Миграция с Севера как индикатор статусных различий городов России

Продолжим тему ценностной дифференциации российского пространства, поднятую больше десяти лет назад в номере «Пространство России» (2002, № 6). Тогда казалось, что на смену унаследованной от советского времени москвоцентричной структуры ментального пространства придет новая, основанная на самобытных региональных образах. Формирование новых местных концептов свидетельствовало о быстром становлении региональной идентичности.

Сегодня посмотрим на образы провинции изнутри. В фокусе изучения будет далекий северный край — заполярный Норильск, его аванпорт и столица Таймыра — Дудинка и бывшие енисейские «ворота Арктики» — Игарка. Несмотря на уникальность положения, а может быть и благодаря ему, этот район крайностей в полной мере отражает многие тенденции, наблюдаемые в России: здесь они выражены ярче и резче.

В далекое советское время было несколько вариантов карьерной лестницы — важно, что по городам и весям они были разведены. Несмотря на жесткую централизацию, сохранялась внестоличная «полоса обгона» — «Севера». Тамошние привилегии позволяли мигрантам, для которых столицы были закрыты, быстро удовлетворять материальные или профессиональные амбиции. Жизнь «на Северах» многие считали не хуже столичной. Как рассказывают сегодня старожилы-норильчане:

Качественный состав города в 70-х — начале 80-х был настолько высок, что по городу идешь — по глазам было видно. <...> Москва, Ленинград, Норильск — лучшие умы были, ученые[1].

Здесь было шикарное снабжение — никакое не «ленинградское», как говорят, Ленинград тогда голодный сидел[2].

Когда я с Украины приехал, обалдел, какое снабжение: такие вина были в магазинах...[3]

Сегодня, как известно, северяне во многом утратили былые материальные преимущества. На Север пришло понятие «дешевая рабочая сила», дискуссии о замене «полноформатных» городов вахтовыми поселками разгораются с новой силой:

На Ванкор сначала с большим скрипом набрали местных. А они стали требовать: сложные условия труда, то-се. В общем, им создали такие условия, что они уволились. Уволить-то сложно: еще в суд подаст, а если выиграет... И набрали людей откуда-то из-под Уфы. Я понимаю, у них там такие места, что совсем работать негде. Я спрашиваю: да как ты за такие деньги согласен работать...[4]

Изменилось восприятие Севера: в представлении многих из «полосы обгона» он превратился в «дыру». Для местной молодежи сегодняшний Норильск — прежде всего один из самых экологически грязных городов планеты (рис. 1). Хотя в советские годы им гордились, сопоставляли его с Москвой и Ленинградом, при том что экологическая ситуация была хуже нынешней, и старожилы это помнят.

Загазованность сейчас уменьшается. Я же не знаю, сколько там сернистой кислоты выброшено — но чувствую. И по природе вокруг города можно судить: раньше она была вся сожженная, а теперь оживает[5]. Как газ вместо угля сделали, оно лучше стало[6].

Изменился образ не только Севера. Снятие запретов на проживание в Москве, Петербурге, открытие границ и, наоборот, относительное закрытие бывших братских республик, явная деградация заметной части периферии, сворачивание еще недавно крепнувшей регионализации радикально изменили ценностную статусную, символическую структуру пространства.

Миграционные процессы чутко реагируют на такие изменения. Дело не только в перераспределении населения, перенаселенности или обезлюдении отдельных территорий: миграция, перемещение из провинции в столицы «сортирует» людей. Американцы больше века назад пришли к выводу, что своими национальными качествами они обязаны франтиру — продвижению на новые земли. Он послужил своего рода фильтром: смелые, предприимчивые, крепко стоящие на ногах стали американцами, а те, кто не смог, не решился, остались дома, в Европе. Что-то похожее происходит и в России (как, впрочем, и везде, где идет активная миграция). Посмотрим, как сегодня работает у нас миграционный фильтр.

