Государственные финансы в условиях демократии

Джеймс М. Бьюкенен - выдающийся американский экономист, лауреат Нобелевской премии по экономике 1986 года. Главный его вклад в науку - созданная им и его коллегами «школа общественного выбора», изучающая поведение человека при принятии политических решений методами экономической теории. Индивид при этом рассматривается как рациональное существо, использующее средства (ресурсы) для достижения целей или, что то же самое, для получения дохода, как денежного, так и не денежного (психического).

Бьюкенен начинал свою научную деятельность, изучая государственные финансы, в частности функционирование налоговой системы. В настоящем выпуске «ОЗ» мы публикуем две вводные главы одной из его основополагающих книг «Государственные финансы в условиях демократии»[1], носящей подзаголовок «Фискальные институты и индивидуальный выбор». Этот текст, на наш взгляд, позволяет получить некоторое представление о подходе «школы общественного выбора» к налоговой проблематике.

Главы публикуются с незначительными сокращениями.

1. Введение

Индивиды, по отдельности или в группах, принимают решения об использовании экономических ресурсов. При этом они выступают по крайней мере в двух качествах: во-первых, в качестве покупателей (продавцов) товаров и услуг на организованных рынках и, во-вторых, в качестве «покупателей» («продавцов») товаров и услуг в рамках организованных политических процессов. Основной задачей экономической теории всегда оставалось объяснение того, как функционируют организованные рынки, и теперь профессиональные экономисты понимают, как взаимная координация децентрализованных решений приводит к внутренней согласованности итогового распределения ресурсов. Однако экономисты, особенно английские и американские, уделяли мало времени и усилий тому, чтобы объяснить индивидуальное поведение в процессах принятия решений второго типа[2]. Индивидуальное участие в коллективной выработке решений подробно не анализировалось, и способы, посредством которых отдельные частные выборы комбинируются для получения «социальных» или «коллективных» результатов, не становились объектом внимательного и критического исследования. Такое смещение акцента на процесс взаимодействия в рамках частных рынков было оправдано постольку, поскольку организованные рынки играли главную роль в распределении ресурсов. Но когда более одной четверти выпускаемой продукции предназначается для коллективного, а не для частного использования даже в тех экономиках, которые считаются не коллективистскими, некоторое выравнивание акцента представляется вполне уместным.

Не существует ни «теории коллективного выбора», ни «теории спроса на коллективные блага», аналогичной широко известным теоремам и утверждениям неоклассической экономической теории. Мы мало знаем о том, как ведут себя индивиды в ситуации коллективного выбора. В демократически организованных обществах, даже в самом широком смысле этого крайне неоднозначного слова, индивиды должны принимать участие в формировании «публичных»[3] решений. Разумеется, их участие может быть косвенным, а влияние их решения на конкретный способ использования ресурсов - многократно опосредованным. Разумеется, индивиды могут быть в большей степени мотивированы групповым, нежели личным интересом, а могут оставаться безразличными к возможным результатам общественного выбора. Однако сложность современной политики и бюрократии не должна скрывать от нас глубинную реальность, и если не учитывать или отрицать индивидуальное участие в принятии коллективных решений и индивидуальную реакцию на них, то это может повести к серьезным недоразумениям. Всеведущий и благонамеренный правитель, хотя и вызывает порой искреннюю любовь, в реальности существовать не может, и с научной точки зрения он не является адекватным понятием. Постулирование его существования для простоты анализа только запутывает дело, а ученых, которые стремятся к пониманию и объяснению реальности, неизбежно заводит в тупик.

Принятие политических решений - это сложный и запутанный процесс, гораздо более сложный, чем принятие неполитических решений в рамках рыночных институтов. Правила, ограничивающие индивидуальный выбор в этих двух случаях, неизбежно различаются, и по природе как самих правил, так и целей, ради которых они приняты, основное свойство рыночного выбора - простое соответствие между частными издержками и частной выгодой - не может иметь места в политике. Тем не менее на определенном завершающем этапе или уровне индивид должен так или иначе «сделать выбор» относительно не только частного, но и коллективного использования его ресурсов. В конечном счете именно индивид должен «принять решение» и о размере государственного бюджета, и о распределении этого бюджета по статьям. Несмотря на свою очевидную неосведомленность, именно отдельный гражданин должен в конечном итоге принять решение как о величине расходов на государственное образование, так и о количестве госпиталей для ветеранов.

