Принцип Анны Карениной

Условия семейного счастья по Льву Толстому известны: счастливый брак подразумевает совпадение множества «переменных». Именно поэтому «все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему»: в каждом случае несчастья «выпадает» что-то свое. В современном браке это может быть взгляд на гендерные роли, финансы, воспитание детей, благосклонное отношение со стороны родственников и иного социального окружения и т. д.

Тот же принцип применим и к местному развитию. Диверсификация «несчастных» монопрофильных городов, решение социально-экономических проблем которых является одним из наиболее сложных блоков региональной проблематики современной России[1], также не достигается каким-то одним радикальным способом. Особенно важно, что она не зависит напрямую от финансовых ресурсов: иной раз «плачут» и бедные, и богатые. Для «счастливой» диверсификации города в первую очередь должны быть хорошо «притерты» друг к другу все элементы местной системы «власть — собственность (активы) — сообщество», этого черного ящика регионального развития. На входе в него необходимо учитывать экономико-географическое положение, понятое в современных условиях расширительно, с учетом институциональных факторов. На выходе получаем креативность местного сообщества, его способность создавать и усваивать инновации, быть обучаемым — важнейший ресурс современного экономического развития на местном уровне вне зависимости от специализации (см. рис. 1).

Сложность взаимосвязей названных элементов удобно проиллюстрировать на примере сравнительного анализа социально-экономического развития двух соседних монопрофильных городов. На первый взгляд это «близнецы-братья»: оба расположены в южной части Ямало-Ненецкого округа, у обоих примерно одинаковый возраст — время основания (соответственно 1984 и 1986 гг.), специализация (нефтегазодобыча), население (25 тыс. и 33 тыс. на 1 января 2012 г.). В городах сопоставимы доходы муниципального бюджета (3,9 млрд руб. и 3,3 млрд руб. в 2011 г.), в основном обеспечиваемые за счет поступлений из бюджета ЯНАО. Таким образом, ни один из двух городов никак не может считаться бедным, хотя и там и там в последнее десятилетие падали объемы добычи нефти у градообразующего предприятия (в связи с постепенным истощением месторождений).

Разным оказался только результат: в одном городе сегодня существенно лучше, чем в другом, развит малый бизнес, появляются новые производства, лучше обеспеченность населения социально-бытовыми услугами, в целом комфортнее условия жизни (см. рис. 2—5). Местное малое предприятие ООО «Кирилл» в этом городе — крупнейший в округе производитель молочной продукции. Итак, сравним два города: Муравленко и Губкинский.

Малый бизнес Губкинского выделяется не только количественно, но и качественно, как настоящий генератор нововведений. В частности, большинство официально регистрируемых инновационных проектов в городе инициируется именно малым бизнесом. Так, например, в 2011 году губкинским малым предприятием «Афродита» было осуществлено внедрение технологии Cellulab (инновационная система ультразвуковой кавитации) в сфере аппаратной косметологии, а также PST-технологии (технология пиксельного экрана) для щадящего омоложения кожи с помощью Er:YAG лазера. В сфере экологии и биотехнологии малым бизнесом был реализован инвестиционный проект по созданию современного производства высококачественной упаковочной биоразлагаемой продукции широкого ассортимента (полиэтиленовых пакетов и бутылок).

Предпринимательство Губкинского встало на ноги практически в самом начале развилки траекторий социально-экономического развития городов и уже на ранних этапах развития получило институциональное оформление (Совет предпринимателей Губкинского был создан в 1994 г.[2]). В Муравленко развитие предпринимательства получило прочную институциональную основу значительно позже, только в 2002 году[3]. Первый бизнес-инкубатор был создан в Муравленко в 2011 году, в то время как в 2012 году в Губкинском был открыт уже третий — производственный бизнес-инкубатор «Старт» (первый — офисный бизнес-инкубатор «Бизнес-центр» — был открыт здесь в 2003 г., второй — бизнес-инкубатор «Дом быта» — в 2007-м).

Предпринимательство является одним из важнейших генераторов событий в жизни Губкинского — в отличие от Муравленко, где большинство информационных поводов связано с социальной сферой и криминальными событиями[4].