В 1990-х и начале 2000-х много писали о «западном дрейфе»: наши регионы принимали людей с востока, а своих отдавали на запад. В целом шло мощное перемещение из восточных районов страны в ее европейскую часть. Не случайно российский демограф Виктор Переведенцев одну из своих статей, посвященную этой проблеме, назвал «Страна, сбежавшая с холода». Мигрантов с Севера принимала тогда почти вся западная часть страны. В конце 2000-х — начале 2010-х ситуация изменилась. Видные отечественные «миграционщики», супруги Никита Мкртчян и Лилия Карачурина, констатируют: «практически единая и компактная зона притока населения» распалась[7]: теперь привлекательной сталa очень узкая группа крупных городов. Как показывают наши собственные наблюдения, свой «контингент» мигрантов есть у заметного числа городов: на российском пространстве происходит сортировка людей по ряду качеств.

Будущие москвичи

Строят планы перебраться в Москву многие старшие школьники Норильска и Дудинки. Среди учеников выпускных классов школ, занимающих верхние строчки рейтинга (23-я физ.-мат., лицей № 1, гимназия № 1 — Норильск; № 1 — Дудинка), таких более 5 %. Однако Москва — не самое популярное место у школьников (см. табл. 1).

Таблица 1

Наиболее популярные направления потенциальной миграции у школьников выпускных классов (Норильск и Дудинка)[8]

 

Школьники, родившиеся

на Севере, у которых хотя бы один

из родителей отсюда же родом

Школьники, родившиеся на Севере или привезенные сюда в раннем возрасте, родители которых родом из других мест

Школьники-мигранты (проживают на Севере менее 12 лет)

Все опрошенные школьники (включая тех, данные о месте рождения которых а также их родителей отсутствуют)

Чел.

%

Чел.

%

Чел.

%

Чел.

%

Общая численность

70

100,0

151

100,0

62

100,0

307

100,0

Остаются на Севере

4

5,7

7

4,4

3

4,8

14

4,6

Уверены, что уедут в другой город

45

64,3

115

72,8

39

62,9

208

67,8

Наиболее

популярные города потенциальной миграции (опрос велся по большему числу городов)

Петербург

20,0

Петербург

16,4

Петербург

11,3

Петербург

17,3

Красноярск

15,7

Красноярск

14,5

Красноярск

9,7

Красноярск

14,0

Москва

7,1

Москва

8,8

Баку

4,8

Москва

8,5

Новосибирск

4,3

Баку[9]

2,5

Москва

4,8

Новосибирск

2,9

Астрахань

2,9

Казань

2,5

Астрахань

3,2

Баку

2,3

Иваново

2,9

Белгород

1,9

Барнаул

3,2

Казань

2,0

 

 

Нижний Новгород

1,9

Уфа

3,2

Нижний Новгород

1,6

 

 

Абакан

1,3

 

 

Белгород

1,6

 

 

Железногорск

1,3

 

 

Астрахань

1,6

 

 

Калуга

1,3

 

 

Абакан

1,3

 

 

Краснодар

1,3

 

 

Екатеринбург

1,3

 

 

Норильск

1,3

 

 

Уфа

1,3

 

 

Екатеринбург

1,3

 

 

 

 

Собираются переехать в город, где родился кто-то из родителей

4

5,7

6

3,8

12

19,4

22

7,2

 

Наиболее популярное место — Петербург. Москва занимает второе место лишь у учеников элитных школ, у остальных — третье. В школах «попроще» с Петербургом делят первое место крупные центры других регионов страны. Выпускники остальных школ ориентируются в основном на Красноярск.

Миграция молодежи с Севера — это практически всегда образовательная миграция. Выпускники лучших школ нацелены на поступление в лучшие столичные вузы. У собирающихся в Москву родители родом чуть ли не изо всех уголков бывшего СССР: здесь две семьи из Грузии, много украинцев, люди из Восточной Сибири (Иркутская область, Бурятия), из Азербайджана (сам потенциальный мигрант родился уже в Норильске), Казахстана, Молдовы, из Петербурга (всегда только один из родителей), Пятигорска, Саранска; у одного человека бабушка в городе Ош (Киргизия). Представители зарубежных диаспор[10] составляют ровно половину потенциальных москвичей.

