«Оттачивать критерии оценки»

Виктор Александрович, сейчас дискуссии о ЕГЭ несколько поутихли, но я все же задам наивный вопрос. Зачем понадобилось вводить ЕГЭ, в какой мере это было актуально и чего ждали и ждут организаторы от введения такого типа экзамена?

Обратимся к истории. К двухтысячному году четко обрисовались изъяны нашей образовательной системы, препятствовавшие ее модернизации. В частности, было отмечено, что оценка результатов освоения школьной программы выпускниками никуда не годится. Что стоит за одной и той же тройкой или пятеркой в аттестате двух соседних школ, никто не знал. В этом отношении государственная итоговая аттестация, вообще говоря, никакой государственной аттестацией и не была. Это стало внутренним делом школы. Поэтому необходимо было повысить объективность выпускных школьных экзаменов.

Второе — практика вступительных экзаменов в вузы. Общеизвестно: для того чтобы гарантированно поступить в вуз, нужно было ходить на подготовительные курсы этого вуза. И Е. А. Бунимович, известный деятель образования и преподаватель математики, обратился к Филиппову, Садовничему и, по-моему, ректору Физтеха Кудрявцеву: почему одиннадцатиклассники ходят на курсы вашего вуза, у вас что, предметы особые или алгебра другая? Почему я не могу научить в школе их так, чтобы они хорошо сдали вступительные испытания? В одном из солидных вузов висело объявление: на вступительных экзаменах по иностранному языку в нашем институте особое внимание уделяется неправильным глаголам. А подтекст такой: «Если вы к нам будете ходить на подготовительные курсы, то у вас с неправильными глаголами все будет в порядке». Эту практику все отмечали.

И поэтому в комиссии, которая готовила концепцию модернизации, была поставлена задача: продумать, как добиться повышения объективности экзаменационных оценок — как выпускных, так и вступительных. Стояла задача создать независимую систему оценивания, которую можно использовать и для выставления отметок в школьный аттестат, и как способ для зачисления в вуз.

Насколько важна объективность аттестации молодежи именно в качестве выпускников? Зачем самому выпускнику нужна эта объективность? Вопрос в том, чтобы определить, сможет ли человек учиться в вузе. Ведь школа осталась за спиной, не так ли?

Это и так, и не так. Для медалей это было не так.

Ну, медали особая статья.

He совсем. Я-то помню, что происходило с медалистами в те годы. Тройка тогда мало кого интересовала, и четверка тоже. А вот если все пятерки... В какой-то момент был слишком большой процент медалистов, это превратилось в проблему в советские времена. В некий слабый тип коррупции, или искажения. Давайте поставим пятерку дочке или сыну своей подруги, ну и так далее. Ho при этом никто не понимал, как реально учит российская школа. Вот мы все время говорили: у нас лучшее в мире образование, а так ли оно было на самом деле? Наши итоговые аттестации не давали никакой информации об этом. А картинка, кстати, далеко не радостная. Двадцать процентов двоек по математике. Школе как воздух нужна независимая процедура оценивания. Поэтому независимая оценка — это уже необратимо, и она пойдет по всем уровням обучения. В регионах уже возникают конфликты между начальной школой и средней — кто плохо учил? В начальной школе ничего не делали или в средней школе что-то не то происходит? То есть все яснее понимаешь, что от введения независимой оценки не уйти — это уже необратимый процесс.

Вы разделяете точку зрения Е. Ф. Сабурова, что внутри средней школы — при переходе от девятых классов к старшим — тоже следует установить государственный аттестационный экзамен, аналогичный ЕГЭ?

Абсолютно. Причем на внутришкольной стадии такой экзамен должен носить не только квалифицирующий или дисквалифицирующий характер, а еще и диагностический. Нужно понимать, что делать с детишками, у которых такой слабый уровень освоения. Сколь серьезные проблемы, например, с учебными навыками. И так далее. В целом это мировая тенденция, не российская — общий мировой тренд. То есть даже для школьного образования введение единого экзамена было большим шагом вперед.

Я попробую встать на сторону противников ЕГЭ. Из среды учителей мне пришлось слышать такой аргумент. ЕГЭ совмещает в себе два типа оценки: итоговую аттестацию и, так сказать, билет в будущее. То есть одной своей стороной этот экзамен суммирует и обобщает школьные знания молодого человека, и в этом смысле является итоговым, с другой — должен выявить, способен ли абитуриент продолжать учение в вузе. Многие считают, что две эти оценки несовместимы по своему типу и не могут выводиться на основе одного экзамена.

А что проверяется на уровне вступительных экзаменов в вуз?