Это не означает, что индивид осуществляет акты коллективного выбора исключительно или даже преимущественно в качестве голосующего избирателя. Он оказывает влияние на общественный выбор через профессиональные организации, в которых состоит, через издания, которые поддерживает, через общественные и частные бюрократические структуры, в которых находит применение своим талантам. Коллективные результаты - следствие максимизирующего индивидуальную полезность поведения множества людей, действующих во многих разнообразных качествах. Эти результаты не являются независимыми или оторванными от деятельности индивидов, пусть даже конкретный индивид едва сознает, что совершает выбор для сообщества - за исключением особых и изолированных случаев. Но даже и в этих случаях индивид, возможно, сознает наличие выбора относительно весьма неопределенного пакета мер; лишь в редких случаях ему дается шанс выразить определенные предпочтения относительно конкретных предложений по налогообложению или государственным расходам. Тем не менее анализ, отметающий все эти хитросплетения и рассматривающий расчет издержек и выгод индивида, как будто тот совершает конкретные акты выбора, представляется необходимым в качестве отправной точки.

Как выделить и идентифицировать индивидуальные «издержки», которые учитывает индивид, принимая подобные решения? Как определить частные «выгоды», которые должны уравновесить эти издержки? Сама постановка таких вопросов предполагает, что цели нашего исследования должны быть скромными. Здравый смысл подсказывает, что институты, посредством которых издержки и выгоды транслируются отдельным гражданам, могут влиять на их решения. Прямые расходы на предоставление услуг правительства предстают гражданину как налоги, и метод их взимания может существенно влиять на его отношение к расширению или сокращению объема этих услуг. Цель настоящего исследования - сформулировать элементарные прогнозы о том, как различные фискальные институты будут влиять на расчеты индивида как гражданина-избирателя-налогоплательщика-благополучателя. Следует подчеркнуть ограниченность этой цели. По завершении исследования нам останется пройти еще очень длинный путь до построения интегрированной «теории фискального выбора». Но, тем не менее, хотелось бы надеяться, что в ходе исследования будут получены некоторые основополагающие элементы такой теории, проверены предварительные гипотезы и сформулированы следствия нормативного характера для реформирования существующей фискальной структуры.

Традиционный подход к государственным финансам

Изучение государственных финансов как субдисциплина классической, неоклассической и даже кейнсианской политической экономии состояло, прежде всего, в анализе воздействия альтернативных фискальных институтов на индивидуальное и групповое поведение в частном секторе. Налоги и государственные расходы, по отдельности или агрегированно, изучались как аналитически, так и эмпирически, с точки зрения того, как они влияют на деятельность индивидов, семей, фирм и других добровольных организаций. Влияние подоходного налога на индивидуальный выбор между работой и досугом, влияние налогообложения компаний на эффективность менеджмента, воздействие сельскохозяйственных субсидий на объемы производства, воздействие государственных программ по шоссейному строительству на развитие транспортных средств, влияние бюджетного дефицита или профицита на доходы, занятость и цены - эти и множество аналогичных тем представляют собой типичные главы научного труда, написанного в рамках традиционного подхода.

Все это - важные предметы, и прежние исследования принесли немало плодотворных результатов. Нынешние и будущие исследования обещают существенно пополнить наш аналитический капитал. Тем не менее, следует отметить не представленность важного аспекта государственных финансов. Действительно, индивид выбирает, как распределить свою способность зарабатывать доходы между зарабатыванием и не-зарабатыванием, и фискальные институты, несомненно, оказывают влияние на его выбор. Но он также, будучи гражданином демократически организованного политического сообщества, выбирает и то, каким образом его потенциальный доход будет распределен между частным потреблением и государственным или коллективным потреблением. Структура фискальных институтов и в этом случае должна существенным образом влиять на его выбор, даже если участие индивида в таком выборе представляется опосредованным и косвенным. Традиционная наука о государственных финансах изучает индивидуальное поведение в частной сфере деятельности. При этом поведение в публичной сфере деятельности не изучается в достаточной мере, хотя ив этом случае акты выбора в конечном счете неизбежно остаются индивидуальными, каковы бы ни были правила принятия решений.

