Чудище обло, озорно, огромно

стозевно и лаяй.

Телемахида, т. II, кн. XVIII, стих 514

(эпиграф к книге А. Радищева

«Путешествие из Петербурга в Москву»)

 

Тема «нового средневековья» одним из первых была поднята Новалисом в 1799 году в работе «Христианство или Европа»[1] в русле романтической критики проекта Просвещения. С тех пор это выражение использовалось неоднократно как в западной, так и в русской традиции, и тут достаточно вспомнить «Новое средневековье» Николая Бердяева. В конце XX столетия эта тема вновь становится актуальной в рамках постмодернистской критики Просвещения. Но думается, вряд ли критики просвещенческого проекта как излишне рационального, изгоняющего из жизни человека веру, надежду и любовь, ожидали, что эта критика станет одной из причин появления того «нового средневековья», который вызывает недоументе не только у скептиков, но и у людей верующих.

Еще в 1999 году в книге иеромонаха Анатолия (Берестова) и Владимира Решетова «Колдуны в законе» было сказано: «Идет массированное наступление на здравый смысл, на науку, на религию, на образование — темных, невежественных, лукавых сил, готовящих век тотального "мракобесия"». И сейчас, включая телевизор или открывая любую популярную газету, мы сталкиваемся с рекламой «потомственных колдуний, обретающихся при часовне Ксении Блаженной», «православных экстрасенсов», или из передачи НТВ узнаем о том, что Москва во время войны была спасена исключительно молитвами Матроны Московской. А недавний массовый психоз по поводу «конца света по календарю майя» заставил вспомнить эсхатологические ожидания XV столетия.

Конечно, это «новое средневековье» — явление сложное. Расцвет лженауки, охватившей как гуманитарное знание (и тут достаточно вспомнить «Новую хронологию»), так и прикладные отрасли знания (например, «проекты» Петрика, «торсионные генераторы» и многое-многое другое), который мы наблюдаем уже как минимум четверть века, проходит при активной поддержке СМИ. Поток фантазий, подкрепляемых мнением «экспертов» — академиков экзотических академий, «потомственных колдуний», — льющийся почти круглосуточно с телеэкранов, уничтожает остатки критического мышления и фактически является коммерческой рекламой «магов» и «ученых с большой дороги», поскольку ничто так хорошо не продается, как «тайное знание». Но, говоря о «средневековье», мы имеем в виду не только лженауку и магию, но и клерикализацию. Упоминания о наступлении средневековья (с разной коннотацией) стали звучать во время процесса по делу «панк-молебна» в храме Христа Спасителя. Наибольшее возмущение вызвал не факт суда над «Pussy Riot», а то, что экспертиза по делу группы ссылалась на правила Вселенских соборов: Трулльского (VII век н. э.) и Лаодикийского (IV век н. э.), называя их «общепризнанными правилами и нормами поведения». Правила Вселенских соборов сейчас доступны для любого пользователя Интернета, и из них можно узнать о множестве других запретов, например, о запрете на общение христиан с иудеями, на лечение у врачей-иудеев и прочих правил, которые не соблюдаются уже давно. Было бы несправедливым утверждать, что средневековые нормы милы только православным или мусульманам. В своем недавнем интервью глава российских пятидесятников заявил

«о некоем возврате в средневековье» как о норме (в связи с обсуждением закона о защите чувств верующих). Епископ Российского объединенного Союза христиан веры евангельской Ряховский заявил: «Я понимаю, что это может представляться неким возвратом в средневековье, но, с другой стороны, этот закон обяжет и верующих вести себя корректно, воспитает культуру взаимоотношений между представителями разных конфессий и обществом. То есть этот закон будет предупреждать: не ходи, не делай, не нужно еще раз наступать на грабли. Так что, несмотря на то, что мои коллеги по Общественной палате достаточно сузили коридор действия этого закона, я выступаю за усиление ответственности, чтобы человек боялся сделать глупость, о которой он будет сожалеть всю оставшуюся жизнь»[2].

