Новая международная организация: Сила власти против власти силы

Фантасты и футурологи предсказывают «войны будущего» как борьбу за обладание каким-то заведомо ограниченным ресурсом — нефтью, водой, естественными продуктами питания, чистым воздухом. Но всего этого пока хватает человечеству, и при разумном подходе будет хватать достаточно долго. Первая «война XXI века» разразилась за тот ресурс, которого никогда не хватало на всех. За власть.

1

Нет ничего более банального, чем утверждение, что после 11 сентября 2001 года мир стал другим. В истории, действительно, еще не было примеров таких широких коалиций, как та, которую собрала американская дипломатия на борьбу с международным терроризмом. Никогда традиционные противоречия и различия взглядов не отходили так, безусловно, на второй план. Достаточно оценить, как решительно изменились взаимоотношения Запада и России.

Однако в этом поразительном единстве есть что-то похожее на реакцию зверей во время лесного пожара: спасаясь от огня, они способны забыть на время и о межвидовой, и о внутривидовой борьбе. Но когда-нибудь огонь стихнет. Терроризм — это всего лишь способ достижения определенных целей. Те, кто к нему прибегли, под давлением консолидированных международных сил вынуждены будут от него отказаться, не отказавшись от своих принципиальных целей. И тогда впереди мир могут ожидать новые, может быть, еще более тяжелые испытания. Для того, чтобы этого не случилось, новое «послетеррористическое» устройство международной жизни надо продумывать уже теперь. Но для того, чтобы сделать это, необходимо понять природу нынешнего кризиса.

Это только кажется, что трагические события в США развернули стрелку «политического компаса» ровно на девяносто градусов и главная историческая ось «Восток — Запад» сменилась на ось «Север — Юг». Дискуссия о таком противостоянии началась гораздо раньше, и атаки террористов в Нью-Йорке и Вашингтоне лишь стали использоваться сторонниками этой теории в качестве «убийственного» (в полном смысле слова) доказательства своей правоты. Поскольку лидеры террористических организаций на Ближнем и Среднем Востоке твердят о том, что они ведут войну в защиту ислама против некоего обобщенного христианско-иудейского зла, либеральная интеллигенция оказывается в идеологической ловушке: она должна найти любое другое объяснение происходящему, только не «войну цивилизаций». Остается противостояние бедных и богатых, бунт бедного Юга против богатого Севера.

Считать так привычно и удобно не только либеральным профессорам и журналистам, но и политикам, особенно находящимся в исполнительной власти. Самое страшное для них — не иметь ответа на вопросы общественности о том, в чем причина и что следует делать. Действующий политик не может сказать «не знаю». Дихотомия «север-юг» оказывается спасением. С ее помощью все происшедшее становится, как минимум, объяснимым, проблема из почти неразрешимой превращается в почти разрешимую. Оказывается, надо оказывать больше помощи странам «третьего мира». Делиться, то есть надо, как говорят в России.

2

На вопрос «чем делиться?» следует ответ — всем. Продуктами, одеждой, лекарствами, компьютерами, обогревателями, вентиляторами, зерном для сева, машинами для уборки, эфирным временем CNN, стрелковым и тяжелым оружием, игрушками, постами в международных организациях...

Сколько бы позиций не добавлялось, этот список никогда не будет полным, если в нем, отбросив стыдливость, на первое место не будет поставлен такой ресурс, как «власть в мировом масштабе». Под ней в данном случае подразумевается причастность к принятию глобальных решений, международное влияние, участие в определении судеб стран и народов. Именно жажда этой власти движет террористические организации и политические элиты, стоящие за ними.

Нигде протест против сложившегося политического миропорядка не достигает такой убийственной и одновременно самоубийственной ярости, как на Ближнем Востоке. С трудом можно представить, что она вызвана заботой о благосостоянии своих народов. Чтобы накормить голодных, Усаме бен Ладену и его «спонсорам» достаточно было потратить свои миллиардные состояния на продукты, а не на оружие. Для того чтобы обеспечить экономическое процветание палестинского народа, шейхам Персидского залива достаточно было инвестировать мизерную часть своих активов в этом регионе.