Конечно, высокий уровень развития малого бизнеса — крайне чувствительного к местным институциональным условиям — не возник сам по себе. В Губкинском малый бизнес получает беспрецедентную для Ямало-Ненецкого округа поддержку администрации.

Казалось бы, все просто: где поддерживают малый бизнес, там он и развивается[5]. Важно, однако, посмотреть глубже. Почему при сопоставимых размерах бюджета, при одинаковых природных и экономических условиях в одном городе поддержка малого бизнеса радикально сильнее? Почему в Губкинском она дает результат? Почему крупнейший на Ямале молокозавод не возник в Муравленко? Почему, наконец, — и это самый главный вопрос — развитие малого бизнеса сочетается в Губкинском с целым рядом других особенностей местной системы власти, собственности, развития сообщества: с волонтерским движением, щедрым финансированием сферы культуры, относительно более позитивным настроем молодежи, более демократичной системой власти?

Поиски ответов на вопрос в отечественной географической традиции принято начинать с анализа экономико-географического положения (ЭГП) городов. Оказывается, и в нашем случае ЭГП может стать ключом к ответу — при условии пересмотра понятия ЭГП с учетом современных реалий.

Дистанция огромного институционального размера

Исходным фактором — генератором различий стало географическое расположение относительно субрегионального центра — города Ноябрьска (109 тыс. жителей): Муравленко удален на 120 км (или 2 часа дороги), Губкинский — примерно на 240 км (3,5 часа дороги). Такая, казалось бы, небольшая разница в географическом положении вылилась в различие институциональных условий: Муравленко стал институциональной периферией, а Губкинский — субцентром.

Здесь необходимо оговорить расширение традиционной трактовки экономико-географического положения. Традиционно при анализе ЭГП учитывалось положение города относительно источников сырья и энергии, путей сообщения, рынков сбыта. Осознание роли институциональных факторов экономического развития требует расширения перечня учитываемых условий, которые обретают экономическое значение. Сегодня в первую очередь необходимо учитывать положение города относительно центров власти (принятия решений): административных центров, штаб-квартир крупных корпораций (последнее особенно важно в случае монопрофильных городов) (рис. 6).

Для рассматриваемых монопрофильных городов актуальны прежде всего два аспекта: положение города в системе административно-территориального деления и положение города относительно штаб-квартиры компании, в которую входит градообразующее (или структурообразующее) предприятие. И по тому, и по другому аспекту географическое положение Муравленко можно охарактеризовать как периферийное, положение Губкинского — как центральное (локальный центр) — см. табл. 1.

Таблица 1

Институциональные аспекты ЭГП Губкинского и Муравленко

«Сибнефть»[6]

Кратко поясним. Муравленко возник в 1984 году, когда руководителем «Ноябрьскнефтегаза» Виктором Городиловым был создан новый поселок. Де-факто это была удаленная часть самого Ноябрьска. Это строительство не было предусмотрено пятилетним планом, а значит, не было и финансирования. Но М. К. Михайлов, управляющий трестом-площадкой «Ноябрьскнефтестрой», убедил генерального директора объединения «Ноябрьскнефтегаз» В. А. Городилова начать строительство на собственные средства — благо фонды на строительство жилья были. Летом 1982-го строители вышли в Муравленко[7].

Губкинский был основан чуть позже, в 1986 году, и несколько севернее. В современных условиях его отделяет от Ноябрьска трехчасовой путь по автотрассе (около 180 км). В ранние годы освоения в условиях бездорожья это расстояние требовало примерно дня пути. По-видимому, именно транспортное положение по отношению к Ноябрьску в местных условиях оказалось критическим для формирования институциональной части ЭГП рассматриваемых городов. В 1986 году на базе «Ноябрьскнефтегаза» было сформировано новое — самостоятельное — нефтегазодобывающее предприятие — «Пурнефтегаз» в составе «Главтюменьнефтегаза». После упразднения главка в 1991 году «Пурнефтегаз» стал самостоятельным государственным предприятием и функционировал в этом статусе до июля 1993 года, когда в ходе акционирования был преобразован в акционерное общество открытого типа. 25 сентября 1995 года предприятие вошло — в качестве дочернего — в состав государственной компании ОАО «НК «Роснефть»[8].