Все вышеизложенное позволяет утверждать, что «новое средневековье» — это, конечно же, не научный термин, а метафора. В современной российской публицистике под ним чаще всего понимают некий дискурс, в рамках которого происходит отказ от рацио, и поэтому необходимой составляющей этого дискурса становится не только клерикализация различных сфер жизни общества, но и паранаучные знания. Истоки этого феномена коренятся в глобальном культурном кризисе. В ситуации поиска новой парадигмы оказались не только «простецы», но и политические элиты, которые, стремясь сконструировать новую социальную реальность, обратились к «традиционным ценностям» и к тому, что является их основой — к так называемым традиционным религиям, и в первую очередь к христианству и исламу. Эта тема не нова. Гилберт Честертон в романе «Перелетный кабак» писал: «Понимаешь, — сказал Пэмп, — лорд Айвивуд очень увлекся. Недавно, на цветочной выставке, он говорил, что пришло время слить христианство и ислам воедино». — «И назвать хрислам, — угрюмо сказал Дэлрой».

Каким же образом может быть создан стандарт «благочестивого поведения» в масштабах страны? Очевидно, с помощью некой «дисциплинарной революции». В истории России попытки религиозного и культурного дисциплинирования предпринимались не раз. Можно начинать от составления «Домостроя» духовником Ивана Грозного протопопом Сильвестром, но первая серьезная попытка была предпринята царем Алексеем Михайловичем, начавшим при поддержке патриарха Никона дисциплинарную революцию, перевернувшую религиозную и культурную жизнь страны. Как ни странным это может показаться, но эта работа была продолжена императором Петром I. Главной чертой этой революции было религиозное дисциплинирование, которое включало в себя борьбу с тем, что мы сейчас называем «традициями народного благочестия», то есть религиозными практиками и суевериями. В. М. Живов отмечает: «Религиозное дисциплинирование может осуществляться в разных формах.

Это и принуждение к социальной адаптации различных групп, выбивающихся из-под общественной регламентации (бродяг, странников, нищих, юродивых и т. д.), и контроль над регулярным посещением церкви, исповедью и причастием населения, принадлежащего к господствующей церкви, и пастырская деятельность приходского священника, не только врачующего души, но и доносящего по начальству о политических и нравственных шатаниях прихожан, и наблюдение над благочестием в поведении соседа»[3]. В отличие от кальвинистских стран, где дисциплинарная революция прошла достаточно успешно[4], в России эта попытка провалилась окончательно уже в начале XIX века. В советский период практики народного религиозного благочестия из-за репрессий, которым подвергались верующие, чаще всего становились внеинституциональными, и в то же время среди воцерковленных возникала новая маргинальная культура религиозного благочестия, частично основывающаяся на деревенских традициях («бабушки в платочках»), а частично почерпнутая из русской литературы. И уже после перестройки стала формироваться специфическая культура «прицерковного круга», включающая определенный дресс-код с длинными юбками и, конечно же, платками. В Интернете мы можем найти множество ресурсов, на которых обсуждается роль платка в жизни доброй христианки, платку посвящаются целые сайты вроде «Сайта скромненького платочка», а священнослужители рассказывают, что благочестивые прихожанки даже создают религиозно-антропологические концепции: «Одна девушка рассказывает: "Как-то забежала я в храм без платка, что-то посмотреть надо было быстро, наша бабушка Вера увидела меня и сказала: — А почему ты без платочка? — Я говорю, что с собой сейчас нет. А она мне: — Да ты что??? Через макушечку ведь благодать уходит, а платочек ее придерживает, так что ходи всегда в платке, и дома тоже... — Я говорю: — А как же мужчины, они ведь шапки снимают... — А она: — А у мужчин все не так, они по-другому устроены..."»[5]. На одном православном форуме я обнаружила схожее объяснение православной прихожанки, апеллирующей к авторитету «Вед»: «Я слышала, вроде в Ведах есть такая информация, что мужчина получает энергию от солнца, неба, сверху, а женщина — снизу, как будущая мать, от Матушки-Земли, поэтому женщины носили широкие юбки, а голову прикрывали от притока мужской энергии. То есть поддерживали натуральный приток женской энергии от природы»[6]. Впрочем, опора на ведическую традицию там объясняется просто: «Веды — не древнеиндийская философия, истоки этой культуры происходят от наших предков, икдусы лишь сохранили для нас эти знания по просьбе ариев к коим мы и относились когда то» (орфография и пунктуация сохранены). Конечно же, этот благочестивый спрос был удовлетворен сообразным коммерческим предложением. Вот перечень товаров с одного из сайтов: «Для паломников и мирян представлен следующий спектр товаров: Юбка женская длинная, юбка паломника (трансформер), Платки, Косынка, Тряпичные сумочки, Сохранный Пояс, Крестильный набор для детей и взрослых, Православные подарки. Все изделия освящены православным Храмом». Ссылка на «освященность» предметов важна для покупателей. Собственно «правильным» православным предметом становится только то, что освящено. При чтении православных женских форумов и живых журналов встречаются постоянные отсылки и на традиции мусульманского благочестия, которое рассматривается как «правильное». Кстати, и модели одежды часто также заимствуются с мусульманских сайтов.

