По поводу внутренних вопросов

...Или можетъ быть господствующая теперь печать тогда-то и развернетъ передъ нами программу новой жизни, которую теперь такъ тщательно скрываетъ? Ахъ, какая должно быть это любопытная, прекрасная и совершенно самобытная программа, если только она есть въ дѣйствительности. Но мы думаемъ, что такой программы нѣтъ, что нетолько такой, но даже никакой нѣтъ программы у печати, про которую мы говоримъ. И въ этомъ-то вотъ все и дѣло и вся бѣда побѣдительницы. Весьма возможно, что по окончаніи сумятицы она просто скажетъ: «Ну, господа, а теперь будемъ ждать появленія Жуковскихъ, которые намъ и укажутъ, что надлежитъ дѣлать».

И въ самомъ дѣлѣ: не очевидно ли, что вопросы о домашней прислугѣ, бракоразводныхъ дѣлахъ и т. п. гораздо меньше вопросы, чѣмъ отлыниваніе отъ очередныхъ вопросовъ и дѣлъ. Не очевидно ли, что всѣ эти вопросы, не исключая и транзитнаго, притянуты за волосы, по случаю общественной скуки и пустоты жизни, которую благопопечительныя газеты желаютъ наполнить серьёзнымъ содержаніемъ, что одними этими вопросами живъ не будешь и разрѣшеніемъ только однихъ ихъ ничего не разрѣшишь. «Московскія Вѣдомости» въ особенности взмыливаютъ теперь транзитный вопросъ. Вотъ уже въ теченіи нѣсколькихъ мѣсяцевъ у нихъ тянутся статьи по этому поводу, дышащія настоящимъ пламенемъ, и корреспонденціи, подписанныя нетолько русскими фабрикантами и торговцами, но и рабочими (больше, впрочемъ, торговцами и фабрикантами). Смыслъ всѣхъ этихъ статей и корреспонденцій одинъ и тотъ же: если, молъ, закавказскій транзитъ будетъ существовать, то иностранцы проникнутъ съ ихъ товарами и вытѣснятъ насъ нетолько изъ Персіи, но даже изъ среднеазіатскихъ нашихъ владѣній, стоившихъ намъ столькихъ денегъ и крови; русская промышленность въ самыхъ отдаленныхъ и разнообразныхъ углахъ Россіи понесетъ огромныя, милліонныя потери, множество фабрикъ раззорится, рабочіе останутся безъ работы и безъ хлѣба и т. д. Смыслъ всего этого, говорю я, самый простой: законопачивайте всѣ щели отъ иностранцевъ и давайте привилегіи русскимъ фабрикантамъ и заводчикамъ, а они, пріобрѣтя возможность продавать въ тридорога свои товары, не забудутъ русскихъ рабочихъ и государственную казну. Все это, говорю я, не ново и очень просто, только руolсскіе рабочіе и государственные интересы здѣсь какъ будто бы ни при чемъ.