При этом родственники и знакомые в Москве есть более чем у половины молодых северян, собирающихся в столицу, каждому второму из них родственники готовы помочь с жильем и поступлением в вуз:

У меня в Москве старший брат. А здесь нет возможности получить реальное высшее образование.

Из тех, кто собирается в Москву, лишь немногие, отвечая на вопрос, называли конкретную специальность, которую, по их мнению, лучше получать именно в столичном вузе:

Возможности получения качественного высшего образования в направлении робототехники, комплексной автоматизации и мехатроники. Получение работы по специальности в городе.

Большинство же указало главным образом на престижность или перспективность вуза и города:

— желание учиться в МГИМО;

— престижность вуза;

— большой продвинутый город;

— Москва — столица России, мне выгодно поступать туда.

Кто едет в Петербург? Отношение к Петербургу как маркер жизненной позиции

Из тех, кто собирается переехать в Петербург, значительную часть — четверть всей группы — составляют те, у кого родители — уроженцы Норильска или Дудинки. Среди потенциальных петербуржцев значительно меньше, чем среди потенциальных москвичей, представителей зарубежных диаспор (Азербайджан, Украина, Киргизия, Казахстан) — всего 10 человек из 38, то есть около четверти, да и то у пятерых из них только один из родителей родился не в России (для сравнения: в Москву собираются 8 представителей зарубежных диаспор из 19, то есть около 40 %).

Характерно, что для большинства будущих жителей Петербурга он, в отличие от Москвы:

— красивый;

— культурный центр страны;

— красивый город с развитой культурой, вуз, друзья все там, а Москва— гнилой город;

— просто он классный;

— красивый и тихий город, хорошие университеты.

Отношение «потенциальных красноярцев» к Петербургу несколько другое. От них скорее можно услышать, что Петербург им нравится своим спокойствием:

— красивый город и более-менее спокойный, не то что Москва;

— меньше суеты, чем в Москве;

— Петербург более культурный и более спокойный.

Еще в большей степени так оценивают Петербург потенциальные жители нестоличных городов-миллионеров — Нижнего Новгорода, Казани, Уфы, Екатеринбурга, Новосибирска, Омска:

— этот город более гостеприимный, люди более добрые, чем в Москве, к тому же в нем много памятников архитектуры, которые можно посмотреть;

— там город адаптирован к спокойной жизни;

— спокойнее в Питере;

— красивый и интересный город, а Москву таковой не считаю.

У большинства же потенциальных мигрантов, будущих жителей второстепенных региональных центров, не сформировался сколько-нибудь внятный образ Петербурга.

Таким образом, те, кто собирается в Петербург, считают его культурным и красивым. Собирающиеся в крупные региональные центры также оценивают Петербург положительно, но для них он в первую очередь спокойный. А вот равнодушие к Петербургу (а также неприятие и Москвы, и Петербурга), как правило, — следствие ориентации на заведомо провинциальный образ жизни. Оно характерно для выпускников не самых лучших северных школ, направляющихся в средние и небольшие города.

Интересно, что в отличие от Петербурга Москву по таким критериям северяне не оценивают. Для большинства это город больших возможностей, официальная столица, для части еще и место, где имеются родственники. При этом, повторим, зачастую вчерашние школьники едут за возможностями в заведомо нелюбимую Москву.

Среди опрошенных норильчан и дудинцев многие потенциальные петербуржцы в меньшей степени, чем собирающиеся в другие города, считают себя зависящими от социальных связей, они уверены, что способны поступить в вуз, который отвечает призванию. Средний по выборке уровень самостоятельности у потенциальных москвичей заметно ниже. При этом родственники и хорошие знакомые и в Петербурге, и в Москве есть у большинства потенциальных мигрантов.

Потенциальные красноярцы

Среди потенциальных красноярцев ожидаемо высока доля детей уроженцев различных мест Красноярского края (однако большинство собирающихся в Красноярск юношей и девушек родились уже в Дудинке или Норильске). Отличие данной группы от «петербуржской» главным образом в уровне образования: в Красноярск собираются выпускники не самых лучших школ Норильска и особенно — молодежь Дудинки.

