Пионер — всем пример

Воспитание детей в «зрелые» годы советской власти было идеологичным и осуществлялось в рамках единого детского коммунистического движения. Поначалу, однако, это движение развивалось нецентрализованно: в этот период возникали местные детские клубы и группы коммунистической направленности. Они были малочисленны, разрозненны и неоднородны по возрасту и социальному составу участников. Начало централизации было положено всевобучем, санкционировавшим организацию дружин и отрядов юных коммунистов (юкизм). Вскоре ЮКи были расформированы из-за их очевидной ориентации на дореволюционные детские общественные движения, в первую очередь на скаутское. В 1920 году и скаутское, и юкистское движения были окончательно ликвидированы в соответствии с решением III съезда РКСМ.

Массовая детская организация должна была стать коммунистической по целям и задачам работы. Новые идейные и педагогические принципы разрабатывались на заседаниях ЦК РКСМ, коллегии Наркомпроса РСФСР, научно-педагогической секции Государственного ученого совета в 1921–1922 годы. К работе были привлечены видные партийные деятели и педагоги, среди них — Н. К. Крупская, А. В. Луначарский, М. Н. Покровский, П. П. Блонский. В начале 1922 года ЦК РКСМ приступил к организации первых детских коммунистических групп, объединявших пролетарских детей (преимущественно в Москве). Всероссийская конференция РКСМ 16–19 мая одобрила и постановила повсюду распространить опыт Московской организации. Новая организация получила название пионерской[1].

Уже на V съезде РКСМ (11–17 октября 1922 года) были утверждены основные элементы программы, принципы деятельности, Законы и Торжественное обещание юных пионеров. Одновременно создавались и пионерские ритуалы (прием в пионеры, строевое хождение отряда, сбор и пр.). В основных чертах ритуальная практика и словесность сформировались к 40-м годам. Все виды словесности имели ярко выраженную воспитательную, а точнее «перевоспитательную» задачу.

Уставные тексты, возникшие в момент создания пионерской организации (клятва, призыв, законы и обычаи пионеров), использовались в ритуалах (прием в пионеры) и ритуализованном этикете (пионерское приветствие). Одновременно с уставными текстами появилась и стремительно множилась неуставная пионерская словесность (девизы, речовки, лозунги, песни, различные прозаические и драматические формы). Многие пионерские тексты по своей форме и отчасти по содержанию восходили к скаутской словесной практике. «Непролетарское» происхождение текстов пытались всячески затушевать. 

Призыв скаутов «Будь готов! — Всегда готов!» в первые годы использовался без изменений, затем он был расширен целевым дополнением «Будь готов к борьбе за дело рабочего класса!»

Торжественное обещание скаутов, составленное организатором скаутского движения О. И. Пантюховым, трансформировалось в Торжественное обещание юных пионеров. Первоначальный текст весьма показателен в плане воспитательных ориентиров:

Честным словом обещаю, что:
1) Буду исполнять свой долг перед Богом и Государем.
[2]) Буду делать все от меня зависящее, чтобы помогать ближним.
[3]) Знаю разведческий закон и буду ему повиноваться2.

Исполнение скаутского долга в пионерском варианте заменяется на верность — буду верен:

Честным словом обещаю, что буду верен рабочему классу, буду ежедневно помогать своим трудовым собратьям, знаю Законы пионеров и буду им повиноваться.

Общественно-полезная деятельность скаутов распространялась на всех людей: «буду ежедневно оказывать добрые услуги людям»3, в обещании пионеров адресация сузилась до «рабочего класса» и «трудовых собратьев.

Любопытные отличия можно обнаружить и в основных декларативных документах: Законах скаутов и пионеров. Скаут должен:

1) исполнять свой долг перед Богом, Родиной и Государем;
2) любить свою Родину и всеми силами стремиться быть полезными и честными гражданами России;
3) оказывать услуги и помогать всем, особенно старым людям, детям и женщинам;
[4]) быть всегда правдивым и верным данному слову;
[5]) беспрекословно исполнять приказания своих начальников;
[6]) быть другом животных;
[7]) быть веселым и никогда не падать духом;
[8]) быть вежливым и аккуратным;
[9]) быть верным законам разведчиков;
[10]) подчиняться Суду Чести.

