Даже в таких сравнительно мелких и ничтожных городишках, каков, например,
Чистополь, Спасск и т. п., — и там с нового года начали появляться очень
крупные (тысяч на 60 и больше) банкроты, которые постоянно пользовались
там всеобщим уважением и почетом. Обозлились терпеливые до последней
поры кредиторы на добродушно-злостных своих должников, и, в то самое
время, когда в Петербурге решается вопрос об уничтожении тюремного заключения
за долги, — обозлившиеся кредиторы поговаривают о необходимости старинных
«правежей», или вымучивания долгов посредством палок. Чуть ли не в каждом
из губернских тюремных замков томятся в отвратительных помещениях по
два, по три «несостоятельных», привыкших к роскоши и пользовавшихся
еще в недавнее время всеобщим почетом и безграничным доверием. В петербургских
газетах появляются от времени до времени вопли этих злосчастных, попавших
из привольной жизни в тесные, вонючие тюремные кельи. «Здоровье мое,
— пишет один из таких заключенных в “С.-Петербургских ведомостях”, —
с каждым днем расстроивается, так как жизнь в замке ужасна. Тюремный
замок выстроен на 160 человек, но в нем помещается до 400, от чего воздух
постоянно зараженный и убийственный. Живу я в одном коридоре с беглокаторжными
и убийцами и лишен не только свободы, но подвергнут медленной и постоянной
пытке, так как нередко приходится бояться не только за здоровье, но
и за самую жизнь».

(«Отечественные записки». 1873. ‹ 5. С. 66–67)