Конкретная цель

Целью данного исследования не является создание всеобъемлющей «теории фискального выбора», даже на уровне индивидуального участия. Цель данного исследования, прежде всего, - анализ влияния определенных фискальных институтов на индивидуальное поведение в ситуациях коллективного выбора. Будет сделана попытка предсказать влияние таких институтов, как подоходное налогообложение, на поведение индивида, принимающего решение о коллективном использовании экономических ресурсов.

Исследование состоит из двух частей. В первой части мы исходим из того, что различные фискальные институты заданы индивиду извне. То есть мы предполагаем, что он приспосабливает свое поведение к набору существующих институтов и считает, что он не в силах их изменить или модифицировать. На этом первоначальном этапе исследования мы оставим в стороне гораздо более трудные и сложные проблемы, которые возникают, когда индивид наделяется определенной властью по выбору между этими институтами. Такой - расширенной - постановке задачи посвящена вторая часть.

Аналогии с экономической теорией

Ортодоксальная экономическая теория не дает готовых аналогий, подходящих к нашему предмету. В ее рамках прямое или однозначное соответствие между издержками и выгодой для индивида, совершающего выбор, обычно считается достаточно явным, и потому предполагается, что выбор происходит на основе полного знания альтернатив. Считается, что институциональные различия в способе осуществления обычных рыночных трансакций существенно не влияют на поведение в условиях выбора. Для лица, принимающего решение, цена отражает его частные издержки, цена - это цена, и ничего тут не поделаешь. В достаточно широком - на уровне полезного обобщения - смысле, любой налог - это также и«цена», уплачиваемая индивидом или сообществом индивидов за общественные услуги, которые предоставляются коллективно. Но даже если отвлечься от трудностей разделения общей суммы, уплачиваемой коллективом, на «индивидуальные» или «частные цены», формы налогообложения все равно будут влиять на индивидуальное поведение в момент выбора. Кроме того, что также отличает ситуацию от рыночной, здесь индивиду не позволяется выбирать предпочтительное средство платежа. Как правило, он должен исполнить свои налоговые обязательства теми средствами, которые установлены для всех.

Дело обстоит так, как если бы при анализе поведения потребителя мы задались бы вопросом, каким образом сам институт осуществления платежа влияет на модели выбора. Допустим, что индивид может приобрести товар А за наличные в любом количестве, зато доступ к кредиту законодательно запрещен. Теперь сравним его поведение с тем, которое имело бы место при таком институте платежа, который требовал бы покупать товары только в кредит. Допустим, что «цена», рассчитанная в чистом ценностном выражении, в этих двух случаях будет одинакова и будет доступен один и тот же в физическом смысле товар. Однако поведение среднего или репрезентативного потребителя может в этих двух случаях сильно различаться, что эмпирически демонстрируется результатами введения законодательных ограничений на покупку товаров длительного пользования в рассрочку.

Если взглянуть на фискальную структуру с этих позиций, то становится очевидным, что институты, посредством которых издержки и выгоды коллективных действий транслируются индивиду, могут существенно повлиять и на его оценку потока этих издержек и выгод, и на его реакцию на них.

Индивидуальная рациональность фискального выбора

В какой степени может считаться «рациональным» индивидуальное поведение в ситуации фискального выбора? Разумеется, здесь следует определиться в терминах. На одном полюсе мы можем вообразить себе всеведущего индивида, который способен без затрат, мгновенно и точно определить издержки и выгоды принимаемого коллективного решения, одновременно для себя и для других членов группы. Если принять эту ситуацию за своеобразную точку отсчета, то можно было бы считать поведение, основанное на таком подсчете, идеально «рациональным», а все отклонения от такого поведения - «иррациональными». Люди, разумеется, не всеведущи, даже те из них, которые себя таковыми считают. Приобретение информации о предполагаемых результатах альтернатив - это дорогостоящий процесс, даже в сравнительно предсказуемом мире. Если признать этот факт, то индивидуальное поведение, направленное на максимизацию полезности, следует признать «рациональным» и тогда, когда выбор делается на основе неполной информации. Для индивида, принимающего решения, на каждом этапе обдумывания его действий существует своего рода «оптимальный уровень инвестиций» в поиски и анализ фактов.