Пункты Законов скаутов формулируются глагольными формами: «исполнять», «любить», «быть», «помогать», «подчиняться».

Закон у скаутов имеет динамичную форму выражения, передаваемую глаголом. Употребление глаголов указывает на динамичность формулируемых черт скаута, на потенциальную возможность исполнять предписания. Законы юных пионеров при кажущемся на первый взгляд сходстве обнаруживают разительные отличия и по форме, и по содержанию:

1) юный пионер верен рабочему классу;
2) честен, скромен и правдив;
3) друг и брат всякому другому пионеру и комсомольцу;
4) исполнителен;
5) трудолюбив, весел и никогда не падает духом;
6) бережлив и уважает общеполезный труд.   

Скаутские законы содержат перечень рекомендованных личных качеств, к которым следует стремиться, а пионер представлен личностью уже вполне обладающей требуемыми характеристиками. В формулировках пионерских законов глаголов нет. Динамизма и развития пионерский закон не знает. Ребенок должен соответствовать требованиям, его развитие и совершенствование не заложено в тексте Законов пионеров. И в этом обнаруживается бoльшая жесткость и нормативность пионерской системы воспитания. Тем самым скаутские законы открыты в воспитательном плане, предполагают динамику становления и совершенствования члена организации, а пионерские — только его идентификацию и оценку (соответствует он стандарту или не соответствует).

В содержательном плане отличия скаутских и пионерских законов отражают расхождения в понимании базовых ценностей. Скаутская организация была ориентирована на общечеловеческие ценности: помощь старым людям, женщинам и детям, любовь к Родине, охрана животных, а пионерская — на классовые: верность рабочему классу, дружба с товарищами по партии (пионерами и комсомольцами).

Некоторые обычаи пионеров были без изменений позаимствованы у скаутов:

1) пионер не валяется в постели утром, а поднимается сразу, как ванькавстанька;
2) пионеры стелют постели своими, а не чужими руками;
3) пионеры моются тщательно, не забывают мыть шею и уши, чистят зубы и помнят, что зубы — друзья желудка;
4) пионеры точны и аккуратны;
5) пионеры стоят и сидят прямо, не горбясь;
6) пионеры не боятся предлагать свои услуги людям;
7) пионеры не курят; курящий пионер уже не пионер;
8) пионеры не держат руки в карманах, ибо пионер, держащий руки в карманах, не всегда готов;
9) охраняют полезных животных;
10) помнят всегда свои обычаи и законы.

Но сами эти обычаи, будучи вставлены в новый контекст, приобретали новое значение. Необходимость, например, «гигиенических» требований у скаутов была вызвана походными условиями, в которых жили дети. Аналогичные требования у пионеров должны были способствовать ликвидации гигиенической «отсталости» членов пионерской организации, для которых чистота и аккуратность были навыками чуждоклассовыми или утраченными во время беспризорной жизни. 

Помимо текстов уставного характера для нужд пионерской организации создавались и агитационные повествовательные тексты. В период становления пионерского движения адресатами агитационной продукции были все советские дети, т. к. предполагался массовый охват потенциальных членов организации; соответственно создавались произведения, адресованные младшему возрасту4, и с другой стороны — среднему и даже старшему5. Последнее объяснялось тем, что в 1922–1924 годы возрастная граница между пионерами и комсомольцами не была еще четко установлена.

Одна из основных задач этих текстов состояла в конструировании идеального пионерского образа. В основе воспитательной картины мира лежали понятия, важные для коммунистической идеологии: верность партии, готовность к подвигу ради достижения ее целей. В эмоциональном плане в детях формировалось экстремальное мироощущение: нужно быть всегда готовым к подвигу, трудовому или военному. Правильно воспитанный ребенок — тот, который готов умереть по требованию партии. Для пропаганды этого положения создавались специализированные произведения с особыми персонажами — пионерами-героями.

Надо сразу оговориться, что прославление героизма как такового не чуждо и другим воспитательным системам — в частности, в скаутской традиции также почитались воины-герои Севастополя и Порт-Артура и отважные первопроходцы: Ермак, Дежнев, Пржевальский. Но все это были люди взрослые. Пионерская воспитательная система породила особый тип героического персонажа — ребенок-герой. Что же представляют собой эти герои, с которых должен был брать пример каждый советский ребенок?