Таким образом, расположенный ближе к Ноябрьску Муравленко был своего рода «щупальцем» базы освоения, неразрывно с ней связанным. Субъекты экономики города институционально долгие годы находились в зависимости от ноябрьских структур — как производственных, так и административных. Именно периферийность по отношению к Ноябрьску на долгие годы стала ключевой чертой развития города. Для расположенного на 60 км дальше Губкинского Ноябрьск как центр имел значительно меньшее значение: разница в 60 км дороги обернулась радикальным различием в институциональных аспектах ЭГП.

Аналогично складывалась и административная история городов. Поселковый Совет народных депутатов Муравленко первые шесть лет своего существования был подчинен горсовету Ноябрьска, несмотря на расстояние в 120 км между ними. Созданный в 1986 году поселок Губкинский уже в 1988-м стал самостоятельной административной единицей.

Пример. Вынгапур: прото-Муравленко

Еще ближе к Ноябрьску (около 80 км) расположен поселок Вынгапуровский — пионер нефтедобычи юга ЯНАО (начало добычи в 1983 г.); в первые годы ему прочили славу «нового Самотлора». Иссушающее влияние регионального центра здесь оказалось еще сильнее. Поселок в настоящее время вовсе лишен самостоятельности: он входит в состав муниципального образования город Ноябрьск.

В дальнейшем статус градообразующих компаний в составе «материнских» сближался: «Пурнефтегаз» постепенно терял свою самостоятельность в составе «Роснефти»[9], а «Муравленковскнефть», напротив, ее обретал[10]. Однако ранее заложенные траектории развития города, по-видимому, были сильнее текущих изменений ЭГП: именно под первоначальные условия были выстроены в городах системы власти и специфические общественные институты.

Пример. «Остров» Губкинский: за пределами социальных паутин

Институциональные аспекты экономико-географического положения города — это не только его положение относительно штаб-квартиры и других организационных структур. Большую роль играет его положение относительно зон распространения крупнейших социальных сетей — особенно социальных сетей региональной или отраслевой властной элиты.

Сети, формируемые сильными социальными связями, в ряде случаев очень важны: достаточно вспомнить Италию, Латинскую Америку, связи в рамках китайской и некоторых других диаспор.

По всей видимости, сыграли свою роль они в «разведении» траекторий развития Губкинского и Муравленко: Губкинский оказался вне не только административных, но и тесно связанных с ними социальных «паутин» Ноябрьска.

Попытки изменения собственника градообразующего предприятия Губкинского предпринимались не раз^[11] — при этом с точки зрения изучения территориальных зон влияния различных элит как минимум в 1998 году отчетливо заметна открытая борьба элиты Губкинского против попадания ключевых активов города в зону влияния Ноябрьска. Формально против компании «Пурнефтегаз» было возбуждено дело о банкротстве, после чего принадлежавший компании «Роснефть» пакет акций «Пурнефтегаза» был продан за 10 млн долларов, однако по решению суда акции компании вновь были возвращены в «Роснефть». Изучение развития ситуации по материалам прессы показывает, что за попыткой продажи «Пурнефтегаза» стояла борьба за региональную собственность между округом и «Сибнефтью» (главной «базой» которой в округе был Ноябрьск)^[12].

Власть, собственность, сообщество: губкинская «сборка»

Механизм зависимости социально-экономического развития города от институциональных аспектов кроется в специфической модели взаимодействия муниципальной власти с местным сообществом. Власть периферийного города в принятии решений ориентируется на внешних партнеров: формируется колониальная модель власти. Власть самостоятельного, «центрального», города вынуждена опираться на собственные ресурсы и в первую очередь — налаживать коммуникации с городским сообществом. Так формируется укорененная модель власти.

Участие сообщества в принятии управленческих решений

В Муравленко в условиях колониальной модели управления сложилась авторитарная модель местной власти[13]. Для нее характерна ориентация на взаимодействие с контрагентами в Ноябрьске с минимальным вниманием к местному сообществу. Это ярко выразилось, например, в низком (втрое меньше, чем в Губкинском) количестве комиссий и консультативных советов при администрации города: в Муравленко их 17 (по состоянию на октябрь 2012 г.), в Губкинском — 54.