Показательно, что потенциальные красноярцы теряют интерес к Москве и Петербургу даже в большей степени, чем те, кто планирует перебраться в другие крупные региональные центры (табл. 2).

Таблица 2

Миграционные предпочтения школьников, уже выбравших направление миграции

Группы потенциальных мигрантов

Ответы на вопрос: «Какой город Вам ближе: Москва или Петербург?», в % от численности группы

 

Петербург

Москва

Оба близки

Оба неприятны

Не

задумывался (-ась)

К обоим равнодушен (-шна)

В Петербург

81,6

5,3

10,5

0,0

0,0

0,0

В Москву

0,0

63,2

21,1

10,5

5,3

0,0

В Красноярск

37,8

13,5

5,4

10,8

27,0

0,0

В крупные

региональные центры

36,7

30,0

3,3

20,0

10,0

0,0

Во второстепенные региональные центры за пределами Центральной России

27,3

31,8

9,1

9,1

31,8

0,0

На юг Красноярского края

33,3

11,0

0,0

11,1

33,3

0,0

В Азербайджан

0,0

42,9

28,6

14,3

14,3

0,0

По сути у более чем четверти (27 %) потенциальных красноярцев оба эти города вовсе исчезли из поля зрения («Не задумывался»). В статье двенадцатилетней давности («Новые образы пространства России») автор мог с удовлетворением отметить, что идет ослабление внимания к Москве, и это признак становления новой, региональной, идентичности. Однако сейчас мы видим: не смотрят на столицы прежде всего наиболее слабые школьники. Не смотрят не потому, что гордятся своим краем, а потому, что не видят для себя перспектив в Москве и Петербурге. Те, кто нацелился на другие крупные центры, во всяком случае «видят» Москву и Петербург — хотя многие (пятая часть) и относятся к ним отрицательно.

«Исчезновение» Москвы и Петербурга из числа мест потенциальной миграции — это, по-видимому, новое явление в жизни Севера, знак его периферизации. Дело в том, что именно столицы традиционно были местом притяжения северян (табл. 3), при том что селиться в них официально не разрешалось.

Таблица 3

Основные регионы расселения уроженцев ряда северных регионов РСФСР по данным переписи 1989 года

Регион

Мурманская область

ЯНАО

Красноярский край

(без Хакасии)

Якутская АССР

Магаданская область

(без Чукотского АО)

Общее число

653 230

4 110

3 099 603

777 231

255 497

уроженцев, чел.

 

 

 

 

 

Проживает

66,8

20,1

64,3

79,6

44,8

в регионе

 

 

 

 

 

рождения, %

 

 

 

 

 

Регионы РСФСР

Ленинград (3,4)

Ярославская

Хакасская АО

Иркутская обл.

Москва (2,6)

с максимальным

Москва (1,7)

обл. (4,3)

(6,0)

(2,3)

Чукотский АО (2,5)

числом

Московская обл.

ХМАО (3,2)

Иркутская обл.

Красноярский

Приморский край

уроженцев

(1,2)

Чувашская

(3,0)

край (0,7)

(2,2)

данного

Ленинградская

АССР (3,2)

Читинская обл.

Москва (0,7)

Краснодарский

северного

обл. (1,2)

Москва (2,9)

(1,6)

Хабаровский

край (2,1)

региона (кроме

Карельская

Тюменская

Кемеровская

край (0,6)

Хабаровский край

самого региона

АССР (1,1)

обл. (2,6)

обл. (1,0)

Краснодарский

(2,1)

рождения) и доля

Архангельская

Ленинград

Новосибирская

край (0,6)

Ленинград (1,7)

проживающих

обл. (1,1)

(2,4)

обл. (1,0)

Новосибирская

Московская обл.

в них уроженцев

Вологодская

Читинская

Приморский

обл. (0,6)

(1,4)

данного

обл. (0,9)

обл. (2,2)

край (0,9)

Приморский

Ростовская обл.

северного

Краснодарский

Московская

Тувинская АССР

край (0,5)

(1.3)

региона, %

край (0,8)

(1,9)

(0,7)

Ленинград (0,5)

Курганская обл.