Начнем с имен. В жизнеописаниях все дети называются уменьшительными именами: Павлик, Володя, Гриша, Лида и т. д. Антропонимическая «уменьшительность» служит акцентированию детскости персонажа, что в свою очередь придает иной масштаб совершенному подвигу. Имена не должны были совпадать, дабы носители культа легко различали своих героев, поэтому среди них можно встретить довольно редкие для официальной публицистики: Киря, Нюра, Луша, Проня и пр. Если герои оказываются полными тезками, им присваиваются разные уменьшительные формы имени. Поэтому наряду с первым пионеромгероем Павликом Морозовым есть и менее знаменитый Павлуша Морозов, который участвовал в проводимой в 1934 году акции «Дозорные урожая» и прославился тем, что одним из первых устроил смотровые вышки, чтобы надзирать за вредителями и ворами колхозной собственности.

Во внешности героев нет ничего экстраординарного; скорее, напротив, можно говорить об «обычности» внешнего вида героев, их незаметности на фоне остальных детей. Подчеркивание внешней неприметности героев должно поддерживать идею, что каждый ребенок, независимо от своих внешних данных, способен совершить подвиг — в этом состояла одна из главнейших задач воспитания.

Жизнеописания пионеров-героев тиражировались в разном объеме: от кратких очерков в газетах до пространных повестей (из наиболее знаменитых можно назвать «Улицу младшего сына» Льва Кассиля и Макса Поляновского). Такой    способ распространения напоминает краткие и полные редакции жития святого. В кратких сразу повествуется о подвиге героя, в полных же редакциях жизнеописание начинается с раннего детства ребенка. Оно всегда обладает признаками предначертанности будущей героической жизни, начиная с особенного рождения (например, в день Великой Октябрьской революции) и заканчивая проявлениями задатков будущей неординарной судьбы: ранняя сознательность, спортивность и пр.

Неординарность — распространенная черта в описании детства святого. Так, троекратный возглас Сергия Радонежского еще в утробе матери, прозвучавший во время литургии, предрекает родителям славную судьбу будущего подвижника. А Феодосий Печерский в отрочестве гнушается детскими играми и учится так усердно, что вызывает общее удивление своими «премудростью и разумом». Нечто подобное обнаруживаем и в изображении детства пионеров-героев. Герой уже в период, предшествующий подвигу, отличается особыми добродетелями. Некоторые из них вполне традиционны — почитание родителей, любовь к чтению, к природе, отличная учеба (таких героев можно найти и среди персонажей дореволюционного детского журнала «Задушевное слово»), а частью принадлежат советской ценностной системе. Герой активно участвует в общественной работе, например является корреспондентом местной/центральной газеты или пишет разоблачающие письма в органы власти. Мотивация его поступков — активная включенность в процесс строительства советского государства, необходимость информировать советскую власть о вражеских происках.

Весть о вероломном нападении фашистских захватчиков на нашу Родину облетела все уголки страны. Об этом узнали и жители деревни Бережки Чернавского района. Прошло немного времени, в декабре 1941 года немцы оккупировали эту деревню. Пионер Леня Гладких оставил школу, но он не расстался с книгой, любил ее. Прочитав книгу Островского «Как закалялась сталь», он стал во всем подражать Павлу Корчагину, стремился быть таким, как Павка. Боевые качества Лени зародились еще с раннего детства. Он был боевым, энергичным, волевым мальчиком, любил играть с соседними детьми в лапту, в палочку-застукалочку, часто вместе со своим дедушкой ходил на конюшню, любил коней и катался на них. Дедушка нередко говорил: «Ну, внучек, седлай свою “Бурку”, гони коней на водопой». И так Леня невольно привык и полюбил животных. В первые школьные годы мальчик проявил себя способным учеником. Усидчивая работа над книгой и домашними заданиями позволила ему учиться только на отлично. Со вступлением в пионерскую организацию его охотно избирают председателем совета отряда и членом редколлегии общешкольной стенной газеты. Все поручения он выполнял с честью. Но война изменила жизнь Лени6.