Институты осуществления платежей могут модифицировать этот «оптимальный» уровень вложений в сбор и анализ информации; «рациональное» поведение в условиях одного набора институтов может заставить индивида смириться с большей степенью неосведомленности, чем в условиях другой институциональной структуры. Фискальный выбор есть выбор несвободный в том смысле, что индивиду, как правило, позволяется принимать решение только в условиях фиксированного набора институтов. Таким образом, он не может выбрать то средство платежа, которое кажется ему наиболее удобным или наиболее эффективным.

Разумеется, поведение, основанное на «рациональной неосведомленности», не является «иррациональным», если только не сравнивать его с вышеупомянутой малореальной точкой отсчета - «рациональностью беззатратного расчета», свойственной всеведущему субъекту. Но поведение в условиях разумно допустимых неведения и неопределенности трудно отличить от поведения, порожденного иллюзиями и ошибочными представлениями о реально существующих альтернативах. Следовательно, необходимо будет проанализировать институты не только с точки зрения количества информации, предоставляемой конечному индивидуальному участнику процесса коллективного выбора, но и с точки зрения их вероятной способности поддерживать иллюзии и ложные представления. «Фискальная иллюзия» - понятие, важность которого в государственных финансах показали итальянские ученые, - становится крайне существенной для нашего анализа.

Несмотря на эти очевидные трудности, на начальных этапах исследования уместно исходить из предположения, что иллюзии отсутствуют. То есть мы предположим, что индивид способен точно оценить издержки и выгоды в пределах неопределенности, присущей ситуации выбора, в которую он поставлен. Он будет считаться «рациональным» в том смысле, что его поведение будет направлено на максимизацию его собственной полезности.

2. Индивидуальный спрос на общественные блага

Наше исследование задумано как вклад в разработку «теории спроса на общественные блага и услуги». Однако с самого начала, как только мы начинаем мыслить об общественных благах и услугах в этих терминах, нас поджидают трудности. Как могут индивиды предъявлять спрос на такие блага? И что такое «общественные блага»?

Для целей нашего исследования любое благо (или услуга), которое группа или сообщество индивидов в силу тех или иных причин решает производить через посредство коллективной организации, определяется как общественное. Эта широкая категория может включать некоторые блага, которые Самуэльсон и другие именуют «чисто коллективными», но может также включать другие блага и услуги, степень «общественности» которых варьируется от нуля до 100 процентов. Такое расширенное определение вполне уместно, так как нашей целью является анализ того, как организовано предоставление общественных благ, а не выработка правильной классификации конкретных благ и услуг вне зависимости от организации. В нашу задачу не входит ответ на вопрос: «Какие блага должны быть общественными?»

Чистые коллективные блага

Однако проблемы при обсуждении спроса возникают именно потому, что блага и услуги, предоставляемые через посредство государства, если и являются полностью коллективными, то крайне редко. Вспомним первоначальное определение чистых общественных благ, данное Самуэльсоном[4]: это благо, которое должно потребляться в равной степени всеми членами группы или коллектива. Если единица блага доступна любому члену сообщества, то единица блага должна быть, по определению, доступна и каждого другому члену данной группы. С точки зрения доли отдельного индивида выгоды от этого блага совершенно неделимы. Только в этом крайнем случае «количество» общественного блага может быть определено недвусмысленным образом. В рамках такой поляризованной модели индивид сравнивает потенциальные издержки и выгоды от общественного блага, которое, как он знает, в равной степени будет доступно всем. В этом случае возможно обсуждение индивидуального спроса на благо без введения всех тех сложностей, которые возникают при частичной делимости выгод между отдельными индивидами.