 

Ростовская обл.

Республика

Краснодарский

Амурская обл.

(0,9)

 

(0,5)

Коми (1,0)

край (0,7)

(0,5)

Иркутская обл.

 

Калининская

Омская обл.

Москва (0,7)

Кемеровская

(0,9)

 

(Тверская обл.)

(0,9)

Хабаровский

обл. (0,5)

 

 

(0,5)

 

край (0,6)

 

 

По сути мы наблюдаем трансформацию ментального пространства: Москва и Петербург как традиционные «полюса благополучия», вершины символического пространства теряют свое значение: вместо них вырастает «вершина» Красноярск.

Итак, Красноярск является «пиком благополучия» для более маргинализированных в целом слоев населения. Это, как уже отмечалось, видно по школьникам-северянам. В Норильске, где уровень жизни относительно высок, в Красноярск планируют перебраться учащиеся более слабых школ (более успешные ориентированы на Петербург). В периферийной Дудинке доля собирающихся в Красноярск выше уже вне зависимости от школы. В Игарке, находящейся в бедственном экономическом положении, Красноярск выбрали в качестве центра потенциальной миграции почти все.

Поляризация по Енисею: пусто на Севере — густо в Красноярске

Заполярная Игарка в низовьях Енисея — трагический пример запустения северной периферии. С 1989 года население сократилось втрое: с 18,8 до 5,8 тыс. человек. Из тех 44 опрошенных, кто доучился до 10—11 классов, 39 уверены, что уедут, еще трое — колеблются, ответов «останусь» в анкетах не было[11] (молодежь, которая остается в Игарке, как правило, из последних классов перебирается в колледж и в нашу выборку не попала):

Слава богу, у нас училище открыли, очень хорошее. Там нужным профессиям учат — водитель там... Старшего я туда отдала. Правда, куда потом устраиваться... Вот, старший выучился на водителя, а работает охранником у нефтяников.

Из тех, кто обдумывает переезд, 37 человек (95 %) собираются в Красноярск (остальные — в Новосибирск и Иркутск).

Недавний широко разрекламированный переход Красноярска через миллионный рубеж — результат не только успешного развития краевого центра (в частности, местный университет получил статус федерального, что сильно повысило притягательность города для молодежи), но и вымирания поселков в низовьях Енисея. Люди оттуда перебираются в Красноярск.

Первыми обычно уезжают девочки. Для жителей небольших поселков «оплот благополучия», как правило, не Красноярск, а один из райцентров, например Туруханск. Типичный рассказ матери из приенисейского поселка:

Дочь в Туруханске, сына пока при себе держу — да разве удержишь... Девочки все уехали. Учиться уезжают — да там и оседают[12].

Из самого Туруханска, естественно, едут в Красноярск.

Потенциальные жители крупных региональных центров

Характерная особенность: опрошенные нами старшие школьники Норильска и Дудинки, которых интересуют крупные центры, как правило, выбирают вполне определенный. А именно такой, из зоны притяжения которого некогда перебрался на Севера кто-то из родителей: если мать или отец уроженцы малых городов Красноярского края, дети едут в Красноярск, если уроженцы чувашских или марийских городов и поселков — в Нижний Новгород и т. д. Для них миграция «север — юг» — не столько возвращение непосредственно «на родину предков», сколько в столицу «региона предков» (таких примерно половина). Вот столицы таких «регионов предков» и отвечающие регионам места и ареалы, откуда родом родители опрошенных школьников:

Воронеж: Старый Оскол, Курск, Волгодонск

Екатеринбург: Алтайский край и Новосибирск (то есть, по-видимому, вся Западная Сибирь)

Казань: Марий Эл (Волжск), Чувашия (Канаш) Нижний Новгород: Чувашия (Канаш)

Новосибирск: Челябинск, Кемерово, Иркутская область (Новая Игирма) Омск: Казахстан (Петропавловск)

Самара: Волгоград, Балаково (в анкете указали: «рядом с городом Самара живут мои родственники»)

Уфа: Нефтеюганск, Аша

Челябинск: Миасс

Екатеринбург и Новосибирск стоят в этом ряду несколько особняком: они притягивают к себе не только как-то связанных с прилегающими территориями мигрантов — как, например, притягивают Казань или Уфа, — но и тех, для кого важнее всего качество, символический капитал города, престижность его вузов.