Другим популярным проявлением «религиозного благочестия» стали паломничества, и хотя основными местами паломничеств остаются Дивеево и московские святыни, географические границы постоянно расширяются, включая в себя уже почти весь Старый Свет. Паломнический туризм стал чрезвычайно доходной отраслью, ведь многие люди верят, что путешествие к святыне позволит им не только избавиться от грехов (в Центральной России несколько лет назад бытовало представление о том, что двадцать паломничеств избавят человека от всех грехов, как бывших, так и будущих), но и получить исцеление от болезней, а также добиться исполнения желаний.

Церковная политика в области религиозного дисциплинирования не отличается последовательностью, поскольку, с одной стороны, предпринимаются попытки повысить уровень просвещенности клира и мирян, с другой, прекрасно понимая важность для верующих внецерковных форм спасения, которые наиболее ярко проявляются в народном культе юродивых, — церковь предпринимает попытки их «приручения». Что ярче всего проявилось в канонизации Матроны Московской, благословившей, по народному поверью, Сталина. Несмотря на постоянные попытки религиозного дисциплинирования (например, запрет крещения взрослых без предварительной катехизации), в целом церковь предпочитает не замечать вольной интерпретации христианских догматов и практик в среде верующих.

Надо сказать, что «сильные мира сего» в России не раз также пытались создать некий стандарт «религиозного благочестия», который мог бы стать определенным идеалом для граждан страны, образцом для их поведения. Это достаточно сложная и обширная тема, и мы коснемся лишь небольшого ее аспекта — монументальной пропаганды.