Для облегчения анализа предположим, что решения об осуществлении публичных расходов принимаются по поводу предельной или дополнительной единицы. Группа принимает решение о количестве производимого блага не сразу, не по принципу «все или ничего», а последовательно рассматривая вопрос о предоставлении каждой дополнительной единицы. Тогда можно - в идеальном случае- построить функцию или кривую «предельных оценок» для каждого члена сообщества. Предположим, что рассматривается только одно общественное благо. Если пренебречь эффектом дохода, то эта функция или кривая совершенно аналогична функции или кривой спроса на обычное частное благо или услугу. Это показано на рис. 2.1. По вертикальной оси откладывается предельная оценка индивидом в долларах каждой дополнительной единицы общественного блага. По горизонтальной оси измеряется количество единиц блага, предоставляемое в заданный период времени, потенциально доступное данному индивиду и вравной степени - всем другим членам группы.

Рис. 2.1

В рамках этой простой модели, полностью пренебрегающей эффектом дохода, мы можем рассматривать кривую спроса или предельных оценок как показатель того количества общественного блага, которое будет востребовано данным максимизирующим полезность индивидом при различных уровнях «налоговой цены за единицу блага». Для простоты мы предположим, что эта «налоговая цена единицы» не зависит от количества. Иными словами, с точки зрения выбирающего индивида «предельный налог» все время равен «среднему налогу» за единицу блага. Исходя из этого предположения, мы можем считать, что индивид имеет дело с серией горизонтальных «кривых предложения» общественного блага, аналогичных стандартному выведению кривых спроса на частные блага. Для большей части анализа, проводимого в этой главе, нет необходимости вводить более сложные модели. Для тех же, кого беспокоит выведение за скобки эффекта дохода, заметим, что, однозначно задавая функцию налоговых цен, т. е. однозначно фиксируя «кривую предложения» общественного блага, как она представляется индивиду, мы можем так же однозначно зафиксировать и кривую предельных оценок. На данном этапе анализа элементы «рассуждения по кругу», имеющиеся в этой процедуре, искажений не вносят.

На рис. 2.1 линия Da показывает спрос одного человека на одно общественное благо в условиях одной конкретно определенной институциональной структуры осуществления платежей, которая совпадает с принятой для платежей в частном секторе. При налоговой цене за единицу, составляющей OT, индивид, если его личные желания осуществились, «приобрел бы» данное общественное благо в количестве OX. Разумеется, нет никакой гарантии, что индивид окажется в желательном для него положении, в этой «индивидуальной точке равновесия при покупке общественных благ» или даже близко к ней. Окончательное решение по поводу количества предоставляемых благ принимается всем сообществом, действующим при посредстве сложного институционального процесса. Кривая спроса на одно общественное благо позволяет нам более ясно представить себе участие индивида в этом процессе принятия решения, хотя мы и признаем, что обычно он не имеет дела с фискальными альтернативами в столь абстрактной формулировке.

Пусть индивид знает, что общественное благо, чтобы быть равно доступным для всех, будет финансироваться через конкретный налоговый институт, и пусть он ожидает, что сумма его личных налоговых обязательств составит OT за единицу блага. Тогда этот индивид будет склонен к одобрению всех расходных предложений, приводящих к увеличению количества предоставляемого блага вплоть до величины OX. Точно так же он будет склонен «голосовать против» всех предложений предоставлять это благо в количестве большем, чем OX (с учетом нашего допущения, что решения типа «все или ничего» не рассматриваются). Следует отметить, что индивидуальные расчеты, представленные данной кривой спроса, производятся честно. У индивида нет стимулов «скрывать» свои подлинные предпочтения относительно данного общественного блага или услуги. «Нечестность» отсутствует, так как мы постулировали, что конкретная схема налогообложения задана изначально и независимо от человека, совершающего акт выбора, и что его собственные действия не могут привести к изменению налоговой цены, по которой ему предоставляется единица общественного блага. Методологическое обоснование такого подхода мы отложим до девятой главы[5].