В основе сжигающей страсти террористов лежит не страдание бедности, а как раз наоборот, страдание богатства. Чего может не хватать самому богатому человеку или группе безумно богатых людей в современном мире, где все можно купить? Только одного — власти, которая была бы соразмерна этому богатству. Острый дефицит этой сопричастности власти испытывают именно те, кто, обладая невероятным социальным темпераментом, в силу недемократического политического устройства своих стран и собственной маргинальности оказался исключен из сферы принятия решений. Если бы Саудовская Аравия была хотя бы слабым подобием конституционной монархии, Усама бен Ладен в принципе мог сделать блестящую политическую карьеру на родине. Остается, конечно, вопрос о том, удовлетворила бы его эта власть или нет?

Те же комплексы могут мучить целые государства. Вернее — их правящие режимы, всерьез верящие в свою богоизбранность, исключительность. Тот, кому на родине принадлежит право распоряжаться жизнью любого подданного, кто правит от имени Бога или Партии (подобной Богу по безгрешности и всемогуществу), не хочет видеть себя одним из двухсот президентов и премьеров в мире, наряду с лидерами какой-нибудь Науру. Мучительное осознание своей «всемирной второстепенности» и страх, что о ней догадаются собственные граждане, заставляет правителей идти на бессмысленные акты, вроде взрыва чужого пассажирского самолета, агрессии против соседнего государства или уничтожения статуй Будды. Такого рода эксцессы создают иллюзию сопричастности этих лидеров мировой политике, одновременно превращая их страны в «изгоев» международного сообщества.

Впрочем, не совсем иллюзию. Если бы Ким Чен Ир не «увлекался» ракетостроением и ядерными исследованиями, вряд ли он смог рассчитывать на такое внимание к своей персоне, какое уделяется ему в последнее время. Точно так же посредничество Муамара Каддафи в освобождении заложников на Филиппинах поместило его на время в фокус мировой прессы, повлекло за собой благодарственные визиты западных политиков.

Оказывается, что быть изгоем, «мальчишом-плохишом» в международных отношениях авторитарным режимам выгодно. Самые нормальные человеческие поступки «изгоя» вызывают восторг Запада, который благодарен просто за то, что не запустили ракету в соседей, не взорвали самолет, не забили камнями западного менеджера, полюбившего местную женщину, не потравили газами какое-нибудь нацменьшинство...

Все это режимы-изгои как будто бы имеют право делать, но раз не делают, то заслуживают поощрения и дополнительного кредитования. Откуда такая извращенная логика?

3

Происшедшее в буквальном смысле «под грохот пушек» присуждение Нобелевской премии мира 2001 года Организации Объединенных Наций заставляет критически оценить роль этой организации в обеспечении международного мира. Заслуги ООН в прошлом не должны превращать эту организацию в «священную корову».

После окончания «холодной войны» ассамблеи ООН постепенно превратились в «ярмарку тщеславия» недемократических режимов. Именно ООН способствует стабильности авторитарных, недемократических режимов. Организация легитимизирует любой режим, поскольку он автоматически получает место в этой организации после того, как получило или узурпировало власть в своей стране. Членство государства в ООН зачастую сводится к членству правительства. Это суверенитет режима, его безопасность и благополучие оказываются под защитой международной организации. Зачастую — в ущерб безопасности и благополучию народа.

Но одного этого со временем стало недостаточно. Политическая корректность ведущих экономических стран Запада и России, отказ от клиентско-патронских отношений между ними и бывшими союзниками в «третьем мире» дали повод правящим элитам полагать, что они имеют право на решения фундаментальных вопросов мировой политики. Притом, что вся тяжесть ответственности и расходы по-прежнему остаются за развитыми странами.

Кризис принципа «одна страна — один голос» в международных вопросах достиг своего апогея на печально знаменитой конференции ООН в Дурбане летом этого года, когда большинство под предводительством арабских стран попыталось навязать свое понимание ближневосточной проблемы мировому сообществу. Дурбан был своеобразной пробой сил, проверкой стойкости Запада. В конце концов, европейским странам и США удалось наперекор процедуре снять резолюцию тотального осуждения Израиля. Такой исход лишь подчеркивает, что решения по коренным вопросам международной безопасности не могут приниматься простым большинством голосов. Это — сфера высшей математики, а не простой арифметики.