Преображение Советской России в Святую Русь начинается с низвержения одних памятников и установки других, что заставляет вспомнить ленинский план монументальной пропаганды. Основанный на представлении о дидактической роли изображений «героев», почерпнутом в главе «Легкость усвоения наук при помощи картин» утопии Томмазо Кампанеллы[7], этот план начал реализовывать-ся 14 апреля 1918 года, когда был подписан декрет Совета народных комиссаров «О снятии памятников, воздвигнутых в честь царей и их слуг, и выработке проектов памятников российской социалистической революции». В создании этих памятников принимали участие такие скульпторы, как И. Д. Шадр, А. Т. Матвеев и, конечно же, С. Т. Коненков, оставивший воспоминания о реализации этого плана[8], в которых он приводит список тех, кому должны были быть установлены памятники: революционеры от Спартака до Володарского, русские писатели от Радищева до Достоевского и Толстого, русские ученые, художники и композиторы. Конечно, в постсоветской России не принимали никакого масштабного плана монументальной пропаганды, однако мы можем составить небольшой список религиозных деятелей и святых, которым чаще всего ставили памятники в последние полтора десятилетия. Первые подобные памятники начали ставить в начале 1990-х святым равноапостольным Кириллу и Мефодию, создателям славянской письменности. Первый памятник был установлен в Мурманске, где впервые проводился День славянской письменности и культуры, а затем на Славянской площади в Москве, в Липецке, Черкесске, Ханты-Мансийске, Владивостоке и др. Хотелось бы отметить, что памятники этим святым есть и в Европе, небесными покровителями которой они были объявлены в энциклике папы Иоанна Павла II «Slavorum Apostoli», делающей акцент на экуменической деятельности солунских братьев, стремившихся преодолеть разногласия, возникшие между Римом и Константинополем по вопросу о богослужебных языках. Толчком к установке первого памятника в 1990 году помимо проведения Дня славянской письменности стало празднование тысячелетия крещения Руси в 1988 году. Оно стало поворотным моментом в жизни православных церквей в СССР, как самой крупной из них — Русской православной церкви Московского патриархата (РПЦ МП), так и старообрядческих церквей: Русской православной старообрядческой церкви, Русской древлеправославной церкви, а также старообрядческих общин поморского и часовенного согласия и др. В те годы возрождение церковной жизни и возврат церковной собственности воспринимались как неотъемлемая черта демократизации, как реальное воплощение принципов свободы вероисповедания и свободы совести. Религиозный дискурс воспринимался как часть либерально-демократического дискурса. И не случайно обращение к советскому правительству с предложением вернуть Церкви все храмы на территории СССР было в 1987 году подписано не только русскими националистами, но и сторонниками демократических реформ. Поместный собор РПЦ МП 1988 года определил дальнейшее развитие церковно-государственных отношений в СССР и РФ. На соборе был принят Устав, который сменил «Положение об управлении Русской Православной Церковью», которым она руководствовалась с 1945 года. После собора произошло резкое увеличение числа действующих церквей и монастырей. Но это имело и обратную сторону: в священники поставляли людей, не знавших церковной догматики и богослужения. И это стало одной из характерных черт церковной жизни 1990-х. После принятия в 1990 году Закона РФ о свободе вероисповедания в стране произошел резкий всплеск числа прихожан в течение 1990—1994 годов. Массовые крещения стали характерной чертой первой половины 1990-х годов. Одни из этих людей приходили в церковь потому, что испытывали желание стать членами христианской общины, другие — потому что считали христианство частью своей культурной традиции. Далеко не все они становились членами РПЦ, поскольку на территории РФ была легализована деятельность и других православных церквей, таких как Русская православная церковь за рубежом (РПЦЗ) и Истинно-православная церковь (ИПЦ). Много прихожан из среды образованной молодежи пришло в это время и в старообрядческие церкви. Для большинства этих людей Кирилл и Мефодий были теми, кто дал славянским народам свободу не только молиться, но и писать на родном языке, и поэтому народная традиция, стремясь сделать их «своими», включив в националистический дискурс, приписывает братьям славянское происхождение. Но современные националисты не останавливаются на этом, перефразируя слова черноризца Храбра о святости славянских письмен «Тем же словеньскаа писмена святеиша суть и честнеиша. Свять бо муж створил я есть, а гръчьскаа еллини погани» («Тем же славянские письмена святы и честны. Тем, что сотворил их святой муж, а греческие — эллины поганые»)[9], они идут дальше и заявляют уже о «святости русского языка»: «Русский язык — божественный. Ну как можно перевести на английский язык "Боже, помилуй меня"? Тьфу!»[10].