Предположим, что коллективное благо, о котором идет речь, - это подводная лодка системы «Поларис», вооруженная баллистическими ракетами, а количество измеряется числом субмарин, находящихся на боевом дежурстве или готовых к плаванию. Каждый гражданин пользуется услугами одного и того же количества подводных лодок. Предположим далее, что предоставление данного вида оборонных услуг финансируется путем взимания равного подушного налога и что предельные затраты на производство каждой дополнительной лодки равны средним затратам на их производство. В рамках этой абстрактной модели отдельный налогоплательщик - он же благополучатель - может оценить свою собственную «частную» или «индивидуальную» долю в коллективной выгоде, приобретаемой при том или ином размере подводного флота, а также свою «частную» долю в соответствующих налоговых издержках. Теперь предположим, что решение о том, какое количество должно быть произведено, принимается путем плебисцитарного процесса, когда индивиду на каждом шаге дается возможность проголосовать очередное расходное предложение о производстве дополнительной подводной лодки. Процесс начинается с одной единицы и заканчивается по достижении определенного группового решения. Тогда индивид будет склонен голосовать за предложения о государственных расходах вплоть до количества в OX подлодок и против всех предложений об увеличении производства выше этой величины. Как указано, отдельный человек не сможет принять независимое решение о производимом количестве; он, по определению, не может потреблять данное благо в ином количестве, нежели любой другой участник. По одной лишь этой причине, причем даже в этой чрезвычайно абстрактной плебисцитарной модели, его личные предпочтения вряд ли будут полностью отражены в итоговом групповом решении. Но этот результат, будь то в простой или в сложной модели, может быть определен только путем анализа актов выбора индивидуальных участников.

Теперь попытаемся изучить влияние институтов налогообложения, т. е. методов, посредством которых индивид вынужден исполнять свои финансовые обязательства в связи с предоставлением общественного блага, на его поведение в ситуации выбора. Предположим, ситуация, изображенная на рис. 2.1, отражает предполагаемую реакцию индивида в условиях подушного налога. Теперь изменим систему налогообложения. Пусть то же самое коллективное благо - подводные лодки- финансируется уже не через подушный налог, а через налог на чистый доход корпораций. Каким образом изменение платежного института повлияет на частное решение отдельного избирателя-налогоплательщика-благополучателя? Можно различить три возможных эффекта. Прежде всего, новые способы оплаты могут быть более или менее «удобными» для индивида, совершенно независимо от его частичной или полной неосведомленности о его доле в общей сумме налоговых обязательств. Иными словами, любой индивид будет иметь некоторую шкалу предпочтений относительно различных способов исполнения финансовых обязательств перед правительством даже тогда, когда он обязан во всех случаях уплатить одну и ту же сумму чистых налоговых платежей. Эта шкала предпочтений редко упоминается в связи с обычными актами рыночного выбора, так как считается, что в рыночных условиях индивид волен производить платежи любым способом по своему усмотрению. От него не требуется исполнять обязательства каким-либо определенным способом, как это обычно имеет место в фискальных отношениях.

Чтобы выявить этот первый эффект, влияющий на индивидуальное поведение в ситуации выбора, предположим, что индивид, в качестве собственника определенного количества корпоративных акций, а также в качестве потребителя определенного количества товаров, производимых в корпоративном секторе, считает, что его личные налоговые обязательства в новой ситуации в точности совпадают с обязательствами в случае применения схемы подушного налога, как показано на рис. 2.1. Пусть, однако, он «предпочитает» уплачивать эту сумму через корпоративный, а не подушный налог. Для его расчетов при решении это означает сдвиг вниз кривой предложения или, что то же самое, линии налоговой цены, хотя чистая сумма налоговых платежей для этих двух случаев в точности совпадает. Учитывая неденежные выгоду и ущерб при различных способах уплаты, индивид может действовать по-разному в разных институциональных ситуациях даже при равенстве чистых налоговых платежей. Влияние на его выбор будет таким же, как при снижении налоговой цены. Однако маловероятно, чтобы эффект удобства или неденежные эффекты серьезно влияли на индивидуальное поведение при предъявлении спроса на общественные блага. Они кратко рассмотрены здесь лишь для полноты анализа.