Развиваются и другие институты местного сообщества, в том числе профсоюзы и иные общественные организации. В частности, в Губкинском уже в начале 1990-х годов отмечалась сильная роль профсоюзов:

«Приватизация "Пурнефтегаза" состоялась в том же 1993 году. К тому времени на предприятии уже сложилась крепкая профсоюзная организация, охватывавшая трудовые коллективы всех его структурных подразделений и выражавшая коллективное мнение всех работников. И во многом благодаря активной позиции объединенного профкома и способности его председателя отстаивать интересы северян во всех инстанциях вплоть до правительства решение было принято в пользу трудового коллектива и предприятие не вошло в состав ныне не существующей компании "Сиданко". Впрочем, борьба за принадлежность "Пурнефтегаза" продолжалась еще два года, лишь в 1995-м он окончательно вошел в состав "Роснефти".

А потом был 1998 год с процедурой банкротства и сильнейшим кризисом неплатежей. И тогда профсоюзная организация выступила против зарвавшегося руководителя предприятия, принявшего решение "в целях оздоровления финансового состояния" снизить заработную плату на 40 процентов, организовывала акции протеста и представляла интересы работников в суде. Выстояли. Мало того, и "генерала" после этого убрали»[14].

В администрации Губкинского регулярно проводятся круглые столы по актуальным вопросам с привлечением широкого состава участников, различные консультативные и праздничные мероприятия для местных предпринимателей и т. д.

Местная культура

Консолидация местного сообщества, полноценное раскрытие его креативного потенциала связаны с формированием местной идентичности. Роль консолидации местного сообщества, четкого осознания его границ отмечала в качестве фактора эффективного управления общественной собственностью Э. Остром[15]. На практике о роли «духа истории» местного сообщества в экономическом успехе Аляски писал бывший губернатор штата У. Хикл[16]:

«Жители штата Аляска должны были вновь обрести дух первопроходцев, который был у них до открытия нефти в Прадхо-Бее, когда аляскинцы думали, что они богаче, нежели можно представить себе в самой невероятной мечте... И этим богатством был наш дух первопроходцев.

<...> Далее рассматриваются пять задач, которые штат Аляска продолжает решать, они приводятся здесь, чтобы другие могли учитывать наш опыт и учиться на нем: <...> 5. Поддерживать дух истории. Вслед за открытием нефти на Северном склоне Аляски в наш штат хлынула волна новых переселенцев из других штатов. У некоторых из этих новых жителей были представления о ценностях, отличавшиеся от аляскинских. Новых пришельцев часто привлекала возможность найти у нас высокооплачиваемую работу или осуществить свои благородные идеи экологической этики. Лишь немногие знали историю штата Аляска, и большинство из них не понимало первоначального смысла создания штата-собственника...»"[17].

В общем случае идентичность обеспечивает легитимацию существующего порядка[18]. Похоже, что территориальная идентичность связана с легитимацией местного сообщества как самостоятельного субъекта экономического и социального действия: именно осознание сообщества как коллективного субъекта («мы» — в отличие от совокупности обособленных жителей города, не представляющих единства) позволяет действовать от его имени, заявлять о праве сообщества на ресурсы, комфортную среду, участие в принятии решений и т. д. В свою очередь важнейшим инструментом формирования и поддержания коллективной идентичности считается коллективная память[19], а важнейшим институтом репрезентации коллективной памяти — музей.

Тем более важен музей в условиях малого города (к тому же оторванного от основной полосы расселения страны) — здесь он нередко становится важнейшим институтом интеграции культурной жизни местного сообщества и главной коммуникационной площадкой[20].

По всей видимости, не знакомые с актуальными культурологическим работами, однако ориентированные на максимальное раскрытие потенциала местного сообщества руководители Губкинского интуитивно понимали важность музея для формирования духа сообщества в молодом северном городе[21]. Это выразилось в щедром финансировании музея: по занимаемой площади, количеству ставок экскурсоводов и научных сотрудников музей Губкинского существенно обгоняет своего собрата в Муравленко. В результате, хотя музеи двух рассматриваемых городов (как и сами города) почти ровесники (губкинский Музей освоения Севера действует с 1996 г., в Муравленко Эколого-краеведческий музей создан в 1998 г.), различия между ними проявляются как количественно (табл. 2), так и качественно.