Важнейшей частью государственного дискурса в России был образ апостола Андрея Первозванного. Церкви, освященные во имя апостола Андрея Первозванного, появляются на Руси вскоре после начала христианизации: Андреевский монастырь, основанный младшим сыном Ярослава Мудрого Всеволодом в честь своего небесного патрона (крещальное имя Всеволода было Андрей) в 1086 году в Киеве; церковь, построенная в 1089 году в Переславле. Некоторые исследователи полагают, что первая Андреевская церковь в Киеве была выстроена еще великим князем Владимиром Святославовичем и перестраивалась в XIII и XVIII веках. В «Повести временных лет» легенда о «хожении» апостола Андрея Первозванного, посетившего и благословившего русские земли от Киева до Новгорода, идет сразу после рассказа о сотворении мира и расселении славян, а после нее следует обширное рассуждение о законе и правовом устройстве Руси. Это расположение «хожения» достаточно точно отражает его значение в истории древнерусской культуры. Собственно говоря, тут идет речь о создании «Святой Руси», которая была будто бы «крещена» еще в апостольские времена[11]. Следующий этап развития образа апостола Андрея приходится на времена правления Ивана Грозного, когда составлялась «Степенная книга царского родословия» (1560—1563), в которую были включены дополняющие «Повесть временных лет» предания об апостольской проповеди в земле Русской. И в частности рассказ о том, что в Херсонесе сохранились отпечатки стоп Андрея Первозванного на камне: наполнявшая их дождевая или морская вода становилась целебной[12]. Любопытно, что эта легенда вновь возродилась совсем недавно: «На Украине верующие отправляются в паломничество на мыс Херсонес.. На берегу моря у развалин оборонительной стены Херсонеса прихожанин местного православного храма увидел на куске песчаника отпечаток ноги — в породе действительно четко видны ступня и пальцы. Находку показали священнику, и с тех пор отец Сергий уверен, что этот след оставил сам апостол Андрей Первозванный, а камень, возможно, — одна из величайших святынь христианства. Он утверждает, что "Масса чудес произошла за последнее время. Это и исцеление больного гемофилией с открытым кровотечением, и исцеление человека с плохим зрением — он стал видеть"»[13].

Следующий виток популярности Андрея Первозванного пришелся на вторую половину XVII столетия, когда власти вновь решили произвести дисциплинарную революцию, полностью изменившую жизнь страны. Эта революция, начатая царем Алексеем Михайловичем Романовым, была завершена его сыном императором Петром I. Именно Петр придал новое значение культу Андрея Первозванного, сместив акцент на то, что «землю русскую светом Христова учения просветил» [надпись, сделанная Петром I на эскизе Андреевского флага] от Украины до прибалтийских земель. Предположительно в 1698 году император учредил орден Андрея Первозванного. До 1917 года он являлся высшим орденом Российской империи, которым награждались все рожденные в императорской семье мальчики и князья императорской крови.

Возрождение культа Андрея Первозванного начинается в год празднования Тысячелетия крещения Руси, когда орден Андрея Первозванного становится высшим орденом Русской православной церкви. На государственном уровне культ Андрея Первозванного возрождается через десять лет, в 1998 году, когда Указом Президента РФ орден был восстановлен как высшая государственная награда России. Первыми кавалерами ордена стали академик Д. С. Лихачев, конструктор стрелкового оружия М. Т. Калашников, президент Казахстана Нурсултан Назарбаев и патриарх Алексий II. С этого момента начинается и строительство новых церквей, освященных во имя Андрея Первозванного. В 1992 году был создан Фонд Святого Всехвального апостола Андрея Первозванного — общественная организация со штаб-квартирой в Москве. Председателем попечительского совета фонда является президент ОАО «Российские железные дороги» Владимир Якунин. Этот фонд ежегодно доставляет из Иерусалима Благодатный огонь на Пасху. Он же организовал осенью 2011 года провоз по городам России пояса Пресвятой Богородицы. Согласно официальному сайту он «осуществляет проекты, направленные на формирование в обществе позитивного отношения к традиционным, скрепляющим остовам России — государству, церкви, армии», «ратует за пробуждение в человеке духовных основ, прочно связанных с историей и культурой народа»[14]. Отсылки к патриотически-государственному дискурсу есть и в других проектах, связанных с именем апостола: имя Андрея Первозванного носит Кадетский морской корпус в Калининградской области, имеющий государственный правовой статус кадетской школы-интерната. Главной целью КШИ «АПКМК» (как это заявлено на официальном сайте) объявляется «интеллектуальное, культурное, физическое и нравственное развитие подростков, формирование у них системы патриотических ценностей, создание основ для подготовки калининградцев к служению Отечеству». В Российской Федерации проводятся и детские военно-патриотические игры, посвященные апостолу Андрею, так, Архангельская епархия в середине декабря 2012 года провела историческую игру «Апостол Андрей Первозванный». По словам организаторов, главная задача проекта — ознакомление молодых людей со Священной историей, апостольским служением святого Андрея Первозванного и героическими страницами военной истории; формирование духовно-нравственных качеств личности[15]. В Калужской области действует скаутская организация — «дружина юных разведчиков апостола Андрея Первозванного», деятельностью которой руководит «стажер-инструктор по Русскому Рукопашному Бою»[16]. Последний пример говорит о том, что апостольский образ начал активно использоваться и в маргинальной среде. Самодеятельные церковные археологи-казаки утверждают, что занимаются поиском крестов, которые устанавливал апостол, будучи уверены, что «по всему маршруту своего движения он не только проповедовал веру в Иисуса Христа, но и устанавливал на святых местах кресты каменные. <... > Для окончательного решения вопроса о принятии христианства древними славянами непосредственно от святых апостолов, необходимо было предоставить хоть какие-нибудь материальные свидетельства о пребывании Андрея Первозванного на территории Российского государства»[17].