Потенциальные жители средних региональных центров за пределами Центральной России

Школьники, собирающиеся перебраться в города такого уровня, думают прежде всего о возвращении на «родину предков» или в относительно знакомый регион.

Выпускники школ более высокого уровня ориентированы на города Поволжья (Чебоксары, Марий Эл и др.). Более низкого — на Астрахань, Северный Кавказ, Сибирь (Барнаул). Такого школьника интересует относительно знакомый (но обычно не родной) регион. Особенно примечателен пример Астрахани и Ставрополя: они становятся магнитом для северян, чьи родители или они сами — уроженцы Дагестана и Чечни.

В Белгород, Старый Оскол и Краснодар едут те, «родина предков» которых эти области, а также те, кто связан с Украиной[13]. Вот рассказ уроженки Украины, отправившей сына после норильской школы учиться в Орел:

Орел выбрала еще почему — из него удобно добираться к родственникам на Украину. Если я приезжаю в Орел, то обязательно еду к отцу (мама уже умерла). А так я летом приезжала, у сына были каникулы, брала его, и вместе ехали к дедушке. Из Белгорода мне неудобно, надо ехать в Харьков, и только потом домой. Но в Белгороде много украинцев. Все, кто с южной территории Украины, все в Белгороде. Брянск, Орел, Курск — это Западная Украина и более северная. Зачем мне Белгород, когда мне нужен Брянск?Но в Брянске не было нужного учебного заведения, поэтому Орел.

Можно отметить еще одно предпочтение потенциальных мигрантов, родители которых — уроженцы южных районов СССР (включая Узбекистан, Северный Кавказ и Закавказье). Они стараются перебраться с севера на юг европейской части России (в Астрахань, Краснодар, Ростов-на-Дону) или на юг Красноярского края (некоторые возвращаются в Хакасию, «на родину предков»). «Южане», интересующиеся столицами, обычно Петербург не выбирают, для них Москва явно предпочтительнее.

Статус против «свойскости»

Итак, одни выбирают места более престижные (условно такими можно считать более крупные города), другие — «свои».

Иерархический подход обычно напрямую связан с хорошим образованием.

Мы вот выбираем: в Уфу, в Казань или в Москву. <...> Мы ее в этом году вывезли в Лондон, потом побывала в Москве — там у нее дядя — стала понимать, что надо на хорошее место ориентироваться. А вообще, куда ехать, будет определять ЕГЭ — на что подготовится, туда и поедет[14].

В социальных интернет-сетях северных городов можно встретить, например, такое: отличная учеба — единственный способ выбраться из этой дыры. Многие продвинутые северные дети ведут себя практически как столичные:

У нас дочь в пятом классе — так у нее на доске (потому вон и доску везем) каждый день написано: это во столько-то, это во столько-то, чтобы не пропустить. Потом стирает и на следующий день все новое пишет. Некоторые дети очень заняты — наша приходит, ложится в 12, а то и позже[15].

По-видимому, установка на получение хорошего образования, связанная в значительной степени с желанием покинуть Север, плюс в общем-то хорошее финансирование тамошних школ в среднем обеспечивают высокий уровень школьного образования. Так, например, по итогам 2012—2013 учебного года не центр и юг Красноярского края, а Норильск — лидер по результатам краевой контрольной работы[16].

Даже хорошо подготовленные выпускники школ отнюдь не всегда нацелены на наиболее престижные места. Часто все дело в привычке к определенному образу жизни, по сути, в специфике культурного капитала:

Для Алтайского края вообще очень престижно поступать в Томск. Знакомый по ЕГЭ поступил сразу в Барнаул, Новосибирск, Томск и Горно-Алтайск — выбрал Томск. Новосибирск — мегаполис, там темп жизни очень высокий, городская инфраструктура. Студент из Республики Алтай лучше чувствует себя в Томске, у нас нет такой городской инфраструктуры[17].

