Преобразование

Пермь — прелюбопытный кейс. Экс-губернатор Пермского края Олег Чиркунов — неординарный человек. Ему хорошо подыграл Сергей Гордеев, член Совета Федерации от Пермского края. Человек, влюбленный в архитектуру, между прочим. Влияние Гордеева исходно было очень существенным. Третий персонаж — Марат Гельман. У него своя забавная заморочка: как через провокацию в культурном сообществе произвести какие-то изменения. Сразу можно сказать, что главное изменение ему удалось. Если до появления «гельмановщины» 70 с лишним процентов пермской молодежи при опросах говорили, что уедут отсюда при первой возможности, то в конце прошлого года это говорили уже меньше 27 %. Вот, кстати, один из принципов рамочной оценки. Все остальное — детали, не имеет значения. Мотивация: стало интересно.

Формально все учреждения были и есть: опера, балет, сильная культурная мифопоэтическая прослойка — будто бы цивилизация оттуда пошла. Этот круг людей — реальная конструктивная группа, но она была своего рода монополистом. Появление Марата Гельмана привело к формированию альтернативного центра, работающего в совершенно другой логике. Современное искусство, современная жизнь: мы ничего не отрицаем, мы вбираем это в себя, но все это надо переформатировать. И Чиркунов выбрал эту линию в качестве своей стратагемы. Поэтому он и факультет урбанистики хотел завести у себя в университете. Но — ...не из кого. Людей у нас для этой задачи всего ничего.

Пермь вообще-то — очень тяжелый город. Издавна промышленный. Никакого городского центра, никакой связности городской среды. И свободного места как бы даже нет. Перед губернатором стояла одна стратегическая дилемма, один вопрос: выходить на другой берег реки или не выходить? Это важно. Как-то строиться надо. Здесь есть pro и contra. Решение было принято: не переходим, развиваем то, что есть. Является ли оно наилучшим? Не уверен.

Был объявлен конкурс на генеральный план Перми, который, казалось поначалу, был обречен на провал. Какой-то француз обаял администрацию и положил на город картинку Бакста. Дриаду, кажется, танцующую. Это был французский прожект. Была очевидность полного вздора этого дела, и конкурс провели заново.

Выиграла его вполне профессиональная, средняя, холодная голландская группа. Я давно знаю ее лидера. Это хороший профессионализм, но, что называется, «бесполетный». Голландия — маленькая страна, там уже все давно сделано, поэтому ухватить специфику большого и чужого города трудновато.

Началась работа над генпланом с сохранением города на одном берегу Камы. Один из кварталов города — как некий символический акт — предстояло перевоплотить в иное качество. В конкурсе на его проектирование — закрытом — приняла участие, во-первых, местная группа Пермьгражданпроекта. Второй была сильная московская команда «Остоженка» (Александр Скокан), много работающая по стране. Третья группа не знаю, как появилась. У нее название французское, локализация лондонская, главный архитектор — русский. Как хочешь, так и понимай. И четвертая — дочка той голландской группы, которая делала генеральный план.

Конкурс был очень хорошо подготовлен. Необходимое обследование было проведено: что, как, что надо сохранить, почему, что мы не можем трогать и т. д. С очень тщательными исходными условиями. Это, кстати, бывает не так часто. Квартал рядом с центром города. «На выходе» ожидалось изменение качества, появление другого культурного стереотипа. Не «тычки», а целостный микрорайон, достаточно крупный, рассчитанный на средний кошелек покупателя.

В чем разница подходов? Это само по себе любопытно. Неожиданно «Остоженка» меня очень разочаровала, потому что выбрала чрезвычайно механическое решение. Местные продемонстрировали полную несостоятельность. Как был нормальный советский микрорайон 70-х годов прошлого века — так и остался. Ничего другого они просто делать не умеют.

Голландская и, условно говоря, англо-французская фирмы двигались в одном направлении, но различие между ними большое. Внутренний бульвар сделали обе группы, однако голландцы наивно сохранили возможность проехать по нему «сквозным транзитом». С аргументацией, что здесь можно положить лежачих полицейских, знак поставить «Только для своих». Ну вот он, голландский наив. «Антанта» сделала этот бульвар непроездным, очень грамотно организовав пространство так, что все заезды есть, и удобные, но это именно пешеходный бульвар местного значения. Вопрос жилья повышенного класса, бизнес-плюс. Это малоэтажность, некая обособленность, не толпа, что у секционных домов, и т. д. Но голландцы, которые и победили, это все расставили на этаком газонном блюдечке, на которое можно смотреть из окон окрестных, более дешевых домов... порождая классовую неприязнь.

Англо-французы создали из этих домиков компактный плотный блок с очень хорошими планировками. И не то чтобы огороженный, но так и просятся сюда калиточки с магнитными картами. Конечно, никто друг другу в глаза не глядит. И достаточно отодвинуто — так, чтобы не возникало жесткого противостояния. Я делал заключение как эксперт, мотивируя поддержку концепции «Антанты».

Ясно, что выбор был за губернатором. Это же его, не города, территория, его проект, его попытка сделать другую Пермь. Его выбор пал на голландцев. Имеет право. Он конкурс сделал. В принципе это коммерческий проект, грамотно сделанный, грамотно просчитанный. По формальным показателям все проекты выдержали правила игры: чуть больше, чуть меньше. Тут работало ценностно-средовое понимание — в какой стране ты живешь и как компенсировать те или иные пристрастия, которые здесь должны быть у людей разных сословий.

Это первый таким образом разыгранный в России конкурс, который я знаю. В котором было всего четыре участника, но можно было увидеть концептуально разные решения. Теперь город должен доказать свое «я». Что из этого выйдет — посмотрим.

Вячеслав Глазычев