Все эти религиозно-патриотические мифы об Андрее Первозванном вписываются в набравшую за последние 20 лет популярность фолк-хистори, но эта «новая история» может быть не так уж безопасна. Как отмечает в статье «Параволаны постмодернизма» Алексей Муравьев: «В условиях кризиса экспертной культуры, недостаточности экспертных инстанций в открытое информационное пространство попадают различные мифы, источники которых следует искать в туманных понятиях исторических беллетристов. Попадая в массы, эти мифы уже становятся обоснованием проектов вроде косплейных игр, которые смыкаются с националистическими кружками "русских единоборств", а затем потихоньку начинают дрейфовать в сторону создания погромных бригад»[18].

Не избежал этого и образ Александра Невского, эволюция которого в русской и советской культуре была тщательно исследована в монографии Фритьофа Шенка[19]. Активно эксплуатировавшийся на протяжении столетий в религиозном, имперском и государственном дискурсе, он активно задействован и сейчас. Министр культуры В. Р. Мединский в книге «Особенности национального пиара. PRавдивая история Руси от Рюрика до Петра» упоминает Александра Невского наряду с «другими устойчивыми позитивными национальными стереотипами»[20]. Слова министра подтверждаются появлением организаций, подобных «Добровольной дружине по содействию охране общественного порядка и предупреждению правонарушений имени Александра Невского»[21]. В 2010 году российские власти вспомнили об ордене Александра Невского, который по новоучрежденному статуcу стал общегражданской наградой за высокие заслуги перед Отечеством. Последним кавалером этого ордена «за высокую духовно-нравственную позицию и большой личный вклад в осуществление социально-образовательной и миссионерской деятельности» (Указ Президента РФ от 30 декабря 2012 г.) стал митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Владимир (Котляров).

План монументальной пропаганды духовных ценностей не мог не затронуть и семейные отношения, что ярко проявилось в новом культе святых Петра и Февронии Муромских. Бездетная пара, история жизни и смерти которой удивительно романтична, была объявлена покровительницей семьи. Памятники им устанавливаются с 2009 года в рамках Общенациональной программы «В кругу семьи», которая была создана в 2004 году по благословению патриарха Алексия II. Предполагается, что памятники должны стать частью нового церковно-гражданского свадебного ритуала и способствовать формированию «положительного образа семейных ценностей, верных и целомудренных отношений, любви и преданности в браке, рождению и воспитанию детей в духе любви к Родине»[22]. Установки памятников приурочиваются к празднованию общероссийского Дня семьи, любви и верности (8 июля). Оргкомитет праздника возглавляла супруга президента РФ Светлана Медведева. Первый памятник был установлен в 2008 году в Муроме, в последующие годы в России было установлено не менее двадцати памятников[23].