Вопросъ о закавказскомъ транзитѣ, какъ бы ни вздували, останется по прежнему маленькимъ вопросомъ, маленькимъ и по сущности своей и по практическимъ своимъ послѣдствіямъ. Это прежде всего вопросъ закавказской желѣзной дороги и тѣхъ немногочисленныхъ нашихъ фабрикантовъ и торговцевъ, которые снабжаютъ нѣкоторые азіатскіе рынки небольшимъ количествомъ нашихъ произведеній. Сторонники закавказской желѣзной дороги желаютъ, разумѣется, свободнаго провоза иностранныхъ товаровъ, чтобы дорога имѣла больше грузовъ; а сторонники фабрикантовъ и торговцевъ, не могущихъ вступить въ открытую конкурренцію съ иностранною промышленностью, желаютъ прегражденія имъ доступа нетолько въ Азію, но и въ наши предѣлы, такъ какъ боятся болѣе высокаго ихъ качества и дешевизны. Вопросъ о транзитѣ тѣсно связывается ими съ покровительственными пошлинами вообще и съ эксплуатаціей нашего азіатскаго населенія. Населеніе заинтересовано, конечно, прежде всего въ томъ, чтобы за хорошій товаръ платить дешевле, т. е. заинтересовано прежде всего въ качествѣ потребителя, а затѣмъ оно не можетъ быть равнодушно и къ другимъ послѣдствіямъ большой и правильно поставленной торговли, т. е. къ тому заработку, который достается на долю извоза, храненія и разныхъ другихъ торговыхъ операцій, и, наконецъ, по крайней мѣрѣ, относительно произведеній нѣкоторыхъ отраслей промышленности (напр. машинной и желѣзодѣлательной), оно заинтересовано въ свободѣ торговли и въ качествѣ производителя. Ему чрезвычайно важно получать, напр., хорошія земледѣльческія орудія и хорошія машины, чтобы имѣть возможность поставить скорѣе въ правильное положеніе мѣстную промышленность. Въ этомъ случаѣ интересы одной заинтересованной стороны близко совпадаютъ съ интересами населенія, но еслибы закавказская желѣзная дорога стала думать только о себѣ и, желая помирить свои выгоды съ интересами русскихъ торговцевъ и фабрикантовъ, путемъ какого-нибудь компромисса, предложила въ этихъ видахъ общее повышеніе провозной платы на всѣ грузы (какъ идущіе транзитомъ, такъ и въ наши предѣлы) или что-нибудь подобное, то, само собою разумѣется, интересы ея также далеко разошлись бы съ интересами населенія, какъ и интересы другой стороны. Это было бы равносильно раздѣленію выгодъ на двѣ части и установленію высокихъ покровительственныхъ пошлинъ на иностранные товары, при чемъ онѣ поступали бы только не въ пользу казны, а въ пользу желѣзной дороги. Конечно, поступленія закавказской желѣзной дороги тѣсно связаны съ поступленіями въ казну, съ исправностью ея платежей правительству, которые, съ закрытіемъ транзита или введеніемъ покровительственныхъ пошлинъ, должны значительно уменьшиться (закавказская желѣзная дорога, говорятъ, опредѣляетъ свои потери отъ закрытія транзита приблизительно въ 400 тысячъ рублей въ годъ), но, при повышеніи провозной платы на товары, идущіе въ наши предѣлы, ея прибыли все равно легли бы въ концѣ концовъ на тоже населеніе въ цѣнѣ товаровъ. Еще менѣе основательна, разумѣется, другая сто-рона, интересы которой даже косвеннымъ образомъ не совпадаютъ съ интересами населенія и которое имѣетъ въ виду только одну цѣль — поставить въ искуственное привилегированное положеніе свои дурно устроенныя фабрики, еле прокармливающія рабочихъ и постоянно жалующіяся на дороговизну заработной платы, хотя она значительно ниже европейской платы. Эта сторона старается представить маленькую Персію, чѣмъ то въ родѣ Индіи для Англіи, куда, нетолько по отсутствію желѣзныхъ дорогъ, но и по самому качеству и цѣнѣ нашихъ произведеній, нашимъ фабрикантамъ долго еще не проникнуть. Она помнитъ наполеоновскую континентальную политику и желала бы изъ Поти и Батума блокировать всю Европу. Она слыхала про колоніальную систему Англіи и думаетъ, что промышленность не можетъ иначе и существовать, какъ только на счетъ колоній и эксплуатаціи менѣе развитыхъ въ промышленномъ отношеніи странъ. Она не думаетъ о томъ, что страны эти уже почти всѣ захвачены европейцами, имѣющими неизмѣримо болѣе развитую промышленность и конкуррировать съ которыми мы можемь развѣ только двумя способами — либо штыкомъ, либо усовершенствованіемъ и развитіемъ своей промышленности совершенно особыми путями. Будучи по большей части большими самобытниками и не спуская самобытности съ языка, они повторяютъ только европейскіе зады, не могутъ отнестись критически къ переживаемому европейскою промышленностью моменту и предусмотрѣть тѣхъ перемѣнъ, какія ей предстоитъ испытать, какъ въ своей организаціи, такъ и въ направленіи, чтобы опредѣлить для Россіи иной путь и избавить ее отъ вѣчнаго повторенія задовъ. Они не могутъ представить себѣ промышленности, разсчитанной прежде всего на внутреннія потребности страны и главнымъ образомъ на потребности народа (какъ на потребности самыя ближайшія и самыя правильныя), не могутъ представить себѣ, что промышленность можетъ сдѣлать въ этомъ направленіи весьма важные и быстрые успѣхи. Эго, конечно, нѣсколько посложнѣе вопроса о закавказскомъ транзитѣ и не можетъ доставить такого удовольствія гг. фабрикантамъ, торговцамъ и ихъ пламеннымъ защитникамъ, вѣчно хлопочущимъ о какихънибудь привилегіяхъ и вымогающимъ у государства для себя разныя льготы; но это вопросъ первостепенный, къ которому нетолько вопросъ о транзитѣ, но и вообще вопросъ о покровительственной системѣ относится уже какъ вопросъ второстепенный, какъ вопросъ времени и условій торговой политики.

«Отечественныя записки», 1883, № 2 февраль, Отд. II, с. 232—235