Второй и гораздо более важный эффект предполагаемого институционального изменения возникает не из предпочтений того или иного конкретного способа оплаты, а из различного воздействия разных институтов на осведомленность относительно собственной доли индивида в суммарной величине налоговых обязательств. Налогоплательщик может знать, что он владеет определенным числом корпоративных акций, он также может знать, сколько товаров он покупает у корпоративного сектора. Но он может не иметь абсолютно никакого представления о том, какова будет его доля в затратах на дополнительную подводную лодку системы «Поларис», когда налогом облагаются доходы корпораций. В этом отношении контраст с подушным налогом, когда, как мы предположили, индивид с большой точностью может предсказать величину своих налоговых обязательств, представляется очень резким. Его оценка «частных альтернативных издержек»[6] общественного блага с большой вероятностью будет содержать грубые ошибки. Этот вводный пример демонстрирует, что влияние фискальных институтов на структуру информации, получаемой индивидом, заслуживает тщательного рассмотрения.

Третий возможный эффект, который смена фискальных институтов оказывает на поведение индивида, вызван тем, что в условиях большинства налоговых схем он в состоянии влиять на налоговую цену, на условия сделки с фискальными органами. Человек может менять предъявленную ему чистую налоговую цену единицы общественного блага, меняя формы зарабатывания и расходования личного дохода или участвуя в принятии коллективных решений. Этот третий эффект не имеет места в случае с равным подушным налогом, который используется здесь в качестве точки отсчета. Но он (эффект) характерен для большинства иных институтов налогообложения. Если структура налоговых ставок выбрана независимо от решения относительно количества предоставляемого общественного блага, мы можем считать, что индивиду предъявлена горизонтальная «кривая предложения». Его поведение в качестве непосредственного участника в коллективном процессе выбора не может изменить налоговую цену единицы, хотя, разумеется, может повлиять на общую сумму налоговых требований. Однако, если налоговая база как-то связана с его поведением в рамках частного сектора, он сможет, меняя свое поведение, влиять на налоговую базу и тем самым - на налоговую цену, по которой он, вместе с другими участниками, может «покупать» общественное благо. Например, в условиях налога на личные доходы индивид, отказываясь зарабатывать облагаемый доход, может слегка увеличить налоговую цену, по которой единицы общественного блага становятся доступными всем остальным членам общества, в то же время снижая налоговую цену лично для себя. Следовательно, его собственная оценка предъявленной ему налоговой цены будет зависеть от некоего прогноза как относительно чужого поведения, так относительно его собственного. Ясно, что в расчеты индивида при принятии решения вносится дополнительная неопределенность.

Рис. 2.2

Каким образом эти отдельные эффекты взаимодействуют друг с другом в своем влиянии на поведение индивида, предъявляющего спрос на отдельное общественное благо? Это показано на рис. 2.2. Вместо однозначно определенной точки «равновесия», показывающей наиболее предпочтительное для индивида положение, мы имеем в лучшем случае целую область неопределенности. Позволяя «вкусам» индивида варьироваться в сравнительно узких пределах, мы наблюдаем лишь незначительные сдвиги эффективной кривой предложения. Но поскольку при различных фискальных институтах модифицируется и структура информации, получаемой индивидом, мы можем предположить, что тогда эти сдвиги приобретают гораздо большие масштабы. Кривая предложения, на базе которой индивид фактически совершает выбор, при изменении налоговых институтов может оказаться в любом месте в пределах заштрихованной области на рис. 2.2. Ясно, что поведение индивида, участвующего в коллективных процессах принятия решений, зависит, и притом существенным образом, от того, каким образом ему предъявляются налоговые требования.

Как видно из рис. 2.2, область допустимых вариантов при выборе довольно обширна, даже в условиях этой - весьма идеализированной - модели. Индивид будет одобрять все программы расходов, пока они не достигли уровня OX, причем независимо от налоговых институтов; он будет отвергать все программы, находящиеся за пределами OX'. В широком диапазоне OX - OX' он может одобрять или отвергать предложения о расширении или сокращении финансирования в зависимости от конкретных институтов платежа.

Цель этого предварительного обсуждения - один элементарный тезис. Воздействие институтов платежа на индивидуальное поведение в актах выбора играет гораздо большую роль в случае фискального выбора, нежели в случае рыночного. Часть I настоящего исследования можно кратко охарактеризовать как попытку сделать некоторые элементарные предсказания относительно таких эффектов. Одобрит ли индивид большие коллективные расходы в условиях налогообложения доходов или расходов? Какие переменные мы должны проанализировать, прежде чем отвечать на этот вопрос?