Другая причина, заставляющая сделать выбор в пользу «своих» регионов, — включенность в социальные связи[18].

— Какую роль играют родственники в выборе места миграции?

— Большую! Ко мне дети приходят, спрашиваю, кто куда поступать будет — все к родственникам. Иногда даже говорят: я вот хочу в такой-то город, а мама не пускает. Боятся. Ни престиж вуза, ничто такой роли не играет[19].

Однако при детальном изучении картина получается скорее обратной: опираются на сложившиеся социальные связи как раз те, кто не умеет (не видит возможности) построить новые. Ориентированные на приобретение символического капитала (получение хорошего образования) тоже часто выбирают город, где есть родственники, но при этом они не боятся выбирать и незнакомый, уже по ходу завязывая контакты. Вот показательный рассказ матери о выборе места учебы для сына:

По здоровью сын не смог поступать в НИИ[20] (там строгие ограничения, а у него сетчатка вся разорвана — в Москве операцию делали [вот откуда Москва: она им знакома], врачи советовали уехать с Севера.

Открыли справочник учебных заведений, искали специальность, на которую можно было бы поступить с нашей проблемой.

Я выбрала вслепую, а потом стала искать точки соприкосновения. Я же здравомыслящий человек. Нашла знакомых, у которых знакомые купили квартиру в Орле. Они показали фотографии Орла, потом дали ключи от своей орловской квартиры, я поехала, пожила у них, все посмотрела. Главное — фирма, где долевое строительство — их не обманула. У них взяли денег, сколько обещали, квартиру построили, когда обещали, документы выдали. И я обратилась в ту же контору, к тому же специалисту. По-моему, так все здравомыслящие люди делают. — А как они туда попали?

А они поехали по знакомству. Одному человеку в Мценске предоставили работу, а квартиру они купили в Орле. Потом их кума тоже купила квартиру в Орле. Получили квартиру — их не обманули. Сейчас едет моя коллега, тоже хочет пожить в моей квартире. Потому что «проверено». По-другому я боюсь.

А в Орле за годы обучения сын познакомился еще с 3—4 норильчанами[21].

Интеллектуальные круги Норильска живут с убеждением, что у города сформировалась своя разветвленная диаспора:

Славный город Норильск имеет четко выраженные диаспоры. Есть питерская, белгородская, липецкая, мощнейшая диаспора живет в Красноярске. В Москве есть много. Норильск — единственный город России, который имеет свои диаспоры за рубежом: на земле обетованной и в Таиланде... В Красноярске — как на земле обетованной — на четверть наш народ[22].

Таким образом, влияние диаспорных связей двояко. С одной стороны, некоторые северяне, планируя свое переселение, укорачивают список, рассматривая только те места, где есть старые «материковые» диаспорные связи. Но многие (особенно успешные норильчане) предпочитают не ограничивать себя старыми диаспорными рамками, полагаясь на умение поддерживать контакты с широким кругом бывших северян. Соответственно у таких людей возможностей для миграции больше.

Интересно, что западные исследователи приходят к примерно тем же выводам. Казалось бы, скорее решится переехать в чужой крупный город не тот, у кого в родных местах много родственников и друзей, а те, кому «нечего терять». На самом деле картина обратная. Например, шведская молодежь, те, кто включен в большую сеть социальных связей (и, как правило, имеющие хорошее образование), столкнувшись с ростом безработицы, не боится мигрировать с Севера в крупные города, надеясь на свое умение включиться в новое окружение. Напротив, лица с узким кругом социальных связей (читай: не умеющие их завязывать) предпочитают не трогаться с места: не имея возможности найти работу дома, они полагают, что в крупном городе найти ее им будет еще сложнее[23].

Иными словами, выбор, который сделает потенциальный мигрант, сравнивая статусность и «свойскость» возможных мест проживания, прямо зависит от веры молодого человека в собственные силы, в свои потенциальные возможности.