В приведенном примере заметны черты советской служебной характеристики, например организация текста в соответствии с этапами социализации, характерологические качества (боевитость, энергичность, сознательность и пр.), устойчивые клише: способный ученик, со вступлением в ... , позволила (делать чтол.) только на отлично и др.

Добродетели, свойственные будущему герою, выделяют его из детского коллектива, подчеркивают его неординарность:

Весною в школе закончились занятия, отец направил Павлика на полевой стан, здесь работали и другие школьники.   Дни горячие. Все заняты до отказа и в свободные часы спешили полежать на траве, отдохнуть, а то и соснуть. Павлик в эти короткие часы вынимал из сумки книгу [«Поднятая целина». — С. Л.], садился где-нибудь в уголок, чтобы ему не мешали, и целиком отдавался книге.

Окружение героя — «другие школьники» — обычно показаны ведо.мыми будущим героем, они часто не без пороков, которые герой обнаруживает и критикует; например, Гена Щукин, который разоблачил своего отчима как «троцкистского бандита», замышляющего «вредительство и диверсии» в автопарке7, отдает найденный кошелек учительнице ликбеза, поступив тем самым против общего мнения ребят, уговаривавших его на обретенные деньги купить пряники. Воспринимающий такие тексты ребенок должен отождествить себя не с безликой ведомой толпой, а с героем.

Наибольшее значение в характеристике пионера отводится его политической активности, верности советским идеалам и стремлению просветить сверстников и взрослых:

Много дел появилось у отрядного председателя. «Пионер — всем пример», — любил говорить он своим товарищам и неустанно боролся за то, чтобы каждый, кто надел красный галстук, был настоящим юным большевиком. «Учиться только на “хорошо” и “отлично”», — сказал Павлик [Морозов. — С. Л.] на очередном сборе, и все пионеры по-ударному, как тогда говорили, взялись за науки.

Во многих сюжетах герой дает клятву быть готовым к подвигу, причем часто он дает ее в письменном виде, отправляет письмом по почте в газету (в Кремль, товарищу Сталину, в Москву и пр.). Павлик Гнездилов в своем письме Сталину обязуется:

...а когда подрасту, обязательно стану таким же отважным пилотом, как Водопьянов и другие герои Советского Союза. Любое задание, которое мне даст товарищ Сталин, я выполню с честью. 

1 ноября 1937 г.
Поселок «Заря» Гнездилов Паша.  

Прежде нежели совершить свой главный подвиг, герой подвергается разнообразным испытаниям, цель которых — подтвердить, что испытуемый ребенок — настоящий пионер, т. е. что его реакция соответствует идеальной модели, заданной Законами пионеров и другими пропагандистскими лозунгами («Будь бдительным», «Посеем безбожные семена», «Все пионерские силы — на борьбу с кулаком!», «Пионер готов помочь в любом деле»). Все виды испытаний (перевыполнить трудовой план, предотвратить крушение поезда, спасти тонущего ребенка, уничтожить врага и т. п.) сводятся к преодолению трудности/опасности. В составе сюжета обычно присутствует только одно испытание, хотя есть сюжеты, в которых персонаж может совершать несколько предварительных подвигов, а затем главный. Таким образом пионерская воспитательная система предлагает ребенку единственно правильный образ жизни — «в ежедневном подвиге».

Гена Щукин до совершения основного подвига, помимо добродетельного поведения (защищает малышей, возвращает найденный кошелек), спасает своего идейного врага Васю (не пионера), когда тот тонет.

Отличительной чертой пионера-героя является его особое отношение к пионерскому галстуку8. Из всех атрибутов пионерии галстук стал основным знаком принадлежности к пионерской организации. Это объясняется тем, что, с одной стороны, в отличие от горна, барабана, отрядного флажка или знамени, он является знаком личной, а не групповой принадлежности. С другой стороны, в отличие от пионерского значка, он осмысляется как самодостаточный атрибут (значок первоначально выполнял вспомогательную функцию заколки именно для галстука).