Таблица 2

Количественные характеристики деятельности музеев Губкинского и Муравленко^[22]

Высокие показатели посещаемости губкинского музея достигаются за счет качественных отличий: музей значительно больше интегрирован в жизнь городского сообщества и по сути является неформальной коммуникационной площадкой для разных возрастных групп горожан. Кроме того, губкинский музей теснее связан с важнейшими производственными предприятиями города. С одной стороны, в губкинском музее более широко представлена специфика производственной деятельности города (в частности, непосредственно в музее разработаны и представлены интерактивные компьютерные игры по нефте- и газодобыче), с другой — в Губкинском нефтегазодобывающая компания способствует расширению интеграции музея в жизнь городского сообщества через специальные социальные проекты (грант ООО «Газпром добыча Ноябрьск» на социальный проект «Пригласи родителей в музей» в 2011 г.), в то время как нефтегазодобывающая компания Муравленко выступает спонсором лишь одной фотовыставки (2011). В Муравленко участие музея в досуге горожан ограничено довольно узким кругом членов «Семейного клуба» (рукоделие и т. п.). В Губкинском реализуется целый ряд программ для разных категорий посетителей (в т. ч. проекты «Школа будущих матерей», «Нескучная пенсия» и др.).

Помимо поддержки собственно музея Губкинский отличается высоким уровнем поддержки сферы культуры в целом. В данном отношении город выделяется не только на фоне соседнего Муравленко, но и на фоне многих более крупных муниципальных образований автономного округа (см. рис. 7).

Формирование местной идентичности и культуры является необходимым фактором укоренения местного сообщества — наряду с формированием благоприятных социально-экономических условий жизни, закреплением населения города. И в этом отношении между Губкинским и Муравленко наблюдается огромное различие.

Проблема укоренения горожан на протяжении многих лет рассматривается руководством Губкинского как одна из важнейших. Приведем типичный пример демонстрации отношения к укоренению горожан:

«В отличие от ряда других, более северных городов округа, где развивается в основном вторичный рынок жилья, в Губкинском идет строительство новых капитальных домов на долевых условиях с населением. Жилье на Крайнем Севере — дорогое, но губкинцам городская администрация старается создать наиболее благоприятные условия расчета за квартиры. Переселение людей в новые дома решает и болезненную для Губкинского проблему пожаров, от которых часто страдают деревянные кварталы молодого города. Мэр даже издал приказ о запрещении строить деревянное жилье. <...>Но самым большим достижением В. Лебедевич считает то, что из города стал постепенно выветриваться дух временности, характерный для вахтовых поселений. Люди перестают ощущать оторванность от Большой земли, обустраиваются на новом месте основательно, собираясь здесь жить долго-долго...»[24]

Напротив, глава администрации Муравленко считал достижением ограничение роста численности населения города:

«Хочу обратить внимание, что город Муравленко по численности населения не растет. Как было немногим больше 37 тысяч жителей, так и есть по сегодняшний день. На мой взгляд, это одно из серьезных достижений. Северный монопрофильный город не должен расти, потому что в противном случае ухудшится его производственная и социальная структура. У нас сохранилась структура, и это очень хорошо»[25].

Ориентация на ограничение роста численности населения города, понимаемого исключительно как трудовые ресурсы для нефтегазодобычи, привела к сокращению человеческого потенциала местного сообщества. В качестве яркой иллюстрации можно привести цитату с одного из молодежных форумов города (речь идет о главе города, занимавшем этот пост до осени 2010 г.):

«Я когда училась в филиале ТюмГУ в Муравленко, на втором курсе у нас преподавал наш уважаемый мэр, он нам сказал фразу, которую я не могу забыть: "Уезжайте отсюда, вам тут делать нечего, со своим образованием «государственное и муниципальное управление» вы нам тут не нужны, у меня и своих людей хватает работать в администрации, нам нужны рабочие и нефтяники". И это слова мэра, заинтересованного в развитии и процветании города?»[26]