ООН недостаточна, и это очевидно. Она не справляется с исполнительными функциями по поддержанию мира и безопасности. Так же, как и на Ближнем Востоке, ООН оказалась бессильна на Балканах, в борьбе с международным терроризмом, в попытках остановить кровавый этнический конфликт в тропической Африке, который унес миллионы жизней.

Вакуум ответственности пришлось заполнять НАТО и США, иногда — с участием России. «Миротворческие» процессы на Балканах, в ходе которых пришлось применять военную силу, антитеррористическая миссия США и их союзников в Афганистане, очевидно необходимое и предстоящее вмешательство на Ближнем Востоке — все это примеры того, как пока на ощупь, методом проб и ошибок складывается тот новый, «послевоенный порядок». Его фундаментом должна стать новая международная организация, изначально обладающая полномочиями в решении самого широкого круга вопросов мировой политики и экономики. Чтобы не отвлекаться на обсуждение названия будущей организации, назовем в этой статье условно НМО — Новая Международная Организация.

4

Острый недостаток в такой организации развитые страны испытывают давно. В силу необходимости ее роль приходится исполнять НАТО, которая была сконструирована совсем под иные задачи. Вынужденные миссии Североатлантического альянса за пределами его зоны ответственности, их военный и одновременно гуманитарный характер вызывали политические кризисы в странах блока, давали формальные основания для критики извне и обвинений в «новом империализме».

Предложения реформировать НАТО, его вынужденное расширение в сторону от родового Атлантического региона, дискуссии о возможном или даже необходимом вступлении России — это доказательства того, что потребность в новом международном механизме реального действия всеми осознается. Но при этом как бы само собой разумеется, что у НАТО нет альтернативы. На мой взгляд, альтернативой НАТО должна стать Новая Международная Организация. Ее учредителями могут выступить члены «большой восьмерки». Это неформальное пока объединение уже давно всерьез занимается самым широким кругом проблем международной безопасности, экономики, защиты демократии. То обстоятельство, что в «большую восьмерку» входят помимо членов НАТО Россия и Япония, делают ее свободной от широкого спектра возможных подозрений.

Страны «восьмерки» должны учредить НМО, утвердить ее устав и пригласить другие страны мира к вступлению. Но, в отличие от ООН, членство в НМО не может быть автоматическим. Оно должно быть строго обусловлено соответствием, определенным критериям, среди которых на первом месте — демократичность политической системы, соблюдение прав человека, либеральная рыночная экономика. Эти три критерия взаимосвязаны между собой и нельзя пренебречь ни одним из них. В отличие от «хельсинского процесса» здесь не должно быть того, что тогда дипломаты называли «корзинами» и обсуждали по отдельности. Члены НМО, по определению, союзники в борьбе за международную безопасность, соблюдение прав человека и свободное экономическое развитие. Вступая в НМО, новые государства берут на себя те же обязательства, которые уже несут их союзники. Верность принципам должна быть условием не только вступления, но и пребывания в НМО. Изменение политического устройства страны или массовые нарушения прав человека должны будут вести к прекращению членства в НМО. Такая перспектива послужит гарантией политической стабильности стран нового альянса. В противном случае мир получит еще одну Ассамблею, на которой Саддам Хуссейн или Ким Чен Ир будут иметь голос наравне с премьер-министром Японии, президентами США или России.

С первых шагов НМО необходимо избегать даже тени двусмысленности: ей следует объявить о своей ответственности за безопасность и мир, о праве применять санкции и меры военного воздействия к странам и более широко — силам, представляющим угрозу человечеству. Решения, принимаемые этой организацией по вопросам международного порядка, должны признаваться и теми государствами, которые в нее не входят. В противном случае НМО оставляет за собой право на применение санкций, вплоть до военных.

В такой процедуре создания НМО нет ничего принципиально нового, не имевшего места в истории. В свое время ООН создавалась именно таким образом — из стран-участниц антигитлеровской коалиции. Что касается судьбы ООН, то создание НМО придаст новый жизненный импульс этой организации, превратит ее в открытый форум, на котором будут встречаться и обмениваться взглядами государства, входящие в НМО, и остальной мир. То есть ООН приобретет гораздо большее, отнюдь не ритуальное значение. Предвосхищая возможную критику, хочу обратить внимание, что Бог создал равными и свободными людей, а не президентов или королей. Всемирная декларация прав человека не распространяется на лидеров государств-изгоев или, как минимум, ничего им не гарантирует.