Неизвестно, насколько посещение молодоженами этих памятников способствует укреплению семейных уз, но, без сомнения, в некоторых городах они действительно стали частью свадебных ритуалов. Так, в Абакане молодожены приходят к этому памятнику после того, как вешают на металлический дуб замок. Сочетание в свадебной обрядности ритуалов разного происхождения достаточно типично. Автору удалось увидеть в Чернигове, как вышедшая из собора после венчания пара отправилась к дереву с раздвоенным стволом, в середину которого невеста положила свой букет, после чего молодые обошли дерево несколько раз. После исполнения этого древнего магического ритуала плодородия они отправились к военному мемориалу. Об эффективности монументальной пропаганды достоверных сведений нет, но у властей есть иной путь воздействия на общество. Новый Федеральный закон «Об образовании в Российской Федерации»[24] предоставляет религиозным организациям возможность влиять на содержание учебного процесса в школах и вузах. Согласно закону экспертизе «в централизованной религиозной организации» подлежат духовно-нравственные образовательные программы «на предмет соответствия их содержания вероучению, историческим и культурным традициям этой централизованной религиозной организации» (статья 87, пункт 3). В законе не уточняется, о каких именно религиозных организациях идет речь и будут ли, например, мусульмане-сунниты решать вопрос о приемлемости описания вероучительных практик мусульман-шиитов и соответствия их практикам суннитов.

Практики религиозного благочестия в современной России весьма пестры и, конечно же, не ограничиваются практиками, бытующими среди православных. В еще большей степени за последние годы изменилась жизнь в мусульманских регионах Российской Федерации, и в частности на Кавказе, где реанимируются нормы обычного права и грубо нарушаются основные права человека, и в частности право на жизнь.

Казалось бы, «новое средневековье», о котором писал Новалис, уже наступило, но это не так. Мы являемся свидетелями появления симулякра средневековья, порожденного странной смесью постмодернистских рассуждений о «постсекулярном мире», паранаучных представлений, магических верований и идеологических конструктов, симулирующих образ «Святой Руси».

 


[1] Die Christenheit oder Europa // Novalis. Schriften. Die Werke Friedrich von Hardenbergs. Band 3. Stuttgart, 1968. S. 507—525.

[3] См.: Живов В. М. Дисциплинарная революция и борьба с суеверием в России XVIII века: провалы и их последствия // Антропология революции. Сб. статей по материалам XVI Банных чтений журнала «Новое литературное обозрение» (Москва, 27—29 марта 2008 года). Под ред. И. Прохоровой, А. Дмитриева, И. Кукулина, М. Майофис. М.: Новое литературное обозрение, 2009. С. 327—360.

[4] Gorski Ph. The Disciplinary Revolution: Calvinism and the Rise of the State in Early Modern Europe/ University of Chicago Press Press Information: Publication Date: 2003.

[7] Кампанелла Т. Город Солнца. М., Издательство Академии наук СССР, 1947. С. 35.

[8] Коненков С. Т. Слово к молодым. М.: Молодая гвардия, 1958.

[9] Цит. по изд. Черноризец Храбър. О писменехъ: Критическо издание / Изгот. Алда Джамбелука-Коссова. София, 1980. С. 138.

[10] Гогин С. Изборский клуб: Back in the USSR? // Ежедневный журнал. http://www.ej.ru/?a=note&id=12560

[11] Указание на такое крещение находят в словах летописца: «И взойдя на горы эти, благословил их, и поставил крест, и помолился Богу, и сошел с горы этой, где впоследствии будет Киев, и пошел вверх по Днепру. И пришел к славянам, где нынче стоит Новгород». Повесть временных лет. Под ред. В. П. Адриановой-Перец. В 2-х томах. М.; Л., 1950. Т. 1. С. 208.

[12] Турилов А. А. Древнейшая история славян и Руси в «Книге степенной царского родословия» // Славяне и их соседи. М., 1996. Вып. 15. С. 50.

[17] Сайт «Казачья община»: http://www.beloedelo.h1.ru/

[19] Шенк Ф. Б. Александр Невский в русской культурной памяти: святой, правитель, национальный герой. М., НЛО, 2007.

[20] Мединский В. Р. Особенности национального пиара. РИавдивая история Руси от Рюрика до Петра. М.: ОЛМА Медиа Групп, 2010. С. 614.

[24] Федеральный закон от 29.12.2012 № 273-ФЗ «Об образовании в Российской Федерации».