаче и чище, добавляя в него красоты. Поистине, нет более высокой миссии для городского сообщества.

* * *