Особенно большое значение придавалось пионерскому галстуку еще и потому, что он служил символической заменой нательного креста. Они выступали как маркеры антагонистичных форм благочестия. Подобную замену можно увидеть в известной балладе Эдуарда Багрицкого «Смерть пионерки», написанной в 1932 году. Девочка перед смертью отказывается надеть крестик, который ей настоятельно предлагает мать. Она выбирает в качестве спасительного оберега пионерское приветствие:

«Я всегда готова!» —
Слышится окрест.
На плетеный коврик
Упадает крест.

Смена одной системы воспитания (религиозной) на другую (партийную) реализуется и на таком простейшем, предметном уровне. Самый распространенный ритуальный грех пионеров — это отказ от ношения галстука: часто к такому греху принуждают родители9.

Пионеры-герои, в отличие от рядовых членов пионерской организации, носят пионерский галстук постоянно. Добровольный же отказ от ношения — знак самонаказания сознательного пионера (будущего героя). Так поступал, например, Володя Дубинин, который постоянно носил, но, «впрочем, иногда все-таки  снимал галстук. Это он делал тогда, когда бывал недоволен собой и не заканчивал начатое дело». Манипулирование основным личным пионерским атрибутом — пионерским галстуком — в части текстов может становиться сюжетообразующим мотивом: например, демонстративное выполнение этикета (ношение галстука поверх одежды) воспринимается врагами как заявление принадлежности к советской системе.

Подвиг героя всегда показан как не просто преодоление трудности, а как мучительное преодоление. Ребенок терпит истязания и пытки, стоически выдерживая страдания. Его смерть показана в деталях: ребенка убивают в темное время суток, чаще поздней осенью, во сне или заманивают в пустынное место (окраина села/города, лес, болото, кладбище и пр.) и там жестоко и сосредоточенно убивают. Описание всегда избыточно: например, Павлика Гнездилова враги душат веревкой, затем рубят топором, сбрасывают в подпол, потом извлекают оттуда и закапывают на болоте. Воспитательная задача состоит в создании суггестивного текста, запугивающего и устрашающего, заставляющего содрогнуться и испугаться и одновременно проникнуться уважением и даже преклонением перед величием героя.

Вокруг детей-героев довольно скоро был создан настоящий культ, подкрепляемый помимо постоянно накапливающегося письменного корпуса текстов и ритуалами.

Уже с появлением первых публикаций, информирующих о детском подвиге, в периодике встречается описание «типичных» реакций на эти сообщения: как дети переживают известие и как затем почитают героя. Формируется не только нарративная традиция, но и традиция описания форм культа. Через периодику не только задаются формы культа, но и внедряется идея повсеместной распространенности этих форм, что в конце концов приводит к унификации культовой практики.

Воспитание на примере жизни пионера-героя впоследствии (в послевоенное время) стало разделом методики внеклассных занятий со школьниками по разряду «патриотического воспитания». Выпускались многочисленные методические пособия, ориентирующие в формах культа, который именовался «длительное воспитание на примере героя».

Прежде всего это борьба пионерского отряда/дружины за право носить имя героя. Если в период становления культовых форм (в 1930-е годы) присвоение имен шло стихийно — достаточно было только изъявить желание носить имя героя, как оно тут же само по себе и присваивалось (отряды имени Павлика Морозова исчислялись сотнями), то впоследствии этот акт подвергся значительной формализации: так, в одном из поздних методических пособий «в работе над именем героя выделяется три основных этапа

1. Выбор имени героя;
2. Дружина/отряд борется за имя героя;
3. Дружина/отряд носит имя героя»10.

На первом этапе дети знакомились с имеющимися жизнеописаниями героев. Поэтому повествования о пионерах-героях помимо первичного письменного (печатного) распространения имели и устное хождение в специальных ритуальных условиях: проводились тематические пионерские сборы, на которых пионерам рассказывалось о выбранном ими пионере-герое (как, впрочем, и об осталь  ном составе канонического списка). Темы сборов мало варьировались. Приведем список из рекомендательного издания:

Запомни их имена
Юные защитники Родины
Пионеры-герои
Они защищали Родину
Красноармейская звезда и красный галстук рядом
Пионеры — фронту
Дорогой героев

Помимо регулярных пионерских сборов существовали и другие формы, закрепляющие «память» о детях-героях. Это массовые театрализованные представления, «устные журналы», конкурсы исполнителей рассказов и песен о пионерах-героях, викторины и пр., помогающие «изучению жизни и деятельности героя».