По всей вероятности, его умение ориентироваться и принимать какие-то интеллектуальные решения в той среде, в которой человек хочет в дальнейшем заниматься.

Хорошо, возьмем единый государственный экзамен. Учителя, даже самые толковые, говорят, что последняя часть избыточно трудна. И там задача, которую молодой человек решить не может. Там есть задание олимпиадного типа, абсолютно нетривиальное. Я математик по прошлой жизни, многое, конечно, забыл, но последнюю задачу не смог решить сегодня. То есть эта работа уже проведена — там есть задачи высшего уровня.

Как вы можете охарактеризовать методы и формы опроса, их эволюцию за время существования ЕГЭ. Нужно ли их усовершенствовать ?

Мировая практика, вообще говоря, включает два основных подхода. Это тесты с выбором ответов и открытое задание: решить, скажем, задачу по математике, вот тебе условия, возьми и реши. И есть третья, промежуточная форма: вопросы с коротким свободным ответом: надо продемонстрировать, как ты решил, нужно написать слева формулы, ответы. У нас есть все три части. Что менялось? Мы постепенно снижаем число заданий с выбором ответов, их становится меньше по всем предметам. По литературе в этом году вообще убрали задание такого типа. И отрабатываются критерии самой трудной части С. Вот это сейчас для нас самое сложное. Даже на школьных олимпиадах по математике были дискуссии, сколько дать баллов за ту или иную задачку. И это непростая работа — оттачивать критерии оценки части С. Очень непростая ситуация с русским языком. Если, например, тема раскрыта не полностью, то как оценивать работу?

Это такое небольшое эссе, да?

Да, совершенно верно. Поэтому, знаете, много усовершенствований предлагается в регионах. В этой работе принимают участие и вузовские преподаватели, и школьные преподаватели. И мы каждый год совершенствуем подходы вместе с ними. Споры идут жестокие до сих пор. Вот мы недавно занимались русским языком и дискутировали, в каком направлении двигаться, как развивать тестовые материалы по русскому языку. Вывод, к которому мы пришли, очень любопытный: нужно проверять знание русского по аналогии с иностранными языками. Измерять все четыре языковые компетенции: умение понимать, говорить, слушать, писать. А не проверять знание синтаксиса или знание, чем деепричастный оборот отличается от причастного. То есть изучать русский язык как средство коммуникации, общения. Деепричастные обороты — зачем они мне нужны по жизни? Чтобы запятые правильно поставить?

Ну, положим, порой от неправильной запятой все может пойти вкривь и вкось...

Я с вами соглашусь, этим тоже нужно заниматься. Ho не это главное. Посмотрите, как наши дети общаются в том же Интернете. Какой там русский язык? Там нет русского языка. Плюс англицизмы, которые засоряют наш язык со страшной силой. У нас перестали ребята понимать развернутые тексты. Вот мы и ставим задачи, чтобы в девятых классах и в одиннадцатых классах начинать проверять навыки понимания текста. Прочитай, напиши, оформи мысли. И последнее, что я добавлю: мы стали ставить задачки, проверяющие способность учеников применять полученные знания во внеучебной ситуации. Скажем, рассчитать выгодный тариф для мобильного телефона.

Ну да, это не вода из трубы льется на пешехода... Вернемся к нападкам на ЕГЭ. Вопросы этих экзаменов должны быть в высокой степени формализованы — для повышения объективности оценки. Ho ведь формализация показана далеко не всякой дисциплине, не всякому предмету, и не все возможно формализовать. И ничто не заменит беседу будущего учителя с возможным будущим учеником. В связи с этим: как вы относитесь к мысли, высказанной Евгением Федоровичем Сабуровым ? Он предлагает свести количество экзаменов ЕГк двум: по русскому языку и математике. Что же касается профильных предметов, то он считает, что выяснить подготовку абитуриентов можно только на основе углубленного собеседования, которое бы вообще не принимало во внимание знания, накопленные в школе по этому предмету, скажем, по физике, по истории, и имело бы единственной целью выяснить: почему человек выбрал именно этот предмет, насколько сильна его мотивация. Мне показалось она интересной, но в какой-то степени противоречащей самой идее ЕГЭ. Ведь собеседование — окошко для коррупции, правда?

По каким предметам принимать ребенка в вуз? Вообще говоря, многие реальные преподаватели, ректоры, например Видяпин Виталий Иванович, ректор Плехановской академии, говорят: нужно три предмета — русский язык, математика и иностранный язык. Иностранный язык на уровне зачет/незачет. И три предмета ему хватит, чтобы отобрать людей для любых факультетов. Других экзаменов ему не надо. То есть на первой лекции им будет сказано: «Забудьте то, чему учили вас в школе».

