От редакции

В отечестве нашем настала эпоха оскорбленных чувств. Целые выпуски новостей могут состоять из разбора публичных обид, поиска обидчиков и тем для обиды. Между тем еще не забыты времена, когда оскорбление почиталось делом «частного обвинения», до которого государству и обществу не было дела. Защищать оскорбленную честь частный человек некогда мог на поединке, позже — в суде, но обиженным субъектом неизменно был отдельный индивид. В последние два десятилетия этот субъект потерял ясность очертаний. Обиду оказались способны испытывать не только различные социальные группы, но даже их чувства.

Редакция «Отечественных записок», внимательная к токам общественных настроений, предприняла попытку рассмотреть эту тенденцию в мировом и историческом контексте, проанализировать механизмы оскорбления и динамику их развития в различных социально-профессиональных средах и национальных культурах в разные эпохи.

Результат получился двояким. Пессимистические выводы наших авторов клонятся к тому, что нанесение оскорбления супостату чаще всего — инструмент разрыва коммуникации, употребляемый стороной со слабейшими рациональными аргументами и необаятельной моральной физиономией. Сильнейшая сторона в таком случае редко оскорбляется, а чаще — пропускает инвективы мимо ушей. В итоге тот, кто обрывает разговор, оказывается в позиции, которая по-своему чрезвычайно удобна. Это позиция обиженного, испытывающего глубокий ресентимент и подпирающего этот ресентимент мифологическими построениями (например, о «геополитической катастрофе», «национальном унижении» и т. п.). Вина за неспособность человека, социальной группы, а то и целой страны адаптироваться к реальности компенсаторным образом переносится с больной головы на здоровую.

Но не все худо. Есть в обсуждаемом нами предмете и положительные черты. Некоторые авторы этого номера подводят читателя к оптимистическому выводу: понятие чести, будучи содержательно изменчивым, остается социальной константой, которая не утрачивает своего значения в современном мире. Остается в силе и древнейшая функция оскорбления, наблюдаемая уже в гомеровском эпосе, где герои и боги, называя противника собакой, указывали ему на нарушение общепринятых норм и на то, что нужно знать свое место в иерар-хии. А некоторые отрасли человеческого творчества и вовсе фундаментально оскорбительны в своей сущности и иными быть не могут. Так, например, настоящая философия всегда была оскорблением, наносимым мнимому «здравому смыслу». А если она его не оскорбляла, то и не была в точном смысле слова философией.

К тому же оскорбление употребляется, как это ни парадоксально, не только для разрыва коммуникации, но и для создания условий, которые помогут ее продолжить. В старину ритуальные оскорбления полководца-триумфатора римскими легионерами или короля — шутом служили предостережением сильному не зазнаваться, чтобы коммуникация сохранялась. Традиция эта жива в новых формах и сейчас. Люди, нации и страны делятся на тех, кто не обижается на острые шутки, и тех, кто ищет по всему миру, не обидели ли их. Россия традиционно относилась к тем, над кем можно шутить. Нынешняя обидчивость национальной элиты переводит ее в разряд слабых стран. Но это дело временное и преходящее.

В целом наш тематический обзор, как всегда, показал,
что исследуемое поле гораздо сложнее и многосмысленнее узкого словарного определения и что разбираться в этой сложности, самое меньше, чрезвычайно занимательно. А значит, и полезно.