Пример. «Вернетесь ли Вы в Муравленко? — Вернусь, но в Губкинский»^[27]: репрезентация общественных настроений в Губкинском и Муравленко в сети Интернет

Анализ интернет-форумов Губкинского и Муравленко^[28] углубляет понимание взаимосвязи колониальной и укорененной модели с общим тонусом городского сообщества, с возможностью проявления низовой активности, направленной на развитие города. Контент-анализ сопоставимых групп высказываний^[29] на форумах двух городов показывает разный список тем, обсуждаемых в двух городах: на фоне значительного числа общих тем только в Губкинском присутствует тема возвращения в город по окончании вуза с целью начала активной экономической деятельности; только в Муравленко присутствуют немотивированные уничижительные высказывания о городе (табл. 3).

Таблица 3

Уникальные темы на форумах городов

Всего к теме «Кто, если не мы?» на форуме «Вернетесь ли Вы в Губкинский?» относится восемь высказываний. Вместе с выражениями согласия с высказыванием другого участника это 11 % от общего числа сообщений форума. К стратегии «Вон из этой дыры!» — 11 высказываний (16 % сообщений форума «Вернетесь ли Вы в Мурку?»). Следовательно, проблема пассивного и даже уничижительного отношения к городу может быть признана специфичной именно для Муравленко; именно она (в области коммуникаций и самоощущения городского сообщества) отличает городское сообщество Муравленко от соседнего Губкинского.

Таким образом, укорененная модель власти, сопряженная с включением местного сообщества в процесс управления городом (консультационные органы при администрации), с вниманием власти к местной культурной специфике (финансирование музея), сочетается с формированием в сообществе активной позиции («чувство хозяина») по отношению к своему городу, сильной территориальной идентичности. Напротив, колониальная модель власти и собственности связана с распространением в городском сообществе чувства бессилия и пассивности.

Сильное чувство местной идентичности, локальный патриотизм стали в Губкинском питательной почвой для раскрытия эндогенного экономического потенциала. В малом городе локальный экономический потенциал в первую очередь заключается в развитии малого и среднего бизнеса. Таким образом, важнейшим, критическим индикатором ориентации местной власти на отношения с местным сообществом или с внешними (Ноябрьск) агентами стало ее отношение к малому бизнесу. Укорененная власть Губкинского, ориентированная на максимальное развитие местных ресурсов, оказывает беспрецедентную поддержку малому бизнесу, охарактеризованную в начале статьи. В Муравленко малый бизнес развивается скорее вопреки сложившейся системе отношений между властью и местным сообществом.

Пример. Две стороны идентичности: музей и малый бизнес

Если местная идентичность обеспечивает легитимность («оправдание») развития местного сообщества, то малый бизнес — его непосредственный механизм. Любопытно сопоставить уровень развития обоих явлений: лидеры и аутсайдеры городов ЯНАО по уровню поддержки малого бизнеса и числу сотрудников музеев на душу населения практически совпадают (рис. 8).

И обеспеченность музея сотрудниками, и поддержка малого бизнеса практически провалены в Муравленко и Новом Уренгое, чуть получше ситуация и с тем и с другим в Ноябрьске, тогда как на высоте и то и другое в столичном Салехарде, соседнем с ним Лабытнанги — и в Губкинском!

В условиях колониальной модели целевые установки местной политической власти в Муравленко сузили «окошко возможностей» для диверсификации экономики города. Напротив, в условиях укорененной модели в Губкинском местная власть активно способствовала развитию производства силами малого бизнеса, что стало важным инструментом диверсификации этого монопрофильного города (рис. 9).

В обоих городах оказываются «плотно притертыми» друг к другу модель власти, местная культурная среда, предпринимательская энергия местного сообщества, деятельность общественных организаций, местная идентичность. При этом спусковым крючком формирования специфической модели их взаимоотношений («укорененная» и «колониальная») оказались институциональные аспекты экономико-географического положения городов (соответственно центральное и периферийное). На выходе же возможности диверсификации экономики оказались детерминированы спецификой местных взаимодействий в системе «власть — собственность — сообщество».