На втором этапе — «борьба за право носить имя» — проводился сбор нового материала о конкретном пионере-герое, устанавливалась связь с его родственниками (описание такого контакта имело особый смысл и иногда прямо вносилось в пионерские «жития»: Коля Мяготин, например, «по горячим следам» участвует в написании письма матери Павлика Морозова, просит считать его своим сыном, а через месяц повторяет подвиг Павлика) и осуществлялось паломничество к месту проживания героя и к месту совершения подвига с обязательным посещением родственников, «могилки»[11], музея героя.  

Каждую весну они приходят на кладбище навестить могилку своего товарища. Они убирают ее цветами и поют песни. В эти минуты им кажется, что Павлик жив и находится вместе с ними. Ребята поют песенку, ту самую, которую так любил их Павлик:

Погиб наш юный барабанщик,
Но песня о нем не умрет[12].

Употребление слова «могилка» (а не «могила») было настолько устойчивым, что его можно встретить даже в методическом пособии, претендующем на научный извод языка педагогики. Методист сетует, что «работа над именем героя... ограничивается лишь традиционными мероприятиями в день рождения или памяти героя, преподнесением цветов к подножью памятника или на могилку героя, встречами и перепиской»[13].

Приобщение к герою происходит за счет приобщения к месту, где ходил герой (пройти «дорогами героя»), к месту его проживания и учебы. В частности, широкое распространение получила практика использования в ритуальных целях парты, за которой сидел герой. Объект, «смежный» с героем, обладает магической силой: тот, кто посидит за партой Павлика Морозова, будет лучше учиться. С другой стороны, стул, на котором сидел герой, становится почетным местом для членов пионерской группы: активист или отличник, буквально «сидящий на месте пионера-героя», выделяется из рядовых членов, приобретает более высокий статус и тем самым одновременно получает поощрение[14].

Давным-давно развалилась землянка, которая называлась школой в те дни, когда учился Кычан. На ее месте стоит большое, красивое здание. Это средняя школа имени Кычана Джакыпова. В светлой комнате, где занимался четвертый класс, в первом ряду у окна стоит парта. За ней сидел когда-то юный пионер Кычан. Теперь это самое почетное место, и сидеть на нем может только тот, кто учится как Кычан, кто смел, как Кычан, кто находчив, как Кычан, кто трудолюбив, как Кычан. Никогда не бывал мальчик из аила «Социалист» ни на Джумгальской долине, ни на границе, ни на джайлоо близ сон-Куля. Но имя Кычана известно всюду. Чьи же легкие крылья разнесли его имя по всем уголкам республики? Добрая слава, что летит быстрее птицы, разнесла по городам и долинам Киргизстана это короткое, но памятное имя — Кычан. Киргизский композитор Молдобасанов написал о пионере-герое оперу «Кычан»[15].

В культовой практике существовала «мода» на определенные имена (в основном обусловленная известностью героя), и неизбежно возникала конкуренция между многочисленными желающими заполучить как можно больше сведений и реликвий, связанных с героем. В качестве способа снять ажиотаж вокруг популярных имен методистами рекомендовалось для почитания искать «героев на своей улице» или выбирать для почитания «коллективного героя», уже не обязательно из числа пионеров; к их числу относились герои — защитники Брестской крепости, 28 героев-панфиловцев, 26 Бакинских комиссаров, первые комсо    мольцы г. Вильянди. При этом в выигрышной ситуации оказывались те отряды и дружины, которым посчастливилось жить на родине героя или там, где он совершил свой подвиг (если это дети — герои Великой Отечественной войны, уехавшие с мест постоянного жительства в деревню или пионерские лагеря и оказавшиеся в оккупации).

Культ пионеров-героев поддерживался всем государством, согласуясь с государственной идеей «увековечения памяти». Имена пионеров-героев присваивались различным объектам: транспортным, производственным, военным, учебным и пр. Устанавливались памятники на родине героев и в местах совершения подвига, в этой связи проводились конкурсы проектов памятников[16], сборы металлолома, трудовые рейды и прочие мероприятия. Вообще любая общественнополезная деятельность могла осмысляться в рамках культа пионеров-героев:

Увековечим память смелого пионера, пламенного патриота Гриши Акопяна большими и хорошими пионерскими делами. Вечная память отважному пионеру Грише Акопяну[17].