5

Я мечтаю о том, чтобы мой родной Казахстан со временем смог претендовать на членство в НМО. Но только после коренных демократических преобразований и свободных выборов. В такой постановке вопроса нет ничего унизительного для народа, который сам прекрасно осознает всю глубину пропасти, отделяющей государство в нынешнем его виде от будущих партнеров по НМО. Именно так общественность Казахстана восприняла отказ Парламентской ассамблеи Совета Европы принять нашу страну в эту организацию. Казахстанский парламент, который сформирован в результате нечестных выборов, не обладающий реальной властью и служащий для декоративного прикрытия клановой диктатуры, не может «членствовать» на равных с парламентом Великобритании или польским сеймом.

«Дотягивание» Центральной Азии до критериев НМО явится одной из первоочередных задач этой организации в силу взрывоопасности этого региона в его нынешнем состоянии. Такого рода проблемы Запад не сможет решить без России, а Россия — без Запада. В московских «Известиях» мне уже довелось писать о новой роли России в регионе как о функции «правозащитной империи». Это не будет означать вмешательства во внутренние дела или навязывания нашим народам ценностей и политических практик. Реальное право выбора политического развития должно остаться за народами. Но не за кланами или диктаторами, более или менее случайно оказавшимися у власти.

Создание НМО, в которую в качестве стран-учредителей войдут и США, и Россия, сделает бессмысленной политику разжигания противоречий между этими державами, при видимости лояльности двум патронам сразу. В Казахстане подобная тактика официально сегодня называется «многовекторной внешней политикой».

Первоочередность усилий НМО именно в Центральной Азии определяется тем, что регион этот легко проницаем для экстремизма и в военном, и в ментальном плане. Например, таджикская политическая реальность при ближайшем рассмотрении может оказаться куда более близкой нынешнему афганскому режиму, чем это представляется в штаб-квартире ОБСЕ, членом которой является Таджикистан.

Другой пример — Туркмения, действия пожизненного президента которой и, одновременно, участника саммитов ОБСЕ, не поддаются предвидению. Его страна, играющая сразу в несколько игр, среди которых самая опасная — декоративный нейтралитет в сочетании с жестокой диктатурой, может стать невероятно легкой добычей все тех же талибов.

Это — проблемы не только государств, непосредственно граничащих с Афганистаном. Свою книгу о политическом противоборстве в Казахстане я не случайно назвал «Оппозиция средневековью». Моя страна тоже сталкивается с вызовами прошлого.

Нет смысла идеализировать существующий в странах традиционных демократий порядок вещей, но он работает и сохраняет способность к развитию, что очень важно. В авторитарном государстве гражданин лишен зачастую иной возможности общественного самовыражения, кроме как участие в террористическом подполье. Только своей смертью этим людям остается доказывать факт своей гражданской жизни.

6

Центральная Азия нужна Новой Международной Организации не меньше, чем эта организация необходима народам Казахстана, Киргизии, Узбекистана и Туркмении. Их консолидированные ресурсы углеводородного сырья вместе с ресурсами России и ее партнеров позволят по-новому, гораздо более справедливо устроить мировой энергетический рынок, что в конечном итоге тоже станет задачей НМО, если она будет заниматься вопросами стратегической стабильности.

Самой возможности энергетического шантажа, как и другим искусственно вызываемым кризисам, должен быть положен конец. Трудно представить себе, что развитые страны объединились бы в Организацию экспортеров медикаментов, ценами и квотами на экспорт лекарств в «третий мир» пытались добиться политических целей. Топливо необходимо жителям Земли не меньше лекарств.

Только такое международное объединение, как НМО, сможет нейтрализовать влияние ОПЕК, объединяющей в своих рядах страны-производители нефти. Если бы нефть была относительно равномерно распределена по регионам мира, противоречия интересов разных стран гасили бы возможность внеэкономического сговора экспортеров против импортеров. Но ресурсы, которыми природа распорядилась так «неосмотрительно», в руках ОПЕК, обладающей сегодня влиянием несоразмерным с ее ответственностью, превращаются в инструмент политического давления на развитые страны. Членство в НМО крупных производителей нефти — таких как Россия, США, Мексика, Норвегия — даст возможность политической координации интересов производителей нефти и ее потребителей.