Если говорить про поступление в вузы, нужно иметь два типа испытания. Первый тип испытания — у тебя хватает знаний слушать лекции первого курса. Конечно, многое зависит еще от того, на каком уровне там первый курс читается по той же математике: в Станкине и на мехмате — это разный уровень. И второй момент. Способен ли ты учиться? Ведь на чем сыплются первокурсники? На неумении организовывать себя, неумении конспектировать, работать в Интернете, готовиться к занятиям и т. д. И на первой сессии вылетает куча народа, потому что этого умения никто не проверяет.

Если говорить про собеседование, вообще мы от курса на собеседование отказались. Там слишком много простора для коррупции и субъективизма. Мне не нравится лицо этого ребенка или как он одет. Я одного могу спросить: в каком году Вторая мировая закончилась? А другого попрошу поименно перечислить погибших. Что делают в мире? В мире, вообще говоря, пишут эссе. Просят ребенка: «Напиши, почему ты хочешь поступать на эту специальность именно в этот университет».

То есть примерно то, что предлагал Сабуров, только в письменной форме.

Такое собеседование сегодня у нас проводит только физтех. И поступающего спрашивают: «А как ты учился в школе? Какие кружки посещал? Что тебе нравилось? А на олимпиаде какую задачу не решил? Почему не решил?» и т. д. И это может принести пять баллов. Мне лучше, я утрирую, человек, который в чем-то разбирается, кандидат в мастера спорта, и у него под девяносто баллов, чем тот, у которого под 95 баллов по физике и математике, но у него ничего нет за душой. Потому что этот умеет себя организовывать. Надо учитывать, что это физтех. У него папа-мама в физтехе, живут в городе, подготовка высокая. Поэтому сама позиция правильная: в законе установлено — вузам, у которых высокий конкурс, проводить дополнительные испытания. И сейчас прорабатывается форма такого испытания. А если вуз, где на 100 бюджетных мест 102 человека со средним баллом 50, ну что тут устраивать собеседование?

Многие учителя говорят: если не заниматься дополнительно, ЕГЭ не сдашь, мы в своем классе не можем гарантировать успешную сдачу нашими детьми ЕГЭ. Нет ли здесь проблемы — зазора между результатом учебного процесса и требованием ЕГЭ?

Я не понимаю, что говорят ваши учителя. Что значит — успешно сдать ЕГЭ? Я отвечаю предельно жестко. Есть, условно, три группы ребят в школах. Первая группа — те, кому нужно получить тройку, не более. У нас 20% двоечников по математике. И эти двойки заслужены. Например, ребенок с пятого класса перестал учиться по математике. Или с девятого. Скажем, ребенок — спортсмен. Или сверхгуманитарий. Можно ли этим детям в школе дать знания на уровне тройки? Для них успешность — это тройка. Учителя шутят: «Ну, понятно, три пишем, два в уме». Ну, ставили ему от себя нужную оценку Ho при этом математике не учили. Это было в советские времена. Итак, что значит успешность для таких людей? Выплыть на тройку. Это остается большой проблемой.

Вторая категория успешности — уверенная четверка. Я сразу хочу сказать, что большинство школьных учителей без всяких дополнительных занятий вырабатывают этот уровень. Таких учеников — процентов сорок. Эти дети примерно так и сдают ЕГЭ — на свои четверки и пятерки без дополнительных занятий. Причем налицо прямая корреляция: какая текущая успеваемость была в одиннадцатом классе, таков примерно и балл, который человек получил на ЕГЭ. Процентов восемьдесят подтверждают свои четверки и пятерки. И двадцать процентов — разброс. В обе стороны.

Теперь третья категория. Допустим, я претендую на поступление на мехмат МГУ или в какой-то другой сильный вуз, где большой конкурс. Таких абитуриентов — двадцать процентов. Мест на престижных специальностях в престижных вузах, естественно, не хватает. И это нормальный порядок вещей. Поэтому — так было в советские времена, так продолжается и сейчас — мне нужны дополнительные занятия, неважно где. Это могут быть занятия с учительницей в школе или дома у репетитора, некоторые школьники сами берут справочники для поступающих в вузы и самостоятельно решают задачи дома. Или с папой, с мамой занимаются. То есть говорить о зазоре между результатами учебного процесса и результатами сдачи ЕГЭ не совсем корректно: корреляция между этими величинами, по свидетельству статистики, достаточно велика, а критерий успешности для разных групп учеников, как мы увидели, неодинаков.