С исчезновением Советского Союза пришел в упадок и культ пионеровгероев, и монопольная воспитательная «пионерская» система. Для современной ситуации характерно многообразие общественных детских движений: возродился скаутизм, возникли многочисленные клубы — военно-исторические, музыкальные, спортивных фанатов и пр. У них свои герои и свои культы. Но многое из наследия пионерии перешло в эти новые формальные и неформальные детские организации. Это и смотры строя и песни у военно-исторических реконструкторов и ролевиков, и пристрастие футбольных фанатов к внешней атрибутике, и новые герои, почитаемые нынешними скаутами. Пионерские воспитательные идеи и формы возникли не на пустом месте и не ушли бесследно.    

---

[1] Именование члена организации пионер было предложено И. Н. Жуковым, скаутмастером,
привлеченным для создания детской коммунистической организации.

[2] Памятка юного разведчика / Сост. О. И. Пантюхов. Царское Село, 1911. С. 10.

[3] Так звучало Торжественное обещание в одной из региональных редакций
(см.: Цытович Э. П. Русский скаут. Екатеринодар—Армавир, 1916. С. 88).

[4] Ильина В. Шоколад. Как Ваня добился шоколада для всех детей на Пресне. М., 1923;
Давидов Г. Как негритенок Джой стал юным пионером. М., 1925; Гралица Ю. Детский
Интернационал. М.; Л., 1926; Редин Е. Красноармеец Ванюшка. М., 1927; Акульшин Р.
О девочке Маришке, о новеньком пальтишке, о свинье ужасной и о звездочке красной.
М., 1927 и мн. др.

[5] Будь готов: Сборник рассказов. Воронеж, 1923; Беседы у костра: Сборник. М., 1923;
Горд Э. Маленькие спартаковцы. Харьков, 1924.

[6] Материалы из ЦАМО — Ф 2. Оп. 1. Д. 50 (Их имена должны знать пионеры. Пионер-герой
Леня Гладких — Информационный бюллетень № 2. Липецкий областной совет Пионерской
организации им. В. И. Ленина. 1958. Сентябрь).

[7] Смирнов Е. Славный пионер Гена Щукин. М., 1938.

[8] В этом контексте массовый героизм детей Великой Отечественной войны осмыслен
в прямой зависимости от наличия у всех советских детей красного галстука.

[9] Рассказы о вынужденной или, напротив, вожделенной смене нательного креста на галстук,
часто при участии учителя или местного партийца, уничтожение галстука воинствующими
родителями и пр. сходны по мотивам с традиционными крестьянскими меморатами
о кощунствовании.

[10] Рекомендации по работе пионерских дружин и отрядов над именем героя. Таллин, 1977.
С. 3.

[11] Заметим, что место захоронения взрослого героя, напротив, называется «могилой». Может
быть, такое словоупотребление («могилка») связано с уже упоминавшимся стремлением
усилить «детские» черты в изображении пионеров-героев.

[12] Юные герои Великой Отечественной войны (методико-библиографические рекомендации,
посвященные пионерам-героям). Алма-Ата, 1985. С. 2.

[13] Рекомендации по работе пионерских дружин и отрядов над именем героя. Таллин, 1977. С. 4.

[14] Можно уподобить функцию личного стула героя магическому назначению камня-следовика
в традиционной крестьянской культуре. Изофункциональность этих объектов проявляется
не только в почитании (возложение даров к камню / цветов к стулу, «умывание»),
но и в магической практике (продуцирующей, гадательной, лечебной и пр.).

[15] Бейшаналиев Ш. Кычан Джакыпов // Пионеры-герои. М., 1980. С. 18.

[16] См. детские рисованные проекты памятников Павлику Морозову, опубликованные
в журнале «Пионер» (1934, № 2).

[17] Мнацаканян С. Герой пионер Гриша Акопян. Ереван, 1962. С. 12.