Вопрос о том, почему именно Ближний и Средний Восток стали средоточием международного терроризма XXI века, требует особого рассмотрения. НМО придется приложить невероятные усилия, чтобы потушить здесь костры войны. Я отношусь к тем, кто не считает палестинскую проблему главной и единственной причиной царящего в регионе насилия. Война Ирана и Ирака, Ирака и Кувейта, фундаменталистский террор и антифундаменталистские репрессии — все это имеет свои глубокие корни. Может быть, проклятие режимов региона заключается в том, что они слишком богаты, с одной стороны, слишком безответственны и инфантильны, чтобы распорядиться этим богатством.

Необходимость подключить к ресурсам НМО нефти каспийского региона и связанные с этим колоссальные инвестиции заставят развитые страны более тщательно подойти к оценке существующих в регионе режимов. Иначе со временем на Каспии может сложиться ситуация, чреватая кризисами не меньше, чем Ближний Восток сегодня.

7

Угроза бактериологической войны на время заслонила проблему доступности обычного оружия. В кругу первоочередных задач НМО неизбежно окажется организация эффективного международного контроля над торговлей оружием. Дикий рынок, который сложился в этой сфере к настоящему времени, более нетерпим. Государства-производители сталкиваются с тем, что военно-террористические операции против них ведутся их же оружием. Это имеет место в Чечне, в Афганистане. Необходимо будет не только наладить жесткий учет всех сделок, но и выработать обязательные для всех стран правила приобретения и продажи оружия.

В противном случае чреваты повторениями истории, подобные продаже Казахстаном боевых истребителей Северной Корее, зенитных комплексов и стрелкового оружия неизвестным покупателям. Никто не может гарантировать, что именно этим оружием не воюют талибы или чеченские боевики против стратегических партнеров Казахстана — России и Соединенных Штатов. НМО должна будет выработать систему санкций против тех правительств, которые безответственно относятся к своим международным обязательствам, пусть даже и не писаным. В случае с истребителями, чуть было не проданными Северной Корее, президент Назарбаев заявил, что продажа оружия является внутренним делом Казахстана. С такого рода представлениями придется бороться решительно.

Военные действия на территории Афганистана и, возможно, других государств должны, в конце концов, привести к разгрому международных паравоенных организаций, подобных той, что создал Усама бен Ладен. Но президент США Дж. Буш говорит о том, что впереди долгие годы новой «холодной войны». Это значит, что впереди у мира — эпоха страха, наподобие той, что царила в 50-е годы в Западной Европе и США. В мире ощущается озабоченность, не придется ли демократическому обществу в качестве «платы за страх» отказаться от части кажущихся неотъемлемыми свобод ради условно гарантированной государством безопасности. Не придется ли опять жителям развитых стран строить семейные бомбоубежища, запасаться противогазами и учить на уроках гражданской обороны поражающие свойства зарина и замана.

Нельзя допустить, чтобы цивилизованное человечество смирилось с этой перспективой. Иначе военное поражение терроризма обернется его моральной победой над тем, против чего он в первую очередь борется, — над демократическими принципами, правами и свободами. Создание Новой Международной Организации, расширение зоны ответственности сообщества развитых стран на весь мир позволят избежать долгого противостояния. «Большая восьмерка» как своеобразный Совет безопасности Новой Международной Организации должна взять на себя этот исторический груз власти. У стран «восьмерки» есть достаточно экономической и военной силы, есть моральный ресурс и исторический опыт.

Как человек, возглавлявший правительство, я понимаю, какую тяжелую ответственность призываю возложить на себя правительства США, России, ФРГ, Франции, Японии, Великобритании, Канады и Италии. Как гражданин и политик центрально-азиатского государства я убежден, что если это будет сделано, то в первую очередь на пользу народов развивающихся стран. С созданием Новой Международной Организации само понятие «третий мир» должно исчезнуть из политического лексикона. Миров останется только два. Тот, жители которого причастны к принятию глобальных решений. И тот, жителям которого еще надо пройти свой нелегкий путь к власти.