[1] Из интервью, взятого у норильской журналистки. Здесь и далее приведены цитаты из интервью, взятых в Норильске, Дудинке, Игарке, а также на рейсовом теплоходе, на котором люди возвращались из отпуска в Туруханск и др. енисейские поселки в сентябре 2013 г. Большинство опрошенных — родители взрослых детей — потенциальных или уже уехавших мигрантов. Среди опрошенных также журналисты, преподаватели Норильского индустриального института, норильских, дудинских и игарских школ, сотрудники органов муниципальной власти, работники музеев всех трех городов.

[2] Из интервью у коренного норильчанина.

[3] Из интервью в Дудинке.

[4] Из интервью по дороге в Туруханск.

[5] Интервью у норильчанина, возвращающегося в Норильск после отпуска.

[6] Интервью у жительницы Талнаха, возвращающейся после отпуска.

[7] Мкртчян Н., Карачурина Л. Москва и другие центры притяжения мигрантов / Миграции в России: потоки и центры притяжения: Тема номера // Демоскоп Weekly. 2014. № 595—506. 21 апреля — 4 мая. URL: http://demoscope.ru/weekly/2014/0595/tema03.php. Дата последнего просмотра 13.05.2014.

[8] Работа основана (помимо упомянутых интервью) на результатах анкетирования в сентябре 2013 г. старшеклассников 8 школ (306 чел.) Дудинки и Норильска, а также 44 школьников Игарки относительно их миграционных предпочтений по окончании обучения. Географическая структура предпочтений согласуется со структурой выезда молодежи из города, как ее можно наблюдать по учетным записям пользователей молодежной сети «ВКонтакте» (о методе исследования миграций по данным социальных интернет-сетей см.: Замятина Н. Ю. Метод изучения миграций молодежи по данным социальных интернет-сетей: Томский государственный университет как «центр производства и распределения» человеческого капитала (по данным социальной интернет-сети «ВКонтакте»)) // Региональные исследования. 2011. № 2. С. 15—28.

[9] Мы рассматривали все города, куда собираются мигрировать норильские школьники, в том числе расположенные за пределами России. Поскольку на Севере сформировалась большая диаспора азербайджанцев, логично, что Баку попадает в число наиболее популярных направлений миграции с Севера.

[10] Здесь и далее мы употребляем понятие «диаспорные связи» условно: в нашем случае такой связью с некоторым регионом или страной считается факт рождения в данном регионе (стране) самого потенциального мигранта или кого-то (или обоих) из его родителей.

[11] Двое опрошенных указали на желание уехать, но не конкретизировали куда.

[12] Из интервью на рейсовом теплоходе с жительницей поселка Костино.

[13] В последние два десятилетия уровень жизни на Украине в целом был значительно ниже, чем в России, поэтому большинство приехавших на заработки в Россию украинцев предпочитали не возвращаться на родину, а оседать в России — по возможности все же поближе к родным местам. Благодаря норильским интервью стало понятно, что именно украинцы формируют те беспримерные потоки с Севера в Белгород, которые фиксировались ранее: см. Алексей Яшунский, Надежда Замятина. «Севера» как зона роста Российской провинции // Отечественные записки. 2012. № 5 (5).

[14] Из интервью с родителями старшеклассницы, район Талнах (Норильск).

[15] Из интервью с отцом школьницы, пос. Туруханск.

[16] Рейтинги муниципальных образований края по итогам 2012—2013 учебного года // Министерство образования и науки Красноярского края: официальный сайт. URL: http://www.krao.ru/rb-topic_t_1060.htm

[17] Из интервью в Дудинке с женщиной — уроженкой Горного Алтая

[18] Тесные связи внутри круга родственников, клана, национальной общины (так называемые сильные социальные связи по М. Грановеттеру).

[19] Из интервью с преподавателем — репетитором по английскому языку в Талнахе (Норильск).

[20] Норильский индустриальный институт.

[21] Из интервью с мамой молодого мигранта из Норильска.

[22] Из интервью со старожилом Норильска.

[23] Hiltunen L. A waste and a burden? Young and unemployed in the Swedish Barents region // Rural futures? Finding one's place within changing labour markrts / Ed. By Unn-Doris Karlsen Back and Gry Paulgaard. Orkana Akademisk. 2012. P. 105—128.